— Но это не я! Клянусь вам! Где логика?..
— От кого ты узнал об убийстве? — прервал его Гуров.
— Я не помню. Кто-то сказал мне в клубе. Весть разлетелась очень быстро… В наших кругах… Вам ведь уже известно, что Юра был гомосексуалистом?
— Да, известно.
— Вот, я об этом и говорю. Кто-то из клиентов моего клуба принес эту весть, и я…
— Ладно, — вновь оборвал словесный поток допрашиваемого полковник. — Вернемся к твоим делам с покойным Равцом. На что ты ему дал денег?
Лошманов замялся, но едва Гуров угрожающе потянул его за волосы, как он снова заговорил:
— Юра планировал в театре новую постановку. На основе каких-то лазерных шоу. Честно говоря, я не очень хорошо разбираюсь в этом деле. Но по его словам, выходило, что это должно быть нечто грандиозное. А я… Я был, ну как бы это сказать?.. Я был спонсором театра. Мы практиковали подобное и раньше. Мне это спонсорство помогало уйти от налогов… К чему дарить бабки государству? Да и вообще, деньги у меня есть, так почему бы не дать их на благое дело? Так вот… Юра составил смету…
— А разве министерство не финансировало подобные проекты? — поинтересовался Гуров.
— О чем вы говорите, полковник? То, что давало министерство, — сущие гроши. Знаете, сколько у нас в стране идет денег на культуру? Хрен целых, ноль десятых…
— Ну, хорошо, — сдался сыщик. — Что было дальше?
— А что дальше? — торопливо заговорил Лошманов. Чувствовалось, что ему хотелось как можно скорее высвободить свои волосы из рук полковника. — Я дал денег. Это было полгода назад. А постановки этой до сих пор нет. Я спросил Юру напрямик, и он сказал мне, что затея провалилась. Проект накрылся пыльным мешком. Последовал резонный вопрос: а где деньги? И тут он говорит: «Нету». Естественно, я взбесился, мы с Юрой поругались, но через пару недель после этого происшествия он позвонил мне сам. Сказал, что деньги ушли на какие-то театральные нужды, и в скором времени обещал мне все вернуть по частям в течение трех месяцов. Я согласился. А что мне оставалось делать? Пусть хоть так… И кстати, во время нашей с ним последней встречи, перед тем как… его убили, мы даже не говорили на эту тему.
— Откуда у Равца могли взяться деньги, чтобы отдать тебе долг?
— Не знаю. Ну, он все-таки имел деньгу с театра, с других спонсоров… — Лошманов презрительно скривился. — И с загрантуров ему в последнее время солидно капало. Дело-то разрасталось.
Гуров насторожился.
— Что это за загрантуры?
Лошманов опять нервно сглотнул.
— Я толком не знаю, — пробормотал он. — У Юры был какой-то налаженный бизнес с западными странами. Молоденькие актрисы вроде катались туда для каких-то шоу. Этот проект финансировало Министерство культуры. Юра как-то рассказывал мне. Но он говорил сумбурно, а я, признаться, не очень-то его и слушал. Мне, правда, показалось, что дело тут какое-то нечистое…
— Почему?
— Юра сказал, что ответственный за это финансирование в министерстве Олег Меньшинский, а я немного знаю этого типа. Скользкий товарищ.
— Гомосексуалист?
— Нет! Какой там. Натурал, — последнее слово Лошманов бросил с особым презрением. — Но скользкий он не поэтому. Просто… Как бы это объяснить?.. Я бы не стал иметь с ним общих дел. А Юра имел. Но что это за дела были на самом деле…
Гуров и Крячко обменялись многозначительными взглядами.
— Я правда больше ничего не знаю, — взмолился Лошманов. — И я не убивал Юру! Клянусь вам!
— Ладно, я тебе верю, — Гуров наконец отпустил свою жертву, и Роман Анатольевич едва сам не упал лицом в тарелку. — Если что, еще пообщаемся. Так что не прощаюсь.
Сыщик подал знак напарнику, и они оба под пристальными взглядами клиентов и служащих ресторана направились к выходу, лавируя между столиками. Шагов через десять Гуров остановился и, повернувшись к Лошманову, наставительно произнес:
— И еще, Роман Анатольевич, никогда не хамите людям, предварительно не разобравшись, что они собой представляют.
Лошманов промолчал.
