С виду гостиница напоминала древний корабль, выброшенный штормом
на берег многие века назад и наполовину засыпанный песком - настолько
неказист и потрепан был ее внешний вид. Над входной дверью раскачивался на
ветру деревянный щит с вырезанным на нем изображением кругленькой голубой
жемчужины в створке раковины.
Когда они вошли внутрь, Медвину навстречу поспешил мальчик-слуга.
Почтительно выслушав распоряжения старика, он удалился. Медвин провел
Нориссу и гнома наверх, в свою комнату. Комната была светлой и просторной,
с двумя окнами, одно из которых выходило на море, а второе - на город.
Мебель состояла из высокой кровати с пуховой периной, занимавшей целую
стену. Возле кровати стоял маленький столик и умывальник. Посреди комнаты
стоял стол побольше, с двумя длинными скамьями по бокам и единственным
креслом с высокой спинкой на председательском месте. Неподалеку от этого
кресла в стене были сделаны глубокий камин и дымоход.
Норисса и Байдевин уселись возле огня, в то время как хозяин комнаты
нетерпеливо расхаживал из стороны в сторону. Не прошло и нескольких минут,
как в комнату вошли двое слуг с подносами. Они поставили на стол тарелки с
горячей, аппетитной кашей, нарезанное ломтями мясо, сыр, кувшин сладкого
нектара и кувшин чая из лирсы с вином. Во время еды Медвин казался целиком
погруженным в свои мысли, и ни Норисса, ни Байдевин не осмелились
обратиться к нему с вопросом.
После завтрака Норисса и Байдевин по очереди рассказывали каждый свою
историю. Медвин с удивлением увидел настоящую Нориссу и с грустью выслушал
рассказ о смерти Сэлет. Но именно Байдевину он задал больше всего вопросов
- о могуществе Тайлека, о его армии. Когда он наконец выспросил у гнома
все, что хотел узнать и о чем он в состоянии был ему поведать, Медвин
снова принялся мерить шагами комнату. Норисса, которая каждый миг ожидала,
когда же ее попросят отдать медальон, и которую снедало множество
вопросов, нетерпеливо заерзала на месте. Мысль о том, что ей придется
расстаться с ее талисманом, отчего-то опечалила ее, и она только крепче
стискивала зубы. Какая-то часть ее протестовала против самой мысли об
этом. Странное ощущение чуть было не переросло в гнев, когда Медвин
повернул к ней ставшее вдруг суровым лицо.
- Очень хорошо, дитя мое, что мы нашли друг друга, - сказал Медвин. -
Иначе ты непременно бы попала в лапы этого Тайлека. До тех пор пока ты не
умеешь контролировать заключенные в тебе силы, ты не должна пользоваться
ими без крайней необходимости. Мой долг будет заключаться в том, чтобы
обучить тебя обуздывать эти силы.
- Научить меня контролю? - Норисса с удивлением уставилась на
Медвина. - Ты говоришь так, словно я останусь с тобой, а между тем я
исполнила свое обязательство и доставила амулет. Теперь я отправлюсь в
путешествие, так как у меня есть мои собственные дела, которые я должна
довести до конца.
Она довольно кивнула, заметив удивление на лице Медвина, затем
нащупала на цепочке медальона замок и попыталась расстегнуть его, пока
Байдевин начал говорить в ее оправдание:
- С помощью медальона Норисса научилась создавать иллюзии. Именно с
помощью медальона ей удалось добраться сюда.
Норисса наконец справилась с застежкой и встала, неохотно протягивая
старику медальон. На лице Медвина внезапно отразилось понимание, и он
покачал головой.
- Вовсе не амулет должен был быть доставлен, должен был быть
доставлен его владелец, - он улыбнулся. - Он твой, девочка, твой по праву
наследования.
Повернувшись к Байдевину, старик продолжал:
- Знай же, что вовсе не медальон создавал эти иллюзии! Это в ней
заключены силы, это она - Талант. Именно ее неумелое использование ее
Таланта привлекло меня к ней, так же как оно привлекло и Тайлека, - он
снова повернулся к Нориссе. - Твои иллюзии красивы и эффективны, но
бесполезны. Ты - словно ребенок, забавляющийся с новой игрушкой. Я должен
научить тебя, как правильно пользоваться тем, что тебе досталось.
