Бинди немедленно обвинила ее в непростительном легкомыслии. Кэролин же заявила, что только полная дура могла упустить такого импозантного мужчину, как мистер Одинокий Холостяк. Очевидно, под воздействием редактируемых ею любовных романов ее прежнее скептическое отношение к Чарли полярно переменилось.
– Рассказывай все в подробностях! – потребовала она.
И бедная Мэгги вынуждена была красочно и в деталях описать свои приключения, не опуская даже тех, о которых она бы предпочла не вспоминать.
Теперь, когда все отношения с Чарли были порваны, Мэгги пыталась внушить себе, что она глубоко разочаровалась в мистере Кеннелли. Однако она понимала, что обмануть себя не сможет. Даже теперь, топчась в вестибюле в ожидании Джулии, она готова была все простить Чарли и, если сейчас он вдруг выйдет из лифта, повиснуть у него на шее, визжа от восторга.
– Знаешь, я все-таки выйду подышать свежим воздухом, – сказала она.
Но было поздно: послышался мелодичный сигнал, возвестивший о прибытии кабины лифта, двери раскрылись, и на площадку вышел одинокий пассажир. Но им оказался не Чарли, а Джулия.
Мэгги облегченно вздохнула, но особого облегчения, к своему удивлению, не почувствовала.
– Разбавлять не нужно, давай скорее сюда! – Это было последнее, что сказал во сне Чарли бармену, прежде чем открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Джулию.
И надо же ей было разбудить его именно в тот момент, когда он уже нес ко рту желанный бокал с виски. Он рывком сел и стал тереть костяшками пальцев глаза. Все обрывки сна моментально улетучились из памяти.
Что было совсем неудивительно, учитывая количество выпитого им накануне спиртного.
А еще через пару секунд Чарли осознал, что в его положении делать резкие телодвижения не рекомендуется. И рухнул на подушку. Джулия пытливо всматривалась в его опухшее небритое лицо, искаженное страдальческой гримасой.
– Ты снова разговариваешь со мной? – хрипло спросил он.
Джулия улыбнулась, выпрямилась и воскликнула:
– Я вовсе не собиралась объявлять тебе бойкот! Просто я рассердилась. Но теперь успокоилась и зашла тебя проведать. Ну и запашок тут у тебя, прямо как на винокурне. Хоть топор вешай! Ты что вчера пил?
Чарли пропустил ее реплику мимо ушей и заключил:
– Раз ты на меня больше не дуешься, значит, и Доминика ты тоже простила. Из этого я делаю логический вывод, что ты хочешь, чтобы я вас помирил. Угадал?
– А ты сможешь? – с надеждой спросила Джулия.
– А что мне это даст? С какой стати я должен помогать тебе, Джулия? Особенно теперь, когда мне самому так плохо.
Он сделал глубокий вдох, пытаясь унять тошноту.
Выпитое накануне виски просилось наружу. Он снова смешал его с пивом. А потом еще заказал бурбон и стал закусывать копчеными цыплячьими крылышками. Что же ему делать? Эврика! Почему бы ему не принять таблетку алка-зельцера?
Он открыл было рот, чтобы попросить Джулию принести ему лекарство из аптечки на кухне, но обратил внимание, что она настойчиво что-то говорит ему. С трудом справившись с очередным позывом рвоты, Чарли сосредоточился и разобрал окончание фразы:
– Он только что был здесь, а я лишь теперь сообразила, что совершила непоправимую ошибку!
– Кто здесь был? Наш консьерж? – удивился Чарли.
– Да нет же, Доминик! Ты меня не слушаешь?
– Доминик был в моей квартире? – Чарли насупил брови и внимательно осмотрел свое жилище.
Головная боль стала от этого невыносимой. Не обнаружив незваного гостя ни под столом, ни прячущимся за портьерой, Чарли закрыл глаза и дал себе слово весь следующий месяц не брать в рот ни капли спиртного. Иначе ему не миновать специализированной лечебницы.
– Нет, здесь его не было, – объяснила Джулия. – Он был в нашем доме, точнее – внизу, в холле. Вместе с Мэгги.