Глава 6
За последние полтора часа Лиза уже трижды приближалась к телефонному аппарату, но так и не решилась набрать нужный номер. В последний раз она даже отважилась снять трубку и мысленно прикинула, что и как скажет сыщикам, допрашивавшим ее в театре, а затем оставившим ей на всякий случай номера своих телефонов. А что она, собственно, может им сказать? Что она видела, как в ночь убийства Равца Виктор Максимович выходил из его кабинета? А если она обозналась? Хотя это маловероятно… Михайлова с его походкой и манерами можно было узнать издалека. Первого замдиректора театра ни с кем не спутаешь. Так почему же она сразу не сказала об этом сыщикам? Испугалась? Сомневалась? Скорее всего, первое…
Лиза положила трубку обратно на аппарат и отошла от журнального столика на безопасное расстояние. Не стоит себя искушать. Все равно у нее так или иначе не хватит смелости сказать правду. В дела сильных мира сего лучше не вмешиваться. Себе дороже, как говорится.
В том, что она видела, может, и нет ничего криминального. Мало ли что могло понадобиться Виктору Максимовичу в директорском кабинете. Возможно, то, что он там был, никак не связано с убийством, а доноса на него Михайлов ей уже не простит. Терять работу Лизе не хотелось. В последнее время она и так едва-едва сводила концы с концами. Будь у нее хоть какой— нибудь еще источник дохода, тогда куда ни шло, а так…
Лиза и сама не заметила, что она последние несколько минут нервно расхаживает по комнате. Неожиданно возникшая у нее мысль заставила девушку остановиться как вкопанную.
А что, если поговорить на эту тему с самим Михайловым? Позвонить ему прямо сейчас, назначить встречу в театре и все выяснить. Напрямик. Если все виденное ею не более чем нелепое совпадение и Михайлову нечего скрывать, вопрос разрешится сам собой. И не придется больше им мучиться. А если у него рыло в пушку?.. Наверняка Виктор Максимович не захочет, чтобы подобная информация достигла ушей следователей. И при таком раскладе с ним можно будет договориться полюбовно. Ведь Лиза не побежала доносить на него. Значит, ей можно доверять. Глядишь, Михайлов подсуетится и поднимет ей зарплату. А может, и так деньжат подкинет. За молчание.
Лиза мечтательно прикрыла глаза. Кто знает, насколько щедр может оказаться Михайлов? Насколько для него желательно сохранить происшедшее в тайне? Может, ей повезет, и она наконец сможет осуществить свою давнюю мечту, связанную с покупкой полушубка из козьего меха? Подобный поворот мысли пришелся Лизе по душе. Наскоро взвесив все «за» и «против», она решительно качнула головой, словно отбрасывая ненужные сомнения, и вновь вернулась к журнальному столику. Опустилась в плюшевое кресло и придвинула к себе телефонный аппарат. Порывисто сняла трубку. Номер Михайлова Лиза помнила наизусть.
Вызываемый абонент ответил после четвертого гудка.
— Алле! — Как обычно, Михайлов был настроен на игривый тон с собеседником.
— Виктор Максимович. — Девушка немного стушевалась. — Это Лиза.
— Какая Лиза? — Игривость из голоса исчезла.
— Пеленева Елизавета. Я работаю у вас в театре. Уборщицей.
— А-а! — протянул Михайлов. — Очень приятно. И чего же вы хотите Пеленева Елизавета. Что-то случилось?
— Да… То есть нет. — Лиза почувствовала, как у нее дрожит рука, сжимающая трубу телефона. — Я хотела бы с вами встретиться и поговорить. В театре. Скажем, через час. Сможете, Виктор Максимович?
— А зачем? — Предложение девушки особого энтузиазма у Михайлова не вызвало. — О чем нам с вами разговаривать, деточка? Если это как-то связано с работой, то вам лучше обратиться в кадры. Или в бухгалтерию, например. У вас есть их номера телефонов…
— Телефоны у меня есть. — Лиза перевела дух и уже с большим напором продолжила: — Мне нужны лично вы, Виктор Максимович.
— Я очень занятой человек, Елизавета…
— Но то, что я хочу сказать, касается лично вас, — перебила она незримого собеседника. — И ночи, когда был убит Юрий Юрьевич… Я как раз дежурила в театре…
Она замолчала. Михайлов некоторое время тоже хранил молчание. Затем сухо откашлялся.
— Вы где, Елизавета? — спросил он наконец.
— Сейчас я дома. — Девушка испытала явное облегчение после того, как ею был взят первый невидимый барьер. Отступать теперь было некуда. Слово — не воробей. — Но мне хотелось бы встретиться с вами в театре. Через час.
Михайлов снова помолчал.
— Хорошо. Я буду. — Теперь он будто бы выплевывал из себя каждое слово. — Приходите через час. Ко мне в кабинет. Жду вас.
