– Ну же, пойдем. Ты обещал отвезти меня в город. Когда они ушли, Люси принялась размышлять над тем, что сказал ей Мюррей. Его вопрос еще раз заставил ее задуматься, какую же все-таки цель преследует Пол. Хотя они по-прежнему проводили все вечера вместе, их отношения никак не развивались. Пол больше не пытался флиртовать с ней, большей частью они просто сидели в тишине у камина; но это тишина не была напряженной, наоборот, им было хорошо и уютно сидеть вот так вместе и просто смотреть на огонь. Иногда он рассказывал ей о том, что делал днем, или о проблемах, которые его беспокоили. При этом он умудрялся так построить разговор, что ей приходилось высказывать свое мнение по тому или иному вопросу. Когда Люси впервые поняла, что он ждет, когда она поделится с ним своими мыслями, она страшно испугалась. Но постепенно ее смущение прошло, и она догадалась, что он делится с ней не столько для того, чтобы узнать ее мнение, сколько чтобы выработать свое собственное. Как будто, озвучивая проблему, он начинал лучше понимать ее.
Каково бы было удивление Мюррея, узнай он, что за закрытыми дверями библиотеки не происходит ничего, что было бы неуместно, скажем, в музыкальной комнате. Ах, если бы только знать, почему Пол выбрал для вечерних бесед именно ее и понимает ли он, что своим поведением провоцирует кривотолки, и если понимает, то испытывает ли беспокойство.
Беспокойство. Она еще раз повторила про себя это слово. С чего бы ему проявлять о ней беспокойство? С чего она решила, что значит для него то же, что и он для нее? Но что он для нее значит? Она резко вскочила, стараясь отмахнуться от опасного вопроса. Черт бы побрал Мюррея! Неужели так трудно держать свои мысли при себе!
Но как бы Люси ни старалась убедить себя, что ее совершенно не волнует происходящее, она поймала себя на том, что ожидает Пола в невероятном смущении. Если он сегодня опять пригласит ее пить кофе в библиотеке, она откажется. У него нет никакого права считать ее своей собственностью только потому, что она находится у него в доме.
Только когда часы пробили половину девятого, она поняла, что напрасно готовилась к обороне, потому что Пол сегодня не приедет. Впервые она почувствовала легкое раздражение оттого, что он не позвонил ей и не предупредил. Как похоже на него не дать себе труда задуматься, что дома его ждут и не садятся ужинать. Не успев додумать эту мысль до конца, Люси спохватилась и принялась ругать себя. Чартерс принадлежит Полу, как принадлежал до него его предкам. Он здесь царь и бог, благодетель, вернувший процветание целому району, заботился о благополучии слуг так, словно они были членами его семьи. Неудивительно, что в их глазах он всегда был безупречен.
Синди и Мюррей не вернулись к ужину, и Люси с тетей Беатрис пришлось ужинать в одиночестве. Каждый раз, когда вдалеке раздавался шум мотора, сердце у Люси начинало выпрыгивать из груди. Но Пол все не приезжал, и она, неожиданно для себя придя в уныние, поняла, что сегодня вечером он не вернется.
В девять часов она пожаловалась на головную боль и сказала, что пойдет в постель.
– Дать вам аспирин, дорогая? – спросила тетя Беатрис.
– Нет, благодарю вас. Мне просто нужно отдохнуть. – Она направилась к двери. – Если Пол приедет, извинитесь перед ним за меня.
– Его не будет до четверга. Сегодня днем он позвонил мне и сказал, что улетает в Париж.
– Понятно, – с натянутой улыбкой сказала Люси. – В таком случае извинения не понадобятся.
Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь понять, почему ее так расстроили слова тети Беатрис. Значит, Пол не вернется до четверга. Он позвонил предупредить об этом, но не счел нужным поговорить с ней лично. Вздохнув, она через весь холл направилась к лестнице, медленно поднялась по ступенькам, остановилась на площадке и оглянулась полюбоваться на открывающуюся сверху великолепную картину: далеко внизу тускло поблескивала темная столешница со стоящей на ней огромной вазой с цветами, от ламп разливался мягкий приглушенный свет, а шелковые персидские ковры излучали легкое сияние. Как смела она думать, что может когда-нибудь стать частью всего этого? Она просто случайный гость и скоро, подобно многим другим, побывавшим здесь до нее, исчезнет, не оставив после себя даже воспоминания. А исчезнуть она должна, и чем быстрее, тем лучше. Может, сегодняшний день ничему ее и не научил, но это она поняла совершенно точно. Чем дольше она находится под этой крышей, тем глубже Чартерс будет проникать в нее и тем труднее будет забыть его и вернуться к обычной жизни. И не только Чартерс, но и его хозяина тоже. И перед ее мысленным взором возник Пол, каким она видела его последний раз.
