Она уселась на скамейку, задумчиво упершись рукою в подбородок.– Как много тебе известно о мистере Уокере, что живет у «Ручья Делано»?– О мистере Уокере? Не так уж чтоб много, мамзель. Вам лучше спросить о нем у мистера Даггана. Он вроде бы уже имел с ним дела.– Анри, я не верю, что здесь может случиться что-то неизвестное тебе. – Кэтрин нетерпеливо забарабанила пальцами по выскобленному белому столу. – Ты наверняка знаешь о том, что Уокер приходил в Бовуар-Хаус и что он встретил меня на болотах и настаивал на беседе. Разве Ти-Жан не рассказал тебе?– Ну, может, он и обмолвился словечком. Да я пропустил все мимо ушей из-за суеты, мисс Кэтрин, – все как будто с ума посходили со всеми этими приготовлениями. – Анри юлил, и Кэтрин это понимала.– Похоже, что все сговорились действовать тайком от меня, – пробурчала Кэтрин. – Уокер сказал, что он приглашен на бал. Я вернулась домой и потребовала объяснений у мисс Джордан – и она преспокойно заявила, что отправила ему приглашение. Меня это ошарашило.– Ну, мамзель, ведь по всему выходит, что он ваш сосед, а это не дело – ссориться с соседями.– Он негодяй, Анри. Я не желаю, чтобы он переступал порог моего дома.– Понятное дело, мисси Кэтрин.Кухня была жарко натоплена и полна запахами стряпни, и Кэтрин вспомнилось, как она сидела на кухне в доме у отца, наблюдая, как миссис Даулинг, закатав рукава выше полных локтей, готовила печенье, или фруктовый сок, или помешивала ложкой кипевший на плите джем. Маленькая сельская кухня, она находилась так далеко отсюда, что это с трудом можно было себе представить, – и все же она так была похожа на здешнюю! Словно здесь, среди висевших вдоль стен связок лука, копченых окороков и пучков травы, заключалось некое таинственное сердце дома.Анри горячо любил свое дело и не знал себе равных поварском искусстве. Его подручные напевали, чистя и моя овощи, просеивая муку, драя кастрюли и моя тарелки в большом каменном чане. Их звучные, слаженные голоса гармонично сливались в трогательной мелодии.– Нельзя ли из них составить хор? – неуверенно предложила Кэтрин.– Хор, мисси Кэтрин? – пробасил Анри, в то время как его толстые, похожие на сосиски пальцы ловко двигались словно сами по себе, придавая форму одному из украшений, которое предстояло поместить на огромный торт-мороженое, ожидавший своего часа в леднике. – Они и так поют хором в церкви. Вы там не были до сих пор? – И он скосил на нее лукавый глаз. – Ах, мамзель, вот завтра приедет отец Бювье, и все переменится. Вы должны стать католичкой, прежде чем выйдете замуж за мичи Адриена.– О Боже, ну конечно, я должна. – Она покачала головой, отказавшись отведать остатки сладкого крема, который он смешивал в чашке из толстого фарфора. – Я совсем не хочу есть. Меня слишком разозлил Уокер. Интересно, как кто-то в таком климате ухитряется не потерять аппетита?– А вы часом не больны? – Он приподнял бровь и надул толстые губы.– Просто устала. Я очень плохо сплю.– Вот как? Возможно, вам не нравится ваша спальня?– Я и сама не знаю, – вздохнула она. – Я боюсь засыпать. У меня часто случаются кошмары: словно меня затягивает в водоворот, и я бьюсь изо всех сил, чтобы меня не разорвало на части.– Вы ни с кем не ссорились, мисси Кэтрин? – Прищурившись, он внимательно и со значением посмотрел на нее. – Кроме мистера Уокера, конечно. Может, с кем-то из слуг?– Ты полагаешь, меня сглазили? – натянуто рассмеялась она. – Этого не может быть. На дворе двадцатый век.– Не надо относиться с пренебрежением к тому злу, которое может причинить злая душа. Мичи Керриган никогда так не делал – он принимал эти вещи всерьез. Он рассказывал мне, что там, в Ирландии, откуда он родом, его народ старается не обижать малый народец холмов, оставляет для него подарки в магическом круге, чтобы не бояться, что он разгневается.– Значит, опять суеверия? Да, ирландцы подвержены им. – Она с трудом могла поверить, что ее благодетель, делец из дельцов, относится к этому серьезно. – Во всяком случае, я не била моих слуг и даже не говорила с ними грубо. Зачем кому-то из них вредить мне – кроме моего наглого соседа?– Я не знаю, мамзель. – Анри недоуменно пожал широкими плечами.– Это все глупости, Анри.