У Стефана оставался только один вопрос.
— Почему это так для него важно?
— Если мы это узнаем, мы узнаем все.
Они помолчали, глядя в туман.
— Он прячется. Он очень ловок, этот парень из Буэнос-Айреса.
Стефан посмотрел на него удивленно:
— Откуда ты знаешь, что он из Буэнос-Айреса?
Джузеппе вынул из кармана смятую бумажку. Рваный кусок газеты, приложение к «Афтонбладету» с кроссвордами. На полях было что-то написано и зачеркнуто, но прочитать было можно.
— 5411, - сказал Джузеппе. — 54 — это Аргентина, а 11 — Буэнос-Айрес. Газета от двенадцатого июня, когда Фростенгрен был тут. Он откладывал старые газеты для растопки. Но цифры написал кто-то другой. Наверняка Фернандо Херейра. Газета в машине испанская, не аргентинская, но язык тот же. Думаю, в Швеции не так-то легко купить аргентинские газеты. Но испанские — запросто.
— А его номера в Буэнос-Айресе у нас нет?
— Нет.
Стефан задумался:
— То есть ты хочешь сказать, что он звонил отсюда в Аргентину? А нельзя ли узнать куда?
— Сейчас этим занимаются. Но у Фростенгрена обычный телефон, ничего не надо заказывать, просто набираешь номер — и все. Если бы он использовал мобильник, было бы проще.
Джузеппе нагнулся, поднял чашку с кофе и поднес ее к губам.
— Я все забываю, что мы ловим не одного, а как минимум двоих хладнокровных убийц. Хладнокровных и жестоких. О Фернандо Херейре у нас уже есть какое-то представление, мы можем примерно представить рисунок поведения. А второй? Тот, кто убил Андерссона?
Вопрос повис в тумане. Джузеппе пошел поговорить с Рундстрёмом и оставшимся кинологом. Стефан посмотрел на овчарку — она была совершенно вымотана. Лежала, положив голову на влажную землю. Интересно, испытывают ли они чувство вины, подумал Стефан, если им не удалось ничего найти.
Через полчаса Джузеппе и Стефан решили вернуться в Свег. Остальные во главе с Рундстрёмом остались в Фюнесдалене. Они ехали по лесной дороге в полном молчании. На этот раз за рулем был Джузеппе. Стефан видел, что он очень устал.
Незадолго до Свега Джузеппе вдруг резко затормозил и свернул на обочину.
— Не понимаю, — сказал он. — Кто убил Авраама Андерссона? Мы скользим по поверхности и даже не представляем себе, что за всем этим стоит. Аргентинец, вместо того, чтобы как можно быстрее удрать, уходит в горы. Он не бежит, он уходит, он прячется, чтобы вернуться.
— Есть еще одна возможность, — сказал Стефан, — мы ее еще не рассматривали. А именно, что человек, называющий себя Фернандо Херейра, знает гораздо больше, чем мы.
Джузеппе с сомнением покачал головой:
— Тогда бы он не делал капюшон с прорезями из шерстяной шапочки и не врывался к Эльзе со своими вопросами.
Они уставились друг на друга.
— Ты думаешь о том же, что и я? — спросил Джузеппе.
— Очень может быть. Фернандо Херейра знает или думает, что знает, что Андерссона убила Эльза Берггрен. Откуда мы знаем, что она не врет? Он ведь мог ставить вопросы и по-другому.
— Например: «Я знаю, что ты убила Авраама Андерссона»?
Джузеппе завел мотор.
— Продолжаем поиск в горах, — сказал он. — И надо поплотнее заняться Эльзой Берггрен.
За окном машины, если не считать набегающей в свете фар дороги, была полная тьма. Как раз в тот момент, когда они подъехали к гостинице, зазвонил телефон Джузеппе.
— Рундстрём, — сказал Джузеппе, закончив разговор. — Машину взяли и в самом деле в Эстерсунде пятого ноября. Зарегистрирована на Фернандо Херейру, гражданина Аргентины.
Они вышли из машины.
— Охота пошла всерьез, — сказал Джузеппе. — Фернандо Херейра предъявил водительские права. Конечно, они могут быть поддельными, но для простоты примем, что настоящие. Вопрос только, ближе ли мы к цели сейчас, чем когда искали его в горах.
Стефан очень устал. Джузеппе оставил свою сумку у администратора и ушел.
— Я позвоню, — сказал он, выходя. — Ты еще задержишься?
— День-другой.
Джузеппе положил руку ему на плечо:
— Должен признаться, что очень давно, может быть никогда, у меня не было человека, с которым можно было бы так разговаривать. Но скажи мне честно: если бы ты был на моем месте, ты бы действовал по-другому?
— Точно так же.
Джузеппе засмеялся.
