Он воспринял ее вежливое "спасибо, нет" сначала как вызов, а затем как личное оскорбление. В конце концов он обвинил ее в расизме.
- Это все потому, что я черный, да? - поинтересовался он с вызовом.
Той жаркой летней ночью, полной мошкары и летучих мышей, сновавших туда-сюда в поисках добычи, они стояли на парковке возле бара "Буду Лаундж". В южном небе над заливом вспыхивали зарницы, влажный воздух, словно бархат, прикасался к коже. Чуть раньше они с коллегами пошли в бар, как это часто случалось в пятницу вечером - кучка копов, пожелавших немного встряхнуться. Вероятно, Стоукс слишком много выпил, потому что громко заявил, что Анни фригидна. Она встала и вышла, исполненная отвращения.
От его обвинения в расизме у нее буквально открылся рот.
- Тебе не хочется, чтобы тебя видели вместе с мулатом? Так скажи это прямо!
Стоукс тогда подошел к ней совсем близко, лицо его окаменело от гнева. Но тут на стоянку въехала машина, какие-то люди вышли из бара, и напряжение резко спало.
Эта сцена так живо предстала перед Анни, что она почти почувствовала дыхание летнего зноя на своей коже. Она открыла высокие стеклянные двери в дальнем конце гостиной и вышла на балкон, вдыхая холодный влажный воздух. Легкий лунный свет посеребрил воду и очертил строгие силуэты кипарисов.
Забавно, Анни никогда раньше об этом не думала, но в некотором смысле она понимала Памелу Бишон. Она по своему опыту знала, что такое общаться с мужчинами, которые не могут принять отказа. Стоукс. Эй-Джей. Да и дядя Сэм в придачу. Различие между ними и Ренаром было таким же, как между душевным здоровьем и манией.
Но если рассуждать объективно, то преследователями становятся не только мужчины, но и женщины. Зачастую эти люди кажутся совершенно нормальными. Уровень их интеллекта и образование значения не имеют. Но по отношению к объекту их мании их мозг работает как-то не так. Некоторые страдают эротоманией, то есть таким состоянием, когда человек представляет себе романтические отношения с объектом мании и полагает, что все это происходит на самом деле.
Где-то в глубине болот аллигатор издал хриплый рев. Потом ночную тишину прорезал крик нутрии, напоминающий женский визг. Звук резанул Анни по нервам. Она закрыла глаза и увидела лежащую на полу Памелу Бишон в лунном свете, льющемся из окна, освещающем ее нагое тело. И Анни вдруг показалось, что она слышит крики Памелы... И крики Дженнифер Нолан... И крики женщин, погибших четыре года назад от руки Душителя из Байу. Зов мертвых. У нее по коже побежали мурашки, и Анни вернулась в комнату, закрыла стеклянные двери и заперла их.
- У тебя очень мило, Туанетта.
Она резко обернулась. Фуркейд стоял у входной двери, прислонившись к стене, глубоко засунув руки в карманы старой кожаной куртки.
- Что, черт побери, ты здесь делаешь?
- Эту твою дверь не слишком трудно открыть. - Он укоризненно покачал головой и выпрямился. - Тебе как полицейскому следовало бы об этом позаботиться. Особенно женщине-полицейскому, верно?
Фуркейд двинулся к ней, его движения казались обманчиво-ленивыми. Даже на расстоянии Анни чувствовала его напряжение. Она медленно отступила в сторону, оставляя между ними кофейный столик. Она надеялась, что ей удастся сбежать. А что потом? Магазин закрылся в девять. До дома Сэма и Фаншон добрая сотня ярдов, к тому же, как всегда по пятницам, они отправились на танцы. Возможно, ей удастся добежать до джипа.
- Что тебе нужно? - спросила Анни, пробираясь к двери. Ее ключи висели на крючке над выключателем. - Ты намерен избить и меня тоже? Твоя дневная норма грехов еще не выполнена? Или ты хочешь избавиться от свидетеля? Для этого тебе следовало бы кого-нибудь нанять. Ты станешь подозреваемым номер один.
У него хватило наглости улыбнуться:
- Теперь ты считаешь меня дьяволом, так, Туанетта?
Анни рванулась к двери, схватила ключи и уронила их на пол. Другой рукой она ухватилась за ручку двери, повернула, подергала, толкнула плечом, но дверь не поддалась. И в ту же секунду Фуркейд оказался рядом с ней и поймал ее в ловушку, опершись руками о дверь по обе стороны ее головы.
- Бежишь от меня, Туанетта?
Она чувствовала дыхание Ника на своем затылке, слегка отдающее ароматом виски.
- Ты не слишком гостеприимна, chure, - прошептал он.
