Они томно возлежат на гигантских кроватях от Карло Фортини, заказывая по радиотелефону пятизвездочный номер в Париже или Монте-Карло, нехотя проглатывают землянику со сливками, ублажая время от времени своих богатеньких и чрезвычайно щедрых патронов. Тех, которых катят сейчас в душистые сосновые леса умопомрачительные автомобили.
Волнующе - греховная и великолепно-беззаботная жизнь - сладкая, благоухающая, шальная - пролетает мимо, обдавая бревенчатые домики клубами пыли и выхлопных газов.
- Тина, неси в дом, что осталось, уже темно, - крикнула с крыльца бабушка, упорно называвшая внучку этим противным, но по её убеждению старорусским, именем. Уж чересчур изысканно-иностранно звучало для "училкиной дочки" имя Кристина. Все-таки не чета Пугачевой Алла Владимировна Ларина, хоть и тезка и кончала иняз, а во французскую школу пошла преподавать только потому, чтобы дочь под присмотром держать.
И приклеилось это гадкое Тина - и в школе, и в институте. Знавшая два языка чуть не с пеленок вполне прилично, Кристина поступила в вуз не без протекции. Помогли старые инязовские связи матери, вот только учиться совсем не хотелось. Хоть и вечерний факультет, хоть и отбарабанила уже четыре года, а все мечтала Кристина улизнуть от старомодной интеллигентской привязанности к высшему образованию и необходимости доставать справки о работе. Периодически она, конечно, куда-то под напором близких устраивалась - то в библиотеку, то в ЖЭК, то даже на фирму какую-то ковролин пылесосить. Карнавал и только! Чтобы потом детям рассказывать, какие трудные были у их необыкновенной маман "университеты".
Кристина не сомневалась, что создана для иной - изысканной, привилегированной жизни, для удовольствия и радостей, которые дают богатство и власть. Вот только уже двадцать два стукнуло, а даром что "ноги от ушей", глазища с блюдце, два европейских языка, манеры и бездна вкуса а томится все это богатство невостребованным. На мелочи Кристина размениваться не хотела, все ждала, что подадут к её подъезду запряженную шестеркой карету, т. е. шестисотый мерседес. Так ехидничала её школьная подружка Надя, избравшая в отличие от пустых сказочек Тины путь активной борьбы за свое женское счастье.
- Ты, Тинка, на самом-то деле трусиха, да к тому же чопорная, как старая дева. Только на словах - оторва, а на деле - жертва морального кодекса строителя коммунизма и домостроевских нравов бабуси... Вот и торчи на её огороде, как пугало в своем китайском "адидасе" и пускай слюнки на тех, кто катит мимо в сплошном Версачи и с водилой за рулем. О таких вот растяпах потом и охают: человек трудной судьбы!
Права была Надька - разошлись после школы их пути-дорожки. Только прошлой зимой столкнулись во дворе - Надька в лохматой шубе до пят из автомобиля выскакивает, а Тина в своем линялом пуховике после уборки офиса с кислейшей физиономией от автобусной остановки шагает. Пожалела подругу Надин и однажды прихватила с собой "в гости" на дачу, перед самым Новым годом. Только гостей Кристина так и не увидела - прошлась с пылесосом по трем этажам "шале", да ещё на кухне поварихе помогала провизию разбирать. Часов в восемь вечера сунула ей Надька зеленую стодолларовую бумажку и как-то невзначай заметила: "- Шофер в Москву возвращается, обещал тебя домой подбросить". На том приключения Кристины и закончились, оставив неизгладимый след в исстрадавшейся по комфорту и роскоши душе. Снова она мечтала у шоссе, зная теперь точно, в какую сторону смотреть - на Юг, вслед убегающему чужому празднику.
Сумерки вдруг как-то сразу стали лиловыми, опьяняюще сладко, пронзительно запахли гиацинты в трехлитровой банке. Запахли именно так, как должно благоухать что-то очень дорогое, изысканное, сулящее радость.
- Я ещё немного подежурю, ба. Сейчас самый поток пошел, - крикнула она по направлению к дому и встала у своего "прилавка", будто позируя для рекламы колготок. Ножки-то совсем неплохие и загар уже приличный взялся. Хоть и не средиземноморский, а так и отливает в сумерках бронзой - не зря же она в огороде с апреля в одних шортах возилась.
