– Да нет, что ты. Я всегда нервничаю, когда господин не ночует дома.
Поблагодарив Мэтью, Морган с деланным спокойствием двинулась вверх по лестнице.
Джеймс вернулся в Белфорд три дня спустя. Теперь, когда он вновь был в замке, Морган понимала, что сохранить тайну будет гораздо сложнее. Впрочем, Джеймсу не было до нее никакого дела. Но все равно это нервировало Морган. Отец Бернард потихоньку пошел на поправку. И если повезет, он сможет покинуть Белфорд уже через две недели. Он рассказал Морган, что направлялся в Бамбург, где рассчитывал найти рыбацкое судно и переправиться на континент.
Морган навещала его только ночами, когда остальные обитатели дома уже спали. Она приносила ему не только еду и чистую одежду, но также книги из библиотеки Френсиса.
Обычно он встречал ее, сидя у окна. Они не рисковали зажигать свечи, но лунный свет и без того ярко освещал маленькую комнатку. Они говорили шепотом, но если бы даже кричали, вряд ли их кто-нибудь мог услышать.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она, опуская корзинку на каменный пол.
– Лучше. – Один и тот же ответ звучал каждую ночь, и, судя по всему, это было правдой.
– Вы все еще кашляете?
Одни и те же вопросы, подумала она, прямо как африканский попугай.
– Уже поменьше. Я пью ваш чудодейственный чай, он хорошо помогает.
Отец Бернард пригласил Морган присесть.
– Дочь моя, – начал он, и Морган почувствовала в нем священника, а не просто человека, – я знаю, как относится ваш супруг к старой вере. Ведь из-за этого он даже выгнал из Белфорда своего родного брата. Почему же вы поступаете совсем по-другому?
– Не знаю, отец. Чтобы искупить то, что мой дядя сделал с приверженцами старой веры, чтобы поступать вопреки взглядам Джеймса. Просто чтобы помочь человеку в беде… Не знаю точно. Я много думала об этом, но не могу найти ответ. Мне сложно представить, что произойдет в будущем. Я не воспринимаю все изменения последних лет как религиозный конфликт, скорее как борьбу одной группы людей против другой.
И она рассказала ему о монастыре в Йорке, о Шоне О’Конноре, о своем сочувствии к Анне Болейн и обо всех противоречивых чувствах, которые мучили ее долгое время. Она даже рассказала о своих проблемах с Джеймсом и о том, что их брак, по сути, распался.
Когда она закончила, он задумчиво допил вино и наконец сказал:
– Возможно, женщины – единственные подлинные христиане мира. Принося жизнь в этот мир, они относятся к ней как к драгоценности. Когда они видят человека, обижающего своего брата или обрекающего его на смерть, не важно по какой причине, они думают: «Это мог быть мой сын». Женщины относятся к событиям с точки зрения человека, а не идеи. И замечательно, что они поступают именно так.
Морган улыбнулась:
– Как странно слушать священника, который говорит так просто, без назиданий.
– Если бы мы все именно так говорили со своей паствой, возможно, не оказались бы в таком положении. Нас, священников, епископов и кардиналов, проклинают ничуть не меньше, чем короля Генриха. Большинство людей отвернулись от своей религии и совершенно не заботятся о том, что может произойти. Они хотят безопасности, а не спасения. Хотя, – задумчиво продолжал он, – даже если наши ошибки могут объяснить действия короля и его сторонников, это вовсе не повод отвергать старую веру. Конечно, кое-что в нашей жизни неизбежно – но я не думаю, что это разрыв с папой.
– Так где же выход, отец? – спросила Морган.
Он медленно покачал головой:
– Просто сохранять свою веру, продолжать искать спасение, как мы всегда делали, и почитать святого отца как посланника Христа на земле.
– По-вашему, все так просто.
– Это и есть просто. – Он вздохнул и потянулся за бокалом с вином.
Морган встала:
– Я, должно быть, утомила вас своей болтовней? Я оставлю вас.
Она потянулась было за корзинкой, но внезапно опустилась на колени.
– Благословите меня, отец, – попросила она.
Он встал и положил ладонь ей на голову:
– Ступай с миром, дочь моя.
На следующее утро у Морган под глазам проступили темные круги. Она спала не больше трех часов, но на душе было гораздо спокойнее. Словно разговор о ее горестях и бедах принес облегчение.
Стук множества копыт во дворе замка привлек ее внимание. Она выглянула в окно и увидела по крайней мере два десятка всадников. Их командир разговаривал с Джеймсом и Мэтью. Прищурившись, она разглядела бело-зеленые повязки на рукавах всадников. Солдаты короля!