Надежды? Она вскинула голову и наконец призналась самой себе в чувствах, которые до этого момента тщательно подавляла. Она начала влюбляться в Пола. Нет, не так. Она уже влюбилась в него.
– Я не могу, – шептала она, почти бегом направляясь к себе в комнату. – Это все потому, что я живу там, где все напоминает о нем. Когда я окажусь у себя дома, начну жить своей собственной жизнью, все это покажется мне сном.
Произнося про себя эти слова, она сама верила в них лишь наполовину, но зато знала совершенно точно, что после того, как она покинет Чартерс, ее жизнь превратиться в сплошной кошмар.
Глава 7
Хотя первым желанием Люси было покинуть Чартерс немедленно, она понимала, что нельзя этого делать, предварительно не предупредив Пола. Это было меньшее, что она могла сделать, учитывая то, с каким вниманием он отнесся к ее советам относительно Мюррея. Подумав о художнике, она вспомнила о Синди, и ее решимость пошатнулась. Что, если Пол расценит ее отъезд как побег? Решит, будто она испугалась, что ее суждение о молодом человеке может оказаться неверным? Она вздохнула. Что бы он ни думал, это не изменит ее решения. Она не останется здесь дольше, чем это необходимо.
Сдержав обещание, данное тете Беатрис, Пол вернулся в Чартерс в четверг вечером. Люси была в своей комнате, когда услышала, как его машина остановилась перед домом. От волнения ее так затрясло, что она вынуждена была присесть на край кровати. Понимая, что, возможно, сегодня она увидит Пола в последний раз, Люси приложила все усилия, чтобы выглядеть особенно привлекательно. Оглядывая себя в зеркале, перед тем как спуститься вниз, она с удовлетворением отметила, что ее старания не пропали даром. Никогда еще она не выглядела так восхитительно.
Забраковав те несколько бесформенных вечерних нарядов, что у нее были, она остановилась на коротком вязаном платье, которое закончила как раз накануне. Она перепробовала несколько причесок и в конце концов решила сделать хвост и позволить вьющимся прядям свободно ниспадать на спину. Такая прическа подчеркивала длинную шею и высокие скулы и делала ее особенно соблазнительной. Возможно, даже слишком соблазнительной? Она взяла сумочку и отвернулась от зеркала. Было слишком поздно что-либо менять, даже если бы она и захотела!
Когда она переступила порог музыкальной комнаты, Пол уже был там. Он стоял спиной к двери и о чем-то разговаривал с Мюрреем и Синди. Услышав, как сестра охнула от изумления, он обернулся и уставился на Люси. Рука, державшая бокал, дрогнула, и он сделал шаг ей навстречу.
Оказавшись с ним рядом, она заметила, что его глаза блестят, а на обычно бледном лице выступил румянец. Приглядевшись, Люси увидела, что бокал по-прежнему дрожит в его пальцах, и мысль, что причиной этому она, доставила ей радость.
– Что вы с собой сделали? – Его голос, обычно спокойный и четкий, сейчас прозвучал неожиданно хрипло.
– Я изменила прическу и надела новое платье. Вот и все.
Его взгляд остановился на ее груди, а потом медленно скользнул вниз на бедра.
– Вы лучшая реклама чистоты и непорочности, какую я когда-либо видел.
Она засмеялась, и ее болезненная застенчивость, которую она испытывала в его присутствии, исчезла.
– Вы всегда найдете что сказать.
– Только иногда. Когда я с вами.
– Со мной?
– Да.
Прежде чем он успел объяснить, что именно имел в виду, к ним подошел Мюррей.
– Послушайте, дайте и нам полюбоваться на Люси, – сказал он и увлек ее в глубь комнаты. В его откровенном взгляде явно читалось искреннее восхищение. – Так и хочется вас нарисовать. Если бы я писал портреты, то непременно заставил бы вас позировать прямо сейчас.
– Какая отличная идея! – воскликнула Синди. – Ну почему ты не пишешь портреты, милый?
– Я скорее умру.
