Нет, конечно, зарабатываем, на жизнь хватает. Но где развитие?
- Где?
- А в интеграции, вот где! - горячо воскликнул "Генок". - Весь мир кооперируется, Европа свою валюту придумала, одну для всех, а у нас, как при нэпе: малый бизнес, малый бизнес!... Какой с него прок, с этого бизнеса, если он - малый? Он большим должен быть. Корпоративно надо мыслить.
- Безоговорочно с вами согласен, - сказал Скворцов. - Но вот кто с кем кооперироваться будет?
- У вас чайку не найдется? - спросил Зубков. - В машине печка сломалась, продрог маленько...
- Из термоса - будете?
- Да хоть из шланга - лишь бы горячий!
Скворцов вытащил из стоящей под ногами сумки большой двухлитровый термос, достал из стола чашки и нацедил чаю.
Зубков на всякий случай подождал (всякое бывает!) пока Скворцов первым отхлебнет. Потом и сам шумно потянул горячий и душистый чай.
- На Кировской брали? - спросил он, качая головой в знак одобрения напитка. - Вкусён, стервец!
- Да, на Мясницкой, - подтвердил Скворцов. Ему в общем и в частности стал уже надоедать этот "играющий тренер" без царя и Бога в голове. Система его действий просчитывалась до чиха и пыха, на пять-семь ходов. "Нет, не шахматы, - подумал Андрей Витальевич. - И не нардишки... Вторую игру он любил больше первой, ибо находил в нардах приятное сочетание случая (везения) и расчета. В шахматах давно не было остроты, комбинации были доступны лишь игрокам не выше уровня кандидата в мастера - они просто не "всё" знали. Уже и компьютеры обыгрывали гроссмейстеров, а дальше что? В нардах же действовали: азарт, фарт, провидение, случай - в виде двух маленьких кубиков с точками на гранях. И решение принималось быстро согласно положению фишек и выпавшим на кубиках точкам. Скворцов все ситуации и проблемы, которые решал или только пытался решить, делил как раз на "шахматы" и "нарды": к "нардам", например, относились давнишние (1981 год) поиски рулона платиновой сетки весом более 300 кг, похищенной с предприятия №:642. Скворцова привлекли как аналитика, и он появился в самый разгар "мозговой атаки", которую проводили сообща два муровских "сыскаря", четыре комитетчика и "важняк" из Генпрокуратуры. Вслушавшись в мнения, Скворцов быстро сообразил, что и "сыскари" и комитетчики с "важняком" стоят на правильном пути, но весьма длинном во времени. Это было недопустимо, ибо "сверху" жали, а при отсутствии результатов могли и вовсе "удушить", "удавить" - то есть, уволить, как это бывало много раз, настоящих "профи" и двинуть на освободившиеся места "сынков" и райкомо-горкомо-обкомовских выдвиженцев. Ошибку Скворцов нашел быстро: была неверной "опора", "сыскари" исходили из, как им казалось, главного вопроса: кто сп...л? Решить задачу можно было лишь методом "перебора", а подозреваемые были ох как не просты во всех смыслах. К таким без ордера не сунешься... Андрей Витальевич предложил "опору" иную: что можно сделать из сетки? Один из "сыскарей" тут же, как он думал, в шутку, сказал: "Ну, участок огородить... как "рабицей". "А у кого есть дачка?" - серьезно спросил Скворцов. Оказалось, что из двенадцати человек лишь двое имеют дачи с участками, зам. директора по производству и начальник инструментального цеха. "Так поезжайте, осмотрите", - предложил Андрей Витальевич. - "Тут ведь ордер не нужен..." Сыскари, а ними и комитетчики, пока ехали, скептически усмехались и шутили - вплоть до того момента, пока не увидели сетку. Ей был огорожен участок за дачей зам. директора - так оригинально решил он на время спрятать похищенное. Взяли его через час, "подельников" у него не было даже в собственной семье (именно поэтому и решил он так "завуалировать" платину сетка и сетка, не золотая же...). И получил свои "десять", чудом избежал "вышки"... А ровно через месяц Скворцова, как якобы специалиста по платине, вызвали в один закрытый НИИ: у них пропала платиновая чашка (весьма тяжелая) для каких-то химических реакций. К приезду Андрея Витальевича уже прошерстили, поставили на уши весь институт, но чашку так и не нашли. "Все, труба..." - плакался Скворцову начальник первого отдела. - "Уволят как несоответственного. А мне год до пенсии. Застрелюсь!". Чашку Скворцов нашел тем же методом, но ещё быстрей: увидел кругломордого полосатого кота, бродящего по коридорам. Драгоценный сосуд использовала тетя Валя-уборщица, налившая в чашку молочка для "кыси" и поставившая её в уголок за портьеры. Это были короткие "нарды"...
