"Очень вовремя, ещё минуту, и меня стошнило бы", - подумал Дастин, отворачиваясь и жадно закуривая. Женщина, которой он только что так страстно овладел, представляла омерзительное зрелище. - Пропитанный потом комбинезон сполз и обвис, словно складки старушечьей кожи. Высвободившиеся груди, начиненные силиконом, торчали, как у надувной куклы из секс-шопа, грим на лице растекся, в волосах едва держался отколовшийся кудрявый шиньон.
"Не паниковать, мальчик, все о'кей. - Скомандовал себе Дастин. - Ты вернул привязанность женщины, которую вожделеют миллионы твоих сограждан. Стоит только свистнуть с этого балкона, набежит дюжина желающих из числ представительных гостей, чтобы проделать все то, что ты здесь вытворял с ней".
Дастину не терпелось принять душ, но он знал, что Клер никого не допускает в свое святилище - гримуборную без специального на то приглашения. "Красота женщины - это не только природа, но и священнодействие. А таинство не терпит соглядатаев", - произносила она с улыбкой жрицы храма Венеры слова из какой-то своей роли.
Минут через двадцать Клер вернулась. Это была совсем другая женщина почти без макияжа, с хорошо расчесанными волосами, волнами падающими на плечи. Атласный белый пеньюар позволял видеть часть груди и ноги, появляющиеся в распахе длинных пол. Сейчас было особенно заметно, как хороша она - спокойная, чуть утомленная, величественная. Прекрасные, четкие черты лица, крупная, сильная фигура, природная грация движений - женщина, достойная славы и поклонения. От Клер пахло приятными цветочными духами, а во всем облике было что-то мягкое, домашнее, нежное.
Но глаза! С такими глазами миссис Ривз выходила на бой, чтобы подчистую разделаться с неугодным ей человеком. Дастин встал и быстро, но с достоинством, оделся. Клер наблюдала за ним, не говоря ни слова. Она сидела на банкетке возле туалетного столика, втирая в руки крем, а потом протянула Дастину мягкую, крепкую кисть:
- Ты был на высоте. Спасибо, что вспомнил. До встречи. - Она отвернулась и подняла трубку телефона. - Поль? Скажи Терезе и Мэри - пора провожать гостей. Я валюсь с ног от усталости... Ты ещё здесь? - Клер через плечо взглянула на Дастина.
- Нам, все же, надо поговорить. Что произошло, почему тебе вдруг понадобился Мэл? Разве я что-то делал не так? - Откинув назад волосы неподражаемым взмахом головы, Дастин прищурившись смотрел на Клер.
- Ну, уж раз ты сам об этом заговорил... Мэл здесь ни при чем. Один ушел, другой пришел...
- У тебя нелады с памятью, детка - ушла ты. Я был оскорблен, унижен. А потом свалилась вся эта шумиха с судом. Меня смешивали с грязью, а ты - ты отдыхала где-то в экзотических краях... Ведь я доверял тебе, Клер.
Она вдруг залилась звонким смехом.
- Ты, что, так ничего и не понял? Правда, нет? О. боги! Бедный, бедный дурашка... Ну, конечно, не стоило доверять гадкой девочке Клер - Она внезапно замолчала и окатила Дастина ледяным презрительным взглядом. - Мой сладкий, нежный, наивный мальчик жил припеваючи. Беспечная птичка - юность. Он нашел тупую, безропотную дойную корову, подбрасывая ей изредка корм в виде выспренней лести в своих статейках и скудного пайка дежурного секса. Он надеялся на то, что "любимая Клер" проглотит все, вместе с караваном шлюх, побывавших в твоей постели. Хм! Так ошибиться можно лишь раз, а ты погряз во грехе!
Несмотря на комизм мешанины из высокопарных цитат, монолог Клер испугал Дастина - он понял, что опять просчитался.
- Но ты же никогда не была ревнивой!
- Ошибаешься! Я не устраиваю любовникам визгливые сцены, как эта сучка Эва Сальви. Клер Ривз не дешевка, она умеет постоять за себя. Я ждала того часа, когда мой возлюбленный падет на колени, моля о прощении. Я надеялась, что найду в себе силы забыть об изменах, вернуть любовь... Но тот парень, что приглядывал за тобой, стал обходиться мне слишком дорого. Он просто надрывался от работы, не успевая следить за всеми похождениями моего игривого малыша. Смотри! - Рванув ящик туалетного столика, Клер картинно вышвырнула из него толстую папку - листы разлетелись, усеяв толстый шелковый ковер. - Я хранила это, чтобы бросить тебе в лицо. Отчеты! Здесь отчеты о твоих мужских подвигах, милый!
