Это поражало
гедов больше всего - они сражались между собой, достигнув уровня
межзвездной технологии. Они вообще не имели права на существование! Они
должны были бы взорвать свою цивилизацию, а те, кто выжил, вернулись бы к
варварству.
Иногда так и случалось, но тому, что произошло, не находилось
объяснения. Ведь генетически это невозможно. И все же люди существуют, как
существуют погибшие корабли людей и гедов - блестящие замороженные
радиоактивные склепы, дрейфующие в пустоте. Склепы, которые тоже ничего не
могли объяснить.
Новости из Флота пахли отчаянием: еще одно сражение с людьми
проиграно. Их стратегия совершенно непредсказуема.
- Ключевой парадокс, - пророкотал Энциклопедист. - Солнечная сторона:
люди используют насилие в отношениях друг с другом. Миновали низшую
ступень эволюции. Внутривидовое насилие отрицательно влияет на вид в
целом: оно истощает ресурсы и поглощает энергию. У видов с большим
разнообразием генов оно ведет к уничтожению особей, наиболее способных к
рождению новых идей, которые могли бы компенсировать недостаток единения
внутри вида.
Темная сторона: люди достигли уровня технологии межзвездных полетов.
Следовательно, они применяют математику и логику. Они выигрывают сражения.
Они все еще существуют. И мы должны понять, почему. Мы должны разрешить
Ключевой парадокс.
Тут Энциклопедист употребил редкую грамматическую конструкцию - она
означала предварительное объяснение, которое подтверждалось фактами, но
казалось логически абсурдным:
- У этого вида внутривидовое насилие и развитие межзвездной
технологии взаимосвязаны со знаком плюс. Отсюда следуют уравнения... Как
это происходит, неизвестно. Именно это мы должны выяснить.
Геды создали Энциклопедиста отчасти из органики, отчасти из всего
остального; его мышление несло в себе черты мышления бесчисленных
поколений гедов. Слегка помедлив, он проскрипел:
- Гармония поет с нами.
- Гармония поет с нами, - ответил за всех поэт Крак'гар.
- И пусть это длится вечно, - откликнулся Р'греф, едва достигший
зрелости юнец, впервые участвующий в эксперименте вдали от родины.
- Это продлится вечно, - заключил Гракс. Он будет петь в гармонии с
той женщиной, которая отвечала за всех "джелийцев". Он будет учить малышей
так же, как поэт пишет стихи - по добровольному выбору, по велению сердца.
Ведь это отвечает нуждам всех гедов. Он мог бы стать поэтом, но ему
нравилось быть учителем. Это он с тревогой и надеждой проектировал и
создавал Дом Обучения.
Экран на стене показывал десятки людей, входивших в ворота в Эр-Фроу.
Геды понаблюдали за ними еще немного, а затем отключили изображение. Никто
не мог сосредоточиться. В воздухе носились феромоны печали. Запах потери
можно заглушить только Единением по погибшим в сражении. Все восемнадцать
покидали комнату, поглаживая спины, ноги, руки, - геды шли совокупляться.
Сейчас они сольются воедино в холодной комнате, феромоны жалости окутают
их, и смешанное в сосуде семя будет не выпито, а сожжено.
- Гармония поет с нами.
- Гармония поет с нами.
- И пусть это длится вечно.
- Это продлится вечно.
В зале остался только Энциклопедист. Он слушал и наблюдал, пропускал
через себя миллионы битов информации о городе людей, он искал ответ на все
новые и новые вопросы.
- ...Внутривидовое насилие людей и создание межзвездных двигателей
положительно взаимосвязаны...
Как, почему - неизвестно. Но нужно обязательно дать ответ.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СТЕНЫ
Имеешь тысячу друзей -
со всеми можешь ты расстаться,
Имеешь одного врага -
повсюду будешь с ним встречаться.
Али ибн-Аби-Талиб

9
Они передвинули солнце!
Эйрис стояла в воротах, задрав голову. Мимо нее через арку шли
делизийцы и глазели на незнакомый диковинный город. Они пихались, злились,
кричали, а Эйрис все стояла и стояла, не замечая ничего вокруг, в смятении
без конца повторяя: "Они передвинули солнца".
