для Делизии наши отношения с
Дахаром не имеют никакого значения.
Но Ондар ничего не хотела слушать.
- Ты делизийка. И ты пригрела джелийскую змею между ног...
- Если ты скажешь Келовару, он убьет нас обоих.
- И поделом. - Теперь Ондар говорила спокойно и холодно. Эйрис
помнила этот тон по залу Совета в самой Делизии. Кроваво-красный свет
Перводня падал на каменные плиты пола сквозь витражи. Потом было изгнание.
- Раз уж ты так печешься о Келоваре, то подумай еще кое о чем. Если
он нападет на Дахара, не исключено, что будет сам убит. А виновата будешь
ты. Кто бы ни был убит, убийство произойдет из-за тебя... Ты была добра ко
мне, а теперь готова рисковать тремя жизнями...
Ондар не смягчилась.
- Кто научил тебя словесным выкрутасам, Эйрис? Он? Ты скулишь, словно
джелийская горожанка. У вас с ним всегда так? Он разыгрывает из себя
настоящего легионера, а ты - раболепную шлюху, доступную первому
встречному?
- Ондар...
Но ее красноречие вдруг иссякло. Ондар закрыла лицо руками. Эйрис,
подведя кресло поближе, вцепилась в ее платье. Положение сложилось не из
приятных, и Эйрис лихорадочно соображала, как бы утихомирить подругу.
Темная коробочка, принесенная СуСу, теперь постоянно находилась у Эйрис
под рубашкой, в мешочке. Тяжелая, с острыми углами... Если ударить ею по
голове...
- Пожалуйста, не говори ничего ни Келовару, ни Калиду, никому, ладно?
Это бессмысленно... - прошептала Эйрис.
Ондар отвела руки от лица. В ее глазах тлело скрытое отчаяние,
которое Эйрис уже видела однажды, когда они вдвоем ухаживали за СуСу.
Вдруг, совершенно забыв о происходящем, она подумала, что, даже будь они с
Ондар знакомы давным-давно, эта делизийка все равно ни за что не открылась
бы подруге. Что скрывается за ее опустошенностью, что пригнало ее из
Делизии к воротам Эр-Фроу?
- Пожалуйста, поверь, я никогда не причиню вреда делизийцам, да и
Дахар тоже...
- Ничего не хочу слушать, - бросила Ондар. - Для меня ты умерла. Мы с
тобой незнакомы. Я вырвала тебя из сердца.
Ондар давно ушла, а Эйрис так и осталась сидеть неподвижно. Потом она
направила кресло в рабочую комнату.
Все уже были в сборе. Глаза Дахара спросили: "Опасность?" Эйрис
незаметно покачала головой. Она не могла ничего объяснить, но Дахар уже
переключился на другое. Эйрис почувствовала на себе взгляд Гракса. Гед
невыразительным голосом обращался именно к ней. В руке он держал сосуд,
оставленный вчера шестерыми учениками в пузыре из врофа на солнце.
Содержимое стало прозрачным.
- Ты отлично рассуждала, Эйрис. Свет Кома убил незнакомые
микроорганизмы. Что бы это ни было, они не переносят солнечного света.
- Свет, - возбужденно повторил Дахар. - Свет.
- Теперь нам остается превратить его в лекарство, - сказал Тей.
- Зачем? - отозвался Дахар. - Солнечный свет доступен всем.
Тей, расположившийся у стены, молчал.
Эйрис придвинулась к Граксу. Вблизи раствор во флаконе тоже казался
прозрачным, но в нем плавали какие-то хлопья. Они добились своего. Это
настоящий триумф! Они убили бактерию - или кого там еще - и, значит, нашли
лекарство от чесотки. Они сделали это сами, без помощи гедов, и одержали
победу.
"Эта микрожизнь не переносит солнечного света Кома. Но тогда откуда
же она появилась? Не иначе как геды привезли ее с собой".
- Пожалуй, - раздался голос Тея, - с меня на сегодня хватит биологии.
Все уставились на торговца. Эйрис заметила то, чего не замечала
прежде: под маской добродушного безразличия Тея вспыхнуло бешенство.
Глаза-бусинки превратились в угли. Тей ждал, когда они получат лекарство,
чтобы, взяв его с собой в Делизию, продавать страждущим. Но теперь в
Эр-Фроу покончат с чесоткой, никто ею не заразится, и лекарство за стенами
города гедов никому не понадобится. Гракс задумчиво наблюдал за торговцем.
- Что-то я устала, - сказала Эйрис. Она не побоялась взглянуть на
Дахара в присутствии взбешенного Тея.
