— Ты рано встаешь, — весело заметила она.
— Или наоборот, — буркнул он, взял ключ и поднялся в номер.
Сел на край кровати и позвонил Елене. Она уже была в школе. Он рассказал ей о ночных приключениях, что всю ночь был на ногах, что у него кружится голова. Она спросила, когда он вернется, и Стефан, не сдерживая раздражения, повысив голос, заявил, что сейчас он намерен лечь спать. Потом займется всем остальным.
Он проснулся в половине второго и остался лежать, глядя в потолок.
Ему вновь приснился отец. Они гребли куда-то на двухместной байдарке. Где-то впереди был водопад. Он пытался сказать отцу, что надо повернуть, пока их не унесло в пропасть. Но отец не отвечал. Когда Стефан повернулся к нему, оказалось, что это не отец, а адвокат Якоби. Он был совершенно голый, тело покрыто водорослями. Дальше он не помнил сна.
Стефан встал. Головокружение прошло. Он хотел есть, но любопытство взяло верх. Он набрал номер Джузеппе — занято. Он принял душ и набрал еще раз. По-прежнему занято. Он стал одеваться и обнаружил, что у него не осталось чистого белья. Позвонил опять. На этот раз Джузеппе ответил, почему-то очень свирепо.
— Это Стефан.
— А я думал, это журналист из Эстерсунда. Он мне житья не дает все утро. Эрик считает, это Руне Валлен позвонил в газету. Он еще получит. И шеф шипит, не понимает, что происходит. А кто понимает?
— Как дела?
— Заработал регистр. ABB 003. Эрик ошибся с одной цифрой.
— Кто хозяин?
— Человек по имени Андерс Харнер. Его адрес — почтовый бокс в Альбуфейре в южной Португалии. Один из наших точно знает, где это, наверное, был там в отпуске. Но проблема не в этом. Андерсу Харнеру семьдесят семь. А за рулем сидел не старик. Хоть мы и дали маху, но настолько ошибиться не могли.
— Может быть, сын? Или родственник?
— Или угонщик. Мы этим занимаемся. В этом следствии, как видишь, ничего не дается легко.
— Можно сказать и по-другому: все превосходна спланировано. А Фернандо Херейра? Есть какие-то следы?
— Там работают три собаки. Наконец-то появился этот чертов вертолет из Сундсваля. Пока результатов ноль. Ни одного следа. Крайне странно. Кстати, как ты себя чувствуешь? Поспал?
— Голова уже не кружится.
— Меня мучит совесть. Я нарушаю все правила, таская тебя за собой. Но прежде всего, мне надо было бы помнить, что ты болен.
— Я сам этого хотел.
— И еще одно — криминалисты не исключают, что стреляли из оружия Эрика Юханссона.
Стефан спустился в ресторан и поел. После еды он сразу почувствовал себя намного лучше, но усталость ощущалась по-прежнему. Он вернулся в номер. На потолке было пятно, напоминавшее лицо. Лицо адвоката Якоби, подумал он. Жив ли он еще?
В дверь постучали. Он открыл. Это была Вероника Молин.
— Я пришла попросить извинения, — сказала она. — Я не должна была так реагировать.
— Это я во всем виноват, — сказал Стефан. — Я вел себя как идиот.
Он хотел ее пригласить в номер, но повсюду валялось грязное белье и воздух был спертый.
— Здесь неубрано, — извинился он.
Она улыбнулась.
— Зато у меня убрано, — сказала она и посмотрела на часы. — Я должна встретить брата в аэропорту в Эстерсунде, но до этого еще целых четыре часа. Так что у нас есть время поговорить.
Он взял куртку и пошел за ней. Он шел за ней и с трудом удерживался, чтобы ее не потрогать.
Компьютер был выключен.
— Я разговаривала с Джузеппе Ларссоном, — сказала она. — Вытянула из него подробности сегодняшней ночи. Это я у него узнала, что ты у себя в номере.
— Что он рассказал?
— О перестрелке. О том, что того, кого вы ищете, пока не нашли.