Короткие гудки отбоя известили Лизу о том, что разговор закончен. Она осторожно опустила трубку на аппарат и поднялась с кресла. Поведение Михайлова свидетельствовало о том, что ему все-таки есть что скрывать. Перспектива покупки полушубка из козьего меха реально замаячила на горизонте. Лиза счастливо улыбнулась.
Сборы заняли не больше двадцати пяти минут, и еще пятнадцать потребовалось девушке на то, чтобы добраться от дома до театра. Она зашла в здание с черного хода, миновала рабочее место дежурного сторожа и поднялась по лестнице на второй этаж. Дверь в кабинет Михайлова была еще заперта. Лиза для уверенности подергала ручку, убедилась в том, что она не поддается, и отошла в сторону. Разместилась возле окна и стала смотреть на улицу.
Михайлов появился на пять минут раньше оговоренного по телефону времени. Стоя спиной, Лиза услышала его быстрые шаги и обернулась. Виктор Максимович не стал подходить к ней, а остановился возле двери своего кабинета. На нем был ярко— красный костюм и такой же красный галстук под воротом белой рубашки. Волосы зализаны на косой пробор.
— Лиза — это вы, я так понимаю? — скупо спросил Михайлов, попутно извлекая из бокового кармана пиджака связку ключей.
— Да, это я.
— Проходите.
Он первым пересек порог кабинета, сразу прошел к своему рабочему месту, выдвинул верхний ящик и убрал в него стоящую на поверхности стола фотографию в золоченой рамке. Только после этого сел и сцепил пальцы в замок. Лиза потопталась у двери, затем собралась с духом и решительно шагнула вперед. Однако до стола Михайлова девушка так и не дошла. Она облюбовала себе стул, стоящий на равноудаленном расстоянии как от места замдиректора, так и от выхода, и уселась на него. В кабинете повисла гнетущая тишина. В течение возникшей паузы Михайлов пристально, с интересом изучал пожаловавшую к нему особу.
— Итак? — Он первым нарушил затянувшееся молчание. — Что вы мне хотели сказать о… о том вечере?
— Это был не совсем вечер, Виктор Максимович, — девушка не нашла ничего лучшего, чем начать разговор издалека. С самого несущественного. — Скорее, ночь. Я ведь вам уже сказала по телефону, что я дежурила в ту ночь, когда убили Юрия Юрьевича…
— Вас допрашивали?
Михайлов расцепил пальцы и принялся нервно постукивать ими по поверхности стола. Только одной рукой. Вторая нырнула в карман пиджака и выудила белый кружевной платочек с вышитыми голубыми нитками инициалами «В. М.» в левом верхнем углу. Виктор Максимович вытер платком лоб и шею, после чего скомкал его в кулаке.
— Да. Со мной разговаривали два следователя. Прямо перед вами, Виктор Максимович. Вы вошли в комнату сторожа, когда я как раз была там. Вы не помните?
— Простите, не обратил на вас внимания, — Михайлов слегка склонил голову набок. — Но в чем все-таки суть? Я, знаете ли, как-то не улавливаю… Ваши показания…
— Дело не в показаниях, — Лиза отвела взгляд в сторону. — Дело в том, что я видела вас, Виктор Максимович, выходящим из кабинета Юрия Юрьевича. В ту ночь. Я убиралась в администраторской. Дверь была приоткрыта, чего вы, видимо, не заметили, но я отлично видела, как вы вышли, прикрыли за собой дверь и направились прямо к лестнице. На вас был костюм темно…
— Достаточно! — почти взвизгнул Михайлов и резко вскочил со своего места. Платок выпал у него из руки, но замдиректора даже не обратил внимания на это досадное обстоятельство. — В чем дело? Чего вы хотите, Лиза?
Девушка вздрогнула от неожиданности и мысленно уже пожалела о том, что пришла сюда. Она медленно поднялась и невольно покосилась в сторону выхода. Покрывшееся красными пятнами лицо Михайлова не вызывало в ней положительных эмоций. У Виктора Михайловича, того и гляди, будет сердечный приступ. А если он умрет прямо здесь и прямо сейчас, что ей тогда делать? Или… Что, если он решит убить ее? Направляясь сюда и мечтая о денежном вознаграждении, Лиза как-то не учла подобного варианта. Ей просто не пришла эта мысль в голову. А теперь она испугалась. По-настоящему испугалась.
— Я просто хотела…
— Вы сказали об этом сыщикам? — Михайлов двинулся к ней.
