Стас закрыл за девушкой дверь. Широко расставив ноги и заложив руки за спину, он остался стоять у входа. Гуров подошел к кровати и стал в упор рассматривать Гаврилову. Наконец она не выдержала его пристального, почти неприличного взгляда.
— Что с моим сыном? Кто вы такие? — жестко, сдерживая свою панику, произнесла Гаврилова, глядя то на Крячко, то на Гурова. Оценив обстановку и определив, что из двух незнакомцев главный, скорее всего, Гуров, она, глядя ему в глаза, спросила, четко отделяя каждое слово: — Чего вы хотите?
— Вот теперь я наконец слышу слова делового человека, — Гуров подошел к Крячко. — Чего мы хотим, Костя?
Крячко был немного удивлен выбором Гурова такого имени для своего охранника.
— Мира, босс! — выкрикнул Станислав неожиданно сам для себя.
— Молодец! — Гуров повернулся к Гавриловой. — Слышали, Виктория Николаевна? Мы с Костей хотим мира, — сказал он слащавым тоном.
— Прекратите этот цирк! Сколько вы хотите? — Гаврилова практически успокоилась. Ей казалось, что она держит ситуацию под контролем. — Но учтите, я не дам вам ни копейки, пока не поговорю с сыном! — зло проговорила она.
— Для начала смените тон! — в голосе Гурова появились металлические нотки. — Ваш сын, Виктория Николаевна, находится не в том положении, чтобы вы могли себе позволить выдвигать какие-то требования. — Гуров начал прохаживаться по комнате.
— Сколько?
Гаврилова не собиралась торговаться. Она готова была отдать все, лишь бы с ее сыном ничего не случилось.
— Ваш бизнес! — Гуров остановился и, глядя Гавриловой в глаза, улыбнулся. — Мне кажется, это нормальная цена за жизнь Алексея.
— Что? — тихо спросила Гаврилова.
Она инстинктивно схватилась за покрывало на кровати и с силой сжала кулак. Даже Крячко стало немного не по себе. Настолько убедительно звучала угроза в словах Гурова.
— Хорошо, — выговорила Виктория Николаевна после небольшой паузы. — Я отдам вам клуб, подпишу любые документы, только умоляю, дайте мне поговорить с сыном!
У Гавриловой начали дрожать губы.
— Нам не нужен клуб. Нам нужен ваш бизнес за границей, — быстро проговорил Гуров.
— Какой бизнес за границей? У меня нет никакого бизнеса за границей!.. — растерянно и удивленно выдавила из себя Гаврилова.
— Ну! Не ожидал от вас, Виктория Николаевна, — усмехнулся Гуров и снова стал прохаживаться по комнате. — Как вам не стыдно лукавить? А как же ваши ежемесячные поездки за рубеж с актрисами в качестве сопровождающей? Своим поведением вы сейчас только осложняете положение Алексея. Мне очень жаль, но, боюсь, из-за вашей неискренности он может серьезно пострадать. И я не смогу ему ничем…
— Подождите! — Гаврилова вскочила и подбежала к Гурову. — Я же согласна вам все отдать! Забирайте клуб, квартиру, машины, дом… Господи, забирайте все! Только оставьте Лешеньку в покое! — она упала перед Гуровым на колени и зарыдала.
— Мне нужен ваш бизнес за границей, — непреклонно повторил Гуров, не обращая внимания на мольбы женщины.
— Какой бизнес? Это не мой бизнес!
У Гавриловой началась истерика. Она рыдала навзрыд, закрыв лицо ладонями.
— Умоляю, не трогайте Лешу! Возьмите все! Умоляю!
— Чей это бизнес? — Гурову было искренне жаль женщину, но ему нужна была информация. Сыщик был вынужден воспользоваться полуобморочным состоянием Гавриловой. — Имя! Быстро! Кто получает деньги за театральные загрантуры?.. Ты хочешь видеть сына живым? Кто организатор?
— Я ничего не знаю! Мне за это не платят! Это все он придумал! Я только ради Лешеньки пошла на это! Мой мальчик… Что с ним будет? Я ничего не получаю за эти поездки! Я даже не знаю, за сколько он продает девушек. Я только их сопровождаю и привожу ему кредитную карту! Все принадлежит ему! Это все он!
— Кто? — Гуров схватил Гаврилову за плечи и поднял с колен. — Кто?
— Савотин! — сквозь рыдания выговорила Гаврилова. — Скажите ему, что я на все согласна! Пусть не трогает Лешеньку! Я все отдам! Все сделаю! Что вам нужно?
