Но эта ярость сверкнула долей секунды, заменилась улыбкой:
- Окурки подбирать тоже уметь надо.
Заваров посмотрел, как Нестеров прошел за портьеру и быстро прикинул - это сводный брат Григория, или однофамилец? Тот самый брат, который жил с женой в одной комнате, а остальные сдавал? Убогий нищий брат-неудачник? Что-то не вязалось в такой модели. Но сейчас было не до этого - Шаратаров уже закурил новую сигару и произнес лениво.
- Вернемся к патриотическим заварушкам. - он поднял на Заварова насмешливые глаза. - Патриотизм даже такого уровня - начинание достойное уважения. Но скажите, молодой человек, при чем тут я? Или мои присутствующие здесь друзья?
Заваров заледенел. Он с невероятным трудом добился этой аудиенции. От Левки Огнева он имел подробнейшую и вернейшую информацию о том, кого представляет из себя Касьян Кириллович Шаратаров! И меньше всего он, Заваров, ожидал сейчас такого холодного отлупа! Заваров почувствовал, что теряется - это случалось с ним крайне редко.
- Я подумал, что это дело нужно поставить под наш контроль... Хватит черной мрази и цыганам торговать, как им хочется. Мы их раздавим.
- Флаг вам в руки, молодой человек. - Шаратаров более на него даже не смотрел. - Но повторяю - при чем тут я? Или мои друзья?
Заваров спросил потеряно.
- Разве вас это не интересует? Разве вы не занимаетесь этим бизнесом?
- Наркотиками? - насмешливо уточнил Шаратаров. - Нет, мой друг. Это слишком суетливое занятие... Создание базы... Потом доставка... Сеть распространителей... Господи, сколько трудов!... Вас кто-то неправильно информировал, дружище. Такими делишками я баловался в далекой юности.
Шаратаров проговаривал слова небрежно, без выражения и беседа эта ничуть не нарушала покойной атмосферы карточной игры солидных людей.
- У вас есть другие предложения, юноша?
А вот в этой фразе уже прозвучала презрительная насмешка и у Заварова от обиды потемнело в глазах.
- Лева Огнев сказал мне, что вы...
- Я полагаю, - неторопливо, но уверенно прервал Шпаратаров. - Что Левушка Огнев, мелкий сученок, за решоткой слегка пополз чердаком. Или нехорошо подшутил над вами. Я, мой бедный друг, занимаюсь строительным бизнесом, в чем мы можете убедиться в любом центральном районе нашей белокаменной столице. Моя фирма, конечно, работает широко, мы строим даже в...
"Врешь! - хотел заорать во всю глотку Заваров. - Врешь, сучий потрох! Левка Огнев слишком глуп для таких шуток! Левка Огнев мне жизнью обязан и не за что меня не подставит!"
Заваров пришел в себя, когда услышал спокойный вопрос.
- А вы, следует понимать, сидели на нарах за наркотики?
- Да... По глупости и без вины. Всего три месяца.
- Ну, полагаю, что урок получили. К сожалению, не сделали выводов. Будьте на будущее осторожны. Вас разыграли, юноша. Шутка не лучшего свойства. Хотите немного выпить?
Заваров отказался. То что Шараторов нагло врет, нагло делает из него, Заварова, дурака - подтверждало и полное неучастие в беседе остальных преферансистов. Заваров видел, что они прислушиваются к беседе, чуял, что фиксируют каждое слово - но молчат, перебрасываясь лишь карточной терминологией. Будто сквозь подушку он услышал последнии слова Шаратарова.
- Так что если у вас будут более серьзные и приличные проекты... Более реальные и красивые идеи, то прошу... Пошел вон, дешовый сопляк.
Заваров пришел в себя, когда на перекрестке в глаза ему ударил красный диск светофора. Он сильно нажал на тормоз и машину занесло, колеса засвистели резиной. Встали. Заваров сделал несколько глубоких вдохов и достал сигареты.
Пустой перекресток виднелся за ветровым стеклом и его машина застряла в одиночку - посреди города, под темными небом.
Он даже не мог вспомнить, чтоб когда-либо его подвергли такому унижению. Если б сейчас этот хряк Шаратаров предложил ему, Заварову, девяносто процентов доли в своем бизнесе - Заваров плюнул бы ему в жирную рожу. Деньги уже не имели значения. Он знал, что ни забыть, ни простить такого оскорбления никогда не сможет, если б даже и захотел.