- Так что насчет кооперации? - повторил он устало.
- Вот он я, весь как на ладони, - честным голосом сказал "Генок". - А я - это моя фирма, это мои "Добрые Люди". Вот я и предлагаю скооперироваться и учредить большую ассоциацию... ну, союз, что ли?
Скворцов хотел ответить, но неожиданно дверь открылась, заглянул Вася Шумский и сказал:
- Витальевич, от Сергея Петровича приехали, подарок какой-то привезли. Что сказать?
- Что ещё за подарок? - удивился Скворцов.
- Да выйдите к ним - это минуту займет.
- Извиняйте, - сказал Скворцов. - Я покину вас, но лишь на мгновенья, не успеете и закурить - кстати, курите, здесь можно. Я так, балуюсь, пол-пачки "Винстона" в день...
Пока Скворцов отсутствовал, "Генок" успел (да он, собственно говоря, сразу начал это делать, как только вошел!) оценить обстановочку, предметы быта, мебель, компьютер... "Точно, есть база... - думал Зубков. - На кой ляд простым риэлтерам столько компьютеров? В биллиард играть? Интересно, как они расслабляются, а? В сауне с пивом и девками? Или пьют запоем?"
Скворцов отсутствовал недолго - и вошел в кабинет с большой коробкой.
- Вот, хороший человек подарок прислал!
Он открыл коробку, вынул из неё темную нестандартную бутылку с смазанной этикеткой.
- Бог ты мой! - воскликнул Скворцов. - Шустов! 1901-й год! Уникально! И икорка тут есть, и семужка!
Он достал из шкафа за спиной две хрустальные стопки.
- А ну как мы с вами за кооперацию сейчас шустовским остограммимся... Не слабо?
- А не подделка? - выдавил Зубков, стараясь склеить из губ подобие улыбки. "Шустовский! Откуда? Такой флакон на тыщи полторы баксов тянет! Что за чудеса?"
- Да что вы, - засмеялся Скворцов. - Человек прислал.
Он разлил коньяк по стопкам - и все время качал головой, нагнетая восторг.
- За кооперацию честных и добрых людей! - сказал Скворцов.
- Принято, - кивнул Зубков. - Без дебатов.
Скворцов опрокинул стопку одним махом, будто это была "кристалловская" водка, а не коньяк столетней, без года, выдержки. Потом подвинул к Зубкову шоколадную плитку.
Зубков не стал "глотать" коньяк. "Быдло, да и только! Выжрал на двести долларов и не подавился. А я глоточками, глоточками..."
Скворцов тем временем вставил в горлышко стеклянную пробку и убрал бутылку в шкаф. Потом внимательно посмотрел на Зубкова и сказал:
- Ну вот, хоть раз в жизни и мы хорошего коньячка испили!
- Какие наши годы, ещё не раз выпьем! - поддержал "Генок".
- А вот уж хуй, - неожиданно произнес Андрей Витальевич. - Чего же это я буду с тобой, вурдалаком, пить, Геннадий Палыч? "Добрые Люди"! Тебя в асфальт пора закатывать, суку, а ты все ещё сверху по нему ходишь, ездишь... Койоты-то твои, значит, бедняжку Хромову загрызли, а теперь к Лесовицким поехали?
Если бы Геннадий Павлович Зубков выпил до этого ещё пару чашек чая, то, несомненно, разразился бы непроизвольным мочеиспусканием. Не от страха - это чувство в принципе ему было незнакомо (так, наверное, ничего не боялся какой-нибудь птеродактиль или стегоцефал) - а от неожиданности высочайшего уровня. Все-все смешалось, какой там "дом Облонских"! - салат "оливье", винегрет, помойка...
- Что вы имеете в виду? - спросил "Генок" машинально, только потому, что, видимо, никак нельзя было молчать.
- Что имею, то и введу, - сказал Скворцов.
Вот это больше всего поразило Геннадия Палыча - просто телепатия какая-то - он даже мысли не допускал о совпадении. Горло, язык и губы объяла хваткая ледяная немота. Он встал и зачем-то несколько раз кивнул головой, то ли подтверждая что-то, то ли откланиваясь. Когда он уже взялся за ручку двери, Скворцов произнес:
- Одно хорошее дело сделали, Геннадий Палыч - на Кибирщикова вывели... Оборотней надо давить. Но не смягчает, не надейтесь.
Зубков вышел в приемную на "деревянных" ногах. Рушилось все, что с таким трудом он собирал, строил и склеивал все последние годы. Подбирал кадры, искал объекты, изучал ходы, комбинировал и лавировал, заводил связи, обрабатывал нужных людей... Только сегодня он втолковывал Хлюпику о невозможности суда, тюрьмы, зоны... А теперь что?