— Пока мне нужна только информация… Успокойтесь! Давайте все обсудим.
Гуров довел ее до кровати. Гаврилова села. Сыщик дал ей время успокоиться. Истерика Виктории Николаевны начала постепенно проходить. Рыдания сменили редкие всхлипывания, и вскоре она была способна продолжать беседу.
— А теперь, Виктория Николаевна, слушайте меня очень внимательно, — начал говорить Гуров в своей обычной манере следователя. — Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте на них односложно, без лишних эмоций. Это понятно?
Гаврилова в знак согласия качнула головой.
— Идея организации туров принадлежит Савотину?
— Да.
— Цель поездок?
— Продажа девушек для занятия проституцией.
— Торговля людьми? Сексуальное рабство?
— Да.
— Ваша задача?
— Я сопровождала девушек в поездке. Отдавала их паспорта и документы Михаилу, получала от него кредитную карту для Савотина.
— Сколько человек занимаются турами? Их имена.
— Я не знаю. Я знакома только с Савотиным. Он ничего мне никогда не объяснял.
— Советую хорошо подумать!
— Клянусь!.. Девушек всегда встречал Михаил, но я о нем ничего не знаю! Он всегда сам звонил… Да, еще здесь меня обычно представлял девушкам Юра Равец — директор театра…
— Почему обычно? Кто-то еще занимался этим делом?
— Нет, только он. Просто недавно Савотин сказал, что перед предстоящей поездкой девушкам меня представит другой человек.
— Кто?
— Он не назвал имени.
— Он назвал причину, по которой Равец больше не будет с вами работать?
— Нет…
Гаврилова почти успокоилась. Она внимательно наблюдала за Гуровым, ее начинала тревожить странная перемена в манере его общения.
— Кто вы? — спросила она, не сводя с полковника пристального взгляда.
— Да, вы правы. Нам пора представиться. Но сначала я хочу, чтобы вы знали. — Гуров сел рядом с Гавриловой и тоном, как будто это касалось его лично, проговорил: — Савотин хотел представить вам нового партнера, потому что Юрий Юрьевич Равец два дня назад был убит в собственном кабинете. Вы попали в беду, Виктория Николаевна. Ваша жизнь и жизнь вашего сына находятся в опасности. Я помогу вам. — Гуров поднялся и официально произнес: — Старший уполномоченный по особо важным делам полковник Гуров.
— Полковник Крячко. — Станислав подошел и встал рядом с напарником.
— Почему я не догадалась сразу? — Гаврилова горько усмехнулась. — Конечно. Вы же совершенно не похожи на… — Она резко прервала фразу и с тревогой в голосе спросила: — А Леша? Что с ним?
— Пока ничего. Но вы же понимаете. Савотин на свободе, а он опасный преступник. И чем быстрее мы его задержим, тем в большей безопасности будет находиться ваш сын.
— Меня вы тоже задержите?
— Сейчас вы поедете с нами в отдел, и мы подробно запишем все, в чем вы только что признались.
— Я могу отказаться? Потребовать адвоката? — с вызовом спросила Гаврилова у полковника. — Значит, вы не оставляете мне права выбора?
— Вы сами лишили себя этого права, когда согласились принять участие в торговле людьми, — спокойно ответил Гуров и через секунду добавил: — Если вы сейчас поедете добровольно, мы оформим вам явку с повинной и чистосердечное признание. Если нет — арестуем. В любом случае вам не избежать наказания. И с вашей помощью или без нее, рано или поздно, а Савотина мы возьмем. Только и для вас, и для вашего сына будет намного лучше, если мы его возьмем как можно скорее.
— Вы правы. Я действительно сама лишила себя права выбора, причем очень давно… — просто, с искренней болью в голосе произнесла Гаврилова. Она поднялась с кровати и по-деловому предложила: — Пойдемте, выйдем через черный ход.
На протяжении всего пути в отдел Виктория Николаевна больше не произнесла ни слова. Только когда ее ввели в кабинет, она начала давать подробные показания и о загрантурах, и о другой деятельности Савотина, о которой ей было что-либо известно. В половине десятого в отделе, кроме дежурных, никого не было, поэтому, чтобы фиксировать показания Виктории Николаевны, за компьютер пришлось сесть Крячко. Стас не слишком быстро умел печатать. Он часто переспрашивал, уточнял. Гаврилова терпеливо повторяла и разъясняла свои показания. К часу ночи допрос был закончен.
— Полковник Крячко, вызовите дежурного, пусть проводит Викторию Николаевну в камеру.
