— Ты хочешь сказать, что она, после стольких лет, вернулась в Швецию и отомстила?
— Наверняка так и было.
Стефан покачал головой. История была абсолютно неправдоподобной. Описание поездки в Шотландию в дневнике Молина совершенно не совпадало с тем, что он услышал.
— Ты, разумеется, должна рассказать все это полиции. Они проверят эту версию. Но мне трудно поверить, что это именно она его убила.
— Почему? По-моему, в этом нет ничего невозможного.
— Звучит совершенно невероятно.
— А разве убийства вообще имеют что-то общее с вероятностью?
За дверью послышались шаги, и они подождали, пока все не стихло.
— Ты должна ответить на один вопрос, — сказал Стефан. — Почему ты не хотела рассказать все это Джузеппе?
— Как раз хотела, и обязательно расскажу. И Джузеппе, и другим, кто ведет следствие. Но сперва мне нужен твой совет.
— Почему мой?
— Потому что я тебе доверяю…
— И что за совет я могу тебе дать?
— Что сделать, чтобы правда об отце не выплыла наружу? Я имею в виду то, что он был нацистом.
— Если это не имеет отношения к убийству, то ни у полиции, ни у прокурора нет причин это обнародовать.
— Я боюсь журналистов. Как-то раз я имела с ними дело и не хочу, чтобы это повторилось. Я занималась довольно сложным слиянием двух банков — в Сингапуре и Англии. Кое-что не сложилось. И журналисты буквально охотились за мной. Они знали, что я хорошо информирована.
— Думаю, что тебе не стоит беспокоиться. И в то же время хочу сказать, что я с тобой не согласен.
— В каком смысле?
— В том, что я не считаю, что не надо раскрывать правду о вашем отце. Нацизм старого образца умер. Но он все равно жив. И процветает. В новых формах. Если копнуть там, где надо, так и повалит. Расисты, сверхчеловеки. Все те, кто ищет вдохновения на мусорных свалках истории.
— Но я могу помешать обнародованию дневника?
— Возможно. Но могут найтись и другие, кто захочет копать дальше.
— Кто?
— Я, например.
Она откинулась на стуле, так что ее лицо скрылось в тени. Стефан пожалел, что сказал это.
— Я не буду копать. Я сказал неправду. Я полицейский, а не журналист. На этот счет тебе не стоит беспокоиться.
Она поднялась.
— Ты совершил ради меня большое путешествие, — сказала она. — Конечно, в этом не было необходимости. Я могла рассказать тебе все по телефону. Но так вышло, что я потеряла присутствие духа, что со мной бывает нечасто. У меня своеобразная работа, очень и очень деликатная, поэтому меня просто уволят, если вокруг моего имени пойдут слухи. Как бы то ни было, это не чьего-нибудь, а моего отца убили в лесу. Я почти уверена, что это дело рук этой женщины, «М». Кто убил другого, я не знаю.
Стефан кивнул в сторону телефона:
— Я предлагаю позвонить Джузеппе Ларссону.
Он тоже встал.
— Когда ты едешь?
— Завтра.
— Может быть, поужинаем вместе? Это единственное, чем я могу тебя отблагодарить.
— Надеюсь только, что они сменили меню.
— Полвосьмого?
— Прекрасно.
За ужином она в основном молчала и вид у нее был отсутствующий. Стефан чувствовал некоторое раздражение. Во-первых, из-за своего нелепого страха она вынудила его совершить это ненужное путешествие, а во-вторых, из-за того, что он по-прежнему очень ее хотел.
Они расстались в вестибюле почти без слов. Она обещала перевести деньги на его банковский счет и ушла в номер.
Он захватил куртку и вышел, спросив, позвонила ли она Джузеппе. Она сказала, что не застала его, но обязательно позвонит еще раз.
Шагая по пустынному городу, он обдумывал все, что она рассказала. История с шотландской женщиной вполне может быть правдивой, но то, что она через столько лет вернулась, чтобы отомстить Молину, — в это было невозможно поверить. Это не укладывалось в рамки здравого смысла.
Сам того не заметив, он подошел к старому железнодорожному мосту. Надо было возвращаться в гостиницу, но он зачем-то перешел мост и свернул на дорогу к дому Эльзы Берггрен. В нижнем этаже были освещены два окна. Он уже хотел возвращаться, как вдруг заметил какую-то тень, мелькнувшую у торца дома. Стефан нахмурился. Он постоял, вглядываясь в темноту, открыл калитку и осторожно подошел к дому. Прислушался — все было тихо. Он прижался к стене и заглянул за угол. Никого. Наверное, показалось. Он обогнул дом — там тоже никого не было.