Лиза заметила, как по щеке Виктора Максимовича катится крупная капля пота. И это при том, что в помещении, как ей казалось, было прохладно. Или у нее из-за нервного напряжения озноб? Зачем она приперлась сюда?..
— Нет. Я только собиралась, но…
— А кому-нибудь еще?
— Нет, я никому не говорила. Виктор Максимович…
Лиза сделала шаг назад и вновь покосилась в сторону двери. Бежать! Немедленно бежать! Пока еще не поздно… И к черту полушубок! К черту эту работу! Когда встает вопрос выбора между жизнью и смертью, уже не остается места для незначительных мелочей. Лиза сделала еще один шаг по направлению к выходу, но Михайлов тем временем приблизился к ней на два. Она невольно подумала, что их действия напоминают сейчас комбинацию на шахматной доске, когда один из противников теснит другого к противоположному краю, а последнему ничего не остается делать, как отступать. Хотя бы для того, чтобы сохранить то немногое, что он еще имеет. Странная ассоциация. И это при том, что девушка никогда в своей жизни не увлекалась шахматами.
— Зачем вы пришли, Лиза?
Михайлов, почувствовав, что визитерка планирует ускользнуть, стал двигаться боком в надежде отрезать ей путь к двери. Он и сам не знал, чего хочет этим добиться. Как заставить девушку хранить молчание? Оглушить? Пригрозить? Дать денег? А сколько дать? Никогда прежде Виктор Максимович еще не был в подобной ситуации. И как же его угораздило вляпаться в такое дерьмо? И что теперь? Тюрьма?..
Михайлов зажмурился и тут же вновь распахнул глаза. Шаг, еще шаг… При этом он продолжал обильно потеть. Рубашка прилипла к спине, и от этого Виктор Максимович испытывал сильнейший дискомфорт. Хотелось скинуть хотя бы пиджак…
— Я вас еще раз спрашиваю: зачем? — К горлу подкатил ком, и из-за этого Михайлову было трудно говорить.
— Я не знаю. — Лиза готова была расплакаться. — Просто хотела посоветоваться с вами… Наверное…
Она была на грани истерики. Михайлов уже был совсем рядом. И она прекрасно видела, что уже не успеет выскочить в коридор. Он успеет ее перехватить. Мышеловка захлопнулась. Все кончено.
— Посоветоваться? О чем?
— Я не знаю…
— Может быть, вы хотели денег, Лиза? — особой уверенности в голосе Виктора Максимовича не было.
Отчаяние захлестнуло девушку с головой. Она решилась. Резко развернувшись, Лиза бросилась к выходу. Пальцы сомкнулись на дверной ручке, но ничего большего сделать она не успела. Михайлов кинулся на нее, как коршун, заметивший мелкую и легкую добычу. Он вцепился ей в плечи и развернул к себе лицом. Лиза побледнела от страха и попыталась вырваться. Михайлов одной рукой перехватил девушку за горло.
— Чего ты хотела, сучка? Говори! Денег? Ты хотела денег?!
— Нет! Нет! — Девушка стала бить Виктора Максимовича по ребрам, но тот при этом даже не думал ослаблять хватку. Морщился от боли, но держал. — Пустите меня! На помощь!
— Сколько ты хотела?
— Нисколько! Помогите! Кто-нибудь…
— Заткнись, дрянь!
Михайлов размахнулся левой рукой и ударил Лизу по лицу. Она вскинула голову, и ноготь его указательного пальца скользнул девушке по губе. На подбородок закапала кровь. Правой рукой он по-прежнему держал ее за горло и с каждым мгновением усиливал давление. Лиза продолжала лупить Михайлова по ребрам.
— На помощь! — закричала она, что было сил.
— Я сказал, заткнись, сучка! Не ори. Я заплачу тебе за молчание. Сколько ты хочешь?
Виктор Максимович наконец отважился на конструктивный разговор, но было уже поздно. К этому моменту насмерть перепуганная возможностью физической расправы девушка даже не слышала его.
— Пустите меня!
Изловчившись, она ударила Михайлова ногой в коленку. Замдиректора взвыл от приступа острой боли. Его маленькие глазки налились кровью, и, полностью поддавшись эмоциям, он утратил контроль над ситуацией. Его пальцы изо всех сил сомкнулись на горле жертвы. Очередной крик Лизы оборвался на самой высокой ноте и перешел в хрип. Михайлова это устроило.
— Я заставлю тебя заткнуться, — зло прошипел он, глядя в глаза девушке.
Она перестала его бить, вскинула обе руки и вцепилась ему в запястье. Ногти впились под кожу настолько сильно, что у Михайлова выступили на глазах слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— От кого ты узнал об убийстве? — прервал его Гуров.