— Непонятно только — того или тех. Может быть, их двое. Или даже трое.
— А почему мне не говорят, как идут дела?
— Полиция не хочет, чтобы ей мешали. Они хотят работать спокойно — без журналистов, без родственников. Особенно когда все непонятно. Непонятно, что происходит, и самое главное — почему.
— Я по-прежнему не хочу верить, что отца убили только потому, что он когда-то был нацистом. Из-за какого-то поступка, который он совершил в свою бытность немецким солдатом. Война кончилась пятьдесят пять лет тому назад. Думаю, что все-таки не обошлось без этой женщины из Шотландии, скорее всего по имени Моника.
Стефан вдруг, сам не зная почему, решил рассказать ей о том, что он обнаружил в квартире Веттерстеда в Кальмаре. Может быть, потому, что их объединяла эта тайна — их отцы были нацистами. Он рассказал, правда опустив тот факт, что он взломал квартиру, — просто якобы наткнулся на эти сведения случайно. Он рассказал о сети, об обществе под названием «Благо Швеции». О живых и мертвых, кто поддерживает это общество.
— Я знаю очень мало, — закончил он. — Может быть, это общество — только часть чего-то большого? Я не настолько наивен, чтобы предполагать, что существует охватывающая весь мир сеть неонацистского заговора. Но что идеи нацизма живы — это я понял. Когда все это закончится, буду говорить с моим шефом в Буросе. Необходимо, чтобы этим занялись службы безопасности.
Она внимательно слушала, не прерывая. Потом сказала:
— Ты делаешь все правильно. Я бы действовала точно так же.
— Надо победить этот бред, — сказал он. — Даже если эти люди просто мечтатели, они опасны тем, что распространяют этот психоз все дальше и дальше.
Она поглядела на часы.
— Я знаю, что ты должна встретить брата, — сказал Стефан. — Но ответь сначала на один вопрос: почему ты позволила мне спать у тебя.
Она положила руку на компьютер.
— Я сказала как-то, что в нем вся моя жизнь. Но конечно, это не совсем так.
Стефан уставился на ее руку. Он слышал ее слова. Вот она стоит, положив руку на компьютер. Картинка, застрявшая в мозгу. Она отняла руку, и картинка исчезла.
— Мне надо идти, — сказал он. — Во сколько завтра похороны?
— В одиннадцать.
Он повернулся и хотел идти к двери, но она положила руку ему на плечо.
— Тебе надо встретить брата, — напомнил он.
В кармане куртки зазвонил телефон.
Это был Джузеппе.
— Ты где?
— В гостинице.
— Произошла очень странная вещь.
— Что?
— Эльза Берггрен позвонила Эрику и просила за ней приехать.
— Зачем?
— Сказала, что хочет сделать признание. Утверждает, что это она убила Авраама Андерссона.
Было двадцать пять минут третьего.
Понедельник пятнадцатого ноября.
31
В шесть позвонил Джузеппе и попросил Стефана зайти в кабинет Эрика Юханссона. На улице было холодно, поднялся студеный пронизывающий ветер. У церкви Стефан остановился и резко обернулся. По Фьелльвеген проехала машина, потом еще одна. Ему показалось, что он видел какую-то тень у дома напротив школы, но уверенности не было. Он направился в Гражданский дом. Джузеппе опять ждал его на улице у подъезда. Они пошли в кабинет. Стефан заметил, что туда принесли еще два стула. Для Эльзы Берггрен и ее адвоката, решил он.
— Они сейчас едут в Эстерсунд, — сказал Джузеппе. — Она задержана, завтра будет решение об аресте. Эрик поехал с ними.
— Что она говорит?
Джузеппе показал на стоящий на столе магнитофон:
— Кассета с допросом сейчас на пути в Эстерсунд. Но у меня два диктофона. Я подумал, ты захочешь послушать. Тебя никто не будет беспокоить, а я должен поесть и полчасика вздремнуть.
— Можешь поспать у меня в номере, — сказал Стефан.
— Тут есть диван. Мне хватит.