Анни затрясло, что доставило Фуркейду немалое удовольствие. Она усилием воли уняла дрожь, повернулась и взглянула ему в лицо.
- Нам так много надо обсудить. Кстати, кто послал тебя в бар "У Лаво" в тот вечер? - Ник вглядывался в ее лицо, словно хищник. - О чем ты думала, Туанетта? Что я был тогда слишком пьян, чтобы сообразить?
- Что сообразить? Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Его губы насмешливо скривились.
- Я в этом департаменте уже полгода, и ты даже слова мне ни разу не сказала. И вдруг появляешься в этом баре, в, цветастой юбочке, взмахиваешь ресничками и желаешь заняться делом Бишон...
- Я действительно хотела участвовать в этом расследовании.
- А потом ты вдруг оказываешься на той улице. Просто проходила мимо...
- Именно так...
- Черта с два! - прорычал Фуркейд. Ему понравилось, как Анни моргнула. Он и хотел напугать ее. У нее есть причины его бояться. - Ты следила за мной! Кто тебя послал?
- Никто!
- Ты говорила с Кадроу. Он все это придумал? Не могу поверить, что это план самого Ренара. А если бы я набросился на него с ножом или с револьвером? Он бы просчитался, если б попытался уничтожить меня таким образом. А он совсем не дурак.
- Да говорю же тебе...
- Но, с другой стороны, может быть, это было правосудие Кадроу? Он не мог не знать, что Ренар виновен. Разумеется, Кадроу добивается его оправдания, чтобы сохранить собственную репутацию, но устраивает так, чтобы я Ренара прикончил. Ренар мертв, а я в тюрьме. От двадцати пяти до пожизненного.
"Он же просто не в себе", - подумала Анни. Она уже видела, на что способен Ник Фуркейд. Анни бросила взгляд на свою сумку, где она оставила револьвер. Два фута, "молния" расстегнута. Если она поторопится... Если ей повезет...
- Я понятия не имею, о чем ты говоришь, - ответила она Нику, отвлекая его, пытаясь выиграть время. - Кадроу постарался поссорить меня с департаментом, чтобы я сама к нему прибежала. Я бы ни за что не стала на него работать, заплати он мне хоть миллиард золотом.
Казалось, Фуркейд ее не слышал.
- Стал бы Кадроу этим заниматься? Вот в чем вопрос, - пробормотал он, словно обращаясь к самому себе. - Конечно, ему бы пришлось платить шантажисту до конца дней, но адвокату осталось совсем немного...
Изо всех своих сил Анни двинула Фуркейда коленом в пах, тот отшатнулся, согнулся вдвое, изрыгая проклятия:
- Сука! Дерьмо! Твою мать!
"Господи, пожалуйста, ну пожалуйста", - молилась Анни. Сунув руку в сумку, она шарила там в поисках оружия. Ее пальцы нащупали кобуру.
- Это ищешь?
Оружие появилось у нее перед глазами на ладони Фуркейда. Его палец лежал на спусковом крючке. Ник опустился на колени за спиной у Анни, схватил ее за волосы и тянул назад, прижимая своим телом к низкому столику.
- Грязна играешь, Туанетта, - прошептал Ник. - Мне это в женщинах нравится.
- Хоть бы тебя кто-нибудь трахнул, Фуркейд!
- Гм-м... - Он прижался щекой к ее лицу. - Не стоит подавать мне таких идей, красотка.
Ник медленно встал, все еще держа Анни за волосы, и потянул ее за собой.
- Ты очень плохая хозяйка, Туанетта, - заметил детектив, ведя свою пленницу на кухню, где ярко и весело горел свет. - Ты даже не предложила мне сесть. Хотя, уверен, у тебя есть другие таланты. Как вижу, в тебе есть способности дизайнера.
Фуркейд с любопытством оглядывал небольшую кухню. Кто-то нарисовал танцующего аллигатора на двери старого холодильника. На одном из столов лесенкой выстроились банки для кофе, чая, специй, словно ряд солдат-пехотинцев. Черная пластиковая кошка-часы висела на стене, ее глаза и хвост двигались в такт уходящим секундам.
Один из стульев был отодвинут от стола на блестящих Металлических ногах. На него-то Фуркейд и усадил хозяйку дома. Он взял карандаш, оставленный ею на столе, и прислонился к шкафчику.
Анни уставилась на него. Из глаз Фуркейда ушла злость, но смотрели они не менее пристально. Детектив сложил руки на груди, и ее револьвер казался в его пальцах всего лишь игрушкой.
- Итак, на чем мы остановились перед тем, как ты попыталась сделать из моих яиц омлет?
- О... Я решала для себя, психопат ты или маньяк.
- Так это был Кадроу? Он подкупил тебя и Стоукса? - Стоукса?