Авто-река неслась мимо, и где-то в её волнах затерялась Надька Старецкая, успевшая тогда шепнуть Кристине, что вовсе она не секретарь-переводчик в СП, а "Надин-Белоснежка" - "девушка по вызову". Сколько страшноватой и манящей загадочности в этих словах. Что за жизнь скрывают они - аж голова кружится! Ужины в ночных клубах и невероятно шикарных ресторанах, гулянки в отелях и на роскошных дачах, поездки на Канары или Мальдивы, а тряпки! А магазины! И всего-то делов - "ублажить мальчиков", как сказала Надька, доставив её тогда на подмосковную дачу. Кристина вытаращила глаза на подругу и оторопело разинула рот:
- Ты что?! Это же... - Не успела она сформулировать свое тогдашнее отношение к профессии путаны, как получила в руки пылесос, а после - пинок под зад: Не в свои сани не садись! Вот дура-то старозаветная!
Кристина отшатнулась от затормозившего прямо у её ног автомобиля. Белый мерседес, сияющий новеньким шиком, даже не погасил фар. Выхватил кольцом ослепительного света табуретку с банками и застывшую рядом девушку. Вышедший из машины молодой мужчина показался Кристине сногсшибательно-красивым. Рекламный образец светского денди, сошедший с экрана телевизора, показывающего фильм о Голливуде. Гибкий, высокий, поджарый. Легкий белый костюм небрежно измят, кремовая шелковая рубашка расстегнута на груди, а сверху, как знак принадлежности к высшей касте элегантности - небрежно болтающиеся концы развязанной бабочки.
Сердце Кристины замерло, а глаза сразу ухватили все - смуглую шею в распахнутом вороте, твердый подбородок , рассеченный ямочкой, решительное лицо тореадора с копной кудрявых, взлохмаченных ветром волос. Темные глаза быстро окинули "прилавок". Не говоря ни слова, он выхватил из банки с водой букет лиловых, почти чернильных гиацинтов и бросил на ящик стотысячную купюру.
"Пол-бабкиной пенсии!" - смекнула Кристина, потянувшись в карман за сдачей. Но незнакомец уже нырнул в свой сияющий автомобиль, где откинувшись на высокую спинку ждала его дама.
Взвизгнув шинами, "мерседес" рванулся с места, метнув к ногам остолбеневшей девушки придорожный гравий, и замигав яркими, как новогодняя елка, огнями. Не успела Кристина перевести дух, как случилось нечто совсе уж невероятное: из окна удаляющегося автомобиля вылетели в пыльный бурьян её нежные, бархатные цветы.
Отметив капризную позу рыжеволосой спутницы великолепного брюнета, её руку с тонкой сигаретой и равнодушно-презрительно повернутый в сторону профиль, Кристина представила разыгравшуюся в мягком нутре "мерседеса" сцену. Девочку обидели - не преподнесли при встрече цветов. Она молчала и дулась всю дорогу, а когда заикнулась о своей обиде, кавалер мигом ринулся исправлять ошибку. Да что он, издевается что-ли? Притащил букетик огородной бабки в измятом целлофане?! Цветы вылетели в окно, парочка умчалась выяснять свои запутавшиеся отношения, обдав опешившую девушку шрапнелью мелкого гравия.
Кристина хотела подобрать гиацинты, ведь знала, сколько колдовала над ними бабка и как гордилась своим приработком к пенсии. Пошарила у канавы руками, но вдруг надменно выпрямилась и отшвырнула ногой букет. Не станет она рыдать от обиды над своими деревенскими цветочками и жалкой, третьесортной судьбой. А постарается устроить её сама - своей сообразительной головой и не дешевым, что бы ни говорили святоши и завистницы, телом.
Вот, оказывается, как все просто выходит - стоило элегантному кавалеру швырнуть в канаву бедный букет, и переворот в мировоззрении свершился. Ведь это не гиацинты полетели в придорожную канаву - полетела она, Кристина, выброшенная за борт великолепного корабля под названием "красивая жизнь". В тот вечер окончательно определилось в её сознании, что хорошо и что плохо, на что наплевать и забыть, а к чему стремиться изо всех сил, придушив робость, гордость, скрутив комплексы, называемые "моралью" и "хорошим воспитанием".
Права была Надька - с нищенским чистоплюйством теперь далеко не уедешь, - только сортиры за барскими задницами мыть. Не поняла урок, Тинка! И не разобралась, что не так уж они просты - расфуфыренные куколки с уставшими глазами. Вырвали свой кусок праздничного пирога у таких вот хиленьких цветочниц, которым ничего не остается, как зеленеть от зависти, да подбирать из придорожной канавы свои копеечные букеты...