— Я не помню. Кто-то сказал мне в клубе. Весть разлетелась очень быстро… В наших кругах… Вам ведь уже известно, что Юра был гомосексуалистом?
— Да, известно.
— Вот, я об этом и говорю. Кто-то из клиентов моего клуба принес эту весть, и я…
— Ладно, — вновь оборвал словесный поток допрашиваемого полковник. — Вернемся к твоим делам с покойным Равцом. На что ты ему дал денег?
Лошманов замялся, но едва Гуров угрожающе потянул его за волосы, как он снова заговорил:
— Юра планировал в театре новую постановку. На основе каких-то лазерных шоу. Честно говоря, я не очень хорошо разбираюсь в этом деле. Но по его словам, выходило, что это должно быть нечто грандиозное. А я… Я был, ну как бы это сказать?.. Я был спонсором театра. Мы практиковали подобное и раньше. Мне это спонсорство помогало уйти от налогов… К чему дарить бабки государству? Да и вообще, деньги у меня есть, так почему бы не дать их на благое дело? Так вот… Юра составил смету…
— А разве министерство не финансировало подобные проекты? — поинтересовался Гуров.
— О чем вы говорите, полковник? То, что давало министерство, — сущие гроши. Знаете, сколько у нас в стране идет денег на культуру? Хрен целых, ноль десятых…
— Ну, хорошо, — сдался сыщик. — Что было дальше?
— А что дальше? — торопливо заговорил Лошманов. Чувствовалось, что ему хотелось как можно скорее высвободить свои волосы из рук полковника. — Я дал денег. Это было полгода назад. А постановки этой до сих пор нет. Я спросил Юру напрямик, и он сказал мне, что затея провалилась. Проект накрылся пыльным мешком. Последовал резонный вопрос: а где деньги? И тут он говорит: «Нету». Естественно, я взбесился, мы с Юрой поругались, но через пару недель после этого происшествия он позвонил мне сам. Сказал, что деньги ушли на какие-то театральные нужды, и в скором времени обещал мне все вернуть по частям в течение трех месяцов. Я согласился. А что мне оставалось делать? Пусть хоть так… И кстати, во время нашей с ним последней встречи, перед тем как… его убили, мы даже не говорили на эту тему.
— Откуда у Равца могли взяться деньги, чтобы отдать тебе долг?
— Не знаю. Ну, он все-таки имел деньгу с театра, с других спонсоров… — Лошманов презрительно скривился. — И с загрантуров ему в последнее время солидно капало. Дело-то разрасталось.
Гуров насторожился.
— Что это за загрантуры?
Лошманов опять нервно сглотнул.
— Я толком не знаю, — пробормотал он. — У Юры был какой-то налаженный бизнес с западными странами. Молоденькие актрисы вроде катались туда для каких-то шоу. Этот проект финансировало Министерство культуры. Юра как-то рассказывал мне. Но он говорил сумбурно, а я, признаться, не очень-то его и слушал. Мне, правда, показалось, что дело тут какое-то нечистое…
— Почему?
— Юра сказал, что ответственный за это финансирование в министерстве Олег Меньшинский, а я немного знаю этого типа. Скользкий товарищ.
— Гомосексуалист?
— Нет! Какой там. Натурал, — последнее слово Лошманов бросил с особым презрением. — Но скользкий он не поэтому. Просто… Как бы это объяснить?.. Я бы не стал иметь с ним общих дел. А Юра имел. Но что это за дела были на самом деле…
Гуров и Крячко обменялись многозначительными взглядами.
— Я правда больше ничего не знаю, — взмолился Лошманов. — И я не убивал Юру! Клянусь вам!
— Ладно, я тебе верю, — Гуров наконец отпустил свою жертву, и Роман Анатольевич едва сам не упал лицом в тарелку. — Если что, еще пообщаемся. Так что не прощаюсь.
Сыщик подал знак напарнику, и они оба под пристальными взглядами клиентов и служащих ресторана направились к выходу, лавируя между столиками. Шагов через десять Гуров остановился и, повернувшись к Лошманову, наставительно произнес:
— И еще, Роман Анатольевич, никогда не хамите людям, предварительно не разобравшись, что они собой представляют.
Лошманов промолчал.