- А что? Ты понадеялась получить весь пирог целиком? Нет, chore. Стоукс привел меня в тот бар. Зачем мы туда пошли? Там никто из наших никогда не бывает. Чтобы быть подальше от наших мужиков, так он мне объяснил. А контора "Боуэн и Бриггс" оказалась как раз напротив этого заведения. Как чертовски удачно все сложилось. А потом появилась и наша малышка Туанетта, чтобы приглядеть за мной, пока пьяненький Чез сыграет свою роль.
- Зачем мне было принимать деньги от Кадроу? - задала вопрос Анни.
Ник склонил голову к плечу и задумался. Он не ел целый день, но его поддерживали ярость, раздражение и подозрения, которые он залил парой глотков виски. И тут вдруг его губы шевельнулись, выпуская на свободу черное, грязное имя:
- Дюваль Маркот.
Сукин сын Дюваль Маркот. Все части головоломки легко сошлись. Схожесть случаев пробудила у Маркота чувство юмора. И этот парень наверняка знал, как покупать полицейских. Ник снова вспомнил лицо журналиста из Нового Орлеана, сидевшего в зале суда. Вот черт! Ему следовало это предвидеть.
Он прижал плечи Анни к спинке стула, буквально пригвождая ее:
- Сколько он тебе заплатил? Что он тебе пообещал?
- Дюваль Маркот? - недоверчиво переспросила Анни. - Ты что, с ума сошел? Господи, кого я об этом спрашиваю!
Ник склонился к лицу Анни, держа дуло револьвера прямо у ее носа.
- Маркот заберет твою душу, девочка, или сделает что-нибудь похуже. Ты думаешь, что дьявол я? Нет, настоящий дьявол это он!
- Дюваль Маркот - дьявол, - повторила Анни. - Дюваль Маркот, тот самый магнат из Нового Орлеана, торговец недвижимостью, филантроп?
- Да, тот самый ублюдок. - Ник отошел от Анни и зашагал по кухне. Надо было прикончить его, когда мне подвернулся случай.
- Я незнакома с Дювалем Маркотом, только видела его в новостях. Мне никто не давал денег. Я оказалась не в том месте и не в то время. Поверь мне, я сама сожалею об этом.
- Я не верю в совпадения.
- Что ж, прости, но другого объяснения у меня нет! - выкрикнула Анни. Так что или пристрели меня или убирайся отсюда к чертовой матери!
Прокручивая сказанное в голове, Ник остановился у стола и почесал за ухом дулом револьвера.
- Господи! Да поосторожнее ты с этой штукой! - взвизгнула Анни. - Если ты не собираешься убить меня, то не заставляй соскребать твои мозги с моего кухонного стола.
- Ты об этом? - Ник покрутил оружие на пальце. - Он не заряжен. Я подумал, что в противном случае соблазн окажется слишком велик.
У Анни словно камень с души свалился. Она потерла руками щеки.
- Но почему Маркот должен был платить мне?
- Об этом я тебя и спрашивал.
- Я сказала тебе все, что знала, то есть ничего. Я не заодно со Стоуксом и не имею ничего общего с Маркотом. Если кто-то хотел тебя подставить, почему было просто не убить Ренара и не свалить все на тебя, подтасовав улики? Вот удачное решение. Почему бы тебе не обратиться с твоей историей к Оливеру Стоуну? Он мог бы снять фильм.
- Ну у тебя и язычок, девочка. - Положив револьвер на стол, Ник снова прислонился к шкафчику.
- Когда меня пугают, во мне говорит стерва.
Он чуть было не расхохотался. Фуркейд поджал губы и посмотрел на Анни. Она ответила ему сердитым, возмущенным взглядом. Если она и в самом деле ни в чем не виновата, как говорит, то наверняка считает его сумасшедшим.
- Скажи-ка мне кое-что, - заговорила Анни. - Ты сам решил пойти в ту ночь к "Боуэну и Бриггсу"?
Ник вспомнил о телефонном звонке, но ответил правду:
- Да.
- И ты сам додумался до того, чтобы избить Ренара? Ник снова помедлил, понимая, что на этот вопрос ответить не так просто, вспоминая то, что крутилось у него в мыслях той ночью. И все-таки ему оставался только один ответ:
- Да.
- Значит, это только твоя вина?
Анни ждала его ответа. Она никогда не считала Фуркейда человеком, уклоняющимся от ответственности. И она больше не верила, что он сумасшедший.
- Стоукс не приводил тебя на ту улицу. Никто не приставлял оружия к твоему виску, - продолжала Анни. - Ты сделал то, что сделал, а мне удача изменила, и я тебя за этим поймала. Прекрати винить в этом других. Ты сам сделал свой выбор, и тебе только и остается, что пережить последствия.