Стас без особого энтузиазма отправился выполнять распоряжение Гурова.
— Это прежде всего необходимо для вашей же безопасности, — обратился сыщик к Гавриловой, когда его напарник вышел.
Виктория Николаевна не проявляла никакого интереса к происходящему. Казалось, что она совершенно безразлична к своей дальнейшей судьбе.
— Сержант Смирнов, по-вашему, прик…
— Проводите задержанную в камеру, сержант, — прервал Гуров чересчур громогласного дежурного.
Гаврилова поднялась со стула и в сопровождении сержанта вышла из кабинета.
— Ну а теперь объясни, зачем ты меня отсюда выпроводил? — с претензией начал Крячко.
До этого он спокойно стоял в дверях, но, как только Гаврилова и сержант вышли, Станислав с недовольным видом стал расхаживать по кабинету. — Что такого ты сказал ей, о чем мне не следует знать? Да, не ожидал от тебя! Столько лет вместе…
— О чем ты, Стас? — Гуров искренне не понимал причины раздражения и недовольства напарника.
— О чем я? Эх, Лева, Лева! Ты зачем меня за дежурным послал? — Крячко подошел к столу, за которым сидел Гуров, и встал напротив. Он оперся о стол руками и с вызовом продолжил: — Ты что, позвонить не мог?
— Нет, — спокойно ответил Гуров. — Телефон с утра не работает. Наверное, аппарат испорчен.
— Аппарат испорчен! — зло рассмеявшись, повторил Крячко и схватил трубку телефона, стоящего на столе. Он вдруг оборвал смех. Аппарат действительно оказался неисправен. Поняв, что он находится в глупом положении, Стас попытался выйти из сложившейся ситуации достойно. Не придумав, как именно, сделал вид, будто ничего не произошло. Осторожно положив трубку на место, посмотрел Гурову в глаза дружелюбным и доверчивым взглядом и простецки произнес: — Предлагаю перекусить. Ты угощаешь.
— Успокоился, параноик? — рассмеялся Гуров.
— Проголодался! Поехали, через два квартала есть чудный ресторанчик. Я считаю, что плотный ужин — это то, что нам сейчас просто необходимо!
— Хорошо. Поедим и вернемся. — Заметив, что Станислав сделал недовольное лицо, Гуров уточнил: — Завтра в восемь утра Орлову нужен отчет. Черт, совсем забыл! Я же Пирогу сказал, чтобы он за машиной в отдел к восьми подходил!
— Какому такому Пирогу? — заинтересованно спросил удивленный Крячко.
— Андрею Пирогову. Он у нас в прошлом году по делу с никелем проходил. Помнишь? С тех пор благополучно помогает нам как осведомитель. Ладно, подождет. Ничего с ним не случится.
— Так, значит, тачку ты у Пирога взял? А я-то голову ломал. Где, думаю, Иваныч таким барахлом разжился? Ну, с машиной и часами понятно, здесь размер не важен, а вот с кого Пирог костюмчик для тебя снял, это еще вопрос! Сам-то он метр с кепкой… Ну, да бог с ним, с кого бы ни снял, шикарный костюмчик… Главное, конечно, чтоб не с покойника.
— Угомонись, шутник! — рассмеялся Гуров. — Часы, машину и клубную карту «Престижа» я у Пирогова взял, а костюм мне Маша с гастролей в Мюнхене привезла.
— Все-все, угомонился! Поехали быстрей в ресторан, а то от частого повторения вкусной фамилии Пирогов у меня от голода желудок начало сводить.
На улице шел сильный дождь. Добежав до машины, сыщики успели промокнуть до нитки. Когда они вошли в ресторан, вид у них был не очень презентабельный.
— Если кто-нибудь сейчас сделает мне замечание по поводу моего костюма, я убью его, — сказал тихо Крячко напарнику, наблюдая за приближающимся к ним официантом, лицо которого выражало по отношению к вошедшим пренебрежение, недовольство и брезгливость одновременно.
— Здравствуйте. Вы в бар или я могу предложить вам столик? — с ленивым высокомерием произнес официант.
— И столик! И в бар! — рявкнул Крячко и стремительным шагом направился через весь зал к дальнему столику у бара.