– Да, мамзель, как вам угодно.Пение в кухне стало громче, теперь его слаженный ритм подчеркивало негромкое гудение барабанов. Однако теперь оно совсем не радовало Кэтрин, и она зябко повела плечами, словно по спине у нее пробежались ледяные пальцы. Эти люди – выходцы из Африки, их выкрали с родины и продали в рабство. И волей-неволей они принесли сюда, на эту землю, свои традиции – невзирая на все усилия миссионеров, обративших их в христианство, и политиканов, долдонивших им о том, что они – новые свободные американцы. Разве старые раны от этого перестали гноиться? Не стала ли она жертвой какой-то скрытой борьбы? А вдруг Деклан Уокер, янки до мозга костей, тоже увлекся оккультизмом? И она с ужасом представила себе, что некто неустанно творит таинственные обряды – наверное, под покровом тьмы, в самый глухой час ночи – чтобы уничтожить ее?Она невольно встала поближе к Анри, ей необходимо было прикоснуться к его большому, сильному телу, ей необходимо было ощутить поддержку Седрика, поддержку своего отца. Она с трудом выдавила из себя смех:– Так ты имеешь в виду… как бишь его зовут… Вуду, не так ли?Пение разом оборвалось, словно захлопнулась какая-то дверь, и в кухне воцарилась тишина, лишь мигали десятки испуганных глаз. Постепенно здесь вновь возобновилась обычная суета, но пения больше не было слышно.– Где это вы слышали про Вуду, мисси Кэтрин? – Анри отер руки о фартук, а потом увлек Кэтрин прочь из кухни, подальше от любопытных ушей.– На городском рынке, – она старалась говорить непринужденно, словно речь шла о покупке фунта красных бобов. – Мистер Адриен повел меня туда однажды, и я купила расписную ракушку у старухи, которая торговала свечами, ладанками и образками и еще кучей непонятных вещей. А когда я спросила у нее об этих вещах, она отвечала мистеру Адриену – по-французски, конечно, жаль, что я слишком плохо знаю этот язык, – что все эти вещи предназначены для Вуду. А потом мистер Адриен объяснил мне, что это осталось от привезенной из Африки религии и что теперь никто всерьез в нее не верит. Я пыталась потом расспросить поподробнее Селесту, но она предпочла отмолчаться.– Вы купили у той женщины на рынке одну только ракушку?– Да, но она дала мне подарок. – И перед нею снова всплыло морщинистое лицо, лукаво блестевшие глаза и кривившийся в ухмылке провал беззубого рта.– Хм-м-м… лакнап? – Анри задумчиво уставился в пространство, явно озабоченный.– Да, верно. Это ведь очень милый обычай, правда? В Англии ничего подобного не увидишь. – Голос Кэтрин звучал легко, почти беззаботно.– А что она вам дала?– Необычную вещицу: маленькую белую косточку с обмотанной вокруг нее красной ниткой, – мистер Адриен сказал, что это грис-грис, что он приносит счастье. То же самое сказала мне и мадам Джордан, когда я спросила у нее.– Вы носите эту вещь при себе? – Его ничего не выражавшие глаза обратились на Кэтрин.– По правде говоря, да, – натянуто улыбнулась она. – Наверное, ты сочтешь это глупостью, но когда они сказали, что эта вещь принесет мне счастье, я взяла в привычку держать ее при себе. – И она извлекла ее из кармана своего жакета.Анри осторожно принял ее в свою огромную ладонь, внимательно рассмотрел и поднес к носу. Он так долго молчал, что у Кэтрин не выдержали нервы, и она спросила:– Сильно пахнет, правда? И не очень-то приятно.Анри еще раз принюхался:– Здесь дамиана, похоже, и каламасский корень. И то и другое – травы.– Которые приносят удачу? – Она вдруг обнаружила, что до боли стискивает руки, а ладони у нее стали липкими от пота.– Иногда, – уклончиво отвечал он, и это всполошило ее даже больше, чем всплеск негодования или осуждения.– Но… – Ее неопределенное «но» так и повисло в воздухе.Наконец Анри надул щеки и ответил:– Но, мамзель, дамиану часто используют и в приворотных зельях.Кэтрин зажмурила глаза, так как внезапно у нее все поплыло перед взором. Открыв их снова, она обнаружила, что Анри внимательно вглядывается в ее лицо.– Значит, этот грис-грис безвреден, – неуверенно заключила она, несколько успокоившись. – Если мистер Адриен позволил вручить его мне, а я этого не отрицаю, то, значит, он просто хотел быть уверенным в том, что я отвечу на его чувства взаимностью.