– Вместе с Мэгги?
Кровь ударила Чарли в голову сильнее, чем весь выпитый им накануне алкоголь. Рой предположений и мыслей тотчас же завертелся в его в отравленном спиртным мозгу.
Зачем приходила сюда Мэгги? И почему вместе с Домиником?
– Они принесли мне ковер и блузку, – сказала Джулия.
Ах, ковер! И эта блузка… Память начала медленно возвращаться к нему. И наконец Чарли вспомнил, что именно он видел во сне.
Он видел Мэгги. Абсолютно голую. Она совершенно не сердилась на него. Напротив, целовала и ласкала его. К огорчению Чарли, Джулия не дала ему возможности досмотреть это чудное видение. Она говорила без умолку:
– Представь себе, Чарли, он все почистил за свой счет! Теперь мой ковер выглядит как новый, и блузка тоже. А я не придумала ничего лучшего, чем просто сказать ему спасибо. Ну какая же я все-таки дура!
– Почему? Ты вежливо выразила ему свою признательность. Что же в этом глупого? Должен тебе сказать, что благодарить его тебе вообще не следовало, потому что он выполнил свой долг, а вовсе не оказал тебе любезность. Улавливаешь разницу? Понимаешь, к чему я клоню?
– Не совсем, – растерянно сказала Джулия, хлопая глазами.
– Дело в том, что лицо, испортившее чужую вещь, обязано либо привести ее в первоначальный вид, либо заменить новой, аналогичной. Это общепринятая практика.
– А если… – Джулия стушевалась.
– Что? Договаривай! – Чарли чувствовал, что она о чем-то умолчала, но не был расположен строить возможные гипотезы в своем нынешнем состоянии.
– А что, если… – Джулия вновь осеклась, потупилась и заерзала на кровати.
Матрас под ней заскрипел.
Тошнота опять подкатила к горлу Чарли, боль стальным обручем сковала ему голову. Он открыл было рот, чтобы попросить Джулию принести ему таблетку алка-зельцера, но в этот момент она договорила:
– Я не уверена, но вдруг в том, что блузка и ковер оказались забрызганы кровью, виноват не только он?
– Разве такое возможно? – хрипло спросил Чарли.
Джулия передернула плечами, что дало Чарли повод заподозрить ее в искажении подлинных событий, произошедших в ее квартире в субботу вечером, вследствие чего он помчался как ненормальный в центр города с ковром на плече и поссорился в рекламном агентстве с Мэгги.
– Джулия, – сказал Чарли, – ты ведь не обманула тогда меня, правда?
– Нет, разумеется! И все же мне кажется, что даже если виноват во всем был только Доминик, я все равно должна его простить…
Чарли был не в состоянии думать ни о чем, кроме бокала холодного пива или на худой конец таблетки от похмелья. Поэтому он ответил уклончиво:
– По-моему, ты его уже простила. Но это еще не повод, чтобы врываться сюда ни свет ни заря!
– Но ведь уже позднее утро, Чарли!
– И который же теперь час?
– Точно не знаю. Где-то около десяти!
Издав отчаянный стон, Чарли признался:
– Я лег только в начале шестого! Мне нужно еще хотя бы немного поспать, но прежде я должен выпить таблетку алка-зельцера. Будь добра, поищи его в моей домашней аптечке!
Джулия встала и пошла на кухню. Вскоре она вернулась и с огорченной миной сказала:
– К сожалению, таблеток больше нет.
– Но я уверен, что в аптечке должна быть почти целая упаковка! – воскликнул Чарли.
– Упаковка-то была, но только срок годности таблеток истек еще в 2002 году. Поэтому я их выбросила.
– Что ты сделала? Сейчас же достань упаковку из мусорного ведра и принеси сюда! Я просто погибаю…
– Но эти таблетки опасно употреблять, Чарли, – стояла на своем Джулия.
– А у тебя дома есть алка-зельцер?
– Я лечусь исключительно растительными средствами. Разве ты забыл, что я не признаю никакой химии, все только натуральное?!
Чарли подумал, что ему пора взять с Мэгги пример и обзавестись электронным ежедневником, раз его стала подводить память.
