– Морган, Бог мой, ты выросла по крайней мере на три дюйма, с тех пор как мы с тобой виделись полгода назад!
– Ну нет, Том, – рассмеялась Морган, вскинув голову и глядя на него снизу вверх. – Ты же знаешь, что я ничуть не подросла с тринадцати лет.
– Она выглядит выше, потому что стала молодой леди и отправляется ко двору, – сказал сэр Эдмунд с улыбкой.
– Ко двору? – удивился Том. – Когда?
– Завтра. Правда, здорово? – Морган готова была танцевать от восторга. Ее страхи, опасения, даже незнакомец были моментально забыты.
– Завтра! Я тоже направляюсь туда. И почту за честь сопроводить вас в Уайтхолл, если не возражаете. – Он улыбнулся Морган и обернулся к сэру Эдварду: – Вы позволите, cэp?
Сэр Эдмунд пригладил седеющие волосы и взглянул на жену. Он и вдова его брата недолюбливали Лондон, а сэр Эдмунд вообще питал отвращение к придворной жизни.
– Почему бы и нет, если Морган не возражает…
– О, Эдмунд, не злоупотребляем ли мы любезностью Тома? – возразила леди Элис.
Ехидная улыбка мужа заставила ее замолчать.
– Ты не можешь утверждать, что мое отсутствие не обидит короля и твоих отвратительных родственников Кромвелей, которые приобрели такую власть. – Он пожал плечо жены и прямо взглянул в глаза Тому. – Нет, они не будут тосковать без меня, ни один. Я не слишком популярная фигура с тех пор, как посоветовал королю Генриху убрать все эти украшения, которые он намеревался поместить на флагмане королевского флота. И эту чертову золотую подзорную трубу, которую он повсюду таскал за собой. Думаю, с этой хреновиной он видит в нее не дальше своего носа!
– Перестань, Эдмунд, – произнесла леди Элис, успокаивая мужа, который, оседлав любимого конька, мог рассуждать на эту тему до ужина.
– Что ж, – решительно объявил сэр Эдмунд, – вы знаете, они любят меня не больше, чем я их. До Лондона всего два дня пути, и один из близнецов Мадденов мог бы сопровождать вас с багажом Морган.
Леди Элис прикусила язык. Бесполезно спорить с мужем, если он уже принял решение. Вообще-то леди Элис подозревала, что муж заранее попросил Тома сопровождать Морган в Лондон вместо него. Репутация Тома как сердцееда нимало не беспокоила ни леди Элис, ни сэра Эдмунда: его поведение в кругу семьи Тодд всегда было безупречно. Его собственный кодекс чести, его открытая натура, благородство завоевали сердце сэра Эдмунда и леди Элис. Они доверили бы ему свою единственную дочь без всяких опасений.
Итак, решено: Морган и Том отправляются в Лондон на следующее утро. Сборы были окончены, ужин подан, и Морган выслушала напутственные речи родителей, тетушки Маргарет и бабушки Изабо. Особый интерес у нее вызвали слова бабушки:
– Полвека назад, целую жизнь назад, совсем юной я оказалась при дворе, при другом дворе, в Париже… Король Людовик, королева Анна… – Пожилая леди помедлила, словно вглядываясь в далекое прошлое. – Но это не важно, все королевские дворы одинаковы. La rneme chose, nest-ce pas? Итак, я была молода и привлекательна, но не так похожа на тебя, по крайней мере внешне. Вот внутренне мы с тобой похожи. Мужчины не обходили меня своим вниманием, одни были богаты, другие – хороши собой. Попадались, разумеется, и бедные, и безобразные. – Она грациозно повела плечами и рассмеялась. – Но все они клялись мне в вечной любви – некоторые, возможно, вполне искренне. Но, несмотря на молодость, я знала, что любовь – это нечто иное. Когда я встретила твоего деда, дорогого Уильяма, как стала называть его по прибытии в Англию, я узнала, что такое настоящая любовь. Ты улыбаешься, малышка, а напрасно. Думаешь, что тоже это узнаешь? Совсем не обязательно. Мне просто повезло. Очень повезло. Ведь не всегда можно распознать настоящую любовь, если даже встретишь ее. Я не стану давать тебе советов, не стану говорить о хороших манерах или скромности, не стану даже напоминать о том, что нужно ходить с высоко поднятой головой. Все, что я хотела, я уже сказала и даю тебе свое благословение.