– Если только это был он. Ведь мог быть и другой мужчина. Мичи Уоррен, судя по всему, очень даже неравнодушен к вам, мисси Кэтрин.– Да неужели? Но он никогда ни о чем подобном не говорил, да к тому же он в большей степени американец, чем креол. Сомневаюсь, чтобы он стал прибегать к помощи Вуду!Нет, это казалось невообразимым: образованный, много повидавший во время путешествий молодой человек всерьез относится к местным суевериям.– Но ведь родился он в Новом Орлеане. И знает об этом.– Но это не может мне повредить? Любовный талисман служит только хорошему, верно?– Это зависит от многих вещей. – Анри заглянул ей прямо в глаза. – А что, если он заставляет вас делать вещи, которых вы сами делать не хотите? Я ведь сказал, что здесь пахнет еще и каламасским корнем тоже.– А какой силой обладает он?– О, это могучая сила, которая держит вас под контролем, мисси, и ею распоряжаются мамбо и хунганы, обладающие властью.– Мамбо? Хунганы? Не понимаю.Да, за пределами суетного, торопливого, занятого лишь собственной жизнью порта с высокомерными креолами, напористыми американцами и европейцами, неграми и прочим цветным населением существовал скрытый, но от этого не менее активный и обширный мир тайного знания. В ушах у нее зазвенели слова Деклана Уокера: «Вы теперь не в Англии – вы в Городе Призраков. Это древний, приходящий в упадок, злонравный город. И очень странный».– Это высшая каста жриц и жрецов Вуду.– Похоже, ты чересчур много знаешь обо всем этом. Уж не хунган ли ты сам, Анри?Он хрипло рассмеялся:– Да если б я им и был, разве ж я бы об этом вам сказал, мисси Кэтрин?.. ГЛАВА 10 Колеса двухместной коляски мягко шуршали по дробленому ракушечнику, которым была посыпана дорога вдоль берегов озера Понтчартрейн. Седрик потряхивал вожжами, испытывая приятное возбуждение от присутствия Фени, сидевшей рядом с ним. Края ее зонтика трепетали под ветерком, овевавшим их лица благодаря резвой рыси запряженной в коляску лошадки.– А мы составляем весьма милую парочку, не правда ли? – заметила она, когда они только собирались в путь. – Пэр из метрополии и женщина-папистка.– В этом нет ничего особо выдающегося, моя милая, – заверил он. – Такое сплошь и рядом встречается у нас в Лондоне. Вам достаточно прокатиться по главной аллее Гайд Парка ранним утром, и вы наверняка встретите несколько особ demi-monde, Полусвет (фр.).

правящих своими колесницами. Джентльмены прозвали их «милые малютки, разбивающие коней». На деле же они разбивают сердца, и не менее успешно, чем коней. Ну и тощие кошельки тоже.Они выехали из дома Фени и через предместья отправились к озеру. Она позаботилась обо всем, что нужно для пикника, и когда Седрик привез ее в парк, специально отведенный для любителей красивых видов и отдыхающих, ему нужно было лишь спешиться, пустить лошадь пастись и расстелить на траве одеяло. Фени проворно распаковала корзинку: холодный цыпленок, салат, закуски и темно-зеленые бутылки, которые катастрофически нагрелись. Чтобы охладить их, Седрику пришлось опустить их в воду на отмели.«Мы словно молоденькая флиртующая парочка», – с удивлением подумал он, а ведь их вряд ли можно было назвать впечатлительными нежными натурами. И все же ему доставляло удовольствие просто смотреть на Фени.Она была восхитительна, в полном расцвете женской красоты, общительная, но с манерами истинной леди, с этой невообразимой формы штуковиной на голове, именовавшейся шляпкой, и выбивавшимися из-под нее прядями рыжих волос. Накрыв импровизированный стол со сноровкой примерной супруги, она уселась боком, изящно скрестив ноги, обутые в высокие ботинки и тщательно укрытые широким подолом юбки. Они с аппетитом ели, вдоволь пили шампанского и бездумно любовались игрой чаек и маневрами белоснежных яхт, бороздивших озерную гладь.– Игрушки богатых мужчин, – заметила она, откинувшись на локоть, – они ведь так любят воображать себя моряками.– Похоже, вам известно все об всех богатых мужчинах в этом городе, – ревниво проворчал он.– Я бы этого не сказала. – Она пощекотала ему подбородок своим веером из павлиньих перьев и рассмеялась. – Но приходится учиться и этому, ведь мне не повезло родиться с серебряной ложечкой во рту, как вам.