Снова Мэгги! У Чарли забурчало в животе. Одна только мысль о ней приносила страдания.
– Джулия, – жалобно проскулил он, – меня тошнит. Мне очень плохо… Мне срочно требуется какое-то желудочное лекарство.
– Хорошо, Чарли, я сейчас сбегаю в аптеку за алка-зельцером. Но при условии, что ты поможешь мне помириться с Домиником.
– Но как же я это сделаю? – простонал Чарли.
Ему внезапно вспомнилось, как под конец празднования дня рождения Грызуна он проболтался, что безумно влюблен в одну очаровательную особу, которую раньше и на дух не переносил. Учитывая то обстоятельство, что первую половину их традиционного мальчишника он потешался над своими друзьями, намеренными променять свою холостяцкую свободу на узы супружества, ребята его в покое теперь не оставят. Следовательно, рано или поздно ему придется познакомить их с Мэгги. Но для этого нужно вначале самому с ней помириться.
– Джулия, ты хочешь от меня слишком многого, – с тяжелым вздохом сказал он. – На этот раз тебе придется действовать самой, я умываю руки.
– Нет, Чарли, тебе это не удастся! Ты увяз в этой грязной истории по самые уши! К тому же ты писатель и наверняка сможешь что-нибудь придумать.
– Ну хорошо. Только, ради Бога, принеси скорее лекарство. Я приму таблетку и часок вздремну.
– О'кей, успокойся! Вот уж не думала, что ты такой нытик!
– Я не ною, а страдаю с похмелья. Тебе этого не понять!
– Я туда и обратно. Только не забудь о нашем уговоре!
– О каком уговоре? Я тебе ничего не обещал!
Но Джулия уже выпорхнула в коридор и захлопнула за собой дверь его квартиры.
В следующий момент Чарли вскочил и пулей помчался в туалет, едва сдерживая желудочную лаву, рвущуюся наружу.
«Когда-нибудь и я буду жить в таком же доме на Манхэттене, с консьержем и прачечной!» – мечтала Мэгги, возвращаясь в свою скромную квартирку на бульваре Диг-марс.
Ей давно опостылело ежедневно мотаться на метро на работу в агентство, а затем обратно в Куинс; надоело дышать отвратительными запахами, распространяющимися из кухни квартиры на первом этаже через общую вентиляционную систему; осточертело таскать из химчистки свертки с вычищенной одеждой под проливным дождем, а потом сушить ее на веревке в своей крохотной кухоньке или на палке для занавески в душевой.
Именно это ей предстояло сделать в первую очередь, когда она пришла домой – ведь вся ее одежда основательно вымокла.
Отперев входную дверь дома, предназначенного для проживания двух семей, Мэгги очутилась в холле, отделявшем лестницу от квартиры, в которой проживали мистер и миссис Милонас, хозяева этого кирпичного приземистого дома. Они неважно владели английским и на свой манер называли ее Маржи.
Как обычно, в ноздри Мэгги ударил резкий запах, исходящий от их национальных мясных блюд, приготовленных по особым рецептам из мяса непонятно каких животных. Из-за двери с дымчатыми узорчатыми стеклами звучали причудливые греческие мелодии.
Мэгги торопливо поднялась по лестнице в свою уютную квартирку, состоящую из четырех маленьких комнатушек, и почувствовала наконец долгожданное облегчение. Здесь она обретала умиротворение и покой, а потому считала свое жилище раем, хотя линолеум на кухне потерся и потрескался, краны подтекали, а в спальне отсутствовала дверь. Но зачем она нужна, если ты живешь одна?
Поселившись в этой квартирке, Мэгги по своему вкусу перекрасила стены в кухне и ванной, переклеила обои в комнатах и коридоре, после чего оживила свое жилище комнатными растениями, симпатичными ситцевыми занавесочками и ласкающими взгляд льняными салфеточками, купленными на распродаже. Но основным преимуществом этой квартиры перед любыми другими, разумеется, помимо низкой арендной платы, было то, что в доме за углом жил Доминик. Без него Мэгги было бы страшно одиноко.