Ах, как трогательно, как победно благоухали в ту ночь гиацинты! И казались, ведь казались же, посланцами неведомого средиземноморского рая!
Наплевать на "морально-нравственную" чушь, которой накачивали тебя с детства люди, погрязшие по уши в своем мизерном, "порядочном" существовании, оказалось совсем несложно. Если хорошо знать, что хочешь. Тогда и караулить Надьку у многоэтажной белой башни, где когда-то находилась квартира её родителей, не зазорно. Блочные пятиэтажки, в которых жила Кристина с матерью, сбились серой стайкой у подножия бывшего ведомственного кооператива "Чайка" - это захоронения тех, кто не сумел проявить инициативу, выдержку, бойцовую хватку.
Кристина взбадривала себя дерзкими мечтами, просиживая вечера на детской площадке у чужого подъезда и вспоминая поучительную дружбу с Надюшей Старицкой.
"Номенклатурная семейка" - презрительно отзывалась о Старицких Алла Владимировна Ларина - интеллигентная женщина с несложившейся деловой и личной жизнью. Муж бросил её, когда Кристине было всего пять, не посчитавшись с уже идущим полным ходом оформлением на выезд семьи за рубеж. Видать, сильно закрутила его полногрудая стерва-любовница. Квартиру Алла Владимировна посчитала справедливым оставить себе (пусть идет к своей шлюхе жить!), а работу гида-переводчика, полученную по протекции мужа, бросила (и сама не лыком шита!). Только не очень-то преуспела. Устроилась учительницей во французскую спецшколу, всячески опекая поступившую туда дочь. В школе завязалась дружба одноклассниц - Старицкой и Лариной, поощряемая родителями с обеих сторон. Номенклатурные предки Надежды зазывали в гости дочку преподавательницы профилирующего предмета, а Ларина-старшая хоть и фыркала презрительно за спиной разряженной в импортные шмотки мадам Старицкой, при встрече ярко улыбалась и мило болтала, хваля успехи её необыкновенной дочки.
Надька и вправду с пеленок знала что к чему, и если про математику и физику вообще не вспоминала, языком занялась серьезно: брала дополнительные уроки итальянского у Аллы Владимировны и попутно учила Кристину уму-разуму.
- Ты что, совсем тупая, не видишь, куда жизнь разворачивается? Перестройка! Московские барышни вовсю браки с иностранцами заключают никто слова не скажет и папашу из КПСС не выпрет. Наши, кто пошустрее, все туда смотались... Без иностранного языка теперь только в огороде копаться, как твоя бабка, и деревянненькие на чешскую мебель копить. - Надька презрительно оглядела выпуклыми, презрительными глазами "хату" Лариных. Твоя маман хоть и внешности неплохой, хоть и с языками, а жизнь себе не сделала... Правильная очень... Таких мужики боятся.
- Забываешь, Надь, время другое было. Она за капроновые чулки в девятом классе чуть из комсомола не вылетела.
- Тебя-то никто за внешний вид не преследует, а ходишь, как лимита. Надя вскользь глянула на совсем новенькие китайские кроссовки Кристины, и та спрятала ноги под стол, не решившись возразить, что деньги они с матерью и на эти еле-еле наскребли.
- Только не говори мне, что "бабок" мало. С такими-то ногами! Estera c' denaro! Внешность - это деньги, как говорят итальянцы. - Надежда загадочно улыбнулась, небрежно поправив свой супер-клевый костюм из белой кожи. Chi ha tempo non aspetti tempo, что значит, как понимаю - не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
Тогда, в девятом классе, Тина намека не поняла...
...И вот они снова вместе. Надин, оказывается, провела две недели в круизе на супер-теплоходе в чрезвычайно представительной компании. Нехотя пригласив случайно встреченную у подъезда подругу к себе домой (предки вкалывали по контракту где-то в западных странах), она демонстрировала переутомление отдыхом, пресыщенность удовольствиями, а главное - тщетность попытки описать шикарную жизнь такого ранга девушке в дешевых джинсах и черной футболке с вышивкой на груди "chanell".
- Посиди, сейчас раскидаю барахло и кофейком напою. - Надин начала распаковывать чемоданы, вываливая вещи на ковер в разные кучки - стирать, продавать, носить. - Кстати, прикинь это, кажется твой размер, - бросила на колени Кристине шикарную кружевную блузку. - Мне надо от старого барахла избавиться. Шкафы и так ломятся, а в "комки" сейчас плохо берут... Витасик меня задарил - камушки, часики - чтобы все тип-топ, по высшему классу. У него мания - таскать меня в свои компании словно витрину: "Надин - выставка достижений Виктора Нового". Это он себе такой псевдоним придумал, так и на визитках сказано - коммерческий директор банка В. Новый. Юмор.
