Сегодня
Эйрис, наверное, подумала, что СуСу у себя, и не вышла открыть ей, вот она
и уснула под дверью.
Дахар наклонился над девушкой. Во сне ее лицо казалось удивительно
спокойным. Десятициклами он старался не замечать СуСу. "Я никогда не брал
женщину силой", - как-то сказал он Эйрис. И хотя он не лгал, теперь, после
ночей, проведенных с Эйрис, - ночей, когда они разговаривали, любили друг
друга, ночей, полных этой странной, изумительной нежности, - его отношения
с проституткой казались насилием. Хотя и припомнить, чтобы СуСу кричала
или сопротивлялась он не мог. Дахар криво усмехнулся. Кто сказал, что
насилие не может твориться бесшумно?
Он не хотел оставлять беззащитную девушку в коридоре, но знал: стоит
к ней прикоснуться, и она превратится в бешеного зверька, а он слишком
измотан, чтобы вынести еще и это. И к тому же вдруг понял, что не хочет к
ней прикасаться.
Интересно, почему? Потому что СуСу - джелийка? Или потому, что, пока
Эйрис не сказала ему об этом, он не замечал, какая она еще маленькая? А
может, потому, что, вспоминая ночь, проведенную с СуСу, всегда чувствовал
вину перед Эйрис, у которой была дочь немногим моложе. Неважно. Глупо
теперь гадать. Здесь не Джела и не Делизия. Здесь Эр-Фроу. В Эр-Фроу эта
девчонка проводит время с Эйрис и гедами. Здесь Эр-Фроу.
Уцепившись за эту мысль, он наклонился и осторожно, стараясь не
разбудить, поднял СуСу. Она была легкая, как пушинка. Ему не хотелось
нести ее в свою комнату, и он осторожно двинулся по коридору к комнате
Эйрис.
СуСу вдруг проснулась и посмотрела прямо ему в глаза.
Взгляд девушки прорвал завесу его усталости и хлестнул по нервам.
Дахар боялся взрыва бешенства. Но тут было не бешенство, и не гнев, не
страх. Ему показалось, что именно так должны смотреть трехглазые чудовища,
явившиеся с далекой звезды, хотя они никогда так не смотрели - со слепой
враждебностью существа, совершенно чуждого этому миру, враждебностью,
исключающей понимание или перемирие. Такие глаза иногда чудились ему во
тьме вельда, за пламенем костра. В них светился холод и страх.
Вздрогнув, Дахар опустил СуСу на ноги. Она сразу убежала и скрылась
за поворотом. Распущенные волосы летели за ней черным шлейфом.
Первое же прикосновение к Эйрис, раскинувшейся на подушках, развеяло
его усталость как дым. Она сразу проснулась. В нем разгорелось загадочное,
волнующее, странное желание - обнять ее, поверить все сомнения и страхи
терпеливому женскому уху. Из ниоткуда перед Дахаром вдруг всплыло
обнаженное тело СуСу. Воспоминание казалось реальнее сегодняшней встречи.
Лаская Эйрис и думая о СуСу, Дахар поймал себя на том, что забыл об
усталости.
- Дахар, - счастливым голосом сказала Эйрис и поцеловала его.
Он ощутил тепло ее губ. Губы Эйрис, глаза СуСу... полные враждебности
и ненависти... Он опустился на Эйрис и ртом сжал ее губы. Слишком сильно,
сильнее, чем надо. Он словно мстил за враждебность СуСу, за долгие,
бессмысленные годы, за неудачу в рабочей комнате, за все. Податливое тело
женщины приняло боль. Дахар еще крепче сжал ее в объятиях. Она не могла
равняться силой с сестрой-легионером, такая хрупкая, что, не сдерживай он
себя, ему ничего не стоило бы сломать ей ребра.
Эйрис вскрикнула и оттолкнула его.
- Дахар...
Дахар с ужасом спохватился. Он позабыл, кто с ним, и потерял голову.
- Эйрис... Прости!
Он сразу же выпустил ее и стал шарить рукой по стене в поисках
оранжевого круга. Свет залил комнату. Эйрис села, щурясь от яркого света.
Она казалась взволнованной, но не испуганной.
- Что случилось?
- Я хотел сделать тебе больно, хотел... Нет, не стоит. Не знаю, что
на меня нашло. Поверь, это не намеренно!
- Конечно, нет, - мягко сказала Эйрис.
Они посмотрели друг на друга с внезапной настороженностью. Потом она
медленно заговорила:
- Я наблюдала за тобой. Давно, много циклов назад, когда Гракс
впервые принес маленький увеличитель, ты ножом вырезал кусочек плоти из
собственного рта. Очень острый нож, ты сунул его прямо в рот...