— Ты слишком вежлив, — сказал он. — Я, между прочим, воспринимаю критику. А ты? — И, не дожидаясь ответа, пошел к машине.
Беря ключ, Стефан думал над последним вопросом Джузеппе. За стойкой сидела новая девушка, он раньше ее не видел. Он поднялся в номер и рухнул на постель. Надо было бы позвонить Елене, подумал он. Но сначала он должен был отдохнуть.
Что- то ему снилось, он не мог вспомнить — когда он проснулся, от сумбурного сна осталось только чувство страха. Он посмотрел на часы — четверть десятого. Если он хочет поужинать, надо поторопиться. К тому же он договорился с Вероникой Молин.
Она уже ждала его в ресторане.
— Я постучала тихонько в твою дверь, — сказала она. — Но никто не отвечал. Я решила, что ты спишь.
— Тяжелая ночь и длинный день. Ты уже поела?
— Я ем всегда в одно и то же время. Особенно когда еда такая, как здесь.
Официантка тоже была новой. Стефану показалось, что она робеет. Он почему-то подумал, что Вероника Молин сделала ей внушение.
Он в который раз заказал бифштекс. Вероника пила минеральную воду, себе он заказал вино.
Она смотрела на него с улыбкой.
— Я никогда раньше не встречалась с полицейскими, — сказала она. — Я имею в виду — так близко.
— И как тебе?
— Думаю, что все где-то в глубине души побаиваются полиции.
Она закурила сигарету.
— Брат летит сюда с Карибского моря, — продолжила она. — Он работает на круизном теплоходе, но я, по-моему, это уже рассказывала. Живет во Флориде, когда он не в море. Я была у него один раз — у меня были переговоры в Майами. Через час мы начали ссориться. Не помню, из-за чего.
— Когда похороны?
— Во вторник, в одиннадцать часов. Ты придешь?
— Не знаю.
Стефану принесли заказ.
— Как ты выдерживаешь тут так долго? — спросил он. — Я сразу совершенно ясно почувствовал, что тебе даже приехать сюда было в тягость. А теперь ты живешь тут уже довольно долго.
— До среды. В среду я улетаю.
— Куда?
— Сначала в Лондон, потом в Мадрид.
— Я простой полицейский. Но должен признаться, что мне страшно любопытно: чем ты занимаешься?
— По-английски это называется deal-maker или broker. Самый точный перевод — маклер, или посредник Я нахожу заинтересованных партнеров и слежу, чтобы сделка завершилась контрактом.
— Можно спросить, сколько ты получаешь за эту работу?
— Наверняка намного больше, чем ты.
— Все получают больше, чем я.
Она взяла свой бокал и протянула ему:
— Я передумала.
Стефан налил ей вина. Они выпили. Ему казалось, что она смотрит на него по-иному, чем раньше. Не так настороженно.
— Я сегодня была у Эльзы Берггрен, — сказала она. — Теперь я понимаю, насколько неуместен был мой визит. Она рассказала, что случилось ночью. И о тебе рассказала. Вы его взяли?
— Еще нет. К тому же я никого не «беру». Я не участвую в следствии.
— Но полиция считает, что это один и тот же человек — тот, кто убил моего отца и теперь напал на тебя?
— Да.
— Я пыталась сегодня дозвониться Джузеппе Ларссону. Думаю, я тоже имею право знать, что происходит. Кто этот человек?
— Мы предполагаем, что его зовут Фернандо Херейра. Он из Аргентины.
— Не думаю, чтобы мой отец был знаком с какими-нибудь аргентинцами. И какой мотив?
— Какие-то события военных лет.
Она достала новую сигарету. Стефан смотрел на ее руки. Ему очень хотелось взять ее за руку.
— Значит, полиция не поверила в мою теорию. Насчет женщины из Англии.
— Одно не исключает другого. Мы не имеем права исключать ни одну версию. Никаких поверил — не поверил. Это одно из главных правил.
— Извини, мне не следовало бы курить, пока ты ешь.
— Это все равно. У меня и так рак.
Она посмотрела на него с изумлением:
— Я не ослышалась?
— Я пошутил. Я совершенно здоров.
Больше всего ему хотелось бы выйти из-за стола, пойти в номер и позвонить Елене. Но что-то его останавливало.
— Странная, мягко говоря, шутка.
— Мне захотелось посмотреть на твою реакцию.
Она склонила голову набок и прищурилась:
— Ты со мной заигрываешь?
Он допил бокал.
— А разве остальные мужчины с тобой не заигрывают? Ты же прекрасно знаешь, что очень красива.
Она покачала головой, ни слова не говоря. Стефан хотел налить ей вина, но она отодвинула бокал. Он наполнил свой до краев.
— О чем вы говорили с Эльзой Берггрен?