Огорчение и размышление продлилось ровно столько времени, сколько потребовалось для выхода из кабинета Скворцова. Едва Зубков прикрыл дверь, как получил страшный удар бейсбольной битой по коленной чашечке. "Деревянная" нога как будто в щепки разлетелась. Боль вспыхнула негасимым пламенем. Он упал - и ещё в падении "заработал" "сорок шестым" с ребристой подошвой по печени - но сознания не потерял, успел разглядеть окружающую действительность. Она была такова: вместо пришибленного компьютерщика Васи Шумского в вертящемся кресле сидел относительно молодой (лет тридцати) коротко стриженый субъект в черной суконной куртке. Можно сказать, одни лишь глаза у него были добрыми, а все остальное, вместе взятое, излучало силу, власть, смерть. Через все лицо субъекта, от виска к подбородку, тянулся тонкий шрам. Вытянув к упавшему Зубкову руку, он почему-то грозил ему указательным пальцем - словно малолетнему шалуну.
Зубков видел, что и справа и слева стоят две пары неизвестных ног, тут же упирается в пол бейсбольная бита. Сил не было посмотреть вверх, а вот у стены Зубков заметил ещё двоих, явно выпадающих из общего стиля: какой-то черножопый с бегающими глазками суетился в явном страхе, а рядом пьяно покачивался здоровенный красномордый мужик в сером пальто и в кроличьей шапке с отвязанными, но не опущенными ушами.
Это был Виталик Бабанов по кличке Спец, бывший муровский сыскарь, изгнанный из "крутой ментовки" за частые и длительные запои и ставший четвертым компаньоном Скворцова по операциям с недвижимостью. Удивительно, но факт: их ничто не связывало в прошлой профессиональной деятельности просто до восьмого класса они сидели за одной партой, и Бабан все время списывал у Скворца - пока не получил паспорт и не ушел на завод, потом в армию - и так далее. Встретил его Скворцов возле винного магазина, из которого Спец-Бабан вышел с бутылкой дешевой фальшивой водки. Его трясло мелкой дрожью.
Скворцов не читал ему лекций о вреде алкоголя, алкаш он и есть алкаш. Но, как говорится, талант и мастерство не пропьешь. К тому же, Спец и в МУРе работал профессионально - хоть пьяный, хоть сраный, просто начальству обрыдло каждый день видеть его опухшую морду и нюхать перегар на планерках. Да тут ещё интерполовская делегация узрела майора в коридоре: он шел, держась за стеночку. "Ему плохо?" - спросил у переводчика Клод Санже, офицер связи. - "Он ранен?" Но тут Бабанов запел "...Кое-где у нас порой честно жить не хочут", и переводчик не успел ничего соврать...
А в "Сирине" Бабану понравилось, хотя он и отнекивался вначале от предложения Скворца, думал, что придется сидеть с бумажками, оформлять, переписывать и регистрировать. А работка-то оказалась - пыльной, знакомой.
Вот и час назад он, проводив "объект" (т.е. Зубкова) до двери "Сирина", вернулся в пивную, где ждали его собутыльник с клиентом. Собутыльник, Петр Федорыч Хоперский бывший мастер-скорняк, а ныне бомж по кличке Хоперинвест, оставшийся без квартиры год назад из-за собственной глупости, из чувства мести помогал Спецу искать "черных риэлтеров" и отмороженных любителей чужой жилплощади.
Сосо Беридзе, шустрый и, как все соотечественники, блатной с рождения, уже три месяца искал какого-нибудь спившегося, лучше старого, москвича, желающего избавиться от квартиры в пользу национального меньшинства. И наконец удача улыбнулась: старый бродяга познакомил его с отборной московской пьянью. Пьянь эта (в лице Спеца-Бабана) законно (но не по праву, считал Сосо) обладала уютной однокомнатной квартирой в самом-самом Центре, на улице Богдана Хмельницкого.
Сосо подготовился основательно: затарил багажник "девяносто девятой" ящиком водки (не мелочился, купил хорошую) и подъехал в условленное время к "пивняку", где и встретился с "пассажирами".
Михалыч (так представился Спец) произвел на Сосо отрадное впечатление, квартирка, хоть и пыльная, неухоженая тоже была хороша, и 150 "штук" рублей за неё Михалыча устроили, хотя и предложил ему Сосо для начала сотню. Михалыч же торговал за двести, но сошлись на середине. Предстояло оформить предварительную сделку, и Михалыч-Спец повел "клиента" прямо в "Сирин", к Скворцову - ехать не нужно, вот она, за углом конторка-то...
Бомжа Хоперинвеста оставили на улице, чтоб не испугать служащих.