Усталость, ненависть, которую он увидел в глазах СуСу, - все снова
навалилось на Дахара. Он схватил Эйрис за запястье и повернул ее руку
ладонью кверху. На ладони и у основания большого пальца белело множество
шрамов.
- Это ведь от стекла, из-за которого тебя прогнали, так? Из-за
двойной спирали, да?
- Да...
- Зачем ты порезалась этим стеклом?
- Затем, что я потеряла Эмбри. Затем, что я потеряла... все. Делизию,
Эмбри, свою мастерскую.
- И ты специально причинила себе боль.
- Да. И мне стало легче... Не смотри на меня так! - горячо выпалила
Эйрис. - Я сделала это намеренно, но теперь бы так не поступила. - Ее
горячность явно скрывала страх. Они оба видели, какой перед ними
открывается путь. Это стало ясно уже в первую ночь, проведенную вместе.
- Ты повредила мышцы и нервные волокна, - заметил Дахар. - Ты
повернула свое ожесточение против самой себя. Тебе было приятно испытывать
боль.
- Это было раньше, но не сейчас. Не в Эр-Фроу.
- Да. Не в Эр-Фроу. В Эр-Фроу ты спишь с мужчинами, привыкшими к
насилию. С Келоваром. Со мной.
Эйрис попыталась высвободить руку, но он сжал ее так, что неминуемо
должны были остаться синяки. Делизийка снова попыталась вырваться, но не
смогла и задышала часто и хрипло.
- А в Делизии твоими любовниками были только солдаты, - сказал он
каким-то чужим голосом. - Все как один, ведь так?
Она не ответила.
- Ни стеклодувы, ни гончары, никто, кроме солдат, всегда только они?
И тебе нравится, когда... Ответь же мне, милая.
- Не называй меня так!
- Только солдаты, - повторил Дахар. - А легионер из Джелы еще лучше.
Сильнее возбуждает...
- Ты действительно так думаешь, Дахар? - Эйрис вскинула голову. - Ты
легионер, но бывший. Но к тому же и бывший лекарь, и когда я наблюдала за
тобой, как ты впитывал знания... Не знаю! Что именно ты хочешь услышать?
Почему боль изгнания я выместила на самой себе? Но разве лучше, если бы
меня постоянно жгла слепая ненависть, как Келовара? Лучше, если бы я
свихнулась, как СуСу?
Дахар снова вспомнил проститутку, изо всех сил старавшуюся доставить
ему удовольствие, и отпустил руку Эйрис. На запястье остались красные
пятна.
- Утрата и ожесточение, - гневно продолжала Эйрис. - Почему-то они
всегда вместе. Особенно в Эр-Фроу. Но ты не хочешь этого видеть, ты не
замечаешь того, что стало с людьми...
- Ну хватит, - грубо оборвал ее Дахар и отвернулся. - Мне нужно
вернуться в рабочую комнату. Я оставил дверь незапертой, потому относил
СуСу.
- СуСу? - обеспокоенно переспросила Эйрис и снова в утомленном мозгу
Дахара две женщины слились в одну. Ни одна из них не была тем, чем
казалась, у обеих было оружие, против которого он не умел защищаться. У
Эйрис - слова, а у СуСу - смертельная ненависть, горящая во взгляде...
- Девочка уснула в коридоре. Знаешь, как она посмотрела на меня?..
- Да. Я знаю взгляд СуСу. Она не может забыть свое горе, клинки
ожесточения полосуют ее душу при каждом вздохе. Что творили ваши
доблестные братья-легионеры, что довело ее до такого состояния? Джелийской
проститутке нечем выразить свою ненависть, кроме взгляда, не так ли? А ты
обрушил ее ненависть на меня. Ты бы хотел, чтобы я тоже стала
человеконенавистницей после того, как потеряла Эмбри? Или так же
ожесточилась, как Келовар? Или превратилась в двуглазое подобие гедов, как
ты?
Она сильно, но неумело толкнула его в грудь. Дахар схватил ее за
руки, постарался удержать. Она еще раз замахнулась, разозленная уже
по-настоящему, ее зубы сомкнулись на его плече, и прокусили рубашку вместе
с кожей. И тут же сама закричала от боли. Он забыл о ее сломанной ноге -
или предпочел не вспоминать - и швырнул на пол гораздо грубее, чем
следовало.
Дахар опустился на колени и прижал ее к себе. Она не сопротивлялась.
Они долго сидели, замерев. На этот раз пропасть разверзлась там, где они
меньше всего ожидали.