- Ты шпионила за мной...
- Мне поздно учиться быть дурой, красавчик. И у меня, к счастью, достаточно возможностей, чтобы наказать изменника.
Дастин опустился на ковер у ног Клер, собирая листы. Ему предстояло произнести последнюю реплику в этом сценарии и она должна была прозвучать очень точно - с нотами вины, обиды, мужской гордости, но и подлинного восхищения своей возлюбленной. Для этого эффекта необходимо коленопреклонение и взгляд, разрывающий сердце.
Подняв затененные длинными ресницами глаза, Дастин протянул руку, словно не решаясь коснуться колена Клер:
- В моей душе никого не было, кроме тебя. Шлюхи не конкуренция королеве... Накажи, но не прогоняй меня, умоляю...
- Довольно. - Она встала и направилась к кровати, ещё хранившей следы недавней схватки. - Довольно иллюзий. Согласись, удар был нанесен нежной рукой: скандал с рецензией на "Голубую свечу", названную острословом Морисом "медицинским пособием геев", подстроила я. И проследила за тем, чтобы дерзкий писака получил по заслугам... Прости, - не рассчитала сил. Мой мальчик оказался таким слабеньким... Слюнтяй, неженка, дерьмо!
Дастин поднялся, дрожа от негодования, - оказывается, эта стерва сама уничтожила его! Он умирил взрыв ярости - наступил момент решительного удара. Его следовало нанести хладнокровной рукой.
- Я понимаю, тебе нужны деньги, поддержка, влиятельные покровители. Ты по природе жиголо и слабак. - Раздеваясь, Клер бросила на Дастина презрительный взгляд. - Надеюсь, твоя смазливая мордашка и темперамент жеребчика не останутся незамеченными. То бишь, неоплаченными. Я бы помогла тебе сосватать кого-нибудь из состоятельных матрон, жаждущих ласки. Кстати, как ты смотришь на Фарру Фосетт? Ту испанку с голенькой жопой? Ей скоро полтинник и, как я поняла, проблемы с постелькой. Фарра не пропустила никого в нашей съемочной группе, включая негра-рабочего. Но бедняжка так ждет любви... В сущности, нежная, поэтическая малышка... Она могла бы раскошелиться на профессионального альфонса...
- А как ты смотришь на это? - Дастин метнул перед улегшейся в постель Клер фотографии и довольно долго любовался выражением её лица. Борьба была непростой: наконец, актриса Ривз, исполняющая роль всесильной повелительницы, победила взбешенную женщину.
- Мило. - Сказала она, стряхивая с одеяла фотографии. - Ступай. Ты заговорил меня. Уже поздно и чудовищно хочется спать. Напомни Полю, чтобы не забыл выключить свет у ворот. - Она зевнула и повернулась спиной к Дастину.
- Мне надо сто тысяч баксов и возвращение в редакцию с победным маршем.
- шутишь. Как папарацци ты ничего не стоишь. да и как модель... Я бы на твоем месте не стала предлагать эти снимки в "Плейбой". - Клер повернулась, приподнявшись на локтях. - Ты далеко не первый, кто вздумал развлечься подобным образом. Обычно я плачу не больше двадцати штук. Все знают, что мой дурашка Дик выше всей этой грязи. У него совсем другие проблемы. Чековая книжка в тумбочке. Будь добр, подай мне, - второй ящик слева.
- Я все же думаю, что твой "дурашка" заплатит больше, чтобы эти снимки не попали в самые скандальные издания. Статью я уже написал. Знаешь, как называется? "Одна из моих шлюх. Заметки профессионала". - Развернувшись на каблуках, Дастин поспешно направился к двери. Ему в спину полетели баночки с кремом и площадная брань, свидетельствующая о том, что крошка Клер в полном экстазе. "Сука!" - процедил сквозь зубы Дастин и сплюнул на египетский ковер ручной работы, устилавший холл.
Ему очень хотелось побить стекла в окнах, смахнуть на пол оставшиеся на столах блюда, а ещё лучше - сунуть голову Клер в бурлящий вином фонтанчик и держать до тех пор, пока её выпученные от ужаса глаза, глядящие сквозь розовый мускат, не остекленеют.