Глава 6
За последние полтора часа Лиза уже трижды приближалась к телефонному аппарату, но так и не решилась набрать нужный номер. В последний раз она даже отважилась снять трубку и мысленно прикинула, что и как скажет сыщикам, допрашивавшим ее в театре, а затем оставившим ей на всякий случай номера своих телефонов. А что она, собственно, может им сказать? Что она видела, как в ночь убийства Равца Виктор Максимович выходил из его кабинета? А если она обозналась? Хотя это маловероятно… Михайлова с его походкой и манерами можно было узнать издалека. Первого замдиректора театра ни с кем не спутаешь. Так почему же она сразу не сказала об этом сыщикам? Испугалась? Сомневалась? Скорее всего, первое…
Лиза положила трубку обратно на аппарат и отошла от журнального столика на безопасное расстояние. Не стоит себя искушать. Все равно у нее так или иначе не хватит смелости сказать правду. В дела сильных мира сего лучше не вмешиваться. Себе дороже, как говорится.
В том, что она видела, может, и нет ничего криминального. Мало ли что могло понадобиться Виктору Максимовичу в директорском кабинете. Возможно, то, что он там был, никак не связано с убийством, а доноса на него Михайлов ей уже не простит. Терять работу Лизе не хотелось. В последнее время она и так едва-едва сводила концы с концами. Будь у нее хоть какой— нибудь еще источник дохода, тогда куда ни шло, а так…
Лиза и сама не заметила, что она последние несколько минут нервно расхаживает по комнате. Неожиданно возникшая у нее мысль заставила девушку остановиться как вкопанную.
А что, если поговорить на эту тему с самим Михайловым? Позвонить ему прямо сейчас, назначить встречу в театре и все выяснить. Напрямик. Если все виденное ею не более чем нелепое совпадение и Михайлову нечего скрывать, вопрос разрешится сам собой. И не придется больше им мучиться. А если у него рыло в пушку?.. Наверняка Виктор Максимович не захочет, чтобы подобная информация достигла ушей следователей. И при таком раскладе с ним можно будет договориться полюбовно. Ведь Лиза не побежала доносить на него. Значит, ей можно доверять. Глядишь, Михайлов подсуетится и поднимет ей зарплату. А может, и так деньжат подкинет. За молчание.
Лиза мечтательно прикрыла глаза. Кто знает, насколько щедр может оказаться Михайлов? Насколько для него желательно сохранить происшедшее в тайне? Может, ей повезет, и она наконец сможет осуществить свою давнюю мечту, связанную с покупкой полушубка из козьего меха? Подобный поворот мысли пришелся Лизе по душе. Наскоро взвесив все «за» и «против», она решительно качнула головой, словно отбрасывая ненужные сомнения, и вновь вернулась к журнальному столику. Опустилась в плюшевое кресло и придвинула к себе телефонный аппарат. Порывисто сняла трубку. Номер Михайлова Лиза помнила наизусть.
Вызываемый абонент ответил после четвертого гудка.
— Алле! — Как обычно, Михайлов был настроен на игривый тон с собеседником.
— Виктор Максимович. — Девушка немного стушевалась. — Это Лиза.
— Какая Лиза? — Игривость из голоса исчезла.
— Пеленева Елизавета. Я работаю у вас в театре. Уборщицей.
— А-а! — протянул Михайлов. — Очень приятно. И чего же вы хотите Пеленева Елизавета. Что-то случилось?
— Да… То есть нет. — Лиза почувствовала, как у нее дрожит рука, сжимающая трубу телефона. — Я хотела бы с вами встретиться и поговорить. В театре. Скажем, через час. Сможете, Виктор Максимович?
— А зачем? — Предложение девушки особого энтузиазма у Михайлова не вызвало. — О чем нам с вами разговаривать, деточка? Если это как-то связано с работой, то вам лучше обратиться в кадры. Или в бухгалтерию, например. У вас есть их номера телефонов…
— Телефоны у меня есть. — Лиза перевела дух и уже с большим напором продолжила: — Мне нужны лично вы, Виктор Максимович.
— Я очень занятой человек, Елизавета…
— Но то, что я хочу сказать, касается лично вас, — перебила она незримого собеседника. — И ночи, когда был убит Юрий Юрьевич… Я как раз дежурила в театре…
Она замолчала. Михайлов некоторое время тоже хранил молчание. Затем сухо откашлялся.
— Вы где, Елизавета? — спросил он наконец.
— Сейчас я дома. — Девушка испытала явное облегчение после того, как ею был взят первый невидимый барьер. Отступать теперь было некуда. Слово — не воробей. — Но мне хотелось бы встретиться с вами в театре. Через час.
Михайлов снова помолчал.
— Хорошо. Я буду. — Теперь он будто бы выплевывал из себя каждое слово. — Приходите через час. Ко мне в кабинет. Жду вас.