Норисса почувствовала, как в ней все сильнее разгорается гнев,
перекрывающий чувство радости, возникшее тогда, когда она поняла, что
амулет останется у нее.
- Я не ребенок! - заявила она. - И мои иллюзии совершенны! Я сумела
обмануть всех - даже тебя. И если мою маскировку разоблачат, я тотчас
сделаю другую!
Медвин улыбнулся, как терпеливый отец улыбается капризам маленького
ребенка, и отвернулся, чтобы посмотреть в окно.
- Ты многому должна научиться, Норисса, - сказал он, не поворачивая
головы. - Тебе по наследству досталась большая ответственность, и это
будет... - Он замолчал и повернулся к ней, его глаза сузились, и взгляд их
стал жесток.
Норисса воспользовалась тем, что Медвин не смотрит на нее, и создала
иллюзию второго Байдевина, и теперь возле камина стояло два гнома, второй
- точная копия первого. Когда она увидела, что Медвин не в силах
определить, который же из Байдевинов настоящий, она испытала настоящее
торжество.
Вот так вот! Пусть теперь говорит о контроле! Ее мысли были дерзкими,
и она позволила себе уйти в иллюзию еще глубже. Она не испугалась даже
тогда, когда Медвин сделал по направлению к ней несколько шагов и в его
голосе прозвучал не то гнев, не то предупреждение.
- Твой Талант - не пустяк и не игрушка, с которой можно играть ради
того, чтобы получить удовольствие. Это сокровище, которое должно ревностно
хранить и пользоваться которым можно лишь в случае крайней нужды. Гордость
и тщеславие будут твоими самыми страшными противниками, и они могут
погубить тебя так же верно, как меч или стрела... - Он помолчал, испытующе
глядя на гномов.
Когда ни один из них не произнес ни слова, Медвин снова заговорил с
ноткой печали в голосе:
- Очень хорошо. Если ты так настаиваешь на том, чтобы продолжать
играть в эту игру, то придется познакомить тебя со всеми последствиями.
Сожалею, что первый урок будет слишком жестоким.
Медвин выпрямился, словно стал выше, чем был на самом деле, и Норисса
почувствовала, как ее уверенность тает. Старик быстро начертил в воздухе
какой-то знак левой рукой и произнес какое-то слово, громко прозвучавшее в
ушах, но почему-то не запечатлевшееся в мозгу. Она попыталась вдохнуть
воздух, чувствуя, как глаза застилает малиново-красной пеленой боли, и не
смогла. Она упала, корчась от невыносимого жара; словно сквозь дымку
видела она, как Байдевин бросился на волшебника, сжимая кинжал, но тот, не
отрывая от нее взгляда, поднял руку и произнес одно единственное слово.
Байдевин рухнул на пол и застыл неподвижно. Это зрелище испугало Нориссу
чуть ли не сильнее, чем острая боль, которую она ощущала во всем теле, и
она крикнула:
- Довольно! Я поняла! Сдаюсь! Сними скорей заклятье.
- Не могу, - быстро ответил Медвин. - Это твоя собственная магия.
Убери ее.
Норисса торопливо изгнала из разума иллюзию Байдевина. Боль сразу
пропала, пропал и невыносимый жар. Медвин опустил руку, и настоящий
Байдевин бросился к ней. Встав в оборонительную стойку, он поднял кинжал и
направил его на приближающегося волшебника. Норисса села на полу, мягко
отводя смертоносное лезвие в сторону.
- Нет, Байдевин, он не виноват, - прошептала она.
Байдевин смущенно посмотрел на нее, но не возражал, когда Медвин
помог ей подняться и усадил в кресло с высокой спинкой.
Пристыженная, боящаяся взглянуть в глаза магу, Норисса только
прошептала:
- Как ты узнал?
Медвин похлопал ее по руке.
- По сравнению с человеком, который обучался этому искусству, ты
недостаточно аккуратна в исполнении своего Таланта. Когда ты пользуешься
своими способностями, энергия истекает из тебя мощными импульсами. Мне
едва удалось при помощи заклинания отразить их обратно на тебя.
Норисса покачала головой:
- Ты прав, волшебник. Это моя гордость заставила меня думать, что эти
трюки дают мне превосходство над всяким, кто выступит против меня.
Байдевин подал ей кружку чая из лирсы, и сам дерзко втиснулся в
промежуток между девушкой и волшебником. Отведя в сторону прядь ее черных
волос, он ревниво покосился на Медвина.