Делизийка осторожно развернула кресло и, покинув комнату, двинулась
по коридору к своей комнате - она все-таки не отважилась при свидетелях
отправиться в комнату Дахара. Придется дождаться, когда он соизволит
явиться сам, а до тех пор ей некому рассказать о разговоре с Джехан и
угрозах Ондар. Правда, в ее комнате, наверное спит СуСу.
Однако девочка исчезла.
Эйрис закрыла дверь. Заставив кресло опуститься на пол, она спустила
с подножки здоровую ногу, потом высвободила из поля стазиса искалеченную.
Боли не чувствовалось. Эйрис уже знала, что кость срастается - ее ведь и
раньше приходилось вынимать из каркаса, чтобы вымыться или спокойно
поспать. Теперь Эйрис захотелось большего. Усевшись поперек гедийских
трубок, она собралась и попыталась встать. Больная нога подвернулась, и
Эйрис, вскрикнув, как от кинжального удара, повалилась по пол. Когда боль
утихла, она осторожно забралась обратное кресло. Поле стазиса,
непостижимое и таинственное, окутало ногу, и боль исчезла, как будто ее и
не было.
Как это ни печально, пока без обезболивания не обойтись. Так же и с
Дахаром. Он стал необходим Эйрис.
Дахар долго не появлялся, а когда наконец пришел, она догадалась, что
он чем-то потрясен. Он уставился на нее, но она дала бы руку на отсечение,
ничего перед собой не видел.
- Белазир убита.
- Как?! Откуда ты знаешь?
- Гракс сказал.
Жрец продолжал смотреть куда-то сквозь нее, и тут Эйрис заметила у
него в руках сосуд. Дахар до белизны пальцев стискивал горлышко, которое
невозможно разбить. Эйрис с трудом поборола охватившую ее слабость. Когда
он наконец посмотрит на нее, она увидит в его глазах прежнюю ненависть, и
между ними снова встанет стена. Делизийка. Но она увидела только
неизбывную боль, почти ужас, и новое подозрение заставило спросить:
- Кто ее убил, Дахар? Геды?
- Геды? - повторил он, не понимая. А когда наконец осознал, его лицо
потемнело от гнева, мгновенного, злого бешенства, требующего выхода.
- Что ты несешь? Зачем гедам убивать ее?
- Я не знаю. Болезнь...
- Мы только что открыли способ лечения. Ты что, не поняла? Как у тебя
язык повернулся? Геды убили главнокомандующую! Да ты спятила!
Эйрис подавленно молчала.
- Ты надеялась на это, вот в чем дело. Ты надеялась, что Гракс
наконец подтвердит твои подозрения и даст повод не доверять ему. Но у тебя
нет повода, так ведь? Ты не доверяла ему с самого начала, даже когда он
открыл нам то, до чего людям за всю свою жизнь не додуматься. Он дал нам
целый новый мир - я надеялся, что ты, в отличие от всех остальных, поймешь
наконец это... Нет, правду говорят: "Делизия для предательства". Тебе не
терпится предать гедов, ты только ждешь случая...
Эйрис поняла: ему хотелось причинить ей боль. Это стало последней
каплей. Джехан, Ондар, а теперь еще и он.
- Какое "предательство", Дахар? Чье? Геды сами учат нас сомневаться и
рассуждать, а ты называешь это предательством. Ты не слышал, что
рассказала мне Джехан. Она уверена, что ее любовницу, Талот, геды насильно
забрали внутрь Стены. Талот пошла туда не по своей воле, ее забрали.
Зачем? Откуда нам знать, действительно ли больные погружены в стазис?
Откуда нам знать, лгут нам геды или нет? С самого начала. Ты веришь им,
потому что жаждешь знаний, но этого мало. Твое извращенное джелийское
воспитание требует "почитать" их в благодарность за полученные знания.
"Честь" - понятие не гедийское, Дахар. Оно ниоткуда не вытекает. Его
нельзя доказать теоретически, нельзя подтвердить на опыте. Оно изобретено
Джелой. Но ты торгуешься так же откровенно и рьяно, как это делает Тей:
"Дайте мне знания, и я буду почитать вас, геды, как братьев-легионеров,
что бы ни случилось". Правда, ты уже не легионер, но даже если бы твоя
главнокомандующая не прогнала тебя, ты был бы недостоин этого звания, раз
торгуешься, как делизиец, и считаешь, что нет такой цены, которую нельзя
заплатить за знания!
Она видела, как его ранят ее слова, и радовалась.
У него побелели губы.