Наконец Эйрис сдавленно произнесла:
- Кем бы ты ни был, я все равно хочу быть с тобой. Но на занятиях,
когда ты смотрел на гедийское оборудование... Да разве так важно, почему я
хочу тебя? Если легионер пользуется любой потаскухой...
- Прекрати, - холодно произнес он. - Все в прошлом.
Она не ответила.
- Утраты и ожесточение - будь они прокляты! Люди теряют что-то, пусть
по чьей-то вине, а ожесточаются на весь белый свет. Особенно в Эр-Фроу.
Эр-Фроу дал нам знания, но не только. - Дахар неподвижно сидел рядом, и
Эйрис не могла остановиться: - Ты не хочешь об этом думать. Но что-то
здесь... Когда я изгнанницей впервые вошла сюда, мне показалось, что я
после долгого ненастья наконец-то вижу солнечный свет. У меня закружилась
голова. Наука, еда и тепло, это живительное тепло! Я бы замерзла в вельде.
Одна, без Эмбри... нет, выслушай меня, Дахар. Потом я заметила, что чем
дольше люди здесь живут, тем сильнее их жестокость. Ты ведь помнишь: когда
Делизия и Джела заключали перемирие, убийства случались не так уж часто.
Делизийские торговцы и джелийские горожане обменивались товаром. Тей мне
сказал, что однажды побывал в Джеле. В мастерской поговаривали, что
джелийские и делизийские рудокопы работали в шахтах вместе даже во время
войны. Когда один из городов нарушал перемирие и на границах шли бои, это
все равно было непохоже на то, что происходит сейчас в Эр-Фроу. Здесь
больше дикости, насилия - несмотря на то, что геды запретили насилие.
Насилие, жестокость распространяются, как эта чесотка, которой прежде не
знали. И они продолжают расти.
- Эр-Фроу дал нам науку, которую мы сами не создали бы и за сотни
лет, - сердито проворчал он.
- Я знаю. Знаю. Но насилие растет. Деревья и трава умирают, а насилие
и жестокость растут.
Дахар лежал неподвижно. Он представил затуманенные гноем сосуды с
бактериями, которые непрестанно размножались.
- Ты ошибаешься, Эйрис. Джела и Делизия всегда воевали. В Эр-Фроу
гедам удалось организовать нечто прямо противоположное - сотрудничество
Джелы и Делизии. Криджин, Лахаб и мы вместе работаем с Граксом. А
"Кридоги"? - Он слегка запнулся на этом слове и холодно продолжил: - Не
важно по каким мотивам, но Белазир и Калид вступили в соглашение. Ты и я -
мы тоже вместе...
Если последние слова ее и задели, она ничем этого не показала.
- Значит, сотрудничество и насилие растут вместе. За пределами этого
странного города такого никогда не происходило... Не знаю, но мне кажется,
что Эр-Фроу переродил людей.
Он понимал ход ее мыслей, они выстраивались в последовательность, но
какой вывод? По-видимому, Эйрис не впервые задумалась об этом. Должно
быть, она снова и снова идет по замкнутому кругу рассуждений, подобно
тому, как сам он бродил вокруг проклятых бактерий. Дахара разобрала
досада.
- Неужели Эр-Фроу не дал людям ничего хорошего?
- Не знаю.
- А я знаю. Геды дали нам науку, медицину, знания. Кое-что ты же
первая и оценила.
- Да, - очень тихо отозвалась Эйрис.
- А теперь нападаешь на то, что любишь. Правильно говорят: "Делизия
для предательства". Наверное, твоим согражданам не следовало тебя
прогонять. Ты такая же, как и они.
Эйрис не ответила, не отстранилась. Несмотря на пелену гнева, пелену
одуряющей усталости и боли, которую они причиняли друг другу, - неужели с
женщинами всегда так? - Дахар испытывал невольное восхищение Эйрис. Она
откровенно высказывала все, что думала, а быстрые переходы от восхищения к
раздражению и гневу, от желания к озлоблению ставили его в тупик. Нет, он
решительно ее не понимал. И к тому же очень устал.
- Эйрис, - начал он ворчливо, но она перебила его.
- Эр-Фроу многое отнял у людей.
- Что?
- Не знаю. В Эр-Фроу вражда между Делизией и Джелой вспыхнула с новой
силой. Этот город лишил людей чего-то. Здесь недостаточно места, чтобы
солдаты и легионеры могли избегать друг друга. Нас постоянно сталкивают:
Джехан и меня, тебя и меня, Белазир и Калида. Эр-Фроу в чем-то обездолил
людей и теперь гибнет сам. - Она успокоилась, гнев поутих, и она
продолжала: - Что-то утрачено, и насилие разрастается.