Морган обняла бабушку, и обе долго молчали, не размыкая объятий. Той ночью, лежа без сна, Морган обдумывала бабушкины слова, пытаясь вызвать в памяти образ Шона О’Коннора, но перед ее мысленным взором возникал высокий худощавый светловолосый незнакомец в саду.
Глава 2
Морган ожидала каких угодно чувств – одиночества, неловкости, волнения, восторга, – но только не скуки и разочарования. Она находилась при дворе уже неделю, но, кроме Тома и его милой сестры Джейн, не встретила пока никого из высшего света. Их величества путешествовали по центральным графствам, и практически все придворные, за исключением Томаса Кромвеля, дяди Морган, сопровождали королевскую чету. Морган пока еще не виделась с дядей, но это было сущим пустяком по сравнению с тем, что Шона О'Коннора не оказалось в Лондоне.
Он не был в поездке со всем двором, как рассказала Джейн. Его вообще не было в Англии. Шон вынужден был бежать во Францию, после того как позволил себе несколько чересчур прямолинейных высказываний по поводу развода короля с Екатериной Арагонской.
– Это в высшей степени несправедливо, – терпеливо объясняла Джейн уже в третий раз. – Шон, страстный приверженец римской церкви, не мог держать язык за зубами после конфликта короля с римским престолом.
Морган вздохнула: она путалась во всех этих политических и религиозных проблемах. Одно дело слушать рассуждения на этот счет в тихом безмятежном Фокс-Холле. И совсем другое – и Лондоне, где лабиринты государственной политики являлись реальностью каждого дня. Морган знала, что брак Генриха и Екатерины расторгнут, но не папой, а епископом Кранмером. Когда папа отказался признать этот развод, строптивый нетерпеливый монарх отверг папский эдикт и провозгласил себя главой английской церкви.
– Все это как-то не имело особого значения у нас дома, – заметила Морган, пока они шли вдвоем полупустыми коридорами Уайтхолла. – Но здесь это кажется невероятно важным.
Поистине, как заметила Морган, напоминания о железной воле Генриха заметны были повсюду. Дворец ранее принадлежал могущественному кардиналу Уолси. Затем он был назван Дворцом Йорков, а сам Уолси оказался в опале. Генрих конфисковал дворец, и ныне его герб красовался над каждым окном, каждой дверью и каждой каминной полкой.
Джейн пожала плечами. Она была чуть старше Морган, светловолоса, конечно, не красавица, но очень миловидная.
– Жизнь при дворе становится опасной, если идешь против воли его величества.
Слова прозвучали так, словно сама мысль о возможной оппозиции казалась дикой.
– Но Шон не был официально выслан, – поспешила уточнить Морган. – Он мог бы вернуться, замолви за него словечко какая-нибудь высокопоставленная особа.
Джейн улыбнулась уголками рта. Девушки вышли во двор. Апрельским днем солнце и дождь вступили в непримиримую борьбу. В этот момент солнце одержало победу, и девушки смогли освободиться от тяжелых плащей, направляясь к ограде дворца.
– Если ты имеешь в виду своего дядю, то у него нет ни единого шанса.
Морган разочарованно опустила длинные золотистые ресницы. Ни Шона, ни придворных, ни банкетов, ни балов – даже Фокс-Холл казался более привлекательным и оживленным местом.
– Лучше бы я сюда не приезжала, – пробормотала она и сердито пнула попавшийся под ноги камешек.
– Ну, Морган, – мягко пожурила ее Джейн, – ты изменишь свое мнение, когда двор вернется. Перемены – символ нашего времени. Когда его величество переехал в Уайтхолл, отцу Анны Болейн, – графу Уилтширу, предоставили лучшие апартаменты. Узнай кардинал Уолси, какие почести король оказывает семейству Болейн, он бы в гробу перевернулся.
Морган была несколько удивлена непосредственностью Джейн:
– Ты не боишься, что тебя услышат?
Джейн вновь пожала плечами:
– Вокруг никого нет, даже шпионов королевы. К тому же сейчас не так опасно говорить о Болейнах, как раньше.
Морган остановилась рядом со скамейкой.
– Джейн, думаешь, король уже не так страстно влюблен в Анну?
Ответный взгляд был более чем загадочен. Джейн подобрала юбку, приоткрывая стройные лодыжки, и проговорила:
– Я много чего думаю. Пойдем, взглянешь на площадку для петушиных боев. Там петухи буквально рвут друг друга в клочья. – Она положила руку на плечо Морган и продолжила: – Этот жестокий вид спорта очень напоминает придворную жизнь. Наиболее приметных петушков обычно выбирают для участия в смертельных поединках. Иногда мне кажется, что выживают лишь самые невзрачные птички.