И "контора" понравилась Сосо: компьютеры, очкарик-"шестерка"; так, средних доходов нежирное место...
- У шефа клиент, сейчас он освободится, - сказал очкарик. И показал на кресло: мол, сядьте, отдохните.
Сосо сел, Михалыч достал недопитый "фунфырь" и глотнул немного. Все было хорошо.
А через десять минут плохо стало. Сначала пришли трое с картонной коробкой, явно "братаны" какие-то, один худой, с длинным шрамом на фейсе, и два "качка", почти близнецы... К ним вышел шеф, отвел худого в уголок, что-то сказал, взял коробку и вернулся обратно в кабинет. Потом вышел мусорского вида крепыш в кожаной куртке, и глаза его были пустыми как у мороженной рыбы. Один из "качков" достал из-под пальто бейсбольную биту и врезал крепышу по коленке - так затрещало, так затрещало!
Теперь крепыш лежал на паркетном полу, косил глаза туда-сюда.
На Сосо никто не обращал внимания. А ведь у него сердце превратилось в воздушный шарик из непрочной тонкой резины, в гондон какой-то, и кто-то под ребрами дул в него, надувал, не зная, что надо остановиться, наконец... Самому совсем дышать трудно стало, хоть падай и ползи... Михалыч же как ни в чем ни бывало снова достал из кармана бутылку, приложился к ней и протянул Сосо: мол, хлебни. Сосо хлебнул (сразу горячо стало и легче на сердце) и сказал ни к кому не обращаясь:
- Я домой ыду, харащё?
- Кто тебя, бля, держит? - ухмыльнулся тот, что держал биту. - Вали на хрен! - и приложил Сосо битой по ягодицам. Хоть пальто толстое, а все равно больно.
Сосо пулей вылетел из офиса на улицу, забежал за угол, расстегнул штаны и, избавлясь одновременно от мочи, страха и злобы, стал орошать ржавый мусорный бак - никак не мог остановиться. А надо было, потому что с тылу подъехал милицейский "бобик" и оттуда вышли двое дюжих ментов с дубинками и один, поменьше, с автоматом. Сержант.
- Что, падла? Москву поливаешь? - сказал автоматчик. - Ссышь на столицу нашей родины, черножопый гад? А ну, паспорт кажи!
Сосо полез было за документами, они были в порядке (Сосо состоял в фиктивном браке с одной московской алкашкой), но в случае придирок он расчитывал откупиться парой сотен рублей. Однако документы даже не дали достать. Один из ментов изо всей силы врезал ему по руке дубинкой.
- Ты куда тянешься, сволочь? А ну, к стене: раздвинь ноги!
Это было привычно, Сосо исполнил сразу. Рука просто горела.
- А ну, Василь, обшмонай его: похоже, ствол у него!
Из внутренних карманов пальто и пиджака полетело в снег все: портмоне с документами, две пачки "пятихаток" и две точно такие же аккуратные "куклы" (Сосо расчитывал, если удастся, "кинуть" при расчете лохов-алкашей). Теперь же он думал о том, что, если начнут придираться, он обязательно сдаст им этот офис, где людей мочат ни за что бейсбольными битами...
- Ну чё? - спросил сержант-автоматчик. - Нет ствола?
- Нэма, - отвечал Василь. - И документы гарны, сам подывысь, Мыкола...
- Вижу, - сказал Мыкола. - Ну, тогда свободен.
У Сосо сердце сжалось от радости: дам им на ящик водки, думал он.
- Звыняйте, дядя... - сказал Василь - и в ту же секунду на Сосо обрушились сразу два дубинатора: один, сильно, по ягодицам, в то же самое место, куда попали бейсбольной битой, а второй, послабее, по голове. Беридзе упал как раз между стеной и мусорным баком...
Очнулся он, впрочем, довольно быстро, но выползти из-за ящика никак не мог: нога подогнулась необычным образом. А когда он уже осилил положение и хотел выползти, то вдруг услышал, как сюда, в арку, во дворик въезжает машина. "Мусора вернулись, я их маму...", - содрогнулся Сосо и пополз обратно.
Но это был не "бобик", а черный "лексус" представительского класса. Он остановился прямо под окном, и тут же медленно открылся багажник. Открылась и правая дверца. Вышел водитель: в нем Сосо узнал того "качка", с битой. Распахнулось и окно офиса: оттуда высунулся второй "качок" и сказал:
- Щас, братан... упакуем.
Через несколько минут из окна прямо в багажник пополз длинный бумажный сверток, обклеенный полосами скотча. Водитель задвинул его подальше и ещё накрыл промасленным тряпьем.
Из окна выпрыгнул второй.