Он так и не услышал шаги за спиной. На затылок ему обрушился тяжелый удар. Он упал ничком. Он еще успел почувствовать, как на шее сомкнулись чьи-то руки.
И ничего больше. Только тьма.

Часть III
Мокрицы
Ноябрь 1999
24
Стефан открыл глаза и сразу понял, где он. Он осторожно сел, сделал глубокий вдох и огляделся в темноте. Ни звука. Он провел рукой по шее — кровь. К тому же больно глотать. Но он был жив. Он не знал, сколько времени пробыл без сознания. Он с трудом поднялся, держась за водосточную трубу. Голова была теперь ясной, несмотря на боль в затылке и горле. Он таки не ошибся. Кто-то прятался там, в тени позади дома, кто-то, кто попытался его убить.
Видимо, что-то помешало. Почему он жив? Потому что тот, кто душил его, внезапно ослабил хватку — что-то помешало. Что? Но возможно и другое. У нападающего не было намерения убивать его, только задержать. Он осторожно отпустил трубу и немного постоял, приходя в себя. По-прежнему ни звука.
Из окна рядом с ним пробивался слабый свет. Что-то произошло в доме, подумал он. Как и в доме Молина, а позже — Андерссона. Теперь я стою перед домом номер три. Он секунду соображал, что предпринять, хотя все было ясно. Он ватными пальцами достал телефон и набрал номер Джузеппе Ларссона. Рука дрожала и не слушалась, он дважды нажал не ту кнопку. Трубку взяла девочка.
— Папин телефон.
— Я ищу Джузеппе.
— Ничего себе! Он спит давным-давно. Ты знаешь, сколько сейчас времени?
— Мне необходимо с ним поговорить.
— Как тебя назвать?
— Стефан.
— Это ты из Буроса?
— Да. Ты должна его разбудить. Это очень важно.
— Сейчас дам ему телефон.
Прижимая телефон к уху, Стефан отошел от дома и встал в тени под деревом. Наконец послышался голос Джузеппе. Стефан коротко рассказал ему, что произошло.
— Ты ранен?
— Шея в крови, и болит горло. Ничего страшного.
— Сейчас постараюсь найти Эрика Юханссона. Где ты находишься?
— Позади дома, у торца. Под деревом. Что-то случилось с Эльзой Берггрен.
— Значит, на тебя напал кто-то, выходивший из дома? Я правильно понял?
— Думаю, что да.
Джузеппе помолчал.
— Не клади трубку, — сказал он. — Позвони в дверь и жди, пока она откроет. Если ее нет, жди Эрика.
Стефан обогнул дом и нажал кнопку звонка. Лампа над входной дверью была включена.
— И что? — спросил Джузеппе.
— Позвонил дважды. Никто не выходит.
— Позвони еще раз. Постучи.
Стефан попробовал ручку — дверь была заперта. Он постучал кулаком — каждый удар больно отдавался в затылке. Потом он услышал шаги.
— Она идет.
— Откуда ты знаешь, что это она? Будь осторожен.
Стефан отошел на пару шагов. Открыла Эльза Берггрен. Она была одета. По лицу ее было видно, что она смертельно испугана.
— Открыла она, — сказал он в трубку.
— Спроси: "Ничего не случилось?"
Стефан спросил.
— Еще как случилось, — сказала она. — На меня напали. Я уже позвонила Эрику Юханссону. Он сейчас приедет.
Стефан передал ее слова Джузеппе.
— Она не ранена?
- Не заметно.
— Спроси, кто на нее напал?
- Кто на вас напал?
— Он был в маске. Но я сумела ее сорвать. Никогда не видела этого человека.
Стефан повторил все это в телефон.
— Очень странно. Человек в маске? Что ты думаешь?
Стефан, отвечая, смотрел ей в глаза:
— Думаю, что она говорит правду, хотя правда эта кажется довольно странной.
— Оставайся с ней и жди Эрика. Я одеваюсь и тоже еду. Попроси Эрика позвонить, когда он появится. Ясно? Все.
Стефана шатнуло, когда он входил в прихожую. Голова закружилась так, что он вынужден был сесть. Рука была в крови. Он рассказал ей, что с ним случилось.
Она вышла в кухню и вернулась с мокрым полотенцем.
— Повернитесь, — сказала она. — Я не боюсь крови.
Она осторожно прижала полотенце к его затылку.
— Спасибо, достаточно, — сказал он и осторожно встал.
Где- то пробили часы — четверть какого-то. Они прошли в гостиную. Стул на полу, осколки стеклянной вазы. Она уже хотела начать свой рассказ, но он жестом остановил ее:
— Вы должны все рассказать Эрику Юханссону. Не мне.
Эрик Юханссон прибыл со следующим боем невидимых часов.