Заваров заставил себя переждать включение "зеленого" светофора, терпеливо отстоял на "красный" и тронулся только после повторного разрешения. За эти несколько минут Заваров увидел предельно четко, в каждой детали, как Шаратаров чистит ему, Заварову, ботинки. Как этот толстый хряк ползает по грязному полу и вымаливает пощады. Как он тонет в вонючей выгребной яме, цепляется толстыми пальцами за край этой ямы, а он, Заваров, небрежно давит каблуками эти пальцы и сообщает: "Прошу заходить, если у вас будут серьезные идеи и проекты!"
Так оно и будет! - уже спокойно и решительно подумал Заваров. - Так или в другой форме, но ты хряк-Шаратаров, будешь молить пощады. Хотя бы потому, что ты не занят никаким строительным бизнесом, а контролируешь мощную, международную сеть наркоторговли. Левка Огнев в этом поклялся, а ему не было смысла врать.
Вылетев из Москвы, Заваров все же удержал скорость в пределах дозволенного. Он знал, что в таком настроении войдет в азарт, разгонится и достигнет такого бешенного опьянения скоростью, что ему будет безразлично полетит ли он с виража вверх тармашками или удержится на нем. Теперь эта мальчишеская яростная лихость была ни к чему. Теперь требовался ясный ум и четкий план. Требовались и хоть какие-то деньги, но Заваров подумал, что для мести, для жестокой мести этим отожравшимся жлобам из клуба "77", даже и деньги уже вторичны - было бы желание.
В третьем часу ночи он поднялся в свою квартиру на пятом этаже, открыл дверь и по густому, кислому и незнакомому запаху уже в маленькой прихожей, понял, что квартиру его посещали, а может быть ещё и не покинули.
Он вошел в комнату, включил свет и не удивился, обнаружив, что на его диване широко раскинулся Левка Огнев - на столе три бутылки водки: полторы выпито, сожрана селедка, от которой валяются кости и чудом не загорелась скатерть - лишь дыра с обгоревшей бахрамой была прожжена возле пепельницы.
Завыров спокойно прошел на кухню и взял с полки старинный чугунный утюг - литой, на ручке с деревянной накладкой. В утюге, в отличии от современных электрических, было килограмма четыре, не меньше. С этим оружием в руках Заваров вернулся в комнату. Ему было все равно, как Левка Огнев влез в его квартиру, было безразлично, бежал ли он из Ьутырки или был отпушен. Левка должен был умереть за то, что подставил его, Заварова, под такой позор. Умереть на месте.
Левка все ещё раскатисто храпел, когда Заваров подошел к дивану, оперся о него левым коленом, прицелился, поднял утюг и жестко опустил его на круглый, потный череп Огнева. Лишь в последнюю долю секунды он смекнул, что при всех своих пригрешениях, дурак Огнев не заслуживает такого наказания. В последний миг - но все же летящий на пробой черепа до мозгов утюг слегка изменил троекторию, ударил Огнева по плечу и тот завыл, проснулся, дернулся, упал на пол и со страху полез под круглый, заставленный грязной посудой стол.
И вот уже в этот стол Заваров отпустил второй удар в полную силу мыском утюга со всего маху, с хриплым выдохом. Утюг, словно топор, расколол столешницу пополам и Огнев метнулся в угол, выкрикнув.
- Завар! Да это ж я! Я! Левка Клоун! Не узнал что ли?!
- Убью, урод...
- За что, Завар? За что?! Я выпить принес, закусить! Ждал тебя с вечера! Меня прям на суде отпустили, я сходу к тебе, к кому ж еще?
- Отпустили? - тупо спросил Заваров.
- Ну да! Осудили ровно на полтора года! Сколько я уже и просидел! Вот прям из суда - к тебе!
Заваров опустился на стул, глянул в круглое, веснущатое лицо Огнева, на его торчащие наружу редкие зубы и - засмелся.
- А я тебя чуть не убил.
- За что, Витек?!
- Подставил ты меня. Так, как никто. Шаратаров меня хуже какой шлюхи унизил. Отсосал я ему по полной программе.
- Не может быть! - искренне заявил Огнев.
Нехотя, через силу и все же садистски смакуя свой позор, Заваров рассказал о происшедшем в "двух семерках", а Огнев по ходу рассказа присел к столу, кое-как навел порядок и разлил в стаканы понемножку водки. Он слушал настолько внмательно, что даже утерял изрядный оттенок глупости во всей своей клоунской физиономии. Когда Заваров закончил историю своего унижения, Огнев произнес без раздумий и раздельно.
- Туфта.
- Что туфта?
- Шаратаров туфту гонит. Я в натуре знаю, что он хотел начать войну против всех черных. Сокрушить азеров и цыган.
- Не собирается он их сокрушать. У него глаза уже жиром заплыли.