- Это не цена. Ты рассуждаешь, как привыкли все делизийцы. Как Тей,
для которого лекарство - предмет наживы, будто лечение - кусок стекла, за
который можно торговаться на рынке. И ты еще смеешь говорить о теории и
опытах! Какие у тебя основания верить Джехан? Она влюблена. Она слишком
вспыльчива и не умеет управлять своими чувствами, потому и не стала даже
тренером. Белазир заметила бы это невооруженным взглядом. А ты - ты,
которая, если верить твоим словам, бросила свой народ ради гедийских
званий, - веришь на слово кому попало. Ты просто заранее решила, что геды
хотят причинить нам зло. Почему? Откуда такая уверенность, милашка?
- Не называй меня так!
- Почему ты так стремишься убедиться в нечестности гедов?
- Я ни к чему не стремлюсь, я просто... - она запнулась, почувствовав
ловушку.
- Ты просто уверена. Тебе не нужны доказательства. Типично
по-делизийски, милашка.
- Ладно, пусть "Делизия для предательства". Тогда скажи-ка, кто убил
Белазир?
Он ничего не ответил, а его страшная бледность не заставила Эйрис
замолчать.
- Не солдаты Калида, - продолжала Эйрис, - не геды. Значит, джелийцы.
Белазир убили собственные легионеры, "Кридоги", которых ты создал. А может
быть, ее убили горожане? Вроде СуСу и Лахаба? Забитые, притесненные, тупые
горожане. Оказавшись в Эр-Фроу, ваши земляки наконец поняли, кто здесь
настоящие хозяева, и взбунтовались. Не смогли простить Белазир выдачи
Калиду двоих собратьев...
- Джехан спасла тебя от них. Тебя.
- Вот именно! А что делаешь ты, джелиец, когда сестра-легионер
приходит к тебе за помощью, потому что геды забрали Талот? Ты называешь
девушку лгуньей! Значит, "Делизия для предательства"?
- Те были легионеры, - холодно перебил ее Дахар. - Ты только что сама
сказала.
- А раньше ты не знал? Но то, что ты больше не джелиец, вовсе не
значит, что ты стал гедом!
- Так же как и ты. Ты тоже не делизийка. Только боюсь, ты вообще не
способна на преданность.
Его презрение обожгло Эйрис. Она так сильно впилась ногтями себе в
руку, что выступила кровь.
- Ответь-ка, Дахар. Новый микроорганизм вызвал чесотку. Гракс сказал,
что этот микроорганизм погибает под солнцем Кома. Но если он не с Кома, то
откуда?
Его взгляд застыл; она продолжала:
- Этот организм должен был попасть на нашу планету вместе с гедами на
их космических лодках. Откуда еще ему взяться? И в то же время Гракс
утверждает, будто они с ним никогда не сталкивались. Трудно поверить, зная
их всесильную науку, которая способна разложить мир на мельчайшие
составляющие. Как же так?
Она видела, что, несмотря на бешенство, Дахар задумался над ее
словами. Наблюдая за ним, Эйрис вдруг поняла, что никогда еще так не
любила этого человека, как сейчас, когда ненавидела его всем сердцем.
- Наверное, в твоих словах есть доля правды. Я спрошу об этом у
Гракса. Пусть ответит, как чесотка попала в Эр-Фроу.
- Это все равно что выяснять у Тея на базаре, на сколько он тебя
надул.
- Не пытайся играть на моей ненависти к торгашам!
- Я ни на чем не играю. Просто взываю к твоему здравому смыслу. И
прекрати расставлять мне ловушки. Он спросит Гракса! Лучше спроси, почему
он умолчал об оранжевых кругах.
- Но он же не солгал, когда мы спросили...
- А если бы мы не догадались спросить? Они подглядывали за нами и
молчали, а скрывать что-то ради собственной выгоды - то же надувательство!
Дахар, воспитанный в условиях взаимной слежки братьев-легионеров,
только презрительно усмехнулся, а Эйрис добавила:
- Поинтересуйся лучше у гедов, где они держат подружку Джехан. И как
ее лечат.
- Это уже ни к чему. Если Талот у них, то скоро окажется за пределами
города, под ярким солнцем Легкого сна. Вельд излечит ее. Геды открывают
ворота Эр-Фроу.
- Откуда ты знаешь? - уставилась на жреца Эйрис.
- Мне только что сказал Гракс.
- Но год еще не закончился!
- Это их подарок людям. Тем, кто может оценить его по достоинству...
Подарок, Эйрис, не сделка. Но когда геды покинут Ком, Гракс возьмет нас с
собой в космическом корабле. Он предложил это и другим.