- Бля, никогда я не налюбуюсь на эту тачку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
- Где?
- А в интеграции, вот где! - горячо воскликнул "Генок". - Весь мир кооперируется, Европа свою валюту придумала, одну для всех, а у нас, как при нэпе: малый бизнес, малый бизнес!... Какой с него прок, с этого бизнеса, если он - малый? Он большим должен быть. Корпоративно надо мыслить.
- Безоговорочно с вами согласен, - сказал Скворцов. - Но вот кто с кем кооперироваться будет?
- У вас чайку не найдется? - спросил Зубков. - В машине печка сломалась, продрог маленько...
- Из термоса - будете?
- Да хоть из шланга - лишь бы горячий!
Скворцов вытащил из стоящей под ногами сумки большой двухлитровый термос, достал из стола чашки и нацедил чаю.
Зубков на всякий случай подождал (всякое бывает!) пока Скворцов первым отхлебнет. Потом и сам шумно потянул горячий и душистый чай.
- На Кировской брали? - спросил он, качая головой в знак одобрения напитка. - Вкусён, стервец!
- Да, на Мясницкой, - подтвердил Скворцов. Ему в общем и в частности стал уже надоедать этот "играющий тренер" без царя и Бога в голове. Система его действий просчитывалась до чиха и пыха, на пять-семь ходов. "Нет, не шахматы, - подумал Андрей Витальевич. - И не нардишки... Вторую игру он любил больше первой, ибо находил в нардах приятное сочетание случая (везения) и расчета. В шахматах давно не было остроты, комбинации были доступны лишь игрокам не выше уровня кандидата в мастера - они просто не "всё" знали. Уже и компьютеры обыгрывали гроссмейстеров, а дальше что? В нардах же действовали: азарт, фарт, провидение, случай - в виде двух маленьких кубиков с точками на гранях. И решение принималось быстро согласно положению фишек и выпавшим на кубиках точкам. Скворцов все ситуации и проблемы, которые решал или только пытался решить, делил как раз на "шахматы" и "нарды": к "нардам", например, относились давнишние (1981 год) поиски рулона платиновой сетки весом более 300 кг, похищенной с предприятия №:642. Скворцова привлекли как аналитика, и он появился в самый разгар "мозговой атаки", которую проводили сообща два муровских "сыскаря", четыре комитетчика и "важняк" из Генпрокуратуры. Вслушавшись в мнения, Скворцов быстро сообразил, что и "сыскари" и комитетчики с "важняком" стоят на правильном пути, но весьма длинном во времени. Это было недопустимо, ибо "сверху" жали, а при отсутствии результатов могли и вовсе "удушить", "удавить" - то есть, уволить, как это бывало много раз, настоящих "профи" и двинуть на освободившиеся места "сынков" и райкомо-горкомо-обкомовских выдвиженцев. Ошибку Скворцов нашел быстро: была неверной "опора", "сыскари" исходили из, как им казалось, главного вопроса: кто сп...л? Решить задачу можно было лишь методом "перебора", а подозреваемые были ох как не просты во всех смыслах. К таким без ордера не сунешься... Андрей Витальевич предложил "опору" иную: что можно сделать из сетки? Один из "сыскарей" тут же, как он думал, в шутку, сказал: "Ну, участок огородить... как "рабицей". "А у кого есть дачка?" - серьезно спросил Скворцов. Оказалось, что из двенадцати человек лишь двое имеют дачи с участками, зам. директора по производству и начальник инструментального цеха. "Так поезжайте, осмотрите", - предложил Андрей Витальевич. - "Тут ведь ордер не нужен..." Сыскари, а ними и комитетчики, пока ехали, скептически усмехались и шутили - вплоть до того момента, пока не увидели сетку. Ей был огорожен участок за дачей зам. директора - так оригинально решил он на время спрятать похищенное. Взяли его через час, "подельников" у него не было даже в собственной семье (именно поэтому и решил он так "завуалировать" платину сетка и сетка, не золотая же...). И получил свои "десять", чудом избежал "вышки"... А ровно через месяц Скворцова, как якобы специалиста по платине, вызвали в один закрытый НИИ: у них пропала платиновая чашка (весьма тяжелая) для каких-то химических реакций. К приезду Андрея Витальевича уже прошерстили, поставили на уши весь институт, но чашку так и не нашли. "Все, труба..." - плакался Скворцову начальник первого отдела. - "Уволят как несоответственного. А мне год до пенсии. Застрелюсь!". Чашку Скворцов нашел тем же методом, но ещё быстрей: увидел кругломордого полосатого кота, бродящего по коридорам. Драгоценный сосуд использовала тетя Валя-уборщица, налившая в чашку молочка для "кыси" и поставившая её в уголок за портьеры. Это были короткие "нарды"...