- Пшел вон, ублюдок! - Оттолкнул Дастин услужливо поспешившего к нему охранника автостоянки. У мулата застряла в горле заготовленная фраза и он лишь махнул рукой в сторону "шевроле", припаркованного к самым воротам виллы. Большинство гостей уже разъехалось. Нырнув на сидение автомобиля, Дастин врубил оглушительную музыку и резко рванул с места.
Он ехал по шоссе вдоль каньона Бенедикта. Слева серебрилась в лунном свете оливковая роща, справа - за грядой высоких пальм изгибалась песчаная лента пляжа, на которую лениво накатывались длинные пенистые волны.
Шею Дастина обвили прохладные руки, он резко затормозил и выключил магнитофон. Из темноты маниакальным блеском сверкнули огромные глаза Фарры. Дастин стремительно вышел и распахнул дверцу:
- Вон! Выкатывайся прочь, бритая потаскуха!
Фарра медленно вытянула ноги, потом появилась вся, сладострастно изгибаясь обнаженным телом.
- Жалкий ублюдок, импотент, мразь... - Она обхватила его шею рукой и жадно впилась в губы.
Дастин оттолкнул женщину, она упала и весело засмеялась. Стоя на четвереньках в придорожной траве, Фарра заливалась пьяным хохотом, похожим на вой. Потом вскочила и кинулась к воде. Песок взлетал из-под тяжелых светлых пяток, из стороны в сторону колыхались массивные груди. Она смеялась, когда Дастин сбил её с ног и навалился всем телом.
Беря её с осатанелой ненавистью, он думал о том, что убивает, разрывает на части эту сучку, такую же мерзкую и грязную, как Клер, как все они - продажные, похотливые твари. На его зубах скрипел песок, Фарра извивалась и хрипела. Потом она замолкла и на какое-то мгновение Дастину показалось, что он сжимает мертвое тело.
...В полдень следующего дня Дастин Морис покинул Лос-Анджелес. С фотокамерой через плечо, в легком спортивном костюме, он был похож на студента, возвращающегося домой после каникул.
Стюардесса "Боинга" приветливо улыбалась симпатичному пассажиру, пившему лишь минеральную воду и задумчиво листавшему каталог выставки "Роковые спутники обреченных".
Глава 4
Они завтракали на террасе, как бывало только в те дни, когда оба супруга оказывались дома. В последнее время это случалось не часто. Через неделю Берт собирался возобновить тренировки, прерванные сражением с травмами. Уже на следующий день после возвращения из санатория "Кленовая роща" он усиленно навалился на свои тренажеры, проводя по полдня в полуподвальной комнате, совмещавшей функции кладовой и спортзала.
Небольшой дом под Лозанной они смогли купить три года назад, когда Берт Уэлси, заключив контракт с командой "Ренетон", взял второе место на "Гран-при Канады" в Монреале. Для всех это было настоящей неожиданностью, особенно, для главного пилота команды Жана Барнези, претендовавшего на лидерство и ставшего с тех пор весьма ревнивым соперником Берта.
После скитаний по арендованным квартирам собственный дом был не просто радостью, он знаменовал новый этап семейной жизни, ставшей, наконец-то, на прочные, устойчивые рельсы.
Мона целый месяц разъезжала по окрестностям Женевского озера с агентами по продаже недвижимости, стараясь примирить не слишком большие материальные возможности с экстравагантными потребностями.
Мона родилась в актерской семье, и хотя её родители не сделали сколь-нибудь значительной карьеры и не достигли материального благосостояния, она считала себя созданной для звездной высоты. Уже в школе девушка отнюдь не считалась гадким утенком, а в шестнадцать лет сбежала со своей подружкой в Голливуд попытать счастья. Родители к тому времени давно разошлись. Мать, певшая комические куплеты в ресторанном шоу, и активно пытавшаяся найти спутника жизни, вздохнула с облегчением, когда Мона сообщила, что нашла хорошую работу на киностудии. На самом же деле она стала содержанкой пятидесятилетнего Рона Дениса - хозяина фирмы холодильных установок, известной на калифорнийском побережье.
До того, как встретиться с Бертом, Мона прошла суровую жизненную школу, самым печальным эпизодом в которой была её страсть к человеку, оказавшемуся сутенером. Однако, именно Хилл познакомил Мону с помощником режиссера запускавшегося на "Каламбия пикчерз" триллера, предложившего хорошенькой старлетке попробоваться на эпизодическую роль.