— Она была совершенно измотана. Я-то просто хотела повидать женщину, которая хорошо знала отца и даже сосватала ему дом, где он и погиб. Мы говорили очень мало.
— Меня давно интересовало, что их связывало. Помимо нацистской идеологии.
— Она выразила мне свои соболезнования. Я там долго не задержалась. Мне она не понравилась.
Стефан заказал кофе и коньяк и попросил счет.
— И где сейчас этот Фернандо Херейра?
— Наверное, где-то в горах. Во всяком случае, он в этих краях.
— Почему?
— Думаю, хочет узнать, кто убил Авраама Андерссона.
— Я так и не могу понять, что у Андерссона было общего с моим отцом.
— И мы не можем. Но рано или поздно поймем. Мы возьмем обоих, и мы узнаем мотивы.
— Надеюсь, что все так и будет.
Стефан пригубил коньяк и выпил глоток кофе. Он подписал счет, и они вышли в вестибюль.
— Я могу пригласить тебя на рюмку коньяку к себе в номер, — сказала она. — Только ни на что большее не рассчитывай.
— Я уже давно вообще ни на что не рассчитываю.
— Звучит не слишком правдоподобно.
Они прошли коридором. Она вынула ключ. Стефан стоял позади нее очень близко, но не касаясь.
На ее столе стоял небольшой компьютер, экран светился.
— В нем вся моя жизнь, — сказала она. — Я подключаю его к телефону и выхожу в мир. Я и сейчас работаю, пока жду похорон.
На столе стояла бутылка с коньяком. Она налила только ему, сбросила туфли и села на постель. Стефан заметил, что пьянеет. Он очень хотел ее.
В этот момент в кармане зазвонил телефон, но он не стал отвечать. Это наверняка была Елена.
— Это приятель, — сказал он. — Ничего, подождет.
— А семьи у тебя нет?
Он покачал головой.
— А подруги?
— Мы с ней порвали.
Он отставил стакан и протянул ей руку.
Она долго смотрела на нее, прежде чем пожать.
— Можешь спать здесь, — сказала она. — Только не ожидай ничего такого.
— Я уже сказал, что давно перестал что-нибудь ожидать.
Она подвинулась на кровати и оказалась совсем рядом с ним.
— Я давно уже не встречала людей, которые столько ожидают.
Она поднялась.
— Не надо недооценивать мое знание людей, — сказала она. — Поступай, как хочешь. Иди к себе. Если хочешь, приходи позже. Но только спать, ничего другого.
Он принял душ и завернулся в большое полотенце. В этот момент снова зазвонил телефон. Это была Елена.
— Почему ты не звонишь?
— Я задремал. Скверно себя чувствую.
— Приезжай домой. Я тебя жду.
— Через несколько дней. Я сейчас должен поспать. Если мы будем долго говорить, я разгуляюсь и уже не засну.
— Я скучаю по тебе.
— Я тоже.
Он нажал кнопку отбоя.
Я соврал, подумал он. Несколько минут назад я отрицал твое существование.
Но самое худшее, что мне это все равно.
27
Когда он проснулся, Вероники Молин уже не было. На экране компьютера светилась надпись: «Я ушла. Исчезни до моего возвращения. Мне нравятся мужчины, которые не храпят. Ты — один из них».
Стефан вышел из номера, завернувшись в простыню. На лестнице он встретил уборщицу, она улыбнулась и пожелала ему доброго утра. Я был здорово пьян, подумал он. Я говорил с Еленой, но совершенно не помню, что ей сказал, помню только, что врал. Он сел на постель и потянулся за мобильным телефоном. Там было сообщение — пропущенный звонок. Перебирая кнопки, он нашел номер. Звонила Елена. В животе екнуло. Он лег и укрылся с головой одеялом, как в детстве, когда хотел сделаться невидимым. А интересно, Джузеппе тоже так делает? — мелькнула мысль. А Вероника Молин? Вероника, которая уже почти спала, когда он накануне вечером явился к ней в номер. Она решительно отвергла все его попытки, похлопала по руке и сказала, чтобы он ложился. Он был возбужден до крайности, но все же прислушался к голосу рассудка и оставил ее в покое.
Он никогда раньше не врал Елене. А теперь что-то наплел ни с того ни с сего и не был уверен, что расстроен по этому поводу. Он решил полежать до девяти, а потом позвонить ей. До девяти он так и будет лежать, укрывшись с головой и притворяясь, что его нет.
В девять часов он позвонил. Она ответила сразу.
— Я спал, — сказал он, — не слышал звонка. В первый раз выспался за много, много дней.
— Я испугалась чего-то, — сказала она. — Что-то мне приснилось, не знаю что.
— Все в порядке. Но я нервничаю. Дни просто летят. Скоро девятнадцатое.
— Все будет хорошо.