— Что случилось? — спросил он и повернулся к Стефану. — Я даже не знал, что ты еще здесь.
— Я опять приехал. Но сейчас это не важно. История начинается не с меня, она начинается здесь, в доме.
— Может быть, — сказал Эрик. — Но для простоты все же расскажи, каким образом ты оказался замешан в эту, как ты ее называешь, историю.
— Я пошел прогуляться, и мне показалось, что во дворе кто-то есть. Пошел проверить, и меня сбили с ног. Мало этого — чуть не задушили.
Эрик Юханссон нагнулся к нему:
— У тебя на шее синяки. Ты уверен, что обойдешься без врача?
— Уверен.
Эрик осторожно сел на стул, как будто боялся его сломать.
— Это уже который раз? — спросил он. — Второй? Третий? Я имею в виду твои вечерние прогулки у этого дома.
— Это так важно?
Стефана начала раздражать его медлительность.
— Откуда мне знать, что важно, а что — нет? Ладно, послушаем Эльзу.
Эльза Берггрен присела на самый краешек дивана. Голос ее звучал теперь по-иному, она не могла скрыть страх, хотя и, как показалось Стефану, пыталась.
— Я шла из кухни наверх, уже собиралась ложиться, как кто-то постучал в дверь. Я удивилась — я почти никогда, вернее, вообще никогда не принимаю посетителей. Я приоткрыла дверь на цепочку. Но он бросился на дверь с такой силой, что цепочка сорвалась. Приказал мне молчать. Лица я не видела — он был в маске. Вязаный колпак с прорезями для глаз. Он потащил меня в гостиную, угрожая топором, и начал спрашивать, кто убил Авраама Андерссона. Я сидела на диване и пыталась сохранять спокойствие. Потом он занервничал и поднял топор. Я бросилась на него — именно в этот момент опрокинулся стул. Я сорвала с него колпак, и он убежал. Я сразу позвонила вам, и тут начали дубасить в дверь. Я выглянула в окно и увидела его. — Она повернулась к Стефану.
— Он говорил по-шведски? — спросил Стефан.
— Здесь я задаю вопросы, — проворчал Эрик. — Мне кажется, Рундстрём тебе это уже объяснял. Но все-таки ответьте — на каком языке он говорил?
— На ломаном английском.
— Швед, притворяющийся иностранцем?
Она подумала, прежде чем ответить.
— Нет, — сказала она наконец. — Не швед. Может быть, итальянец. Во всяком случае, из южной Европы.
— Можете описать его внешность? Возраст?
— Все произошло очень быстро. Но это был пожилой человек. Седые редкие волосы, карие глаза.
— И вы никогда его раньше не видели?
Ее испуг начал переходить в злость.
— Я с такими людьми не якшаюсь. Вам бы следовало это знать.
— Я знаю, Эльза. Но спросить я обязан. Высокий? Толстый или худой, во что одет, какие руки?
— Темная куртка и темные брюки, обувь я не заметила. Колец на руках не было.
Она встала и подошла к двери.
— Примерно вот такого роста, — отметила она на косяке, — не толстый, но и не худой.
— Метр восемьдесят, — сказал Эрик и повернулся к Стефану. — А ты что скажешь?
— Я видел только тень.
Эльза Берггрен снова села.
— Он вам угрожал, — сказал Эрик Юханссон. — В чем это выражалось?
— Он задавал вопросы об Аврааме Андерссоне.
— Какие вопросы?
— По сути, только один — кто убил Авраама Андерссона?
— И ничего больше? Про Герберта Молина, например?
— Нет.
— Как именно он спрашивал?
— «Who killed Mr. Abraham?» Или: «Who killed Mr. Andersson?»
— Вы сказали, он вам угрожал?
— Он хотел знать правду. Иначе, сказал он, это для меня плохо кончится. Кто убил Андерссона? Я сказала, что не знаю.
Эрик Юханссон покачал головой и посмотрел на Стефана;
— А ты что скажешь?
— Странно, что он не спросил о мотиве. Почему убили Авраама Андерссона?
— Я говорю, как было. Он спрашивал только — кто убил. У меня было твердое ощущение — он с самого начала был уверен, что я знаю. Потом я поняла, что у него на уме, и тут я испугалась. Он думал, что это я его убила.
На Стефана волнами накатывалась дурнота, но он пытался собраться с мыслями. Он понимал, что рассказ Эльзы Берггрен все меняет. Важно было не то, что нападавший у нее спрашивал, важно было то, что он не спрашивал. И этому было только одно объяснение — он уже знал ответ. Стефан весь взмок. Человек, который пытался задушить его или придушить до потери сознания, вполне мог быть главным действующим лицом в драме, начавшейся с убийства Герберта Молина.