- Подожди... Я думаю, что он просто интерес к этому потерял. Но у него есть деньги, есть бизнес, Завар! Он большая шишка. Босс боссов!
- Где его сейф знаешь? - жестко спросил Заваров, а Огнев улыбнулся и снова стал похож на клоуна.
- Можно поискать!
- Вот этим и займемся, Левка. Таких зажравшихся хряков учить надо. Железной плеткой учить.
Методику и технику этой "науки железной плеткой" Заваров представял себе весьма туманно. Даже не знал с чего начинать, пока уже утром не вспомнил того самого Геннадия Нестерова, который столь ловко подбирал окурки за своим шефом. Брат он Григория Нестерова или однофамилец? Внешнего сходства практически не улавливалось, но что-то подсказывало Заварову, что вариант родства не исключался. А коль скоро это именно так, то по некоторому размышлению, из этой ситуации, возможно, и могла возникнуть какая-то польза для дела.
глава 11. Ярославские робяты.
Не было ещё и восьми часов этого пасмурного утра, когда Алла приоткрыла двери в гостиную и позвала.
- Гриша, вставай. За тобой приехали.
Не соображая, кто и зачем за ним приехал, Гриша вскочил с дивана, поспешно оделся и вышел на крыльцо. Посреди двора с дедом Иваном перекуривал парень, приодетый в сплошную кожу. Приметив Гришу, он весело крикнул.
- Тебя что ли Витька просил в Ярославль подкинуть?
- Меня...
- Так едем, что чешешся? И дорога длинная и дел много!
Гриша спустился с крыльца и услышал, как за его спиной открылась дверь. Алла стояла на пороге уже в своей повседневной форме - сапоги, джинсы, свитер.
- Я поехал...
- Удачи. И возвращайся, если хочешь - она неприметно улыбнулась. Когда все там уладишь.
- Да...
Он двинулся к своему провожатому, который уже пошел к воротам, где стоял крытый грузовичок "Бычок", чисто вымытый, с яркожелтой кабиной. Грише казалось, что он то ли чего-то не договорил, то ли чего-то не сделал на прощанье. Он обернулся на громкий мальчишеский крик.
- Дядя Гриша!
С крыльца соскочил Петька и босиком, в одной рубашонке, помчался к нему через двор, не обращая внимания на предостерегающий окрик матери.
- Дядя Гриша, ты скоро вернешся?!
Мальчик почти упал, когда Гриша подхватил его на руки и сказал.
- Да. Конечно, я скоро вернусь.
- Ты возвращайся обязательно! Я ждать буду!
- Я скоро, скоро! - сдавленно проговорил Гриша. Едва ли не в первый раз в жизни кто-то так ждал его возвращения.
- А ты не врешь?!
- Нет.. Ты же видишь, я у тебя здесь и сумку свою оставил. Значит вернусь.
- Ну, смотри!
Он опустил ребенка на землю, отвернулся и быстро прошел к машине. Походная сумка его, действительно, осталась в комнате Геннадия, но там ничего существенного не было.
Он все же оглянулся, когда влезал в кузов. Мать и сын стояли на крыльце в классической композиции семьи, провожающей на фронт отца. Алла выпрямилась и была неподвижна, полуголый Петька махал рукой. Гриша махнул в ответ, залез в кузов и машина тронулась.
Ждали здесь Гришиного возвращения или нет, суть вопроса не заставляла его сомневаться - его здесь ждали, поскольку более он нигде не был нужен. Бордельная деятельность и жизнь Мишки Фридмана была Гриши как то не очень по душе.
На преодоление трехсот верст до Ярославля ушел почти весь день! И дело не в том, что весь кузов "Бычка" полностью занимали какие-то ящики и коробки, которые каждые тридцать-сорок километров то выгружали, то загружали новые. Процесс движения замедлялся тем, что возле энергичного водителя машины, в кабине, сидела не менее напористая и игривая девушка лет двадцати пяти. Судя по всему, их романтические отношения начались только утром, (девушку, как и Гришу, прихватили попутчицей) но развивались стремительно и целенаправленно. А потому на Гришу эта с утра влюбленая пара не обращали никакого внимания настолько, что вовсе о нем забыли.
Погрузка и выгрузка коробок и ящиков мало того что проходила в повышенном темпе, но было категорически непонятно, что и кому развозил, что получал взамен лихой водила. В Мытищах они остановились во дворе какого-то склада, а минуя Загорск получили дополнительный груз на подворье небольшой, недавно отремонтированной церквушки. Где-то за полдень, не доезжая до Ростова, водитель обьявил, что машина его "ищет дорогу", а потому надо проверить рулевое управление. Остановились в ближайшей по дороге авторемонтной мастерской.