Гуров последовал за ним. Посетителей во втором часу ночи в ресторане было мало. Занятыми оказались всего два стола. За столиком рядом с входом сидели двое мужчин лет сорока. Они пили коньяк и обсуждали, по всей вероятности, деловые проблемы. В их беседе время от времени звучали фразы о задержанном товаре и пустующих складах. Второй столик, который находился рядом с тем, что выбрал Стас, занимали представительный седоватый мужчина и хрупкая девушка. Скорее всего, это было их первое романтическое свидание. На столе была бутылка шампанского, фрукты, конфеты и цветы. Они изредка обменивались дежурными комплиментами, а в основном оба молча улыбались. Мужчина похотливо, девушка немного испуганно. За барной стойкой на высоком стуле сидела особа лет тридцати. Она вяло рассматривала присутствующих, видимо, понимая, что ей уже не удастся сегодня с кем-нибудь познакомиться, и жалея, что ее яркий макияж и откровенный наряд никто не оценил.
— Как вы, Лев Иванович, относитесь к жареной свинине со сложным гарниром? — спросил Крячко у напарника, изучая меню, когда они расположились за столиком.
— Положительно.
— А к водочке?
— Отрицательно, Станислав Николаевич. Замените водочку минералочкой.
— Как скажете! — Крячко обратился к официанту, который с отсутствующим видом стоял рядом в ожидании заказа. — Значит, так. Жареную свинину со сложным гарниром, бутылку минералки, хлеб, а мне устрицы в сметанном соусе и холодного пива.
Записав заказ, официант медленно отправился на кухню.
— Лева! Ну, чего ты! — обратился Крячко к Гурову, который отвернулся и смотрел на входную дверь, не реагируя на слова напарника. Решив, что Гуров таким образом выказывает свое недовольство заказом, который сделал напарник, Крячко начал оправдываться: — Ну, хватит! Перестань! Ну, не опьянею я от кружки пива! Все будет нормально! Сделаем мы отчет!
Гуров не слышал Крячко. Его внимание привлекли трое посетителей, вошедших в ресторан. Мужчины были примерно одного роста и одинакового телосложения. Определить их возраст Гуров не мог, так как у всех троих на глаза были надвинуты черные бейсболки, и их лица разглядеть было сложно. Одеты они были в одинаковые плащи до колен неприятного темно-болотного цвета. При их появлении Гуров почувствовал тревогу. Мазнув взглядом по залу, все трое уставились на бар, непонятно чего ожидая. Один из них сделал еле заметное движение рукой по плащу, как будто проверял, что-то у себя за пазухой. Гурову этого было достаточно.
— На пол! — крикнул он, обхватил Станислава за шею правой рукой и, повалив на пол, левой опрокинул стол, который стал для сыщиков прикрытием.
Тут же раздались несколько автоматных очередей, звон разбитого стекла, женский визг, шум, крики… Девица в откровенном костюме даже не успела сообразить, в чем дело. Первая же автоматная очередь прошла поперек по ее спине и оставила отверстия на равном расстоянии друг от друга. Она лежала в луже собственной крови со спокойно равнодушным выражением лица, с тем, какое было у нее за несколько секунд до смерти. Рядом лежала девушка, пришедшая на романтическое свидание, и отчаянно визжала, пытаясь сбросить с себя тело убитого кавалера. Двое мужчин, которые занимали столик у входа, теперь лежали на полу лицами вниз и закрывали руками головы, как будто это могло их спасти от беспорядочной стрельбы автоматчиков. Все это Гуров увидел в первые секунды стрельбы. Он оценил ситуацию и мгновенно принял решение.
— Прикрой, — коротко бросил он напарнику.
Крячко мотнул головой. Пистолет был уже у него в руках. Он начал палить по автоматчикам из-за укрытия, которое так своевременного сделал Гуров. Пока Стас привлекал внимание автоматчиков, которые начали обстреливать стол, благо он был сделан из дубового массива и оказался, как броня, пуленепробиваемым, Гуров перекатился по полу и спрятался за барную стойку. Первым же выстрелом Гуров убил одного из автоматчиков, метко попав ему в голову. Второго в перестрелке ранил в руку Крячко. Когда Гуров начал стрелять, Стас перепрыгнул через стол и, выстрелив в раненого еще раз, попал ему в сонную артерию. Кровь хлынула фонтаном, и автоматчик, схватившись за шею, с хрипом упал на пол. Третий бросил ставший бесполезным автомат с пустым магазином и кинулся бежать.
— Не уйдет! — крикнул Станислав и помчался за ним. Гуров одним прыжком преодолел барную стойку и тоже пустился в погоню.
Когда сыщики выбежали на улицу, от ресторана на огромной скорости отъезжала черная «Тойота». Не задумываясь и ничего не обсуждая, напарники запрыгнули в салон «Ситроена». Гуров сел за руль. Он резко дал газ, и машина рванула с места.
— У меня патроны кончились!