— У меня рак, Елена. Если у человека рак, он всегда должен считаться с тем, что может умереть.
— Врач этого не говорила.
— Она не может знать. Никто не может этого знать.
— Когда ты приедешь?
— Скоро. Я пойду на похороны Молина во вторник. Думаю, что в среду прилечу. Я позвоню и скажу.
— Позвонишь вечером?
— Да.
Он даже вспотел. Ему не нравилось, что он так легко врет. Стефан встал. Лежа в постели, он так и будет себя грызть. Он оделся и спустился в вестибюль. Там была его старая знакомая администраторша.
— Сегодня у тебя будут менять телевизор. Когда тебе удобнее?
— Когда угодно. Джузеппе Ларссон здесь?
— По-моему, он не ночевал у себя в номере. Ключ у меня. Поймали кого-нибудь?
— Нет.
Он двинулся к двери в ресторан, но остановился:
— А Вероника Молин?
— Я пришла в шесть и встретила ее на выходе.
Стефан пытался вспомнить, что еще он хотел у нее спросить, но никак не мог.
Его тошнило с похмелья. Он выпил стакан молока и присел с чашкой кофе. В кармане зазвонил телефон — это был Джузеппе.
— Проснулся?
— Относительно. Пью кофе. А ты?
— Поспал пару часов у Эрика в кабинете.
— Что-нибудь произошло?
— Всегда что-нибудь происходит. Но в Фюнесдалене по-прежнему туман. Рундстрём говорит, все стоит на месте. Они ждут. Как только туман рассеется, опять пустят собак. Чем ты занят? Кроме того, что пьешь кофе?
— Ничем.
— Тогда я заеду. Хотелось бы вместе навестить одного человека.
Через десять минут Джузеппе буквально ворвался в ресторан. Глаза красные и воспаленные, небрит, но полон энергии. Он взял чашку кофе и плюхнулся напротив Стефана.
— Помнишь такое имя — Ханна Тунберг?
Стефан подумал и покачал головой.
— Та, что нашла труп. Она убиралась у Молина раз в две недели.
— Теперь помню. Я читал о ней в твоей папке.
Джузеппе наморщил лоб.
— Кажется, это было сто лет назад. А прошло всего две недели.
Он покачал головой, как будто только что открыл неравномерное течение жизни.
— Что-то случилось с ее мужем, — вспомнил Стефан.
— У него был шок, когда он увидел тело Молина на опушке. Но дело не в нем. Мы пару раз основательно с ней беседовали. Выяснилось, что она совершенно не знала Герберта Молина, хоть и убиралась у него. Он никогда не оставлял ее одну, всегда следил за ней, не позволял убирать комнату для гостей — ту, где он держал свою куклу. Она считает, что он был высокомерный и малоприятный тип. Но платил хорошо.
Джузеппе отставил чашку.
— Она позвонила утром и сказала, что немного отошла, подумала и что у нее есть еще кое-что нам рассказать. Сейчас я еду туда, и подумал, может быть, тебе тоже интересно.
— Конечно.
Джузеппе достал из пакета фотографию в рамке со стеклом. Со снимка глядела женщина лет шестидесяти.
— Знаешь, кто это?
— Нет.
— Катрин Андерссон. Вдова Авраама Андерссона.
— И зачем ты таскаешь с собой ее портрет?
— Затем, что меня попросила Ханна Тунберг. Она хотела увидеть, как выглядит жена Авраама Андерссона. Почему — не знаю. Но я послал одного паренька утром в Дунчеррет за фотографией.
Джузеппе допил кофе и встал.
— Ханна живет в Иттерберге, — сказал он. — Это недалеко.
Дом, старинный и ухоженный, стоял на самой опушке леса. Когда они ставили машину, выскочил пес и залаял. Во дворе возле ржавого трактора стояла женщина, ожидая, пока они подойдут.
— Ханна Тунберг, — сказал Джузеппе. — Она одета точно так же, как тогда, когда я ее видел в последний раз. Она принадлежит к практически вымершему типу людей.
— Какому?
— Тех, кто приодевается для встречи с полицией. Спорим, что она испекла булочки?
Он улыбнулся и вылез из машины.
Джузеппе представил Ханне Стефана. Стефан никак не мог определить ее возраст: ей, скорее всего, было около шестидесяти, но, может быть, и пятьдесят.
— Я поставила кофе, — сказала она. — Муж ушел.
— Надеюсь, не из-за нашего приезда? — спросил Джузеппе.
— Он у меня немного странный, — сказала Ханна. — Не особенно любит иметь дело с полицией. Хотя очень, очень порядочный человек.
— Не сомневаюсь, — сказал Джузеппе. — Можно войти?
В доме пахло табаком, собакой и брусникой. В гостиной на стенах висели оленьи рога, коврики и несколько картин, изображающих лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Почему это так для него важно?