Короткие гудки отбоя известили Лизу о том, что разговор закончен. Она осторожно опустила трубку на аппарат и поднялась с кресла. Поведение Михайлова свидетельствовало о том, что ему все-таки есть что скрывать. Перспектива покупки полушубка из козьего меха реально замаячила на горизонте. Лиза счастливо улыбнулась.
Сборы заняли не больше двадцати пяти минут, и еще пятнадцать потребовалось девушке на то, чтобы добраться от дома до театра. Она зашла в здание с черного хода, миновала рабочее место дежурного сторожа и поднялась по лестнице на второй этаж. Дверь в кабинет Михайлова была еще заперта. Лиза для уверенности подергала ручку, убедилась в том, что она не поддается, и отошла в сторону. Разместилась возле окна и стала смотреть на улицу.
Михайлов появился на пять минут раньше оговоренного по телефону времени. Стоя спиной, Лиза услышала его быстрые шаги и обернулась. Виктор Максимович не стал подходить к ней, а остановился возле двери своего кабинета. На нем был ярко— красный костюм и такой же красный галстук под воротом белой рубашки. Волосы зализаны на косой пробор.
— Лиза — это вы, я так понимаю? — скупо спросил Михайлов, попутно извлекая из бокового кармана пиджака связку ключей.
— Да, это я.
— Проходите.
Он первым пересек порог кабинета, сразу прошел к своему рабочему месту, выдвинул верхний ящик и убрал в него стоящую на поверхности стола фотографию в золоченой рамке. Только после этого сел и сцепил пальцы в замок. Лиза потопталась у двери, затем собралась с духом и решительно шагнула вперед. Однако до стола Михайлова девушка так и не дошла. Она облюбовала себе стул, стоящий на равноудаленном расстоянии как от места замдиректора, так и от выхода, и уселась на него. В кабинете повисла гнетущая тишина. В течение возникшей паузы Михайлов пристально, с интересом изучал пожаловавшую к нему особу.
— Итак? — Он первым нарушил затянувшееся молчание. — Что вы мне хотели сказать о… о том вечере?
— Это был не совсем вечер, Виктор Максимович, — девушка не нашла ничего лучшего, чем начать разговор издалека. С самого несущественного. — Скорее, ночь. Я ведь вам уже сказала по телефону, что я дежурила в ту ночь, когда убили Юрия Юрьевича…
— Вас допрашивали?
Михайлов расцепил пальцы и принялся нервно постукивать ими по поверхности стола. Только одной рукой. Вторая нырнула в карман пиджака и выудила белый кружевной платочек с вышитыми голубыми нитками инициалами «В. М.» в левом верхнем углу. Виктор Максимович вытер платком лоб и шею, после чего скомкал его в кулаке.
— Да. Со мной разговаривали два следователя. Прямо перед вами, Виктор Максимович. Вы вошли в комнату сторожа, когда я как раз была там. Вы не помните?
— Простите, не обратил на вас внимания, — Михайлов слегка склонил голову набок. — Но в чем все-таки суть? Я, знаете ли, как-то не улавливаю… Ваши показания…
— Дело не в показаниях, — Лиза отвела взгляд в сторону. — Дело в том, что я видела вас, Виктор Максимович, выходящим из кабинета Юрия Юрьевича. В ту ночь. Я убиралась в администраторской. Дверь была приоткрыта, чего вы, видимо, не заметили, но я отлично видела, как вы вышли, прикрыли за собой дверь и направились прямо к лестнице. На вас был костюм темно…
— Достаточно! — почти взвизгнул Михайлов и резко вскочил со своего места. Платок выпал у него из руки, но замдиректора даже не обратил внимания на это досадное обстоятельство. — В чем дело? Чего вы хотите, Лиза?
Девушка вздрогнула от неожиданности и мысленно уже пожалела о том, что пришла сюда. Она медленно поднялась и невольно покосилась в сторону выхода. Покрывшееся красными пятнами лицо Михайлова не вызывало в ней положительных эмоций. У Виктора Михайловича, того и гляди, будет сердечный приступ. А если он умрет прямо здесь и прямо сейчас, что ей тогда делать? Или… Что, если он решит убить ее? Направляясь сюда и мечтая о денежном вознаграждении, Лиза как-то не учла подобного варианта. Ей просто не пришла эта мысль в голову. А теперь она испугалась. По-настоящему испугалась.
— Я просто хотела…
— Вы сказали об этом сыщикам? — Михайлов двинулся к ней.