С этими словами Крячко выхватил из рук Гурова оружие, открыл окно и стал стрелять по колесам ускользающей «Тойоты».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Что с моим сыном? Кто вы такие? — жестко, сдерживая свою панику, произнесла Гаврилова, глядя то на Крячко, то на Гурова. Оценив обстановку и определив, что из двух незнакомцев главный, скорее всего, Гуров, она, глядя ему в глаза, спросила, четко отделяя каждое слово: — Чего вы хотите?
— Вот теперь я наконец слышу слова делового человека, — Гуров подошел к Крячко. — Чего мы хотим, Костя?
Крячко был немного удивлен выбором Гурова такого имени для своего охранника.
— Мира, босс! — выкрикнул Станислав неожиданно сам для себя.
— Молодец! — Гуров повернулся к Гавриловой. — Слышали, Виктория Николаевна? Мы с Костей хотим мира, — сказал он слащавым тоном.
— Прекратите этот цирк! Сколько вы хотите? — Гаврилова практически успокоилась. Ей казалось, что она держит ситуацию под контролем. — Но учтите, я не дам вам ни копейки, пока не поговорю с сыном! — зло проговорила она.
— Для начала смените тон! — в голосе Гурова появились металлические нотки. — Ваш сын, Виктория Николаевна, находится не в том положении, чтобы вы могли себе позволить выдвигать какие-то требования. — Гуров начал прохаживаться по комнате.
— Сколько?
Гаврилова не собиралась торговаться. Она готова была отдать все, лишь бы с ее сыном ничего не случилось.
— Ваш бизнес! — Гуров остановился и, глядя Гавриловой в глаза, улыбнулся. — Мне кажется, это нормальная цена за жизнь Алексея.
— Что? — тихо спросила Гаврилова.
Она инстинктивно схватилась за покрывало на кровати и с силой сжала кулак. Даже Крячко стало немного не по себе. Настолько убедительно звучала угроза в словах Гурова.
— Хорошо, — выговорила Виктория Николаевна после небольшой паузы. — Я отдам вам клуб, подпишу любые документы, только умоляю, дайте мне поговорить с сыном!
У Гавриловой начали дрожать губы.
— Нам не нужен клуб. Нам нужен ваш бизнес за границей, — быстро проговорил Гуров.
— Какой бизнес за границей? У меня нет никакого бизнеса за границей!.. — растерянно и удивленно выдавила из себя Гаврилова.
— Ну! Не ожидал от вас, Виктория Николаевна, — усмехнулся Гуров и снова стал прохаживаться по комнате. — Как вам не стыдно лукавить? А как же ваши ежемесячные поездки за рубеж с актрисами в качестве сопровождающей? Своим поведением вы сейчас только осложняете положение Алексея. Мне очень жаль, но, боюсь, из-за вашей неискренности он может серьезно пострадать. И я не смогу ему ничем…
— Подождите! — Гаврилова вскочила и подбежала к Гурову. — Я же согласна вам все отдать! Забирайте клуб, квартиру, машины, дом… Господи, забирайте все! Только оставьте Лешеньку в покое! — она упала перед Гуровым на колени и зарыдала.
— Мне нужен ваш бизнес за границей, — непреклонно повторил Гуров, не обращая внимания на мольбы женщины.
— Какой бизнес? Это не мой бизнес!
У Гавриловой началась истерика. Она рыдала навзрыд, закрыв лицо ладонями.
— Умоляю, не трогайте Лешу! Возьмите все! Умоляю!
— Чей это бизнес? — Гурову было искренне жаль женщину, но ему нужна была информация. Сыщик был вынужден воспользоваться полуобморочным состоянием Гавриловой. — Имя! Быстро! Кто получает деньги за театральные загрантуры?.. Ты хочешь видеть сына живым? Кто организатор?
— Я ничего не знаю! Мне за это не платят! Это все он придумал! Я только ради Лешеньки пошла на это! Мой мальчик… Что с ним будет? Я ничего не получаю за эти поездки! Я даже не знаю, за сколько он продает девушек. Я только их сопровождаю и привожу ему кредитную карту! Все принадлежит ему! Это все он!
— Кто? — Гуров схватил Гаврилову за плечи и поднял с колен. — Кто?
— Савотин! — сквозь рыдания выговорила Гаврилова. — Скажите ему, что я на все согласна! Пусть не трогает Лешеньку! Я все отдам! Все сделаю! Что вам нужно?
— Пока мне нужна только информация… Успокойтесь! Давайте все обсудим.