– Но по вашим словам я понял, что и ваши родители были людьми обеспеченными.– Средний класс, мой дорогой сэр. Очень респектабельные – пожалуй, на деле даже более респектабельные, чем ваша каста. Вот почему я и сбежала, и даже не помышляла вернуться домой, когда забеременела.– Так у вас есть ребенок? – Казалось, что ему каждый день предстоит очередное открытие, связанное с характером этой обворожительной женщины.– У меня дочка, Кристина. Ей уже шестнадцать.– Она живет в Новом Орлеане? Она знает, чем вам приходится заниматься?– Глупый мужчина! – Ее улыбка умудренной жизнью особы смутила Седрика. – Конечно же, нет. Она находится в самой респектабельной закрытой женской школе в Чарлстоне. Я иногда навещаю ее, и у нее сложилось впечатление, что ее мать – состоятельная вдова.– Но что вы будете делать, когда она закончит школу? – Каким бы глупым мужчиной Седрик ни был, обычаи он знал неплохо.Лицо Фени помрачнело. Он задел больное место.– Должна признаться, что это для меня проблема.– Позвольте мне помочь вам. – Он положил свою руку на ее.– И как же, ради всего святого, вы, милорд, собираетесь это делать?– Я пошлю ее в Англию и устрою там, если вы пожелаете. И выведу ее «в свет».– Вы бредите, Седрик. – Обращенный на него взгляд был полон мудрости и боли. – Я была шлюхой, а теперь я содержу шлюх. Вам ни за что не удастся от этого уйти.– Я могу попытаться.– Но почему?– Из почтения к прекрасной матери милой Кристины.Озеро было совершенно гладким и таким синим, что казалось – это кусок небосвода упал на землю, чтобы украсить и без того чудесный пейзаж. Фени долгое время любовалась им, а потом промолвила:– Вы очень добрый человек, Седрик. Но вам прежде всего надо подумать о Кэтрин.– Весьма скоро я сбуду ее с рук.– Замуж за Адриена Ладура. – Она вытащила сигарету. Вспыхнула спичка, и пара огоньков пламени отразилась в янтарной глубине ее глаз. Она затянулась, задержала дым в легких, а потом медленно выдохнула его, сказав – Вы знаете, что его игрушка когда-то была одной из моих девушек?– Деламар говорил, что у него есть любовница, но я не понял, что это какая-то постоянная пассия.– Это так. Он купил для нее дом на Вьё Карре. Ее зовут Лестина Кларемон.– Она черная? – И Седрик подумал о Серине, хотя больше ни разу не спал с этой дикой красоткой, слишком увлеченный ее хозяйкой.– Нет же, нет. – Фени отвечала несколько нетерпеливо, словно учитель, растолковывавший урок ученику-тугодуму. – Я ведь уже объясняла о разнице между неграми и полукровками. Лестина – квартеронка, из того смешанного общества, что сложилось только у нас, в Новом Орлеане. Она однажды рассказывала мне, что ее цветные предки даже владели плантациями в Санто-Доминго, но вынуждены были бежать во время восстания рабов в 1790 году и искали прибежища здесь.Седрик нахмурил брови и недоуменно покачал головой:– Никак не могу взять в толк, как эти полукровки могли поработить своих же соплеменников.– Они считают себя французами, к тому же их кровь разбавлялась не раз белыми мужчинами. Из их рядов вышло много поэтов, писателей и художников, а также искуснейших мастеров, работавших по металлу: они участвовали в строительстве большинства здешних домов и превзошли всех в ажурных литых решетках. Но иногда случалось, что семья не в состоянии должным образом воспитать свою дочь или же найти ей подходящего мужа из равных себе. И тогда у них не оставалось иного выхода, кроме как воспитать из девушки образованную содержанку для белого мужчины. И только для него одного, прошу вас заметить. Ни один цветной мужчина и пальцем не смел к ней притронуться, если они не были женаты.– Адриен по-прежнему посещает Лестину? – Седрика насторожило такое падение нравов. Каким бы он ни был гулякой, у него оставалось сентиментальное желание видеть Кэтрин счастливой в браке, ведь он поклялся когда-то своей умершей любви, Деборе, что ничего не пожалеет для ее дитя.– Девушки докладывают мне, что это так.– Увы моей Кэтрин!– Вам надо присматривать за нею, Седрик. Ладуры всегда были гордецами и ловеласами.– Вы полагаете, напрасно выходит за него? Должен ли я повысить требования? Но, видите ли, он уже успел соблазнить Кэтрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50