- Так что насчет кооперации? - повторил он устало.
- Вот он я, весь как на ладони, - честным голосом сказал "Генок". - А я - это моя фирма, это мои "Добрые Люди". Вот я и предлагаю скооперироваться и учредить большую ассоциацию... ну, союз, что ли?
Скворцов хотел ответить, но неожиданно дверь открылась, заглянул Вася Шумский и сказал:
- Витальевич, от Сергея Петровича приехали, подарок какой-то привезли. Что сказать?
- Что ещё за подарок? - удивился Скворцов.
- Да выйдите к ним - это минуту займет.
- Извиняйте, - сказал Скворцов. - Я покину вас, но лишь на мгновенья, не успеете и закурить - кстати, курите, здесь можно. Я так, балуюсь, пол-пачки "Винстона" в день...
Пока Скворцов отсутствовал, "Генок" успел (да он, собственно говоря, сразу начал это делать, как только вошел!) оценить обстановочку, предметы быта, мебель, компьютер... "Точно, есть база... - думал Зубков. - На кой ляд простым риэлтерам столько компьютеров? В биллиард играть? Интересно, как они расслабляются, а? В сауне с пивом и девками? Или пьют запоем?"
Скворцов отсутствовал недолго - и вошел в кабинет с большой коробкой.
- Вот, хороший человек подарок прислал!
Он открыл коробку, вынул из неё темную нестандартную бутылку с смазанной этикеткой.
- Бог ты мой! - воскликнул Скворцов. - Шустов! 1901-й год! Уникально! И икорка тут есть, и семужка!
Он достал из шкафа за спиной две хрустальные стопки.
- А ну как мы с вами за кооперацию сейчас шустовским остограммимся... Не слабо?
- А не подделка? - выдавил Зубков, стараясь склеить из губ подобие улыбки. "Шустовский! Откуда? Такой флакон на тыщи полторы баксов тянет! Что за чудеса?"
- Да что вы, - засмеялся Скворцов. - Человек прислал.
Он разлил коньяк по стопкам - и все время качал головой, нагнетая восторг.
- За кооперацию честных и добрых людей! - сказал Скворцов.
- Принято, - кивнул Зубков. - Без дебатов.
Скворцов опрокинул стопку одним махом, будто это была "кристалловская" водка, а не коньяк столетней, без года, выдержки. Потом подвинул к Зубкову шоколадную плитку.
Зубков не стал "глотать" коньяк. "Быдло, да и только! Выжрал на двести долларов и не подавился. А я глоточками, глоточками..."
Скворцов тем временем вставил в горлышко стеклянную пробку и убрал бутылку в шкаф. Потом внимательно посмотрел на Зубкова и сказал:
- Ну вот, хоть раз в жизни и мы хорошего коньячка испили!
- Какие наши годы, ещё не раз выпьем! - поддержал "Генок".
- А вот уж хуй, - неожиданно произнес Андрей Витальевич. - Чего же это я буду с тобой, вурдалаком, пить, Геннадий Палыч? "Добрые Люди"! Тебя в асфальт пора закатывать, суку, а ты все ещё сверху по нему ходишь, ездишь... Койоты-то твои, значит, бедняжку Хромову загрызли, а теперь к Лесовицким поехали?
Если бы Геннадий Павлович Зубков выпил до этого ещё пару чашек чая, то, несомненно, разразился бы непроизвольным мочеиспусканием. Не от страха - это чувство в принципе ему было незнакомо (так, наверное, ничего не боялся какой-нибудь птеродактиль или стегоцефал) - а от неожиданности высочайшего уровня. Все-все смешалось, какой там "дом Облонских"! - салат "оливье", винегрет, помойка...
- Что вы имеете в виду? - спросил "Генок" машинально, только потому, что, видимо, никак нельзя было молчать.
- Что имею, то и введу, - сказал Скворцов.
Вот это больше всего поразило Геннадия Палыча - просто телепатия какая-то - он даже мысли не допускал о совпадении. Горло, язык и губы объяла хваткая ледяная немота. Он встал и зачем-то несколько раз кивнул головой, то ли подтверждая что-то, то ли откланиваясь. Когда он уже взялся за ручку двери, Скворцов произнес:
- Одно хорошее дело сделали, Геннадий Палыч - на Кибирщикова вывели... Оборотней надо давить. Но не смягчает, не надейтесь.
Зубков вышел в приемную на "деревянных" ногах. Рушилось все, что с таким трудом он собирал, строил и склеивал все последние годы. Подбирал кадры, искал объекты, изучал ходы, комбинировал и лавировал, заводил связи, обрабатывал нужных людей... Только сегодня он втолковывал Хлюпику о невозможности суда, тюрьмы, зоны... А теперь что?