Паника охватила ее. Бежать во двор и выяснить, что им нужно? А вдруг Джеймс заподозрит неладное? Она была слишком взволнованна, чтобы оставаться в своей комнате и ждать. Схватив бутылку бренди, она сделала большой глоток. Горло и желудок обожгло огнем, но Морган сразу почувствовала себя лучше. Она поспешила по коридору и вниз по лестнице, на выходе из замка замедлила шаг и с невозмутимым видом вышла во двор. Колокола в деревенской церкви пробили девять.
– Я вижу, у нас гости, – обратилась она к Джеймсу. – Распорядиться подать закуски?
Вместо Джеймса ответил командир отряда, вежливо поклонившись:
– Мы недавно позавтракали, моя госпожа, и сейчас отправляемся в Бамбург. – Он поблагодарил Джеймса, вскочил на лошадь, дал сигнал, и отряд выехал за ворота.
– Чего они хотели? – спросила Морган мужа.
– Они ищут беглого священника – некоего отца Бернарда из Ланкашира. Я сказал, что это последнее место, где можно его искать.
Джеймс отвернулся и пошел в дом. Морган застыла на месте. Она чувствовала, что Мэтью наблюдает за ней.
– Возможно, это и есть решение нашей загадки, моя госпожа.
– Загадки? Какой загадки?
– Тот звук, который вы слышали около недели назад, когда милорда не было дома. Неужели не помните?
– О! – несколько напряженно засмеялась она. – Ну конечно, ты действительно думаешь, что это может быть мятежный священник?
– Да, мадам, – сурово кивнул Мэтью. – Я так и сказал людям короля. Знаете, они нашли в саду маленький серебряный крестик – они уверены, что священник был здесь.
Морган пожала плечами:
– Возможно, но держу пари, сейчас он далеко отсюда.
Ей показалось, что Мэтью как-то странно посмотрел на нее.
– Да, мадам, несомненно. – И отправился вслед за своим хозяином.
Морган не могла больше оставаться в стенах замка. Набросив легкий плащ, она отправилась к морю. Она спустилась на пляж, благо был отлив.
В это время года на берегу кипела жизнь: чайки, грачи, пустельги и другие птицы добывали корм, учили птенцов летать. Морган медленно шла по пляжу, время от времени наклоняясь к лужам, оставленным приливом, и разглядывая мелкую морскую живность.
Далеко впереди она увидела яркое пятно, прямо под скалой. Морган прикрыла от солнца глаза рукой и присмотрелась. Это был Джеймс. Кажется, он сидел на земле. Морган остановилась и шагнула в сторону, спрятавшись за большим кустом.
Нет, он не сидел – он стоял на коленях перед могилой погибшего ребенка Френсиса и Люси.
Морган подумала, что Джеймс чувствует себя виноватым за все, что сделал с Френсисом, и уже хотела было подойти и использовать этот момент, чтобы попробовать восстановить отношения. Но в этот момент Джеймс встал и повернулся лицом к морю. Он раскинул руки и ноги в странном жесте и стал похож на дикую карикатуру танцора. Он кричал что-то, и Морган застыла, различив его слова сквозь грохот прибоя: «Kyrie, eleison… Christe, eleison… Domine, non sum dingus…»
Морган судорожно вцепилась в полы плаща. Слова католической мессы: «Боже милосердный, помилуй меня… Христос, помилуй меня… Боже, помилуй меня, недостойного…» Что это могло значить в сочетании с такими нелепыми движениями? Но Морган все поняла. Сейчас она наверняка знала то, о чем подозревала и чего боялась уже давно: Джеймс сошел с ума. Возможно, мучимый чувством вины за изгнание Френсиса или сожалея об отказе от своей веры. Какова бы ни была причина, результат оказался чудовищным. Морган подобрала юбки и побежала прочь. Оглянувшись через плечо, она увидела мужа, все еще дико подпрыгивавшего у подножия скалы и вопящего:
– Меа сиlра, теа тахiта сиlра…
Глава 17
– Что значит кусочек солонины и немного вина для такого богатого человека, как он? – жаловалась Полли Пег. – Я всегда говорила, что он скряга. Помню, однажды, когда ему не было еще семнадцати, я съела несколько леденцов из вазочки…
Морган, расслышав из-за двери обрывок разговора, вошла в комнату, где женщины перешивали платья хозяйки.
– Так-так, – начала она, входя, – вы, вероятно, говорите о своем хозяине?