— Я могу не слушать запись. Лучше расскажи.
Джузеппе сел на стул Эрика и яростно потер лоб, как будто на него вдруг напал зуд.
— Мне бы хотелось, чтобы ты послушал.
— Она созналась?
— Да.
— А мотив?
— Я же говорю — послушай. А потом скажешь, что ты думаешь по этому поводу.
— Ты в чем-то сомневаешься?
— Сам не знаю. Поэтому и хочу слышать твою реакцию.
Джузеппе тяжело поднялся со стула.
— Все еще никаких следов Херейры, — сказал он. — И красный «Форд» тоже не нашли. И ночного стрелка не нашли. Ничего не нашли. Но об этом — потом. Я вернусь через два часа.
Он натянул куртку.
— Она сидела вот на этом стуле, — показал Джузеппе. — А адвокат Германссон — на этом. Она ему утром позвонила. Он уже был там, когда мы за ней приехали.
Джузеппе ушел и закрыл за собой дверь. Стефан включил магнитофон. Раздался скрип передвигаемого микрофона. Потом он услышал голос Джузеппе.
ДЛ.: Мы начинаем допрос, отмечаем дату — пятнадцатое ноября девяносто девятого года. Пятнадцать часов семь минут. Допрос проводится в полицейском отделении в Свеге следователем Джузеппе Ларссоном в присутствии свидетеля допроса Эрика Юханссона. Допрашивается Эльза Берггрен по ее собственному желанию. Адвокат Свен Германссон представляет интересы Эльзы Берггрен. Кажется, все. Начинаем допрос. Можете назвать свое имя и личные данные?
ЭБ.: Меня зовут Эльза Мария Берггрен, родилась десятого мая двадцать пятого года в Траносе.
ДЛ.: Вы не могли бы говорить чуть громче?
ЭБ.: Меня зовут Эльза Мария Берггрен, родилась десятого мая двадцать пятого в Траносе.
ДЛ.: Спасибо. Можете назвать персональный номер?
ЭБ.: Двадцать пять ноль пять десять тире ноль два двадцать один.
ДЛ.: Спасибо. (Микрофон снова заскрипел, кто-то закашлялся, хлопнула дверь.) Вот так, нельзя ли чуть поближе к микрофону… Расскажите, что вас сюда привело?
ЭБ.: Я хочу сделать признание. Это я убила Авраама Андерссона.
ДЛ.: То есть вы признаете, что сознательно убили его?
ЭБ.: Да.
ДЛ.: Вы признаетесь в убийстве.
ЭБ.: Да.
ДЛ.: Вы говорили с адвокатом, прежде чем сделать это признание?
ЭБ.: Тут не о чем говорить. Я признаю, что убила его совершенно сознательно. Так это называется?
ДЛ.: Да, так обычно говорят.
ЭБ.: Тогда еще раз — я признаю, что совершенно сознательно убила Авраама Андерссона.
ДЛ.: То есть признаете совершенное вами убийство?
ЭБ.: Сколько раз можно повторять?
ДЛ.: Почему вы его убили?
ЭБ.: Он угрожал, что расскажет всем, что его сосед, недавно убитый Герберт Молин, был национал-социалистом. Я этого не хотела. Он также собирался раскрыть, что и я — убежденный национал-социалист. К тому же он шантажировал.
ДЛ.: Вас?
ЭБ.: Герберта Молина. Он вымогал у него деньги каждый месяц.
ДЛ.: Как долго это продолжалось?
ЭБ.: Это началось вскоре после того, как Молин сюда переехал. Может быть, восемь-девять лет.
ДЛ.: Речь идет о больших деньгах?
ЭБ.: Я не знаю. Для Герберта, наверное, да.
ДЛ.: Когда вы решили убить Андерссона?
ЭБ.: Точно не могу сказать. Но когда Молина убили, Андерссон нашел меня и сказал, что я должна продолжать ему платить, иначе он и меня выведет на чистую воду.
ДЛ.: Как это произошло?