Лиза заметила, как по щеке Виктора Максимовича катится крупная капля пота. И это при том, что в помещении, как ей казалось, было прохладно. Или у нее из-за нервного напряжения озноб? Зачем она приперлась сюда?..
— Нет. Я только собиралась, но…
— А кому-нибудь еще?
— Нет, я никому не говорила. Виктор Максимович…
Лиза сделала шаг назад и вновь покосилась в сторону двери. Бежать! Немедленно бежать! Пока еще не поздно… И к черту полушубок! К черту эту работу! Когда встает вопрос выбора между жизнью и смертью, уже не остается места для незначительных мелочей. Лиза сделала еще один шаг по направлению к выходу, но Михайлов тем временем приблизился к ней на два. Она невольно подумала, что их действия напоминают сейчас комбинацию на шахматной доске, когда один из противников теснит другого к противоположному краю, а последнему ничего не остается делать, как отступать. Хотя бы для того, чтобы сохранить то немногое, что он еще имеет. Странная ассоциация. И это при том, что девушка никогда в своей жизни не увлекалась шахматами.
— Зачем вы пришли, Лиза?
Михайлов, почувствовав, что визитерка планирует ускользнуть, стал двигаться боком в надежде отрезать ей путь к двери. Он и сам не знал, чего хочет этим добиться. Как заставить девушку хранить молчание? Оглушить? Пригрозить? Дать денег? А сколько дать? Никогда прежде Виктор Максимович еще не был в подобной ситуации. И как же его угораздило вляпаться в такое дерьмо? И что теперь? Тюрьма?..
Михайлов зажмурился и тут же вновь распахнул глаза. Шаг, еще шаг… При этом он продолжал обильно потеть. Рубашка прилипла к спине, и от этого Виктор Максимович испытывал сильнейший дискомфорт. Хотелось скинуть хотя бы пиджак…
— Я вас еще раз спрашиваю: зачем? — К горлу подкатил ком, и из-за этого Михайлову было трудно говорить.
— Я не знаю. — Лиза готова была расплакаться. — Просто хотела посоветоваться с вами… Наверное…
Она была на грани истерики. Михайлов уже был совсем рядом. И она прекрасно видела, что уже не успеет выскочить в коридор. Он успеет ее перехватить. Мышеловка захлопнулась. Все кончено.
— Посоветоваться? О чем?
— Я не знаю…
— Может быть, вы хотели денег, Лиза? — особой уверенности в голосе Виктора Максимовича не было.
Отчаяние захлестнуло девушку с головой. Она решилась. Резко развернувшись, Лиза бросилась к выходу. Пальцы сомкнулись на дверной ручке, но ничего большего сделать она не успела. Михайлов кинулся на нее, как коршун, заметивший мелкую и легкую добычу. Он вцепился ей в плечи и развернул к себе лицом. Лиза побледнела от страха и попыталась вырваться. Михайлов одной рукой перехватил девушку за горло.
— Чего ты хотела, сучка? Говори! Денег? Ты хотела денег?!
— Нет! Нет! — Девушка стала бить Виктора Максимовича по ребрам, но тот при этом даже не думал ослаблять хватку. Морщился от боли, но держал. — Пустите меня! На помощь!
— Сколько ты хотела?
— Нисколько! Помогите! Кто-нибудь…
— Заткнись, дрянь!
Михайлов размахнулся левой рукой и ударил Лизу по лицу. Она вскинула голову, и ноготь его указательного пальца скользнул девушке по губе. На подбородок закапала кровь. Правой рукой он по-прежнему держал ее за горло и с каждым мгновением усиливал давление. Лиза продолжала лупить Михайлова по ребрам.
— На помощь! — закричала она, что было сил.
— Я сказал, заткнись, сучка! Не ори. Я заплачу тебе за молчание. Сколько ты хочешь?
Виктор Максимович наконец отважился на конструктивный разговор, но было уже поздно. К этому моменту насмерть перепуганная возможностью физической расправы девушка даже не слышала его.
— Пустите меня!
Изловчившись, она ударила Михайлова ногой в коленку. Замдиректора взвыл от приступа острой боли. Его маленькие глазки налились кровью, и, полностью поддавшись эмоциям, он утратил контроль над ситуацией. Его пальцы изо всех сил сомкнулись на горле жертвы. Очередной крик Лизы оборвался на самой высокой ноте и перешел в хрип. Михайлова это устроило.
— Я заставлю тебя заткнуться, — зло прошипел он, глядя в глаза девушке.
Она перестала его бить, вскинула обе руки и вцепилась ему в запястье. Ногти впились под кожу настолько сильно, что у Михайлова выступили на глазах слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22