Морган должны были представить королевской чете на майском балу следующим вечером. Она сидела в одиночестве на мраморной скамье в дворцовом парке, мрачно размышляя о предстоящем испытании и надеясь, что она все сделает и скажет правильно. Двор вернулся в Уайтхолл еще до полудня; Морган успела увидеть высокого стройного короля и его изящную темноволосую супругу. Но когда она позвала к окошку Джейн, чтобы вместе полюбоваться этим зрелищем, та лишь улыбнулась, не проявив более никакого интереса.
Несколько часов спустя Морган услышала возбужденные мужские голоса, доносившиеся из другой части сада. Какая-то игра, рассеянно подумала она, поскольку различные соревнования, игры, спорт, развлечения были важной частью придворной жизни. Джейн уже обучила ее нескольким новым карточным играм, а в теннис и волан Морган и раньше умела играть. Она неплохо ездила верхом, танцевала, но слабо разбиралась в музыке, даже ее мать признавала, что музыкальный слух у Морган полностью отсутствует.
Она взвешивала свои достоинства и недостатки, когда нечто просвистело в дюйме от ее головы и с громким стуком приземлилось у ног. Она подпрыгнула и обернулась, но увидела лишь ряд аккуратно постриженных тисовых кустов. Внезапно из кустарника высунулась голова.
– Вы не видели мой мяч?
– Мяч! – возмущенно воскликнула Морган. – Это скорее пушечное ядро! Он чуть не снес мне голову!
Широкоплечий молодой человек с уверенной мужественной грацией выбрался из зарослей.
– Прошу прощения, леди. Я понятия не имел, что здесь кто-то есть. – Он преувеличенно низко поклонился. – И я вдвойне сожалею, что не имею счастья знать леди, которую чуть было не обезглавил.
Неожиданный испуг Морган сменился раздражением.
– Я Морган Тодд из Фокс-Холла, а вы исключительно беспечны!
– Не ругайте меня, Морган Тодд, – произнес он, поднеся к губам ее руку. – Я Ричард Гриффин, и вы прелестны.
Морган отдернула руку:
– Какая чушь! Вы пытаетесь заморочить мне голову.
Огонек в его глазах померк.
– Послушайте, Морган. Я в самом деле прошу прощения. Это получилось случайно: просто оплошность. Уилл Бриртон, Френсис Уэстон и я играли в мяч, я запустил свой мяч в воздух, а Уилл отбил его слишком сильно, и… в общем, в итоге мы познакомились.
Ричард снова улыбнулся, и Морган подумала, что он выглядит довольно милым.
– Отлично. – Морган поправила длинный рукав своего платья, чтобы Ричарду не пришло в голову вновь схватить ее за руку. Ее гнев несколько остыл; в этом Ричарде Гриффине было нечто неотразимо забавное. – Но для человека вашего возраста занятие довольно легкомысленное.
– Двадцать четыре – самый подходящий возраст для легкомыслия. К тому же мы только что вернулись из поездки. А там все время приходилось терпеть множество ограничений.
Громкие голоса из-за кустов настойчиво звали Ричарда, тот обернулся.
– Я должен бежать. В знак того, что прощен, могу ли я рассчитывать на танец с вами на майском балу?
Морган избегала встречаться взглядом с Ричардом, разглядывая оборки на рукавах своего платья. Не сочтет ли он ее нескромной, если она согласится? Но кроме Тома, вокруг которого наверняка будет роиться половина придворных дам, она не знала ни одного мужчины в Уайтхолле.
– Да, – произнесла она, наконец, смело встретив его улыбающийся взгляд. – Прощать – наш христианский долг.
Последние слова заставили Ричарда улыбнуться еще шире. Морган заметила даже небольшую щелочку между передними зубами, которая нисколько его не портила, а, напротив, очень ему шла.
– Я очарован, – заявил он и, крепко взяв ее запястья, поцеловал кончики пальцев. После чего подхватил свой мяч и ринулся обратно через заросли. Морган осталась стоять на месте, только сейчас осознав, что покраснела. Но вовсе не от напористости Ричарда. Он сказал «очарован», и это слово прозвучало как эхо произнесенного незнакомцем «очаровательно» в тот памятный день. Она пыталась забыть и его, и то, что он сделал. Но это было нелегко. Множество мелочей, вроде нынешней истории, напоминали о том, что произошло в саду.
Джейн Сеймур склонила голову набок, критически изучая бальный наряд Морган:
– Никогда не видела зеленого цвета такого оттенка. Очень мило, но ты уверена, что такое декольте прилично?