Дахар почувствовал слабое покалывание в затылке. Какая-то мысль
формировалась у него в голове. Такое состояние он испытывал всякий раз,
когда перед ним открывалось что-то новое в гедийской науке. Дахар и сам не
понимал, с чем оно, это покалывание, связано.
- У нас что-то отняли, - твердила Эйрис, - не дали, а отняли.
Дахар сжал ее пальцы.
- Рост. Ты сказала, что насилие разрастается, Эйрис, - ты так
сказала. Что-то исчезло, и насилие приумножилось.
Они смотрели друг на друга. Она не сразу поняла, что он говорит о
другом. Необычное волнение придавало его грубому, усталому лицу какое-то
шальное выражение.
- Эйрис, что-то изменилось, и начался рост...
Теперь она поняла.
- Бактерии. Они начали расти.
- Да, бактерии, или как их там. Чесотка началась не оттого, что они
появились, а оттого, что стали размножаться быстрее. Что-то изменилось.
- Но что?
- Не знаю. Навряд ли здесь лучше с питательными веществами. Кожа так
и осталась кожей. Скорее самим людям чего-то не хватает. А раньше хватало.
Или вода другая. Раньше-то все мылись в реке. Может быть, здешняя вода
чем-нибудь отличается от речной?
- Нет, я спрашивала Гракса. Вода из реки по трубам подается в
Эр-Фроу, а из них - в бани и ручьи.
- Но сначала фильтруется. Бактерии не могут попасть сюда с водой.
Раньше в Эр-Фроу никто не болел... Пытаясь привести в порядок свои
мысли, жрец отчаянно тряхнул головой. Красная пелена расплывалась у него
перед глазами, от усталости и возбуждения по телу пробежала дрожь. Эйрис с
любопытством наблюдала за муками рождения догадки.
- Нет, вода здесь ни при чем. А воздух? Воздух тут всегда влажный.
Как подействует на язвы сухой воздух? В вельде во время Легкого сна воздух
совершенно сухой от жары. А что, если высушить воздух печью для обжига?
- Воздух Легкого сна, - медленно повторила Эйрис.
Но Дахар не слушал ее. Мысли бывшего жреца неслись дальше. Печь
высушит гной, и одновременно нагреет его. Как узнать, что вызвало гибель
бактерий - температура или сухость, если, конечно, бактерии и впрямь
погибнут. Человеческая кожа не приспособлена к жару. Значит, он должен
находиться достаточно близко от печи, чтобы воздух был сух и достаточно
далеко, чтобы тело не подвергалось действию высокой температуры. А если
дело не в воздухе, так есть уйма других факторов, действующих на кожу
снаружи и не действующих изнутри. Не исключено, что кожа сама порождает
эти бактерии, подобно тому, как гнилое мясо порождает червей. Чего-то тут
явно не хватает. Цветочной пыльцы, каких-нибудь веществ, растворенных в
капле дождя, сока растений, которых нет под куполом Эр-Фроу, может быть,
кембури... тут ведь совсем нет кембури...
Дахар озабоченно поднялся с подушек, увидел неподвижно застывшую
Эйрис и коснулся ее плеча. Она подняла глаза. В них застыло невыносимое
напряжение. Делизийка перевела взгляд на закрытый оранжевый круг, снова на
Дахара и снова на круг. У людей что-то отняли.
- Свет, - прошептала она.

51
Гракс в одиночестве прохаживался внутри периметра. Когда с ним
связался Энциклопедист, гед прекратил ходьбу, бессильно уронил конечности
и бессмысленно уставился в потолок третьим глазом.
Энциклопедист воспроизвел разговор двух людей - куски ткани,
закрывающие сенсор, не совсем заглушали звуки. Эйрис говорила задумчиво,
иногда оживляясь. Тональность женских голосов не нравилась Граксу. Голос
Дахара больше походил на рокот гедов, хотя и звучал эмоциональнее. Ни
звуковой гармонии, ни грамматической точности, ни заботы о правильном
порядке слов. И все же... В споре этой пары проглядывал интеллект! Ни
мужчина, ни женщина не сумели определить понятие "вирус", им не хватало
для этого ни фактов, ни теории, ни приборов. И все же Эйрис и Дахар
преодолели барьер собственного невежества - нарушив все законы логики, все
причинно-следственные связи процесса познания - и обсуждали сущность
вируса, еще не убедившись, что он существует. Изучать свойства того, чего
еще нет, - как это можно? Гракс следил за их чудными диалогом, понимая,
что ни один гед на такое не способен. Это все равно, что изобретать оружие
против хищников неоткрытой планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43