Пег покраснела, но Полли продолжала как ни в чем не бывало:
– Да, мадам. Вам давно пора купить новое платье, а не перешивать старое. А теперь его милость еще жалуется, что в замке съедают слишком много продуктов. С вашего позволения, моя госпожа, держу пари, он подсчитывает каждую каплю пива.
Морган погрозила Полли пальцем. Старая служанка чувствовала себя свободнее после ссоры Морган с Джеймсом и позволяла себе некоторые вольности. Но порой это переходило все границы.
– Прекрати, Полли. Хозяин всегда строго следил за состоянием наших кладовых и всеми закупками, и это правильно. И уж ты-то не можешь пожаловаться на недоедание.
Полли сложила ладошки на животе и хихикнула:
– Я-то нет, мадам! Да он и не на меня жалуется.
Страх закрался в душу Морган.
– Вот как? На кого же тогда?
Полли склонила голову:
– На вас, мадам. Я слышала, как он говорил Мэтью, что в последнее время вы едите за двоих.
Морган потянулась за бутылкой бренди, повернувшись спиной к служанкам, чтобы те не наметили, как у нее дрожат руки.
– Фу, как глупо!
Она глотнула из бокала и поставила его на место. «Последнее время я слишком много пью», – подумала Морган, сразу испытав облегчение, и, смеясь, повернулась к служанкам:
– Еда – одно из немногих удовольствий в здешней тоскливой жизни.
Она взяла со стула одно из перешитых платьев.
– Ты вышиваешь все лучше, Пег, – сказала Морган.
Тем вечером Морган пыталась написать письмо Нэн, но не могла сосредоточиться. Капля чернил стекла с пера прямо на конверт. Морган попыталась ее стереть, но не получилось.
«Умоляю, прости меня за внешний вид письма, дорогая Нэн, но я невероятно расстроена и чувствую себя подавленной. Возможно, всему виной погода, – писала она. – Думаю, надвигается шторм».
Морган чертыхнулась и отбросила перо, разбрызгав по столу чернила. Она протерла столешницу, вновь взялась за перо и закончила письмо «Напиши мне побольше о короле и Анне Клевской. И не задерживайся с ответом. Весточки от тебя – единственная радость в моей жизни».
Она передала приветы всем Сеймурам, поставила подпись и устало откинулась на стуле.
Прошло две недели с тех пор, как она укрыла отца Бернарда в замке. Морган надеялась, что к этому времени он поправится и уйдет. Но он не окреп, все еще сильно кашлял и не был готов к длинному путешествию.
Раздался громкий стук в дверь. Морган вскочила, испуганно прижав руку к груди.
– Кто… кто там?
– Это я, госпожа, – послышался голос Пег.
Морган облегченно вздохнула:
– Входи.
Первое, что заметила Морган, это испуганный взгляд Пег. Что еще натворила эта девица? – устало подумала Морган. Забеременела от грума? Морган опустилась в кресло и указала Пег на стул напротив.
– Госпожа, мне не следовало приходить, – сказала Пег, пряча глаза.
Поговаривали, будто Пег – незаконная дочь Мэтью, именно он привел ее в замок зимой, накануне свадьбы Морган.
– Я не должна вам этого говорить, – произнесла девушка.
Терпение Морган было на пределе.
– Но раз пришла, говори!
– Это касается вас, моя госпожа. – Она смахнула слезинку и продолжала: – Помните, Полли сегодня говорила насчет еды?
Она опять замолчала, теребя белый фартучек.
– Ну? Продолжай! – потребовала Морган, с тоской глядя на бренди.
– Полли не все вам сказала. По доброте душевной, наверное. Но я считаю, вы должны это знать. Чего только вы не перенесли, ваша светлость. – Она опять замолчала.
Морган уже хотела отругать бедную девушку, но быстро взяла себя в руки.
– Пожалуйста, договаривай, Пег.
– Его милость сказали, что вы едите за двоих, потому что беременны от любовника, которого себе завели здесь, в замке. Полли и я знаем, что это неправда. Но я должна была вам рассказать, даже если вы меня накажете. – И, закрыв лицо ладонями, девушка заплакала.
Морган встала, ободряюще похлопала Пег по плечу:
– Ну конечно, это неправда. Не расстраивайся из-за всяких пустяков. Его милость иногда не контролирует себя – вот и все. А сейчас выбрось эту чепуху из головы, пойди умойся и отправляйся спать.
Пег с благодарностью посмотрела на хозяйку:
– О, мадам, вы так добры! И как его милость могли такое сказать?
– Спать, быстро спать, – повторила Морган, и Пег радостно убежала.
Морган прислонилась к двери. «Я больше не выдержу», – подумала она. Подошла к столу, взяла перо и дописала в конце письма к Нэн: «Помолись за меня».