— Если мы это узнаем, мы узнаем все.
Они помолчали, глядя в туман.
— Он прячется. Он очень ловок, этот парень из Буэнос-Айреса.
Стефан посмотрел на него удивленно:
— Откуда ты знаешь, что он из Буэнос-Айреса?
Джузеппе вынул из кармана смятую бумажку. Рваный кусок газеты, приложение к «Афтонбладету» с кроссвордами. На полях было что-то написано и зачеркнуто, но прочитать было можно.
— 5411, - сказал Джузеппе. — 54 — это Аргентина, а 11 — Буэнос-Айрес. Газета от двенадцатого июня, когда Фростенгрен был тут. Он откладывал старые газеты для растопки. Но цифры написал кто-то другой. Наверняка Фернандо Херейра. Газета в машине испанская, не аргентинская, но язык тот же. Думаю, в Швеции не так-то легко купить аргентинские газеты. Но испанские — запросто.
— А его номера в Буэнос-Айресе у нас нет?
— Нет.
Стефан задумался:
— То есть ты хочешь сказать, что он звонил отсюда в Аргентину? А нельзя ли узнать куда?
— Сейчас этим занимаются. Но у Фростенгрена обычный телефон, ничего не надо заказывать, просто набираешь номер — и все. Если бы он использовал мобильник, было бы проще.
Джузеппе нагнулся, поднял чашку с кофе и поднес ее к губам.
— Я все забываю, что мы ловим не одного, а как минимум двоих хладнокровных убийц. Хладнокровных и жестоких. О Фернандо Херейре у нас уже есть какое-то представление, мы можем примерно представить рисунок поведения. А второй? Тот, кто убил Андерссона?
Вопрос повис в тумане. Джузеппе пошел поговорить с Рундстрёмом и оставшимся кинологом. Стефан посмотрел на овчарку — она была совершенно вымотана. Лежала, положив голову на влажную землю. Интересно, испытывают ли они чувство вины, подумал Стефан, если им не удалось ничего найти.
Через полчаса Джузеппе и Стефан решили вернуться в Свег. Остальные во главе с Рундстрёмом остались в Фюнесдалене. Они ехали по лесной дороге в полном молчании. На этот раз за рулем был Джузеппе. Стефан видел, что он очень устал.
Незадолго до Свега Джузеппе вдруг резко затормозил и свернул на обочину.
— Не понимаю, — сказал он. — Кто убил Авраама Андерссона? Мы скользим по поверхности и даже не представляем себе, что за всем этим стоит. Аргентинец, вместо того, чтобы как можно быстрее удрать, уходит в горы. Он не бежит, он уходит, он прячется, чтобы вернуться.
— Есть еще одна возможность, — сказал Стефан, — мы ее еще не рассматривали. А именно, что человек, называющий себя Фернандо Херейра, знает гораздо больше, чем мы.
Джузеппе с сомнением покачал головой:
— Тогда бы он не делал капюшон с прорезями из шерстяной шапочки и не врывался к Эльзе со своими вопросами.
Они уставились друг на друга.
— Ты думаешь о том же, что и я? — спросил Джузеппе.
— Очень может быть. Фернандо Херейра знает или думает, что знает, что Андерссона убила Эльза Берггрен. Откуда мы знаем, что она не врет? Он ведь мог ставить вопросы и по-другому.
— Например: «Я знаю, что ты убила Авраама Андерссона»?
Джузеппе завел мотор.
— Продолжаем поиск в горах, — сказал он. — И надо поплотнее заняться Эльзой Берггрен.
За окном машины, если не считать набегающей в свете фар дороги, была полная тьма. Как раз в тот момент, когда они подъехали к гостинице, зазвонил телефон Джузеппе.
— Рундстрём, — сказал Джузеппе, закончив разговор. — Машину взяли и в самом деле в Эстерсунде пятого ноября. Зарегистрирована на Фернандо Херейру, гражданина Аргентины.
Они вышли из машины.
— Охота пошла всерьез, — сказал Джузеппе. — Фернандо Херейра предъявил водительские права. Конечно, они могут быть поддельными, но для простоты примем, что настоящие. Вопрос только, ближе ли мы к цели сейчас, чем когда искали его в горах.
Стефан очень устал. Джузеппе оставил свою сумку у администратора и ушел.
— Я позвоню, — сказал он, выходя. — Ты еще задержишься?
— День-другой.
Джузеппе положил руку ему на плечо:
— Должен признаться, что очень давно, может быть никогда, у меня не было человека, с которым можно было бы так разговаривать. Но скажи мне честно: если бы ты был на моем месте, ты бы действовал по-другому?
— Точно так же.
Джузеппе засмеялся.