Гуров довел ее до кровати. Гаврилова села. Сыщик дал ей время успокоиться. Истерика Виктории Николаевны начала постепенно проходить. Рыдания сменили редкие всхлипывания, и вскоре она была способна продолжать беседу.
— А теперь, Виктория Николаевна, слушайте меня очень внимательно, — начал говорить Гуров в своей обычной манере следователя. — Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте на них односложно, без лишних эмоций. Это понятно?
Гаврилова в знак согласия качнула головой.
— Идея организации туров принадлежит Савотину?
— Да.
— Цель поездок?
— Продажа девушек для занятия проституцией.
— Торговля людьми? Сексуальное рабство?
— Да.
— Ваша задача?
— Я сопровождала девушек в поездке. Отдавала их паспорта и документы Михаилу, получала от него кредитную карту для Савотина.
— Сколько человек занимаются турами? Их имена.
— Я не знаю. Я знакома только с Савотиным. Он ничего мне никогда не объяснял.
— Советую хорошо подумать!
— Клянусь!.. Девушек всегда встречал Михаил, но я о нем ничего не знаю! Он всегда сам звонил… Да, еще здесь меня обычно представлял девушкам Юра Равец — директор театра…
— Почему обычно? Кто-то еще занимался этим делом?
— Нет, только он. Просто недавно Савотин сказал, что перед предстоящей поездкой девушкам меня представит другой человек.
— Кто?
— Он не назвал имени.
— Он назвал причину, по которой Равец больше не будет с вами работать?
— Нет…
Гаврилова почти успокоилась. Она внимательно наблюдала за Гуровым, ее начинала тревожить странная перемена в манере его общения.
— Кто вы? — спросила она, не сводя с полковника пристального взгляда.
— Да, вы правы. Нам пора представиться. Но сначала я хочу, чтобы вы знали. — Гуров сел рядом с Гавриловой и тоном, как будто это касалось его лично, проговорил: — Савотин хотел представить вам нового партнера, потому что Юрий Юрьевич Равец два дня назад был убит в собственном кабинете. Вы попали в беду, Виктория Николаевна. Ваша жизнь и жизнь вашего сына находятся в опасности. Я помогу вам. — Гуров поднялся и официально произнес: — Старший уполномоченный по особо важным делам полковник Гуров.
— Полковник Крячко. — Станислав подошел и встал рядом с напарником.
— Почему я не догадалась сразу? — Гаврилова горько усмехнулась. — Конечно. Вы же совершенно не похожи на… — Она резко прервала фразу и с тревогой в голосе спросила: — А Леша? Что с ним?
— Пока ничего. Но вы же понимаете. Савотин на свободе, а он опасный преступник. И чем быстрее мы его задержим, тем в большей безопасности будет находиться ваш сын.
— Меня вы тоже задержите?
— Сейчас вы поедете с нами в отдел, и мы подробно запишем все, в чем вы только что признались.
— Я могу отказаться? Потребовать адвоката? — с вызовом спросила Гаврилова у полковника. — Значит, вы не оставляете мне права выбора?
— Вы сами лишили себя этого права, когда согласились принять участие в торговле людьми, — спокойно ответил Гуров и через секунду добавил: — Если вы сейчас поедете добровольно, мы оформим вам явку с повинной и чистосердечное признание. Если нет — арестуем. В любом случае вам не избежать наказания. И с вашей помощью или без нее, рано или поздно, а Савотина мы возьмем. Только и для вас, и для вашего сына будет намного лучше, если мы его возьмем как можно скорее.
— Вы правы. Я действительно сама лишила себя права выбора, причем очень давно… — просто, с искренней болью в голосе произнесла Гаврилова. Она поднялась с кровати и по-деловому предложила: — Пойдемте, выйдем через черный ход.
На протяжении всего пути в отдел Виктория Николаевна больше не произнесла ни слова. Только когда ее ввели в кабинет, она начала давать подробные показания и о загрантурах, и о другой деятельности Савотина, о которой ей было что-либо известно. В половине десятого в отделе, кроме дежурных, никого не было, поэтому, чтобы фиксировать показания Виктории Николаевны, за компьютер пришлось сесть Крячко. Стас не слишком быстро умел печатать. Он часто переспрашивал, уточнял. Гаврилова терпеливо повторяла и разъясняла свои показания. К часу ночи допрос был закончен.
— Полковник Крячко, вызовите дежурного, пусть проводит Викторию Николаевну в камеру.
Стас без особого энтузиазма отправился выполнять распоряжение Гурова.
— Это прежде всего необходимо для вашей же безопасности, — обратился сыщик к Гавриловой, когда его напарник вышел.