Зазвонил телефон Эрика. Это был Джузеппе. По встревоженному голосу Эрика Стефан понял, что Джузеппе гонит сломя голову.
— Он уже проехал Брунфлу, — сказал Эрик Юханссон, нажав кнопку отбоя. — Просит нас подождать его на месте. Я пока запишу показания. Надо начинать розыск этого типа.
Стефан встал:
— Я выйду. Мне нужен свежий воздух.
Выйдя во двор, он понял, что пытается что-то припомнить, что-то связанное с рассказом Эльзы Берггрен. Обошел дом, стараясь держаться подальше, чтобы не затоптать возможные следы. Он попытался представить описанное ею лицо. Он знал, что не встречался с этим человеком, но все равно у него было чувство, что он где-то его видел. Он постучал себя по лбу в надежде оживить память. Что-то, связанное с Джузеппе.
Ужин в гостинице. Они сидят за столом. Официантка курсирует между кухней и залом. Там был еще один посетитель. Пожилой человек, он сидел один за столиком. Лица его Стефан не запомнил, но что-то такое в памяти отпечаталось. Через минуту он вспомнил. Этот человек не сказал ни единого слова, хотя несколько раз подзывал официантку. Он уже был в ресторане, когда туда пришли сначала Стефан, а потом и Джузеппе. И он оставался, когда они ушли.
Он порылся в памяти. Джузеппе рисовал что-то на обратной стороне счета. Перед уходом он смял его и бросил в пепельницу.
Что- то с этой бумажкой, а что именно, он не мог припомнить. Но человек за столом все время молчал. И чем-то он неопределенно напоминал беглый словесный портрет, данный Эльзой Берггрен.
Он вернулся в дом. Было двадцать минут второго. Эльза Берггрен все еще сидела на диване. Она была очень бледна.
— Он варит кофе, — сказала она.
Стефан пошел в кухню.
— Без кофе я ничего не соображаю, — сказал Эрик Юханссон. — Может, тоже выпьешь? Говоря по правде, вид у тебя кошмарный. Может быть, все-таки обратишься к врачу?
— Сначала поговорю с Джузеппе.
Эрик Юханссон варил кофе. Он медленно сосчитал до пятнадцати.
— Извини, что я был резок. Но полиция здесь, в Херьедалене, часто чувствует себя обойденной. Это касается и Джузеппе. Чтобы ты знал.
— Я понимаю.
— Думаю, что не понимаешь. Но это так.
Он налил Стефану. Стефан продолжал мучительно припоминать, что же такое связано с исписанной Джузеппе бумажкой. Но только под утро у него появилась возможность спросить Джузеппе, что он помнит о том вечере в ресторане. Джузеппе приехал без двух минут два. Когда он выяснил ситуацию, они втроем поехали в полицию, вызвав для наблюдения за домом другого полицейского. Словесный портрет был слишком расплывчатым, чтобы на основе его объявить розыск. Но из Эстерсунда в первой половине дня должно прибыть подкрепление. Опять надо будет начинать стучаться во все двери. Кто-то же должен был что-то заметить, рассуждал Джузеппе. Наверняка у него есть машина. Не так уж много англоговорящих южноевропейцев можно встретить в это время года в Свеге. Случается иногда, конечно, что кто-то приезжает из Мадрида или Милана поохотиться на лосей. Итальянцы к тому же страстные грибники. Но сейчас грибов нет, а сезон охоты пока не открыт. Кто-то должен был его видеть. Или его, или машину. Или что-то еще.
В полшестого Эрик ушел поставить у дома заграждение. Джузеппе выглядел усталым и раздраженным.
— Он должен был сделать это сразу, — сказал он. — Как можно работать, если не соблюдаются элементарные правила?
Он сел на стул и положил ноги на письменный стол.
— Помнишь наш ужин в гостинице? — спросил Стефан.
— Прекрасно.
— Там сидел еще один посетитель — пожилой мужчина. Помнишь?
— Слабо. У дверей в кухню?
— Левее.
Джузеппе устало смотрел на него:
— Почему ты его вспомнил?
— Он не произнес ни слова. Это можно объяснить тем, что он не хотел показывать, что он иностранец.
— Какого черта он не должен этого показывать?
— Потому что мы полицейские. Это слово повторялось за обедом много раз. «Полиция» — это полиция, почти на всех языках. К тому же мне кажется, что он подходит под портрет, описанный Эльзой Берггрен.
Джузеппе покачал головой:
— Не тянет. Слишком похоже на случайность и слишком глубокомысленно.
— Может быть. Но как бы то ни было — ты сидел и что-то рисовал на бумажке, пока мы ели.
— Это был счет. Я на следующий день спросил про него, но бумажка пропала. Официантка сказала, что она счета не видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44