— Ты слишком вежлив, — сказал он. — Я, между прочим, воспринимаю критику. А ты? — И, не дожидаясь ответа, пошел к машине.
Беря ключ, Стефан думал над последним вопросом Джузеппе. За стойкой сидела новая девушка, он раньше ее не видел. Он поднялся в номер и рухнул на постель. Надо было бы позвонить Елене, подумал он. Но сначала он должен был отдохнуть.
Что- то ему снилось, он не мог вспомнить — когда он проснулся, от сумбурного сна осталось только чувство страха. Он посмотрел на часы — четверть десятого. Если он хочет поужинать, надо поторопиться. К тому же он договорился с Вероникой Молин.
Она уже ждала его в ресторане.
— Я постучала тихонько в твою дверь, — сказала она. — Но никто не отвечал. Я решила, что ты спишь.
— Тяжелая ночь и длинный день. Ты уже поела?
— Я ем всегда в одно и то же время. Особенно когда еда такая, как здесь.
Официантка тоже была новой. Стефану показалось, что она робеет. Он почему-то подумал, что Вероника Молин сделала ей внушение.
Он в который раз заказал бифштекс. Вероника пила минеральную воду, себе он заказал вино.
Она смотрела на него с улыбкой.
— Я никогда раньше не встречалась с полицейскими, — сказала она. — Я имею в виду — так близко.
— И как тебе?
— Думаю, что все где-то в глубине души побаиваются полиции.
Она закурила сигарету.
— Брат летит сюда с Карибского моря, — продолжила она. — Он работает на круизном теплоходе, но я, по-моему, это уже рассказывала. Живет во Флориде, когда он не в море. Я была у него один раз — у меня были переговоры в Майами. Через час мы начали ссориться. Не помню, из-за чего.
— Когда похороны?
— Во вторник, в одиннадцать часов. Ты придешь?
— Не знаю.
Стефану принесли заказ.
— Как ты выдерживаешь тут так долго? — спросил он. — Я сразу совершенно ясно почувствовал, что тебе даже приехать сюда было в тягость. А теперь ты живешь тут уже довольно долго.
— До среды. В среду я улетаю.
— Куда?
— Сначала в Лондон, потом в Мадрид.
— Я простой полицейский. Но должен признаться, что мне страшно любопытно: чем ты занимаешься?
— По-английски это называется deal-maker или broker. Самый точный перевод — маклер, или посредник Я нахожу заинтересованных партнеров и слежу, чтобы сделка завершилась контрактом.
— Можно спросить, сколько ты получаешь за эту работу?
— Наверняка намного больше, чем ты.
— Все получают больше, чем я.
Она взяла свой бокал и протянула ему:
— Я передумала.
Стефан налил ей вина. Они выпили. Ему казалось, что она смотрит на него по-иному, чем раньше. Не так настороженно.
— Я сегодня была у Эльзы Берггрен, — сказала она. — Теперь я понимаю, насколько неуместен был мой визит. Она рассказала, что случилось ночью. И о тебе рассказала. Вы его взяли?
— Еще нет. К тому же я никого не «беру». Я не участвую в следствии.
— Но полиция считает, что это один и тот же человек — тот, кто убил моего отца и теперь напал на тебя?
— Да.
— Я пыталась сегодня дозвониться Джузеппе Ларссону. Думаю, я тоже имею право знать, что происходит. Кто этот человек?
— Мы предполагаем, что его зовут Фернандо Херейра. Он из Аргентины.
— Не думаю, чтобы мой отец был знаком с какими-нибудь аргентинцами. И какой мотив?
— Какие-то события военных лет.
Она достала новую сигарету. Стефан смотрел на ее руки. Ему очень хотелось взять ее за руку.
— Значит, полиция не поверила в мою теорию. Насчет женщины из Англии.
— Одно не исключает другого. Мы не имеем права исключать ни одну версию. Никаких поверил — не поверил. Это одно из главных правил.
— Извини, мне не следовало бы курить, пока ты ешь.
— Это все равно. У меня и так рак.
Она посмотрела на него с изумлением:
— Я не ослышалась?
— Я пошутил. Я совершенно здоров.
Больше всего ему хотелось бы выйти из-за стола, пойти в номер и позвонить Елене. Но что-то его останавливало.
— Странная, мягко говоря, шутка.
— Мне захотелось посмотреть на твою реакцию.
Она склонила голову набок и прищурилась:
— Ты со мной заигрываешь?
Он допил бокал.
— А разве остальные мужчины с тобой не заигрывают? Ты же прекрасно знаешь, что очень красива.
Она покачала головой, ни слова не говоря. Стефан хотел налить ей вина, но она отодвинула бокал. Он наполнил свой до краев.
— О чем вы говорили с Эльзой Берггрен?