- Это правда, - прошептал Ник. Казалось, бешеная энергия ушла из его тела, и оно стало цепенеть изнутри. - Я потерял контроль над собой. Я не могу найти человека, который заслужил бы трепку больше, чем Ренар, и я не жалею о том, что избил его. Сожалею только о том, как это отразится на моей жизни.
- Ты поступил неправильно.
- В конце концов применение силы всегда оборачивается против тебя же. Я разочаровал себя самого в ту ночь, - признался Ник. - Предполагается, что все в природе должно оставаться в своем естественном состоянии. Насилие всегда порождает сопротивление, верно? Честно говоря, я так и не смог принять философию бездействия. В этом и есть суть моей проблемы.
Анни снова не узнавала его. Превращение из маньяка в философа произошло в сотые доли секунды.
- В суде ты заявил о своей невиновности, - заметила Анни, - но сейчас признаешь, что виноват.
- Жизнь сложна, дорогая. Если меня осудят за уголовное преступление, я навсегда потеряю работу. Это не выход.
- Сопротивление живого существа против вмешательства в его естественное состояние.
Неожиданно Фуркейд улыбнулся и на мгновение стал необыкновенно привлекательным.
- Ты отличная ученица, девочка.
- Зачем ты это делаешь?
- Что?
- Называешь меня девочкой, как будто тебе в обед сто лет.
На этот раз его улыбка получилась печальной. Ник медленно подошел к Анни и приподнял ее подбородок.
- Потому что так оно и есть, детка. И тебе такой никогда не стать.
Фуркейд нагнулся слишком низко, и Анни смогла разглядеть в его глазах каждый прожитый год, всю тяжесть, взваленную им на плечи. Его большой палец прикоснулся к ее губам. Анни дернулась и отвернулась, вдруг занервничав.
- Так из-за чего у тебя зуб на Дюваля Маркота? - спросила она, вставая со стула и проходя к другому концу стола.
- Это личное, - ответил Фуркейд, садясь на ее место.
- Но ты чуть не выболтал все несколько минут назад.
- Тогда я думал, что ты в этом замешана.
- Следовательно, я признана невиновной?
- Пока да. - Его внимание привлекли разбросанные по столу бумаги. - Это еще что такое?
- Мои записи по делу об убийстве Памелы Бишон. - Анни медленно подошла к нему. - Почему ты решил, что Маркот мог быть в этом замешан? Есть какая-то связь с фирмой по продаже недвижимости, принадлежавшей Памеле Бишон?
- Пока подобных связей мы не нашли, - ответил Ник, просматривая собранный Анни материал. - Зачем ты это делаешь?
- Потому что меня волнует это дело. Я хочу увидеть, как убийцу Памелы накажут по закону. Я верила, что так и будет - до этой среды. Мне нелегко в этом признаваться, но я верила в твои способности. А теперь, когда расследованием занимается Стоукс, я не уверена, что Памела дождется торжества справедливости.
- Ты не доверяешь Стоуксу?
- Я не знаю, хватит ли у него способностей, чтобы раскрутить это дело. И не уверена, что он сможет их применить, если они у него есть. Теперь ты говоришь мне, что, с твоей точки зрения, это Чез тебя накрутил. Зачем ему это делать?
- Деньги. Отличный мотив.
- А кто еще из участников этого дела, кроме Ренара и Кадроу, был бы рад твоему падению?
Фуркейд промолчал, но имя крутилось у него в голове словно назойливое насекомое. Дюваль Маркот. Человек, разрушивший его жизнь.
Анни подошла к шкафчику.
- Мне необходимо выпить кофе, - призналась она так спокойно, словно этот мужчина не ворвался в ее дом и не угрожал ей ее же собственным револьвером. Но когда она открывала кран, пуская воду, руки у нее дрожали. Глубоко вздохнув, Анни потянулась за банкой с кофе и отвинтила крышку.
- Так что же ты собираешься делать, Туанетга?
- Что ты имеешь в виду?
- Ты хочешь добиться справедливости, но не веришь, что Стоукс найдет преступника. Если я подойду чуть ближе к Ренару, меня снова отправят за решетку. Что ты будешь делать?
- А что я могу? - ответила она вопросом на вопрос. - Я всего лишь помощник шерифа. А последние дни они даже не говорят со мной по рации.
- Ты и так уже работала над делом в одиночку.
- Я следила за ходом расследования, - уточнила Анни.
- Ты хотела в этом участвовать. Ты хочешь стать детективом, девочка, так прояви инициативу. Ты и так уже получила по носу за то, что сунула его не туда, куда следует. Но будь упрямой.
- Такого размера упрямства будет достаточно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49