Когда она шагнула в распахнувшиеся ворота Стены, начиналась
Первоночь. Женщина-стеклодув не знала, сколько времени проспала в том
футляре, не помнила, как туда попала, но пока гед говорил с проснувшимися
делизийцами, Эйрис успела заметить светлоглазого солдата, который купил ей
жетон. Тогда на его подбородке торчала небольшая, однодневная щетина,
сейчас она такая же, значит, все еще длится Первоночь, в крайнем случае
Темный день. А небо над Эр-Фроу напоминало небо Третьедня, слишком
пасмурное, чтобы разглядеть солнце, но это, без сомнения, день. В теплом
воздухе чувствовалась нежность раннего Первоутра.
Сутки смоделированы в соответствии с потребностями вашего тела -
шестнадцать часов света, потом восемь часов темноты - так сказали им геды.
Трехглазые. И сдвинули солнце. Но ведь это невозможно! Вероятно, геды
устроили это как-то по-другому. Но как? Как они создали новое небо? Можно
сложить чудесные стены - но как изменить небо?
Вытянутая шея заныла, Эйрис опустила голову. Разные чувства
постепенно сменяли друг друга: благоговение вытеснило страх, а его -
что-то сокровенное, едва ощутимое. Делизия отвергла ее, отняла у нее
Эмбри, воспользовалась своей силой и разрушила ее жизнь. Но Эр-Фроу
бесконечно превосходит Делизию, по сравнению с ним ее родной город
напоминает навозную яму.
Эр-Фроу - это нечто совершенно невообразимое. Здесь нет беленых
зданий с куполами, сверкающими под палящим солнцем, и высоких стройных
минаретов, нет садов, базаров, огороженных стеклодувных, кожевенных и
точильных мастерских. На мгновение Эйрис показалось, что она снова
очутилась в вельде - но в вельде прирученном, спланированном и со всех
сторон огороженном стенами.
Эр-Фроу был уголком дикой природы. Серая Стена окружала могучие
деревья и кустарники, растущие в беспорядке, тут и там высились скалы и
протекали ручьи. Глядя на город от восточной стены, Эйрис увидела рощу
старых деревьев. Между деревьями, которые росли почти вплотную друг к
другу, зеленели заросли низкорослого кустарника, поляны с высокой, по
пояс, травой. Однако не все здесь напоминало вельд. Эйрис заметила колючий
кустарник, но не кембури, множество диких цветов, но не ядовитую спираль.
Длинные стрельчатые листья деревьев доставали до земли, но не было и следа
тех растений с мясистыми краями, вздымавшимися и опадавшими вокруг
центрального зева. Справа журчал быстрый прохладный ручей, пожалуй,
слишком быстрый для ручья, бегущего по поляне, и слишком чистый для
глинистого русла.
Прошелестел ветерок, такой душистый и свежий, словно только что
вместе с Эйрис проснулся после долгого сна. Умытый дождем лес заполнял всю
территорию Эр-Фроу, нависал над стенами. В нем кипела зеленая жизнь. По
траве пробежала рябь, словно природа испугалась внезапного нашествия
людей, направлявшихся к колючим кустам. Но растения не прятались и не
волновались, как это обычно случалось в преддверии Первоночи. И повсюду
через море бескрайней зелени бежали тоненькие ленты дорожек серого
металла. Безупречно ровные, они вились во всех направлениях. Сквозь зелень
Эйрис разглядела, что дорожки ведут к громадным металлическим зданиям,
возведенным вдоль южной стены.
Зеленая растительность, серый металл. Когда арка за Эйрис сомкнулась,
стена стала абсолютно ровной, как будто здесь никогда и не было входа.
Эйрис присела на корточки и прикоснулась к стене, ощутив знакомую слабую
дрожь.
- Тебе больно? - спросил кто-то.
Эйрис оглянулась. Перед ней стоял мрачный солдат, которого она раньше
видела в лагере.
- Нет, я... Что они сделали со светом?
Он безразлично взглянул на небо.
- А что с ним такое?
- Сейчас не может быть Первоутро - прошло слишком мало времени. В
лагере у тебя на подбородке была щетина, и она с тех пор совсем не
отросла...
Солдат потрогал подбородок, внимательнее посмотрел на Эйрис и
заговорил о другом:
- Все отправились занимать комнаты. Здесь не следует ходить в
одиночку. Возле северной стены - джелийцы. Ты не больна?
- Нет. - Эйрис выпрямилась.
- Тогда иди к нашему кварталу, стеклодув. Мы еще не успели расставить
часовых. Идем, я провожу тебя.