Уже на пленке оказалось, что Мона не просто симпатичная обояшка, а неординарная красота, обладающая некой, возможно, горьковской, изюминкой. Никто не знал, что своеобразная пластика высокой и очень худой девушки объясняется перенесенным ею в детстве нервным заболеванием. В тех случаях, когда Мона начинала волноваться, её движения в результате мышечного напряжения становились резкими и угловатыми, как у марионетки. Руки и ноги казались особенно длинными, а фигура приобретала патологическую хрупкость. Девятнадцатилетняя Мона как нельзя лучше подходила для роли героини триллера - затравленной маньяком, доведенной до сумасшествия девушки. В её огромных голубых глазах застывало выражение запредельного ужаса, так что оператору удалось сделать эффектные кадры с силуэтом преступника, отраженным в зеркальных зрачках. Особую ценность приобрела шевелюра Моны тяжелая копна густых каштановых волос, обладавших какой-то подвижной нервозностью. Отдельные пряди актрисы искусно высветлили, брови и ресницы окрасили в светло-золотистый тон, придав взгляду дополнительную сумасшедшинку.
Этот облик, получивший широкую известность после выхода фильма, стал визитной карточкой Моны Барроу. Фильм "Молчание" был выдвинут на "Оскара" по трем номинациям. Девятнадцатилетняя дебютантка стала "лучшей исполнительницей женской роли", начав кинокарьеру с самой высокой точки. Не удивительно, что ярко вспыхнувшая звезда вскоре померкла.
На счету двадцатилетней актрисы имелось несколько ролей, очень похожих на первую, но менее интересных. Неудачный роман с одним из партнеров кончился печально - Мона пристрастилась к наркотикам. Ее пресс-агент изо всех сил старался сделать так, чтобы информация не просочилась в прессу, но девушку угораздило устроить шумный скандал на фестивальной презентации и "засветиться" перед любопытными объективами.
Ни у кого не оставалось сомнений, что "звездочка" избрала самый банальный вариант для своего творческого некролога - очень многие молодые дарования, вырвавшиеся внезапно на голливудский небосклон, не выдерживали испытания славой и искушения вседозволенностью. Моне чудом удалось заключить контракты с косметической фирмой "Нью-Вест" на съемки в рекламных роликах и журнальные фотографии.
Подготовив новую серию парфюмерии, связанную со спортивной тематикой, съемочная группа "Нью-Вест" отправилась в Монако, приурочив работу к гонкам "Формулы-1".
Рекламу мужского дезодоранта и массажного крема "Ренетон", названного в честь знаменитой гоночной команды, предполагалось снимать на фоне соревнований, для чего фирма "Нью-Вест" заключила контракт с директором команды Флавио Бриалоне, а один из болидов должен был провезти по трассе рекламный щит новой парфюмерной серии.
Это были тяжелые дни для Моны. Неотступно следовавший за своей подопечной менеджер пристально следил за тем, чтобы девушка не сорвалась. Она злилась, тщетно пытаясь приглушить нарастающую нервозность седативными таблетками.
- Ну, уж неделю, дорогая, ты выдержишь. - Убеждал её Мартин Брандл, пересматривая небрежно отобранные Моной для поездки вещи. Не приходилось сомневаться, что интересовал Мартина отнюдь не фасон костюмов, а наличие в их карманах припрятанного Моной зелья.
- Ты в сто раз хуже моей мамы. Проинспектировал даже белье. Может, ещё отыщешь сумочки? - Без злобы спросила Мона, наблюдая с балкона за действиями Мартина. Она все ещё арендовала хорошенький домик в Лос-Анджелесе, в котором поселилась во время съемок в "Молчании". Тогда после консультации с дизайнером, Мона произвела реконструкцию и обставила свое жилище чрезвычайно стильно, как и подобало юной звезде поколения тяжелого рока, компьютерной графики и смертоносного СПИДа. Никель, стекло, огромные полотна модернистов на белых и черных стенах, минимум тряпок и цветов. Металлические конструкции и композиции из туманного, будто искромсанного и обожженного взрывом стекла, служили украшением интерьера. Мартину Брандлу, тучному сорокалетнему немцу, не раз приходило в голову, что в такой обстановке обойтись без наркотиков далеко не просто. И, действительно, богемная публика, собиравшаяся в доме Моны, выглядела весьма подозрительно, демонстрировав "открытость" и плюрализм в сексуальных отношениях, без зазрения совести дымила травкой, что было, конечно, самым невинным из её грехов.
Мартин отбросил на страшную кровать с массивной чугунной спинкой кучу вещей, которые должна была упаковать для поездки горничная. Остальные, тщательно развесив на плечики, он возвратил в гардеробную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44