Его ответ прозвучал как удар хлыста. Синди выглядела словно побитая собачонка, а Полу явно стоило больших усилий сохранять спокойствие. Люси пришлось спасать ситуацию.
– В самом деле, Синди, дорогая, – сказала она, изумляясь собственной способности разговаривать как светская львица, – Мюррей ведь абстракционист. Просить его писать портреты – то же самое, что предлагать Полу открыть галантерейный магазин.
С лица Синди исчезло затравленное выражение, и она хихикнула. Мюррей взглянул на Люси. То, что он увидел в ее глазах, заставило его покраснеть и подойти к Синди.
– Прости меня, – обратился он к ней. – Люси попала в самую точку, но все же мне не стоило так реагировать.
Ужин прошел мирно. Пытаясь загладить неприятное впечатление, Мюррей весь вечер не закрывал рта. Слушая рассказы о буйных студенческих днях – «время, которое изо всех сил старается забыть», – Люси вновь почувствовала на себе всю силу его очарования. Лишь Пол оставался отстраненным; пусть внимательным и учтивым хозяином, заботящимся, чтобы гости ни в чем не нуждались, но все же отстраненным. Если он хотел продемонстрировать Мюррею, что того здесь лишь терпят, то не мог бы найти лучшего способа. Молодой человек жаждал быть принятым в Чартерсе как член семьи, поведение же Пола ясно давало понять, что он здесь только гость.
Кофе, как обычно, подали в музыкальную комнату. Пол, сославшись на то, что ему необходимо просмотреть кое-какие бумаги, извинился и направился в библиотеку. Люси в отчаянии сжимала и разжимала кулаки. Она должна была непременно сказать ему, что уезжает, но не могла сделать этого в присутствии остальных, особенно при Мюррее, который не сводил с нее сардонического взгляда. Догадался ли он о ее чувствах к Полу? И не поэтому ли так пристально за ней наблюдает? При мысли, что кто-то разгадал ее секрет, Люси бросило в жар, и ей нестерпимо захотелось, чтобы поскорее настало завтрашнее утро, когда она, наконец, сможет покинуть семейство Харлоу, предоставив хозяину дома безраздельно властвовать над своими домочадцами, как это было всегда.
– Пол! – в отчаянии окликнула она его.
– Да?
– Мне нужно с вами поговорить.
– Пожалуйста. – Он взглянул на часы. – Присоединяйтесь ко мне через час в библиотеке, пропустим по стаканчику.
Где-то в глубине дома часы пробили половину десятого, когда Люси постучала в дверь и вошла в библиотеку. Как случалось каждый раз, когда она переступала порог этой просторной комнаты, она испытала восторг при виде великолепных панелей на стенах, теснившихся на полках книг в дорогих кожаных переплетах и веселых отблесков пламени на латунной подставке для дров перед камином.
Поскольку Пол, приезжая в Чартерс, проводил в этой комнате большую часть времени, здесь все было сделано с учетом его нужд – мягкие кресла на случай переговоров и огромный овальный шератоновский стол, за которым он работал.
– Не понимаю, как это вы допустили, чтобы в столе не было ящиков, – заметила она однажды.
– И слава богу, иначе они были бы забиты бумагами, до которых у меня никогда не дошли бы руки. – Он кивнул на аккуратную стопку документов. – А так я ничего не забываю и всегда навожу порядок, перед тем как идти спать.
Сейчас, войдя в библиотеку, Люси увидела, что стол завален бумагами, а Пол, в рубашке с короткими рукавами, склонился над кожаной папкой солидных размеров. Он был так погружен в работу, что не заметил ее появления, а она, залюбовавшись им, не торопилась его окликать. Он сидел спиной к окну, и его волосы казались совсем светлыми на фоне тяжелых бархатных гардин цвета бургунди, а обычно бледная кожа, наоборот, приобрела теплый оттенок.
Почувствовав, что за ним наблюдают, он поднял голову и, заметив Люси, вскочил из-за стола:
– Простите. Я не заметил, как вы вошли.
– Если вы еще не закончили, не буду вам мешать, – сказала она, подходя к камину.
– Вы мне совсем не мешаете.
К ее удивлению, Пол отложил бумаги в сторону и подошел к ней. Он так и не надел пиджак, и она почувствовала волнение, увидев, как перекатываются мускулы под тонким шелком рубашки. Хотя он и прежде производил на нее впечатление физически сильного человека, она все же считала его худощавым, если не сказать худым. Но сейчас убедилась, что это впечатление было обманчивым, – в нем действительно не было ни капли лишнего жира, но во всем гибком и мускулистом теле ощущалась почти животная сила и грация, а плечи были широкими от природы, а не благодаря ухищрениям портного.