- Я сама найду дорогу, - заявила Эйрис, но солдат пропустил ее слова
мимо ушей и, крепко взяв ее за руку, повел вдоль южной стены.
- Я - Келовар. - Он не назвал материнского рода.
- Эйрис.
Она не стала любопытствовать, почему солдат пришел в Эр-Фроу.
Несмотря на то, что Эйрис пробыла в лагере недолго, она уже поняла, что
задавать этот вопрос или отвечать на него здесь не принято. Пока они шли,
Келовар оценивающе разглядывал мир Эр-Фроу - деревья, подлесок и
удивительные металлические утесы.
- Год, - задумчиво произнесла Эйрис. - Мы не сможем уйти отсюда
раньше чем через год.
- С чего ты взяла? Стена всего в десять раз выше человеческого роста.
Деревья растут совсем рядом. Перелезем, когда захотим.
- А ты хочешь?
- С какой стати? За службу они обещают оружие. Я прослужу год.
Осторожно, ветка.
Показались дома, но Келовар все не отпускал ее руку. Они подошли к
первому зданию, которое скрыло от них остальные.
Дом напоминал серый металлический куб, в каждой из граней которого
были проделаны входные арки, и никаких дверей. "Как же они удерживают
ночью тепло?" - подумала Эйрис.
- Здесь трудно обороняться, - заметил Келовар. На мгновение лицо его
напряглось, а голубые глаза вспыхнули.
Первый этаж занимал огромный зал, освещенный светом, проникающим
сквозь арки. На одной из стен горел оранжевый круг, но света он давал
немного. По сравнению с лаконичной архитектурой здания, поражала пестрота
его внутреннего убранства. Пол покрывали яркие подушки с причудливым,
запутанным узором, который завораживал, заставляя взгляд следовать своим
диковинным переплетениям. В Эйрис проснулся художник, и она опустилась на
колени, чтобы потрогать чудесные, невиданные линии.
- Пойдем, - заторопил ее Келовар. - Комнаты наверху.
Единственной мебелью в зале, кроме подушек, были намертво
прикрепленные к полу круглые металлические столики. Эйрис протянула руку и
ощутила знакомую вибрацию.
- Нам сюда, - показал Келовар.
Они поднялись по лестнице на второй этаж и увидели серый коридор, в
который выходили бесчисленные двери. В нескольких проемах стояли
делизийцы. Три человека преградили им путь.
- Двадцать харбинов за комнату, солдат.
- Что?! - возмутился тот.
- Нужна комната - платите. Даром вам здесь ничего не дадут.
- Двадцать харбинов, - заявили вымогатели, - и комнаты будут
принадлежать только вам. Не мешкайте, позже станет дороже.
Келовар побледнел так, что на шее у него забагровел шрам, которого
Эйрис раньше не замечала. Это был уже не тот резковатый, но все-таки
заботливый человек, что привел ее сюда. Он обнажил оба клинка - обычный,
делизийский, и серый, дар гедов. Лицо напряглось и превратилось в
бесстрастную маску, на которой осколками прозрачного стекла сверкали
глаза.
- Прочь с дороги!
Коренастый вымогатель с квадратным подбородком смерил Келовара
холодным взглядом. Его товарищи схватились за ножи.
- Ты не посмеешь, солдат. Ты поклялся гедам не убивать и не калечить.
Хочешь распроститься со своими надеждами на Эр-Фроу?
- А вы? - спросила Эйрис.
Коренастый только усмехнулся. Превосходство было на его стороне.
Эйрис понимала, что немногие решатся навлечь на себя гнев гедов за
нарушенную сделку, тем более в первый день, когда еще никто не знает,
какая последует месть. Люди предпочтут заплатить, чем затевать драку. Эта
троица все рассчитала безошибочно. Вдоль коридора одна за другой
захлопывались двери. Никто не хотел видеть, вмешиваться в эту историю.
Разозлившись, Эйрис достала из-под туники кошелек.
- Вот. Сорок харбинов.
- Если вам нужны две комнаты... - Человек все еще усмехался.
- Нет, - отрезал Келовар. Он выступил вперед и по дуге, выбирая
лучшую позицию для нападения. Ярость слепила ему глаза, он не видел
ничего, кроме двух фигур, преградивших ему путь. Эйрис с ужасом подумала,
как он не похож на джелийских легионеров. Его повадки выдавали нетерпение,
отчаянную жажду боя не на жизнь, а на смерть. Один из его противников,
почуяв опасность, вопросительно взглянул на коротышку, но тот ничего не
сказал. Другой усмехнулся и тоже двинулся по дуге перед Келоваром.