– Моя бабушка лично следила за тем, как шьют это платье, – решительно ответила Морган. – Она француженка, как тебе известно, и прекрасно разбирается в моде.
Джейн промолчала. Сама она была в простеньком светло-голубом платье, с рукавами, отороченными серебряной нитью, а вырез лишь слегка приоткрывал длинную белую шею.
Поскольку Джейн хранила молчание, Морган бросила еще один быстрый взгляд в зеркало. Зеленое платье было просто великолепно. Цвет оттенял рыжие волосы Морган, в глазах ее мерцали золотые искорки. По подолу парчовой юбки жемчугом были вышиты маленькие розочки. В прическе тоже поблескивал жемчуг, а легкая накидка была сделана из того же материала, что и платье. Декольте слишком откровенное, как заметили и матушка, и Джейн, в то же время подчеркивало линию груди и интригующую ложбинку, уходившую ниже выреза платья. Морган окинула взглядом мальчишескую фигурку Джейн и едва сдержала усмешку. Джейн следовало бы надеть другой наряд, более женственный. Джейн – милая добрая девушка, но ее бесконечные поучения утомляли Морган.
С каждой минутой Морган нервничала все больше и больше. Вдобавок Джейн решила навестить королеву и оставила Морган одну. Сидя в одиночестве перед туалетным столиком, Морган изучала свои руки, перебирала ожерелье, вновь и вновь поправляла прическу.
Когда дверь внезапно распахнулась, Морган едва не подпрыгнула.
– Бог мой, – расхохотался Том Сеймур, протянув руки, – я то и дело забываю, что теперь здесь, кроме моей сестры, живет еще одна дама.
– Ты действительно об этом забыл, – заявила Морган, надув губы, – я не видела тебя с тех пор, как мы приехали в Уайтхолл.
– Ты права, малышка, – сказал Том, прикрывая дверь. Он выглядел еще элегантнее, чем обычно, в темно-синем камзоле с расшитыми молотом обшлагами, коротком золотистом плаще, небрежно перекинутом через плечо, и неизменной серьгой в левом ухе. – Но ты же знаешь, я был в Дептфорде, на верфях.
– Ах, вот как? – Морган приподняла бровь. – Впрочем, не важно, мы с Джейн и без тебя справились.
Том рассмеялся:
– О, малышка, покажись-ка – да ты уже сейчас выглядишь настоящей фрейлиной.
Морган поднялась, ответив улыбкой на восхищение Тома.
– Ты очаровательна, – произнес он, но в глазах его промелькнула тень сомнения, – хотя для первого появления при дворе стоило бы надеть платье поскромнее.
Такого замечания можно было ожидать от Джейн, но в устах Тома оно казалось странным.
– Ради всего святого, Том, я собираюсь на бал, а не в церковь!
Том не сразу нашелся что ответить, потом, наконец, сказал:
– Пожалуй, это верно. Но не все мужчины при дворе могут похвастаться таким самообладанием, как у меня.
– О, Том, – рассмеялась Морган, – насколько мне известно, самообладание не относится к числу твоих достоинств.
– Не имеет значения, что говорят другие, главное, что я сам это знаю. – Тон его был серьезен, но на губах вновь появилась улыбка. – Если мне достанется первый танец, обещаю больше не делать тебе замечаний.
– К сожалению, я уже обещала первый танец Ричарду Гриффину.
Улыбка Тома погасла.
– Ричарду Гриффину? Боже, Морган, он как раз из тех, о ком я тебе говорил. Дикий валлиец, лишенный каких бы то ни было принципов.
Не забавно ли? Том в роли защитника нравственности! Морган хотела поставить его на место, но времени для ссор не было: до бала оставались считанные минуты. Она положила руку на плечо Тома и с достоинством произнесла:
– Я знаю, Том, ты обещал родителям присматривать за мной, и благодарна тебе за это. Но мне уже восемнадцать, я при дворе, и вовсе не собираюсь отдаваться первому встречному, если даже он мне понравится.
Тут Морган вспомнила светловолосого незнакомца, и ей стало не по себе.
Том легонько щелкнул ее по вздернутому носу:
– Ты столь же добродетельна, сколь и обворожительна, малышка. А это опасное сочетание.
Морган прыснула. Они сменили тему, заговорив о попытках Тома навести порядок на верфях в течение последней недели. Дочь моряка, Морган внимательно слушала и задавала вопросы по делу. Часы пробили девять, и Том заявил, что пора отправляться на бал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39