— Она была совершенно измотана. Я-то просто хотела повидать женщину, которая хорошо знала отца и даже сосватала ему дом, где он и погиб. Мы говорили очень мало.
— Меня давно интересовало, что их связывало. Помимо нацистской идеологии.
— Она выразила мне свои соболезнования. Я там долго не задержалась. Мне она не понравилась.
Стефан заказал кофе и коньяк и попросил счет.
— И где сейчас этот Фернандо Херейра?
— Наверное, где-то в горах. Во всяком случае, он в этих краях.
— Почему?
— Думаю, хочет узнать, кто убил Авраама Андерссона.
— Я так и не могу понять, что у Андерссона было общего с моим отцом.
— И мы не можем. Но рано или поздно поймем. Мы возьмем обоих, и мы узнаем мотивы.
— Надеюсь, что все так и будет.
Стефан пригубил коньяк и выпил глоток кофе. Он подписал счет, и они вышли в вестибюль.
— Я могу пригласить тебя на рюмку коньяку к себе в номер, — сказала она. — Только ни на что большее не рассчитывай.
— Я уже давно вообще ни на что не рассчитываю.
— Звучит не слишком правдоподобно.
Они прошли коридором. Она вынула ключ. Стефан стоял позади нее очень близко, но не касаясь.
На ее столе стоял небольшой компьютер, экран светился.
— В нем вся моя жизнь, — сказала она. — Я подключаю его к телефону и выхожу в мир. Я и сейчас работаю, пока жду похорон.
На столе стояла бутылка с коньяком. Она налила только ему, сбросила туфли и села на постель. Стефан заметил, что пьянеет. Он очень хотел ее.
В этот момент в кармане зазвонил телефон, но он не стал отвечать. Это наверняка была Елена.
— Это приятель, — сказал он. — Ничего, подождет.
— А семьи у тебя нет?
Он покачал головой.
— А подруги?
— Мы с ней порвали.
Он отставил стакан и протянул ей руку.
Она долго смотрела на нее, прежде чем пожать.
— Можешь спать здесь, — сказала она. — Только не ожидай ничего такого.
— Я уже сказал, что давно перестал что-нибудь ожидать.
Она подвинулась на кровати и оказалась совсем рядом с ним.
— Я давно уже не встречала людей, которые столько ожидают.
Она поднялась.
— Не надо недооценивать мое знание людей, — сказала она. — Поступай, как хочешь. Иди к себе. Если хочешь, приходи позже. Но только спать, ничего другого.
Он принял душ и завернулся в большое полотенце. В этот момент снова зазвонил телефон. Это была Елена.
— Почему ты не звонишь?
— Я задремал. Скверно себя чувствую.
— Приезжай домой. Я тебя жду.
— Через несколько дней. Я сейчас должен поспать. Если мы будем долго говорить, я разгуляюсь и уже не засну.
— Я скучаю по тебе.
— Я тоже.
Он нажал кнопку отбоя.
Я соврал, подумал он. Несколько минут назад я отрицал твое существование.
Но самое худшее, что мне это все равно.
27
Когда он проснулся, Вероники Молин уже не было. На экране компьютера светилась надпись: «Я ушла. Исчезни до моего возвращения. Мне нравятся мужчины, которые не храпят. Ты — один из них».
Стефан вышел из номера, завернувшись в простыню. На лестнице он встретил уборщицу, она улыбнулась и пожелала ему доброго утра. Я был здорово пьян, подумал он. Я говорил с Еленой, но совершенно не помню, что ей сказал, помню только, что врал. Он сел на постель и потянулся за мобильным телефоном. Там было сообщение — пропущенный звонок. Перебирая кнопки, он нашел номер. Звонила Елена. В животе екнуло. Он лег и укрылся с головой одеялом, как в детстве, когда хотел сделаться невидимым. А интересно, Джузеппе тоже так делает? — мелькнула мысль. А Вероника Молин? Вероника, которая уже почти спала, когда он накануне вечером явился к ней в номер. Она решительно отвергла все его попытки, похлопала по руке и сказала, чтобы он ложился. Он был возбужден до крайности, но все же прислушался к голосу рассудка и оставил ее в покое.
Он никогда раньше не врал Елене. А теперь что-то наплел ни с того ни с сего и не был уверен, что расстроен по этому поводу. Он решил полежать до девяти, а потом позвонить ей. До девяти он так и будет лежать, укрывшись с головой и притворяясь, что его нет.
В девять часов он позвонил. Она ответила сразу.
— Я спал, — сказал он, — не слышал звонка. В первый раз выспался за много, много дней.
— Я испугалась чего-то, — сказала она. — Что-то мне приснилось, не знаю что.
— Все в порядке. Но я нервничаю. Дни просто летят. Скоро девятнадцатое.
— Все будет хорошо.