Огорчение и размышление продлилось ровно столько времени, сколько потребовалось для выхода из кабинета Скворцова. Едва Зубков прикрыл дверь, как получил страшный удар бейсбольной битой по коленной чашечке. "Деревянная" нога как будто в щепки разлетелась. Боль вспыхнула негасимым пламенем. Он упал - и ещё в падении "заработал" "сорок шестым" с ребристой подошвой по печени - но сознания не потерял, успел разглядеть окружающую действительность. Она была такова: вместо пришибленного компьютерщика Васи Шумского в вертящемся кресле сидел относительно молодой (лет тридцати) коротко стриженый субъект в черной суконной куртке. Можно сказать, одни лишь глаза у него были добрыми, а все остальное, вместе взятое, излучало силу, власть, смерть. Через все лицо субъекта, от виска к подбородку, тянулся тонкий шрам. Вытянув к упавшему Зубкову руку, он почему-то грозил ему указательным пальцем - словно малолетнему шалуну.
Зубков видел, что и справа и слева стоят две пары неизвестных ног, тут же упирается в пол бейсбольная бита. Сил не было посмотреть вверх, а вот у стены Зубков заметил ещё двоих, явно выпадающих из общего стиля: какой-то черножопый с бегающими глазками суетился в явном страхе, а рядом пьяно покачивался здоровенный красномордый мужик в сером пальто и в кроличьей шапке с отвязанными, но не опущенными ушами.
Это был Виталик Бабанов по кличке Спец, бывший муровский сыскарь, изгнанный из "крутой ментовки" за частые и длительные запои и ставший четвертым компаньоном Скворцова по операциям с недвижимостью. Удивительно, но факт: их ничто не связывало в прошлой профессиональной деятельности просто до восьмого класса они сидели за одной партой, и Бабан все время списывал у Скворца - пока не получил паспорт и не ушел на завод, потом в армию - и так далее. Встретил его Скворцов возле винного магазина, из которого Спец-Бабан вышел с бутылкой дешевой фальшивой водки. Его трясло мелкой дрожью.
Скворцов не читал ему лекций о вреде алкоголя, алкаш он и есть алкаш. Но, как говорится, талант и мастерство не пропьешь. К тому же, Спец и в МУРе работал профессионально - хоть пьяный, хоть сраный, просто начальству обрыдло каждый день видеть его опухшую морду и нюхать перегар на планерках. Да тут ещё интерполовская делегация узрела майора в коридоре: он шел, держась за стеночку. "Ему плохо?" - спросил у переводчика Клод Санже, офицер связи. - "Он ранен?" Но тут Бабанов запел "...Кое-где у нас порой честно жить не хочут", и переводчик не успел ничего соврать...
А в "Сирине" Бабану понравилось, хотя он и отнекивался вначале от предложения Скворца, думал, что придется сидеть с бумажками, оформлять, переписывать и регистрировать. А работка-то оказалась - пыльной, знакомой.
Вот и час назад он, проводив "объект" (т.е. Зубкова) до двери "Сирина", вернулся в пивную, где ждали его собутыльник с клиентом. Собутыльник, Петр Федорыч Хоперский бывший мастер-скорняк, а ныне бомж по кличке Хоперинвест, оставшийся без квартиры год назад из-за собственной глупости, из чувства мести помогал Спецу искать "черных риэлтеров" и отмороженных любителей чужой жилплощади.
Сосо Беридзе, шустрый и, как все соотечественники, блатной с рождения, уже три месяца искал какого-нибудь спившегося, лучше старого, москвича, желающего избавиться от квартиры в пользу национального меньшинства. И наконец удача улыбнулась: старый бродяга познакомил его с отборной московской пьянью. Пьянь эта (в лице Спеца-Бабана) законно (но не по праву, считал Сосо) обладала уютной однокомнатной квартирой в самом-самом Центре, на улице Богдана Хмельницкого.
Сосо подготовился основательно: затарил багажник "девяносто девятой" ящиком водки (не мелочился, купил хорошую) и подъехал в условленное время к "пивняку", где и встретился с "пассажирами".
Михалыч (так представился Спец) произвел на Сосо отрадное впечатление, квартирка, хоть и пыльная, неухоженая тоже была хороша, и 150 "штук" рублей за неё Михалыча устроили, хотя и предложил ему Сосо для начала сотню. Михалыч же торговал за двести, но сошлись на середине. Предстояло оформить предварительную сделку, и Михалыч-Спец повел "клиента" прямо в "Сирин", к Скворцову - ехать не нужно, вот она, за углом конторка-то...
Бомжа Хоперинвеста оставили на улице, чтоб не испугать служащих.