- Если она так неумела в использовании могущественного амулета, то
почему ей доверили его? Тайлек убил немало людей, чтобы им завладеть.
Почему старая колдунья так настойчиво разыскивала крестьянскую девушку,
чтобы Отдать амулет именно ей?
Медвин покачал головой:
- Амулет не играет никакой роли, это просто знак принадлежности к
одному древнему роду. Тайлек разыскивает не амулет, а того, кто по праву
является его хозяином.
Норисса удивленно подняла голову:
- Тогда он должен убить тебя, потому что я должна была доставить тебе
медальон!
- Не меня, - ответил Медвин. - Хотя, должен сказать, он бы убил меня
с радостью. Припомни, дитя мое, как звучало послание Сэлет.
Норисса вспомнила дрожащий, неуверенный голос Эдель и повторила ее
слова вслух:
- На перекрестке трех дорог на рынке Таррагона... достань Знак
Дракона...
- По знаку, где Дракон изображен, тебя узнает он, - Байдевин закончил
фразу за нее, когда Норисса запнулась. - Невероятно! Это означает, что
Тайлек со своей армией вторглись в нашу землю и убили много наших людей
просто для того, чтобы погубить крестьянскую девушку и завладеть никчемным
медальоном. Это же смешно!
- Если считать его целью убийство нищей дочери охотника, мой
нетерпеливый маленький друг, то ты прав - в это действительно нелегко
поверить. Но когда ты узнаешь правду, ты поймешь, почему Тайлек и его
хозяйка Фелея так жаждут видеть ее мертвой.
Все время, пока гном и волшебник переговаривались, Норисса хранила
молчание, но тут она вскочила, ее щеки пылали от гнева. Бросив медальон на
стол, она произнесла срывающимся голосом:
- Ни один человек, будь он рабом или господином, не имеет никаких
причин желать мне смерти. Если для того, чтобы завладеть этим амулетом,
кое-кто ни во что не ставит мою жизнь, то, клянусь высшими силами, я
отрекусь от этого амулета и от всего, что с ним может быть связано!
- Тихо! - Медвин подчеркнул свои слова, гулко ударив посохом в пол. -
Не нужно никаких клятв до тех пор, пока тебе не станет полностью и
достоверно известно, от чего ты отказываешься!
Некоторое время они сердито молчали, меряя друг друга оценивающим
взглядом. Лицо Медвина становилось все мягче, а на губах появилась
отеческая улыбка.
- Ты унаследовала красоту своей матери, Норисса, и темперамент отца,
- сказал волшебник.
- Что ты знаешь о моих родителях?
- Гораздо больше, чем тебе кажется, - Медвин махнул рукой, приглашая
Нориссу сесть. - Ты долго боролась с неизвестностью и опасностями, и мне
следовало бы раскрыть тебе загадку амулета, но я этого сделать не могу.
Ключ к этой загадке был в руках Сэлет. Но выслушай мою историю. Когда ты
поймешь, что к чему, ты сможешь сделать свой выбор.
Норисса неуверенно посмотрела на гнома. Тот пожал плечами:
- Для этого ты сюда и пришла.
- Очень хорошо, волшебник. - Норисса пожала плечами, как и Байдевин.
- Я выслушаю твой рассказ, но я не могу обещать, что останусь здесь после
того, как он будет закончен.
Она вернулась в кресло, и Байдевин устроился рядом на скамье. Медвин
устремил взгляд своих светлых глаз в огонь и заговорил. На лице его
появилось отрешенное выражение.
- С той ночи, когда я оставил Сайдру, свой родной край, во власти
зла, обрушившегося на нее, прошло двадцать лет и еще один год. Я бежал не
из страха, а по приказу моей королевы, хотя знал, что она будет мертва
раньше, чем пройдет несколько дней - меньше четверти лунного цикла.
При этих словах мага Норисса зябко поежилась - ей вспомнился
необычный интерес, который всегда проявлял ее отец в отношении любых
новостей из Сайдры. Перед ней был живой участник давней войны, которая для
нее была не более чем страшной сказкой, рассказанной теми долгими зимними
вечерами. Байдевин, по всей видимости, разделял это ее удивление.
Медвин не видел, как вытянулись их удивленные лица, продолжая
пристально всматриваться в огонь камина.