— У меня рак, Елена. Если у человека рак, он всегда должен считаться с тем, что может умереть.
— Врач этого не говорила.
— Она не может знать. Никто не может этого знать.
— Когда ты приедешь?
— Скоро. Я пойду на похороны Молина во вторник. Думаю, что в среду прилечу. Я позвоню и скажу.
— Позвонишь вечером?
— Да.
Он даже вспотел. Ему не нравилось, что он так легко врет. Стефан встал. Лежа в постели, он так и будет себя грызть. Он оделся и спустился в вестибюль. Там была его старая знакомая администраторша.
— Сегодня у тебя будут менять телевизор. Когда тебе удобнее?
— Когда угодно. Джузеппе Ларссон здесь?
— По-моему, он не ночевал у себя в номере. Ключ у меня. Поймали кого-нибудь?
— Нет.
Он двинулся к двери в ресторан, но остановился:
— А Вероника Молин?
— Я пришла в шесть и встретила ее на выходе.
Стефан пытался вспомнить, что еще он хотел у нее спросить, но никак не мог.
Его тошнило с похмелья. Он выпил стакан молока и присел с чашкой кофе. В кармане зазвонил телефон — это был Джузеппе.
— Проснулся?
— Относительно. Пью кофе. А ты?
— Поспал пару часов у Эрика в кабинете.
— Что-нибудь произошло?
— Всегда что-нибудь происходит. Но в Фюнесдалене по-прежнему туман. Рундстрём говорит, все стоит на месте. Они ждут. Как только туман рассеется, опять пустят собак. Чем ты занят? Кроме того, что пьешь кофе?
— Ничем.
— Тогда я заеду. Хотелось бы вместе навестить одного человека.
Через десять минут Джузеппе буквально ворвался в ресторан. Глаза красные и воспаленные, небрит, но полон энергии. Он взял чашку кофе и плюхнулся напротив Стефана.
— Помнишь такое имя — Ханна Тунберг?
Стефан подумал и покачал головой.
— Та, что нашла труп. Она убиралась у Молина раз в две недели.
— Теперь помню. Я читал о ней в твоей папке.
Джузеппе наморщил лоб.
— Кажется, это было сто лет назад. А прошло всего две недели.
Он покачал головой, как будто только что открыл неравномерное течение жизни.
— Что-то случилось с ее мужем, — вспомнил Стефан.
— У него был шок, когда он увидел тело Молина на опушке. Но дело не в нем. Мы пару раз основательно с ней беседовали. Выяснилось, что она совершенно не знала Герберта Молина, хоть и убиралась у него. Он никогда не оставлял ее одну, всегда следил за ней, не позволял убирать комнату для гостей — ту, где он держал свою куклу. Она считает, что он был высокомерный и малоприятный тип. Но платил хорошо.
Джузеппе отставил чашку.
— Она позвонила утром и сказала, что немного отошла, подумала и что у нее есть еще кое-что нам рассказать. Сейчас я еду туда, и подумал, может быть, тебе тоже интересно.
— Конечно.
Джузеппе достал из пакета фотографию в рамке со стеклом. Со снимка глядела женщина лет шестидесяти.
— Знаешь, кто это?
— Нет.
— Катрин Андерссон. Вдова Авраама Андерссона.
— И зачем ты таскаешь с собой ее портрет?
— Затем, что меня попросила Ханна Тунберг. Она хотела увидеть, как выглядит жена Авраама Андерссона. Почему — не знаю. Но я послал одного паренька утром в Дунчеррет за фотографией.
Джузеппе допил кофе и встал.
— Ханна живет в Иттерберге, — сказал он. — Это недалеко.
Дом, старинный и ухоженный, стоял на самой опушке леса. Когда они ставили машину, выскочил пес и залаял. Во дворе возле ржавого трактора стояла женщина, ожидая, пока они подойдут.
— Ханна Тунберг, — сказал Джузеппе. — Она одета точно так же, как тогда, когда я ее видел в последний раз. Она принадлежит к практически вымершему типу людей.
— Какому?
— Тех, кто приодевается для встречи с полицией. Спорим, что она испекла булочки?
Он улыбнулся и вылез из машины.
Джузеппе представил Ханне Стефана. Стефан никак не мог определить ее возраст: ей, скорее всего, было около шестидесяти, но, может быть, и пятьдесят.
— Я поставила кофе, — сказала она. — Муж ушел.
— Надеюсь, не из-за нашего приезда? — спросил Джузеппе.
— Он у меня немного странный, — сказала Ханна. — Не особенно любит иметь дело с полицией. Хотя очень, очень порядочный человек.
— Не сомневаюсь, — сказал Джузеппе. — Можно войти?
В доме пахло табаком, собакой и брусникой. В гостиной на стенах висели оленьи рога, коврики и несколько картин, изображающих лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44