ЭБ.: Он явился ко мне без звонка и вел себя крайне нагло. Наверное, именно тогда я и приняла решение.
ДЛ.: Какое решение?
ЭБ.: Почему надо все время повторять?
ДЛ.: Вы приняли решение его убить?
ЭБ.: Да.
ДЛ.: И потом?
ЭБ.: Несколько дней спустя я убила его. Можно попросить воды?
ДЛ.: Конечно… (Снова звук передвигаемого микрофона, кто-то встал, потом голоса. Стефан видел все это совершенно живо — Эрик ближе всех к столу, где стоит открытая бутылка «Рамлёзы» и стаканы. Он передает ей воду.) Значит, убили?
ЭБ.: Я это все время и говорю.
ДЛ.: Расскажите, как это произошло.
ЭБ.: Вечером я поехала к нему. Взяла с собой дробовик. Я ему сказала, что убью его, если он не прекратит шантаж. Но он не принял мои слова всерьез. Тогда я заставила его выйти в лес около дома и выстрелила.
ДЛ.: Выстрелили?
ЭБ.: Прямо в сердце.
ДЛ.: У вас, значит, есть дробовик?
ЭБ.: О боже! А что еще? Пулемет? Я же уже сказала, что взяла с собой дробовик.
ДЛ.: Вы храните оружие дома? У вас есть разрешение?
ЭБ.: У меня нет разрешения. Я купила ружье несколько лет назад в Норвегии и привезла в Швецию нелегально.
ДЛ.: И где оно теперь?
ЭБ.: На дне Юснана.
ДЛ.: Значит, вы бросили ружье в реку сразу после убийства?
ЭБ.: По-моему, трудно предположить, что я его выбросила до убийства.
ДЛ.: Трудно. Но я должен попросить вас отвечать на вопросы четко и ясно и без ненужных комментариев.
(Тут заговорил мужчина. Стефан понял, что это был Свен Германссон. К его удивлению, адвокат говорил на невнятном сконском диалекте, его сплошь и рядом трудно было понять. Но Стефан уловил, что адвокат Германссон не считает, что клиент отвечает на вопросы неподобающим образом. Что ответил на это Джузеппе, он не расслышал, поскольку в микрофоне раздался скрип.)
ДЛ.: Можете указать, где именно вы выбросили ружье?
ЭБ.: Здесь, в Свеге. С моста.
ДЛ.: С какого моста?
ЭБ.: Со старого.
ДЛ.: С какой стороны?
ЭБ.: С той, что обращена к городу. Я стояла на середине моста.
ДЛ.: Вы просто бросили ружье или швырнули его?
ЭБ.: Не вижу разницы. Лучше будет сказать, что я его уронила. Выпустила из рук.
ДЛ.: Давайте немного отвлечемся. Несколько дней назад на вас в вашем доме напал человек в маске, и он хотел знать, кто убил Авраама Андерссона. Вы не хотите сейчас изменить тогдашние ваши показания?
ЭБ.: Нет.
ДЛ.: А может быть, вы все это выдумали, чтобы нас навести на ложный след?
ЭБ.: Все было именно так, как я рассказывала. Это может подтвердить и этот бледный полицейский из Буроса, как его… Линдгрен? На него он тоже напал.
ДЛ.: Линдман. Вы можете дать всему этому разумное объяснение? Почему нападавший хотел знать имя убийцы Андерссона?
ЭБ.: Не знаю. Может быть, его мучила совесть.
ДЛ.: Почему его должна мучить совесть?
ЭБ.: Потому что убийство Андерссона может быть связано с убийством Молина.
ДЛ.: А это действительно так?
ЭБ.: Да. Но что он мог знать? И кто он?
ДЛ.: Может быть, тогда вы и решили признаться в убийстве?
ЭБ.: Ясно, что это сыграло роль.
ДЛ.: Пока оставим это. Давайте вернемся к событиям во дворе у Андерссона. Вы сказали — я цитирую, я записал эти слова — «Тогда я заставила его выйти в лес около дома и выстрелила». Так оно и было?