Механики возились с рулевыми тягами часа три, в течение которых ни водила, ни его спутница не появлялись. А когда пришли, то выглядели столь ублаготворенными, словно отстояли молебен в Храме. Или - отлежали.
Поехали дальше и в Семибратово соскочили с трассы, провели погрузку-выгрузку во дворе школы. Во время очередной остановки подруга шофера исчезла и он радостно сообщил Грише.
- Ну, баба с возу кобыле легче! Летим без остановок!
Так или иначе, а к Ярославлю они подкатились уже вечером. В свете засветившехся фонарей водила остановил машину на площади и сообщил радостно.
- Прибыли! Памятник Афанасию Никитину! Вылезай!
Гриша выбрался из кузова и через секунду остался один - на той же площади, где торчал по выходу из "психушки" неделю назад. Было прохладно и Гриша пожалел, что вместе с сумкой оставил впопыхах в Степановске, у Аллы, и свою шляпу.
Отправляясь в дорогу утром, он полагал, что доберется до своей больницы и там узнает - работает ли сегодня Кислов. А если он не несет вахты, то можно будет узнать его точный адрес. Теперь, поскольку пошел уже десятый час вечера, идти в больницу было неудобно, а как найти Кислова Гриша знал весьма приблизително. Помнил лишь, что дом его располагался где-то на окраине, в районе Детской железной дороги.
Он приметил автобусную остановку, на которой топталось несколько человек и на этом этапе ему повезло. Первый же автобус докатил его через Волгу до нужной остановки. А когда Гриша вышел из машины, то зрительная память сработала четко - он узнал местность, вспомнил как почти год назад Кислов приводил его к себе в гости.
Минут через пять он не столько узнал дом Кислова, сколько его собаку. Рыжий пес с пушистым хвостом бегал по натянутому троссу вдоль фасада одноэтажной избы с мезонином, угловое окно светилось. Гриша вспомнил, что этого лающего сторожа можно было обойти, если прижиматься вдоль стены сарая - собака не доставала клыками до ног злоумышленика нескольких сантиметров.
Как раз когда Гииша протиснулся мимо рыжего сторожа, двери дома открылись и Кислов, шатаясь, хрипло выкрикнул в темноту.
- Кто там еще?!
Голос у него был надсадным и почти неузнаваемым.
- Это я, Николай! Я - Нестеров!
- О черт... Гришка? Гришка!? Откуда?
Гриша поднялся на крыльцо и поначалу ему показалось, что это вовсе и не Кислов, но подумал, что обознался в темноте.
- Здраствуй, Николай... У меня тут проблема одна...
- Пришел, да? Пришел? Ну, да... Тогда заходи, что на пороге бормотать.
Кислов развернулся, плечом ударился о косяк, потом загремел ведрами в темных сенях и ввалился в сумрак комнаты.
Гриша прошел следом и переступил через порог как раз в тот момент, когда Кимслов упал на диван.
Гриша понял, что перед ним, на обшарпанном диване, полулежит практически неузнаваемый, чужой человек. Из Кислова будто выпустили всю кровь, а тело дрябло надули воздухом. Весь он казался распухшим и оплывшим, воспаленные глаза едва светились за набрякшими веками, недельная щетина покрывала лицо местами, кустиками. То что Кислов пьян и пьян тяжело, беспробудно и беспросветно, можно было опеределить если и не оглядываться в комнате. А если все же оглядываться, то опять же нетрудно было заключить, что здесь пили несколько дней, пили мерно и настойчиво, в одиночку.
- Приехал, значит. - прозвучал с дивана голос Кислова. - Я тебя ждал... Ждал, Гришка, как наказание... Карать меня будешь? Карать?!
- Зачем? - спросил Гриша, выискивая в комнате место почище, чтоб присесть хотя бы.
- Затем... Затем, чтоб ты меня сам, своей рукой покарал.
- Что? - не понял Гриша.
Кислов выкрикнул плаксиво.
- Чтоб ты меня покарал! Смертию!
С неожиданным проворством он поднялся с дивана, дернулся к столу, где рухнул на стул и дрожащей рукой попытался уцепиться за бутылку, но промахнулся и произнес хрипло.
- Садись и наливай!... Хорошо, что пришел, а то бы я сам себя наказал, своей рукой... Кончилась моя жизнь, Гриша... Как заслужил, так и кончилась.
Гриша присел у стола и, понимая, что при таком состоянии Кислова никакой разумной беседы не получится, спросил, подхватывая тему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49