- Глянь, - Надя подтолкнула к ногам Кристины кучу тряпок. - Может, своим подружкам покажешь. Дешево отдам.
Кристина вздохнула и критически посмотрела в спину подруги. В одной крошечной кружевной комбинации Надин крутилась среди зеркальных шкафов, развешивая вещи. Ноги не так уж хороши, рост явно не для фотомодели и волосики на затылке совсем жиденькие. В школе Надька считалась первой красоткой, а все из-за импортных тряпочек и новенькой "Волги" отца, заезжавшего за ней после дискотек. К тому же детство, проведенное в Югославии, шлейф взрослых поклонников, не школьного и не дворового происхождения... А так - ничего особенного, если приглядеться, темболее, когда без косметики, - решила Кристина и отложила в сторону кружевную блузку.
- Надь, мне туалеты пока не нужны, сама знаешь... Хотела после того новогоднего "праздничка", когда ты мне стольник за уборку сунула, никогда с тобой не здороваться, "презреньем наказать"... А вот теперь каюсь, дурой была, многого не понимала. Хочу исправиться. Дай мне шанс ещё раз попробовать.
- Ты это про что толкуешь? - Надин присела и закурила, щелкнув позолоченной зажигалкой. - Мне на твое презренье...
- Слушай, ты про "бюро" рассказывала, ну, где девушки работают.
Надя недоуменно подняла тоненькие бровки, тараща и без того выпуклые глаза:
- Какое такое? Ты что бормочешь, девушка?
- Брось, Надин-Белоснежка. Я закладывать тебя не собираюсь, хочешь, подписку дам?
- Мне бояться трепливых языков нечего... Здесь одна возле меня крутилась-крутилась, сю-сю, мусю... А потом узнаю, что язык у неё длинный, сказки рассказывать любит... Так знаешь, какие-то ребята подстерегли её вечером и обрили наголо... Такая вот история... А у тебя коса - настоящий раритет, хорошо, что маман остричь не дала.
- Ладно. Ты предупредила, я поняла. - Поднявшись, Кристина стащила через голову футболку. Затем сбросила джинсы и, переступив через них, вышла в центр комнаты. Руки, взметнувшись над головой, вытащили из волос заколку, и русые пряди рассыпались по спине аж до самой талии. - Я хочу работать с тобой. В "бюро". Язык у меня, сама знаешь, в порядке - французский и итальянский. Вести себя умею. Не пью, не треплюсь, и тебя никогда не подведу. Рост 173, вес 60 кг, 92-60-92. Ну как?
Надин, развалившись на огромной кровати, придирчиво осматривала подругу. Роль эксперта и патронессы ей нравилась.
- Все на месте, детка. Товар хороший, хотя и маленечко залежалый... Трудно с нуля начинать в такие годы... Другие с четырнадцати лет опыту набираются. Одевайся. И забирай эту блузку, не могу смотреть на твою "шанель" - за версту барахолкой прет.
Она достала фужеры и выставила на низенький столик красивую коробку конфет.
- Садись, хватай сладенькое. Я эти бутылочки с кокосовым ликером просто обожаю... Мне их ящиками таскают, чтобы тонус поднять. - Надя довольно хихикнула, запахнув длинный атласный пеньюар.
- Вообще, ты здорово устроилась. - Кристина обвела взглядом выставочную панораму комнаты с пышными драпировками тройных штор разного оттенка лилового, царски-нарядной мебелью и разбросанной на перламутрово-сиреневом шелковом китайском ковре одеждой.
- Это-то все? - Нора среди дерьма. - Надя нахмурила лобик. - Временная пересадка. Я здесь оставаться не собираюсь. Но и уезжать на пустое место не тороплюсь. Посуду в кабаках мыть? На панели за 20 баксов стоять? - Да, да, Тинка, для многих - это колоссальная карьера. А вот Люська Богатырева из нашего агентства, между прочим, недавно за иноземного графа выскочила. В "Пенте" два дня гуляли... И укатили, как миленькие, в фамильное поместье недалеко от Мадрида. А? Как тебе нравится, - графиня?! Да, она из Балашихи, у"трех вокзалов" два года ходила. Приводы в милицию были... - Надя разгрызла очередную бутылочку. Было заметно, что везенье некой Люськи волновало её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44