- Я был Первым Советником Онатха, короля Сайдры, а потом - Первым
Советником его сына, Брайдона. Брайдон был добрым королем, он укрепил мир,
который удалось установить его отцу. Но он был очень молод и вскоре стал
беспокоен и нетерпелив. Ему захотелось укрепить торговые связи с
Тариланом.
Медвин извлек из складок плаща небольшой пергаментный свиток и
развернул его, разложив на столе и придавив углы чайными кружками. Норисса
и Байдевин придвинулись поближе, чтобы взглянуть на реликвию.
- Это - древняя карта континента. Вот Дромунд, а здесь, к востоку -
Сайдра.
- А здесь... - Норисса указала пальцем на верхнюю часть чертежа. -
Это место подписано как Тарилан, но здесь нет никакой страны.
- Так обстоит дело на всех картах Тарилана, - заговорил Байдевин. - В
легендах утверждается, что это была страна колдунов и волшебников, которые
изолировали сами себя от всего мира.
Медвин кивнул:
- Да, это верно. Жители Тарилана посвятили все свое время развитию и
совершенствованию Таланта. Их страна обеспечивала их всем необходимым,
кроме одного - соли. Три раза в год соляным торговцам из Сайдры
позволялось заходить на пустоши Тарилана. После двух дней пути они
попадали в оазис, где и происходил торг. Каждый торговец возвращался домой
богачом, нагруженный грузом экзотических пряностей, драгоценных камней,
резного дерева - плата, как правило, была значительно выше подлинной
стоимости соли. Но никому из посторонних не разрешалось проникнуть в их
земли дальше этой точки, так же как не разрешались и браки с жителями
Тарилана.
- И король Брайдон решил все это изменить? - поинтересовалась
заинтригованная Норисса.
- Да. Никакие аргументы не смогли заставить его изменить решение. На
четвертый год своего правления Брайдон переоделся торговцем солью и
отправился в Тарилан. Однако вернулся он не с новыми торговыми
соглашениями, а с новой королевой. Это была красавица Бреанна, младшая
дочь семьи Зибетх, входящей в клан Драконьей Крови. Вместе с ней приехала
в Сайдру ее служанка Сэлет. Семья Бреанны разгневалась на нее за то, что
она предпочла человека из Внешних Земель, и отреклась от нее. И тогда юный
король и его возлюбленная стали объектом мести со стороны сестры Бреанны,
Фелеи, чьи нежные чувства Брайдон с презрением отверг.
Байдевин понимающе кивнул.
- Смертельный треугольник... древние страсти. Не раз уже отвергнутый
любовник искал способа погубить того, кого, как он клялся, любит больше
всего на свете.
- Действительно, это так, - подтвердил Медвин, - но никогда еще
последствия этой страсти не были столь опустошительны и трагичны. - В его
глазах появилось выражение боли, но голос оставался ровным, ничего не
выражающим, словно история, которую он рассказывал, была трудным уроком,
который он должен был ответить наизусть. - Два года в нашем краю царили
счастье и довольство. Несмотря на репутацию колдуньи и оборотня, мягкие
методы Бреанны завоевали ей симпатии населения так же легко и прочно, как
некогда они покорили сердце Брайдона. Пронесся слух, что королева ждет
ребенка. Радость Брайдона была безгранична, но Бреанну беспокоили дурные
предчувствия, вскоре превратившиеся в беспросветное отчаяние. Она желала
этого ребенка, однако гадание на рунах предсказало великие несчастья,
которые должны были произойти перед его рождением. Сначала ее страхи сочли
всего лишь следствием ее состояния, но не прошло и двенадцати дней, как
стало известно, что восточные границы подверглись нападению.
На пергаментной бумаге Норисса проследила выцветшие чернила, которыми
была проведена восточная граница Сайдры.
- Нападение из Тарилана, - сказала она.
- Нет, это был не Тарилан, - голос волшебника прозвучал сурово и
холодно, а сам он неподвижно застыл на скамье, пристально глядя в огонь. -
Это была Фелея, родная сестра королевы. Ненависть, жгучая обида за то, что
ее отвергли, питали ее все эти годы, пока она совершенствовалась в
овладении темными сторонами своего Таланта. Она выждала время и нанесла
удар именно тогда, когда Бреанна была слабее всего. К тому же среди нас
оказался предатель, который помог ей проникнуть на нашу территорию, Второй
Советник короля Тайлек Эксормский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46