Виктория Николаевна не проявляла никакого интереса к происходящему. Казалось, что она совершенно безразлична к своей дальнейшей судьбе.
— Сержант Смирнов, по-вашему, прик…
— Проводите задержанную в камеру, сержант, — прервал Гуров чересчур громогласного дежурного.
Гаврилова поднялась со стула и в сопровождении сержанта вышла из кабинета.
— Ну а теперь объясни, зачем ты меня отсюда выпроводил? — с претензией начал Крячко.
До этого он спокойно стоял в дверях, но, как только Гаврилова и сержант вышли, Станислав с недовольным видом стал расхаживать по кабинету. — Что такого ты сказал ей, о чем мне не следует знать? Да, не ожидал от тебя! Столько лет вместе…
— О чем ты, Стас? — Гуров искренне не понимал причины раздражения и недовольства напарника.
— О чем я? Эх, Лева, Лева! Ты зачем меня за дежурным послал? — Крячко подошел к столу, за которым сидел Гуров, и встал напротив. Он оперся о стол руками и с вызовом продолжил: — Ты что, позвонить не мог?
— Нет, — спокойно ответил Гуров. — Телефон с утра не работает. Наверное, аппарат испорчен.
— Аппарат испорчен! — зло рассмеявшись, повторил Крячко и схватил трубку телефона, стоящего на столе. Он вдруг оборвал смех. Аппарат действительно оказался неисправен. Поняв, что он находится в глупом положении, Стас попытался выйти из сложившейся ситуации достойно. Не придумав, как именно, сделал вид, будто ничего не произошло. Осторожно положив трубку на место, посмотрел Гурову в глаза дружелюбным и доверчивым взглядом и простецки произнес: — Предлагаю перекусить. Ты угощаешь.
— Успокоился, параноик? — рассмеялся Гуров.
— Проголодался! Поехали, через два квартала есть чудный ресторанчик. Я считаю, что плотный ужин — это то, что нам сейчас просто необходимо!
— Хорошо. Поедим и вернемся. — Заметив, что Станислав сделал недовольное лицо, Гуров уточнил: — Завтра в восемь утра Орлову нужен отчет. Черт, совсем забыл! Я же Пирогу сказал, чтобы он за машиной в отдел к восьми подходил!
— Какому такому Пирогу? — заинтересованно спросил удивленный Крячко.
— Андрею Пирогову. Он у нас в прошлом году по делу с никелем проходил. Помнишь? С тех пор благополучно помогает нам как осведомитель. Ладно, подождет. Ничего с ним не случится.
— Так, значит, тачку ты у Пирога взял? А я-то голову ломал. Где, думаю, Иваныч таким барахлом разжился? Ну, с машиной и часами понятно, здесь размер не важен, а вот с кого Пирог костюмчик для тебя снял, это еще вопрос! Сам-то он метр с кепкой… Ну, да бог с ним, с кого бы ни снял, шикарный костюмчик… Главное, конечно, чтоб не с покойника.
— Угомонись, шутник! — рассмеялся Гуров. — Часы, машину и клубную карту «Престижа» я у Пирогова взял, а костюм мне Маша с гастролей в Мюнхене привезла.
— Все-все, угомонился! Поехали быстрей в ресторан, а то от частого повторения вкусной фамилии Пирогов у меня от голода желудок начало сводить.
На улице шел сильный дождь. Добежав до машины, сыщики успели промокнуть до нитки. Когда они вошли в ресторан, вид у них был не очень презентабельный.
— Если кто-нибудь сейчас сделает мне замечание по поводу моего костюма, я убью его, — сказал тихо Крячко напарнику, наблюдая за приближающимся к ним официантом, лицо которого выражало по отношению к вошедшим пренебрежение, недовольство и брезгливость одновременно.
— Здравствуйте. Вы в бар или я могу предложить вам столик? — с ленивым высокомерием произнес официант.
— И столик! И в бар! — рявкнул Крячко и стремительным шагом направился через весь зал к дальнему столику у бара.
Гуров последовал за ним. Посетителей во втором часу ночи в ресторане было мало. Занятыми оказались всего два стола. За столиком рядом с входом сидели двое мужчин лет сорока. Они пили коньяк и обсуждали, по всей вероятности, деловые проблемы. В их беседе время от времени звучали фразы о задержанном товаре и пустующих складах. Второй столик, который находился рядом с тем, что выбрал Стас, занимали представительный седоватый мужчина и хрупкая девушка. Скорее всего, это было их первое романтическое свидание. На столе была бутылка шампанского, фрукты, конфеты и цветы. Они изредка обменивались дежурными комплиментами, а в основном оба молча улыбались. Мужчина похотливо, девушка немного испуганно. За барной стойкой на высоком стуле сидела особа лет тридцати. Она вяло рассматривала присутствующих, видимо, понимая, что ей уже не удастся сегодня с кем-нибудь познакомиться, и жалея, что ее яркий макияж и откровенный наряд никто не оценил.