* * *
Той ночью Морган не стала ничего рассказывать отцу Бернарду. Он заметил, что его порция немного уменьшилась, но промолчал. Они обменялись всего несколькими дежурными фразами, и Морган поспешила уйти. Она настолько устала, что просто мечтала добраться до постели. Отворила дверь своей спальни и вскрикнула.
Посреди комнаты стоял Джеймс. Морган хотела убежать, но он подскочил и схватил ее за руку.
– Я распорядился обыскать каждый дюйм замка. Еще до рассвета мы найдем твоего любовника. А затем вы оба получите по заслугам, о, как жестоко вы поплатитесь!
Морган смотрела в его дикие, совершенно чужие глаза.
– У меня нет любовника, – вяло сказала она.
– Лживая шлюха! – Он с размаху ударил ее по лицу и грубо отшвырнул. Морган опустились на кровать. – Ты всегда лгала мне! Это Френсис, наверняка Френсис! И мы скоро его найдем! – Он направился к выходу. – Не пытайтесь бежать, мадам. Я поставил человека у вашей двери.
Морган чувствовала, что теряет сознание. Она словно плыла над облаками, все дальше и дальше, до самого Лондона. Казалось, прошли часы, дни, недели. Когда Морган очнулась, уже стемнело. Неужели ночь еще не кончилась? И все случившееся ей приснилось? Она провела ладонью по лицу и заметила следы крови на рукаве. Нет, не сон, муж действительно разбил ей лицо.
Тут Морган услышала шум за дверью. Приподнялась на локте, и в этот момент в комнату ворвался Джеймс. Он явно торжествовал.
– Итак, – тихо произнес он, – я ошибался.
Морган не произнесла ни слова.
– Это хуже, значительно хуже, чем то, что делал мой брат, – продолжил он. – Вы не оставили мне выбора. К Кромвелю уже спешит гонец.
– К Кромвелю? – переспросила Морган. Странный шум у нее в ушах не стихал. Неужели она тоже сходит с ума? Но тут мелькнула странная догадка. – Что там за стук снаружи?
– Сооружают виселицу. Для отца Бернарда.
– Откуда ты знаешь, что это он?
Джеймс показал маленький серебряный крестик:
– Вот откуда.
– И вы повесите его, не дожидаясь санкции короля?
– У нас на севере мы сами осуществляем правосудие – пора бы вам это знать. Не будь вы родственницей Кромвеля, и вас бы вздернули без долгих разбирательств.
Морган молча смотрела, как муж выходит из комнаты.
Он вернулся с первыми рассветными лучами. Начинался теплый ясный майский день.
– Пойдемте, – приказал Джеймс.
– Куда? Я не одета.
– Пойдемте, – еще более резко сказал он. Морган поняла, что, если не подчинится, ее поволокут силой.
Джеймс пропустил ее вперед:
– К окну во двор.
Она поняла, какое зрелище ее ждет, и, подойдя к окну, не удивилась. Грубо сколоченная виселица, кучка слуг, несколько деревенских жителей – и бредущий к помосту отец Бернард со связанными за спиной руками.
Шум и разговоры стихли, отец Бернард обвел собравшихся абсолютно спокойным взглядом. Он сказал что-то, но Морган не расслышала сквозь оконное стекло. Мэтью набросил петлю на шею священника, и Морган отвернулась. В тот, другой, май в Тауэре рядом с Анной… и еще раньше Шон… Она закрыла глаза.
Джеймс схватил ее за плечи и толкнул к окну:
– Смотри, дрянь!
Но она не разомкнула веки, и только вздох, вырвавшийся одновременно у собравшихся во дворе, сказал ей о том, что отец Бернард мертв.
* * *
Эдмунд плакал. Он не понимал, почему его не пускают к маме, почему она не выходит из своей комнаты. Агнес безуспешно пыталась его успокоить.
Морган находилась под арестом уже десять дней с момента казни отца Бернарда. Детей к ней не пускали, только Полли, которая прислуживала ей.
Робби, как старший, крепился, не плакал, но, конечно же, сильно переживал. Он обратился к Агнес:
– Это правда, что мама скоро уедет от нас?
Агнес посмотрела на Эдмунда, который наконец уснул у нее на руках.
– Да, Робби.
– Когда?
– Скоро. Может, даже сегодня.
– Но она не может так просто уехать. – Губы его задрожали, и малыш, не выдержан, расплакался. – Она обещала прокатиться с нами на остров, когда станет тепло!
– Она не виновата, – коротко ответила Агнес и отвернулась, скрывая слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39