ЭБ.: Да.
ДЛ.: Пожалуйста, расскажите более подробно.
ЭБ.: Я прижала ствол к его спине и велела идти. В лесу, недалеко от дома, мы остановились. Я последний раз спросила его, понимает ли он, что я говорю серьезно. Он засмеялся. Тогда я выстрелила.
(Стало тихо. Пленка продолжала крутиться. Кто-то, может быть адвокат, закашлялся. Стефан понял — что-то тут не так. В лесу было темно. Как она могла что-то видеть? К тому же Авраам Андерссон был привязан к дереву, когда в него выстрелили. Во всяком случае, полиция исходила из того, что он был жив, когда его привязали к дереву. Стефан понял, что Джузеппе начал сомневаться в правдивости признания Эльзы. Он обдумывал, как двигаться дальше. Может быть, пытался вспомнить, что писали в газетах, а что было известно только полиции.)
ДЛ.: Вы стреляли спереди?
ЭБ.: Да.
ДЛ.: С какого расстояния?
ЭБ.: Примерно с трех метров.
ДЛ.: Он не двигался? Не пытался бежать?
ЭБ.: Он, наверное, не думал, что я выстрелю.
ДЛ.: Можете вспомнить, сколько было времени?
ЭБ.: Около полуночи.
ДЛ.: То есть было темно?
ЭБ.: У меня был с собой фонарь. Я заставила Андерссона его нести.
(Снова пауза. Эльза Берггрен ответила на первый вопрос из тех, что волновали Джузеппе.)
ДЛ.: Что случилось после того, как вы его застрелили?
ЭБ.: Проверила, мертв ли он. Он был мертв.
ДЛ.: А потом?
ЭБ.: Потом я привязала его к дереву. У меня была с собой бельевая веревка.
ДЛ.: Вы хотите сказать, что привязали его к дереву, когда он был уже мертв?
ЭБ.: Да.
ДЛ.: А зачем?
ЭБ.: Тогда я не собиралась признаваться. Хотела, чтобы это выглядело иначе.
ДЛ.: Иначе чем что?
ЭБ.: Чем убийство, совершенное женщиной. Чтобы это было похоже на расстрел.
(Вот и на второй вопрос получен ответ, подумал Стефан. Но Джузеппе все же одолевают сомнения.)
ЭБ.: Мне надо в туалет.
ДЛ.: Делаем перерыв, сейчас пятнадцать часов тридцать две минуты.
Магнитофон включили снова. Допрос продолжался. Джузеппе вернулся к исходному пункту, повторял все вопросы, но все время задерживался на деталях — их становилось все больше. Классический допрос, подумал Стефан. Джузеппе смертельно устал, он работает уже несколько суток подряд, но он великолепно справляется с допросом, идет, как и положено, шаг за шагом.
Запись остановилась. Джузеппе назвал время окончания допроса — семнадцать ноль две. Последним были выводы — единственные выводы, которые он мог сделать на основании допроса.
ДЛ.: Я думаю, мы можем закончить. Значит, дело обстоит так: вы, Эльза Берггрен, признаете, что третьего ноября, сразу после полуночи, сознательно убили Авраама Андерссона около его дома в Дунчеррете. Вы рассказали, как все произошло, и привели в качестве мотива шантаж, проводимый Андерссоном по отношению к вам и Молину. Вы также утверждаете, что выбросили орудие убийства в воду со старого железнодорожного моста через Юснан. Все правильно?
ЭБ.: Да.
ДЛ.: Вы не хотите что-нибудь изменить в ваших показаниях?
ЭБ.: Нет.
ДЛ.: Может быть, адвокат Германссон хочет что-то сказать?
СГ.: Нет.
ДЛ.: Тогда я должен сообщить, что вы задержаны и что вас доставят в полицию в Эстерсунде. Потом прокурор примет решение о содержании под стражей. Все эти подробности вам объяснит адвокат Германссон. Вы хотите что-то добавить?
ЭБ.: Нет.
ДЛ.: Вы рассказали все, как было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44