И "контора" понравилась Сосо: компьютеры, очкарик-"шестерка"; так, средних доходов нежирное место...
- У шефа клиент, сейчас он освободится, - сказал очкарик. И показал на кресло: мол, сядьте, отдохните.
Сосо сел, Михалыч достал недопитый "фунфырь" и глотнул немного. Все было хорошо.
А через десять минут плохо стало. Сначала пришли трое с картонной коробкой, явно "братаны" какие-то, один худой, с длинным шрамом на фейсе, и два "качка", почти близнецы... К ним вышел шеф, отвел худого в уголок, что-то сказал, взял коробку и вернулся обратно в кабинет. Потом вышел мусорского вида крепыш в кожаной куртке, и глаза его были пустыми как у мороженной рыбы. Один из "качков" достал из-под пальто бейсбольную биту и врезал крепышу по коленке - так затрещало, так затрещало!
Теперь крепыш лежал на паркетном полу, косил глаза туда-сюда.
На Сосо никто не обращал внимания. А ведь у него сердце превратилось в воздушный шарик из непрочной тонкой резины, в гондон какой-то, и кто-то под ребрами дул в него, надувал, не зная, что надо остановиться, наконец... Самому совсем дышать трудно стало, хоть падай и ползи... Михалыч же как ни в чем ни бывало снова достал из кармана бутылку, приложился к ней и протянул Сосо: мол, хлебни. Сосо хлебнул (сразу горячо стало и легче на сердце) и сказал ни к кому не обращаясь:
- Я домой ыду, харащё?
- Кто тебя, бля, держит? - ухмыльнулся тот, что держал биту. - Вали на хрен! - и приложил Сосо битой по ягодицам. Хоть пальто толстое, а все равно больно.
Сосо пулей вылетел из офиса на улицу, забежал за угол, расстегнул штаны и, избавлясь одновременно от мочи, страха и злобы, стал орошать ржавый мусорный бак - никак не мог остановиться. А надо было, потому что с тылу подъехал милицейский "бобик" и оттуда вышли двое дюжих ментов с дубинками и один, поменьше, с автоматом. Сержант.
- Что, падла? Москву поливаешь? - сказал автоматчик. - Ссышь на столицу нашей родины, черножопый гад? А ну, паспорт кажи!
Сосо полез было за документами, они были в порядке (Сосо состоял в фиктивном браке с одной московской алкашкой), но в случае придирок он расчитывал откупиться парой сотен рублей. Однако документы даже не дали достать. Один из ментов изо всей силы врезал ему по руке дубинкой.
- Ты куда тянешься, сволочь? А ну, к стене: раздвинь ноги!
Это было привычно, Сосо исполнил сразу. Рука просто горела.
- А ну, Василь, обшмонай его: похоже, ствол у него!
Из внутренних карманов пальто и пиджака полетело в снег все: портмоне с документами, две пачки "пятихаток" и две точно такие же аккуратные "куклы" (Сосо расчитывал, если удастся, "кинуть" при расчете лохов-алкашей). Теперь же он думал о том, что, если начнут придираться, он обязательно сдаст им этот офис, где людей мочат ни за что бейсбольными битами...
- Ну чё? - спросил сержант-автоматчик. - Нет ствола?
- Нэма, - отвечал Василь. - И документы гарны, сам подывысь, Мыкола...
- Вижу, - сказал Мыкола. - Ну, тогда свободен.
У Сосо сердце сжалось от радости: дам им на ящик водки, думал он.
- Звыняйте, дядя... - сказал Василь - и в ту же секунду на Сосо обрушились сразу два дубинатора: один, сильно, по ягодицам, в то же самое место, куда попали бейсбольной битой, а второй, послабее, по голове. Беридзе упал как раз между стеной и мусорным баком...
Очнулся он, впрочем, довольно быстро, но выползти из-за ящика никак не мог: нога подогнулась необычным образом. А когда он уже осилил положение и хотел выползти, то вдруг услышал, как сюда, в арку, во дворик въезжает машина. "Мусора вернулись, я их маму...", - содрогнулся Сосо и пополз обратно.
Но это был не "бобик", а черный "лексус" представительского класса. Он остановился прямо под окном, и тут же медленно открылся багажник. Открылась и правая дверца. Вышел водитель: в нем Сосо узнал того "качка", с битой. Распахнулось и окно офиса: оттуда высунулся второй "качок" и сказал:
- Щас, братан... упакуем.
Через несколько минут из окна прямо в багажник пополз длинный бумажный сверток, обклеенный полосами скотча. Водитель задвинул его подальше и ещё накрыл промасленным тряпьем.
Из окна выпрыгнул второй.
- Бля, никогда я не налюбуюсь на эту тачку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39