Люси повернулась лицом к огню и вытянула вперед руки, делая вид, что пытается их согреть. Почему-то то, что он был без пиджака, ужасно ее смущало. Пожалуй, встреть она его на пляже в одних лишь плавках, его нагота показалась бы ей менее интимной.
– Я правда вас ни от чего не отрываю? – нервно спросила она. – Обычно вы не оставляете бумаги лежать где попало.
– Сегодня не обычный вечер. Что-то такое витает в воздухе. – Он сделал шаг ей навстречу. – Может, все дело в вас. Вы какая-то другая… такая красивая. И работа больше не кажется важной.
И хотя столь неожиданный комплимент заставил ее еще больше нервничать, она не смогла сдержать улыбки.
– Ну, это состояние не надолго!
– Я не желаю ни знать, сколько еще оно продлится, ни анализировать его, только наслаждаться. – Он легко коснулся ее руки. – Что вам налить? – И, не дожидаясь ответа, сказал: – Конечно, шампанского. Это как раз то, что нужно.
Вот он, ее шанс, решила Люси и облизнула пересохшие от волнения губы, сейчас она скажет ему, что уезжает.
– Странно, что мы пьем шампанское именно сейчас.
Что-то в ее голосе заставило его насторожиться, и он повернулся к ней, держа в руках бутылку, которую собирался открыть.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего особенного, просто когда вы пришли пригласить меня в Чартерс, вы принесли с собой шампанское. И вот теперь, когда я уезжаю…
– Уезжаете? Что значит – уезжаете?
– Я еду домой. Я и так пробыла здесь слишком долго.
Он опять повернулся к шкафу и принялся возиться с бутылкой.
– Вам здесь скучно, Люси? – Из-за дверцы голос его звучал глухо.
– Конечно нет. Мне очень нравится Чартерс. Но я не могу здесь дольше оставаться. Вы просили меня составить Синди компанию, пока будете за границей, но теперь, когда вы вернулись…
– Я ведь не просил вас уехать, – перебил он ее. – Разве это не означает, что я хочу, чтобы вы остались?
– Но почему? Я выполнила свою миссию. И оставаться здесь дольше – значит злоупотреблять вашим гостеприимством. Кроме того, у меня есть свой дом, и мне нужно как-то зарабатывать на жизнь.
– Чепуха! Вы спасли Синди жизнь, и за это я у вас в долгу. Если вам нужны деньги…
– Нет! – От возмущения она даже закричала. – Неужели вы не понимаете, что я не желаю ничего от вас принимать?
– Но почему?
– Потому, что это все здорово смахивает на благотворительность. И пожалуйста, хватит повторять, что я спасла Синди.
Он пропустил ее последние слова мимо ушей.
– Мне не нравится слово «благотворительность», когда речь идет о вас и обо мне. Если вам что-то нужно, я хочу дать вам это, и благотворительность здесь совершенно ни при чем. Я очень богат, Люси, так позвольте хотя бы заботиться о вас.
– Нет, Пол. Мне не хочется быть неблагодарной, бог свидетель, я очень ценю ваше предложение, но все же не могу его принять. Возможно, деньги ничего не значат для вас, но я, приняв их, буду чувствовать себя обязанной. – Она жестом не дала ему прервать ее. – Бесполезно говорить, что это не так. Я знаю себя и знаю, что никогда не изменюсь.
Он вернулся к камину и поставил на столик два наполненных до краев бокала. Один он подал Люси, а второй взял себе.
– За что будем пить? За ваше освобождение из плена?
– Нет! – поспешно ответила она. – Давайте выпьем за… за… самый прекрасный отпуск, какой у меня когда-либо был.
Он молча выпил и поставил бокал на каминную полку. Все еще стоя к Люси спиной, он спросил:
– Значит, вы намереваетесь покинуть Чартерс и снова начать работать на меня?
– Да.
– А вы не будете смущаться при встрече со мной? Как вы собираетесь меня называть – мистер Харлоу или, как сейчас, Пол?
Ясно было, что он шутит, хотя голос его был мрачен. Она заставила себя засмеяться:
– Я… я сделаю, как захотите вы. Он повернулся и посмотрел на нее:
– Это правда?
Совсем смутившись от его близости, она не могла вымолвить ни слова и только судорожно кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20