Делизийка затаила дыхание. Дахар пристально, бесстрастно наблюдал за
ее реакцией.
- Тей и Криджин отказались. Торговец предпочел вернуться в Делизию, к
своим грязным делишкам... О нем и говорить нечего. Лахаб отправится с
гедами. Слово за тобой.
Этот вопрос - острый, как лезвие бритвы, - требовал прямого ответа.
Дахар ждал, сложив руки на груди, все еще сжимая горлышко врофового
сосуда. Эйрис вспомнилась другая бутыль, синяя. Она блеснула в лунном
свете, там, в вельде, когда Эйрис метнула ее в кембури. О, Эмбри! Где ты,
моя девочка?!
- Давай начистоту, Эйрис. Ты полетишь или нет?
Она подняла затуманенный взор. А в его глазах горела страсть. Смерть
Белазир, боль, которую они причинили друг другу этой ссорой, все померкло
перед ослепительным блеском космического корабля гедов - никто и ничто не
могло поколебать его решимости. Он взойдет на корабль, и никому его не
остановить. И Эйрис поняла: Дахар такой же фанатик, как и Келовар.
- Ты полетишь, Эйрис? - снова повторил жрец.
Она закусила губу и отвела взгляд. Дахар схватил ее за подбородок и
повернул так, чтобы видеть ее глаза.
- Ты полетишь с гедами?
Эйрис вздрогнула: он чуть не свернул ей шею.
- Если я скажу "нет"... Ты отправишься без меня, - задумчиво
произнесла Эйрис.
Дахар отпустил ее. Он стоял, мрачно глядя на женщину с высоты своего
громадного роста. Внезапно его гнев остыл.
- Да, ради их науки ты за ценой не постоишь, - сказала она.
Противоречивые чувства боролись в Дахаре, но голос стал таким же
спокойным, как у нее.
- Да. Любой ценой, - повторил жрец.
Эйрис не почувствовала себя победительницей. Они не решались
взглянуть друг на друга.
- Дахар, будь осторожен, пока... пока ты еще здесь. Не исключено, что
Келовару рассказали... о нас.
- Он угрожал тебе?
- Нет. Он попытается убить тебя, а не меня. Келовар никогда не
смирится с тем, что я предпочла солдату-делизийцу джелийского легионера.
Он перекроит правду под свои убеждения... впрочем, как и ты, Дахар. В
общем, будь... осторожен.
Она понимала, каких усилий ему стоил ответ:
- Гракс заберет нас к себе, прямо сейчас. Лахаба и меня. Мы ждали
только... твоего согласия.
Эйрис крепко зажмурилась. Почувствовав на плече тяжесть его руки, она
с такой силой сбросила ее, что мышцы отозвались глухой болью. Дахар
судорожно перевел дыхание. Потом дверь отворилась и снова захлопнулась.

57
Кто-то поднял температуру на десять делений, почти до уровня
торжества. В теплом воздухе витали благоухающие, пьянящие феромоны. В них
все еще сквозил оттенок тревоги и неуверенности, но никто из семнадцати
гедов не просил Энциклопедиста отключить обогрев. Радость сейчас гораздо
важнее, чем кристальность и чистота.
Они собирались домой.
Возвращались с жителями Кома на борту, под бременем последних
известий с Флота, разбитого людьми, возвращались, так и не найдя решения
Ключевого парадокса - но, главное, возвращались. Голоса рокотали
комбинациями точных фактов, иногда переходя на конструкции намеренного
беспочвенного каприза. Последние ни разу не использовались со времени
прибытия на эту коварную, аморальную планету. Руки гедов гладили друг
другу спины, головы, конечности. Мощный, влекущий аромат приближающегося
совокупления будоражил.
Отсутствовал только Гракс, который все еще беседовал с двумя
мужчинами, отправлявшимися на корабле вместе с годами.
Восторг был особенно сладким, потому что никто не надеялся улететь с
Кома до истечения "года". Но после бесконечных рассуждений, на которые
ушла вся "ночь" - и которые доставляли наслаждение сами по себе - геды
решили, забрав с собой тех, кто проникся к ним преданностью, покинуть
планету. Ни к чему мешкать. Эксперименты с целью подчинить людей при
помощи препаратов провалились. Покорность, вызванная химикатами, разрушала
интеллект, а вещества, которые не вредили интеллекту, не делали людей
более податливыми. Значит, управлять их поведением на корабле будет
невозможно.
- Если бы мы продолжили опыты... - сказал Враггаф.
- Гармония поет с нами.
- Гармония поет. Если мы могли продолжить опыты...
- У нас нет времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43