— Как вы, Лев Иванович, относитесь к жареной свинине со сложным гарниром? — спросил Крячко у напарника, изучая меню, когда они расположились за столиком.
— Положительно.
— А к водочке?
— Отрицательно, Станислав Николаевич. Замените водочку минералочкой.
— Как скажете! — Крячко обратился к официанту, который с отсутствующим видом стоял рядом в ожидании заказа. — Значит, так. Жареную свинину со сложным гарниром, бутылку минералки, хлеб, а мне устрицы в сметанном соусе и холодного пива.
Записав заказ, официант медленно отправился на кухню.
— Лева! Ну, чего ты! — обратился Крячко к Гурову, который отвернулся и смотрел на входную дверь, не реагируя на слова напарника. Решив, что Гуров таким образом выказывает свое недовольство заказом, который сделал напарник, Крячко начал оправдываться: — Ну, хватит! Перестань! Ну, не опьянею я от кружки пива! Все будет нормально! Сделаем мы отчет!
Гуров не слышал Крячко. Его внимание привлекли трое посетителей, вошедших в ресторан. Мужчины были примерно одного роста и одинакового телосложения. Определить их возраст Гуров не мог, так как у всех троих на глаза были надвинуты черные бейсболки, и их лица разглядеть было сложно. Одеты они были в одинаковые плащи до колен неприятного темно-болотного цвета. При их появлении Гуров почувствовал тревогу. Мазнув взглядом по залу, все трое уставились на бар, непонятно чего ожидая. Один из них сделал еле заметное движение рукой по плащу, как будто проверял, что-то у себя за пазухой. Гурову этого было достаточно.
— На пол! — крикнул он, обхватил Станислава за шею правой рукой и, повалив на пол, левой опрокинул стол, который стал для сыщиков прикрытием.
Тут же раздались несколько автоматных очередей, звон разбитого стекла, женский визг, шум, крики… Девица в откровенном костюме даже не успела сообразить, в чем дело. Первая же автоматная очередь прошла поперек по ее спине и оставила отверстия на равном расстоянии друг от друга. Она лежала в луже собственной крови со спокойно равнодушным выражением лица, с тем, какое было у нее за несколько секунд до смерти. Рядом лежала девушка, пришедшая на романтическое свидание, и отчаянно визжала, пытаясь сбросить с себя тело убитого кавалера. Двое мужчин, которые занимали столик у входа, теперь лежали на полу лицами вниз и закрывали руками головы, как будто это могло их спасти от беспорядочной стрельбы автоматчиков. Все это Гуров увидел в первые секунды стрельбы. Он оценил ситуацию и мгновенно принял решение.
— Прикрой, — коротко бросил он напарнику.
Крячко мотнул головой. Пистолет был уже у него в руках. Он начал палить по автоматчикам из-за укрытия, которое так своевременного сделал Гуров. Пока Стас привлекал внимание автоматчиков, которые начали обстреливать стол, благо он был сделан из дубового массива и оказался, как броня, пуленепробиваемым, Гуров перекатился по полу и спрятался за барную стойку. Первым же выстрелом Гуров убил одного из автоматчиков, метко попав ему в голову. Второго в перестрелке ранил в руку Крячко. Когда Гуров начал стрелять, Стас перепрыгнул через стол и, выстрелив в раненого еще раз, попал ему в сонную артерию. Кровь хлынула фонтаном, и автоматчик, схватившись за шею, с хрипом упал на пол. Третий бросил ставший бесполезным автомат с пустым магазином и кинулся бежать.
— Не уйдет! — крикнул Станислав и помчался за ним. Гуров одним прыжком преодолел барную стойку и тоже пустился в погоню.
Когда сыщики выбежали на улицу, от ресторана на огромной скорости отъезжала черная «Тойота». Не задумываясь и ничего не обсуждая, напарники запрыгнули в салон «Ситроена». Гуров сел за руль. Он резко дал газ, и машина рванула с места.
— У меня патроны кончились!
С этими словами Крячко выхватил из рук Гурова оружие, открыл окно и стал стрелять по колесам ускользающей «Тойоты».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22