Два тела возле реки, стрелы торчат из горла...
- Нет! - Эйрис швырнула кошелек одному из вымогателей. Тот ловко
подхватил его. - Отсчитай сорок харбинов и отзови своих кридогов.
- Спасибо, милашка. Хватит, Бешир. Она заплатила за обоих. Дай им
пройти.
Противник отступил в сторону, однако оружия не спрятал. Келовар
застыл на месте. Эйрис тронула его руку - рука словно одеревенела. Солдат
поглядел на Эйрис словно не узнавая. Она вздрогнула, но все же потянула
его за рукав, и Келовар покорно дал себя увести. И лишь когда они
оказались за поворотом коридора, лицо солдата смягчилось, приобретя свое
обычное выражение.
- Ты бы их убил или погиб сам. А еще говорил, что собираешься
отслужить положенный срок.
Келовар промолчал, только посмотрел на нее каким-то больным взглядом.
В его глазах застыла такая беспросветная тоска, что Эйрис снова задумалась
над тем, почему он здесь, и неожиданно почувствовала симпатию к своему
спутнику. "Взаимная жалость калек", - горько подумала она. Она ненавидела
как горечь, так и правду этих слов.
- Не плачь, - успокоил ее Келовар.
Эйрис и не собиралась плакать, он не понял, но ей показалось, что ему
хотелось бы, чтобы она расплакалась. Неожиданно Эйрис вспомнила, как еще
тогда, в делизийском лагере, решила, что солдат предпочел бы, чтобы у нее
не оказалось денег и он смог бы заплатить за нее, вспомнила и его заботу
по пути сюда, хотя она совсем не нуждалась в провожатом. Но тут же в
памяти всплыло его бледное лицо, выхваченные ножи... Странный он, этот
Келовар...
Внезапно стена пророкотала:
- Прижмите большой палец к замку. Если вы первый, кто это сделает,
дверь откроется, и с этих пор будет открываться только нажатием вашего
пальца. Если вы хотите позволить другим людям открывать вашу дверь,
приложите ваши пальцы к замку одновременно. Тогда она будет открываться
для каждого из вас. Если вы первый...
Сообщение повторилось три раза.
- Они всегда так делают, - шепотом заметила Эйрис. Келовар не
ответил, приложил палец к замку, и дверь распахнулась. Они вошли в комнату
без окон. Ничего, только стены из серого металла, а на полу - три яркие
подушки, тоньше и длиннее, чем на первом этаже. Слева от двери на голой
стене слабо мерцал оранжевый круг, но света явно не хватало. Стоит закрыть
дверь, как здесь воцарится непроглядная темень. Комната оказалась просто
пустой темной коробкой, предназначенной только для спанья. Эйрис
задрожала.
Она почувствовала, что Келовар наблюдает за ней, и резко обернулась.
Он не успел отвести взгляд, по которому нетрудно было догадаться о его
намерениях, однако в ее душе не шевельнулось ни желания, ни интереса, ни
даже тщеславия.
- Если ты боишься оставаться одна...
- В соседнем коридоре я видела еще одну закрытую дверь, - как можно
мягче проговорила Эйрис. - Я, пожалуй, отправлюсь туда.
Она приложила палец к дверному замку. Точно такая же комната. Сама не
зная зачем, Эйрис нажала на оранжевый круг. Комната наполнилась светом,
лившимся отовсюду и ниоткуда, с едва заметным золотистым отливом. От
неожиданности Эйрис вскрикнула. Еще одно опасливое движение, и свет погас.
Господи, это же лампа!
Опустившись на колени, Эйрис внимательно разглядывала необычный
светильник. Между ним и стеной не было ни малейшей щели, казалось, они -
одно целое. Круг совсем не нагрелся. Но что же поддерживало огонь? Где
пламя? Изумленная, завороженная, испуганная, она долго сидела перед
светильником и не сразу услышала стук в дверь.
В коридоре стоял Келовар, нагруженный яркими подушками.
- Это тебе.
- Мне?
- Ими торгуют внизу. Я купил их для тебя. Здесь нет ни бурнусов, ни
торговцев одеждой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43