Если бы Доминик женился на Джулии и покинул Куинс, Мэгги лишилась бы своего единственного доброго соседа и друга в этом квартале. Переселиться же на Манхэттен при своей нынешней зарплате Мэгги могла бы только в двух случаях: если бы сняла квартиру с кем-то пополам либо вышла замуж.
Делить свое жилище с незнакомым человеком ей не хотелось, так что оставался только один вариант – замужество. Однако в этом плане все было очень неопределенно. Ее близкие подруги – Кэролин и Бинди – менять своего постоянного места проживания не собирались. Кэролин получала в издательстве значительно меньше, чем Мэгги в рекламном агентстве, и ежедневно моталась на работу с Лонг-Айленда, где жила вместе с родителями. Бинди же за умеренную плату снимала миленькую однокомнатную квартирку в Верхнем Ист-Сайде и была ею довольна.
Едва Мэгги закрыла за собой дверь, как зазвонил телефон.
Она быстро стянула мокрую куртку, скинула обувь и побежала в столовую, где стоял аппарат. В кухне просто не было телефонного гнезда, как и в спальне. Если бы Мэгги твердо решила обосноваться в этой квартире надолго, она бы давно устранила это неудобство. Однако неопределенность мешала ей привести здесь все в полный порядок.
– Алло! – сказала она в трубку.
– Мэгги? Это я! – прозвучал мужской голос.
У Мэгги екнуло сердце.
– Чарли! Как я рада!
– Кто такой Чарли? – Только теперь она поняла, что совершила роковую оплошность: это был голос Джейсона.
– Извини, я тебя не узнала, Джейсон, приняла за одного своего сослуживца. Рада тебя слышать. Как дела?
– Все хорошо, только ужасно соскучился по дому. Особенно по кренделям и копченому лососю.
– А в тамошних реках разве не водится лосось?
– Нет, здесь эта рыба не водится, тем более копченая. Но скоро здесь не станет и меня самого. Прощайте, джунгли, я улетаю в Штаты!
– Ты возвращаешься домой? Вот здорово! Значит, мы скоро увидимся? Когда именно ты прилетишь в Нью-Йорк?
– Через неделю. Я сообщу тебе точную дату по электронной почте.
– Хорошо!
– Прости, Мэгги, но я вынужден проститься с тобой… Мне еще надо известить о своем возвращении родителей!
– Все нормально. До свидания!
Значит, Джейсон сначала позвонил ей, а не своим родителям. Это было трогательно. Однако Мэгги почему-то не ликовала. Возможно, потому, что за время разговора никто из них не произнес ни одного теплого или нежного слова, вроде «мечтаю о встрече» или «целую». Впрочем, Джейсон ни разу не сказал, что любит ее, даже когда они еще встречались в Нью-Йорке. Да и сама Мэгги, уже не уверенная, что все еще хочет этого мужчину, не ждала от него нежных слов. Быть может, их чувства остыли? Да и была ли вообще между ними любовь?
Мэгги почувствовала, что у нее начинается приступ мигрени, и решила не ломать себе голову раньше времени. Вот вернется из Южной Америки Джейсон – и все тотчас же выяснится. Надо только набраться терпения.
«Боль полезна!»
Напечатав эту фразу, Чарли удовлетворенно кивнул и продолжил:
«Кто не страдал – не знал любви…»
В этом месте он задумался, охваченный предчувствием бесплодности своих литературных потуг на тему «Разбитые сердца». Вот уже почти три часа он пребывал в творческих муках, пытаясь исповедаться перед читательницами в своем неудачном романе с Мэгги, завуалировав свои откровения банальными философскими рассуждениями холостяка-неудачника. Но что-то не заладилось у него с самого начала.
Очевидно, причина его неудачи коренилась в их с Мэгги реальных противоречиях. Она собиралась в скором времени выйти замуж за добропорядочного детского врача и не рассматривала их кратковременную интрижку как серьезный роман. Он же и не задавался целью покорить ее сердце, а всего лишь хотел ее развлечь и поднять ей настроение. Жениться на ней он, разумеется, не собирался, поэтому формально его сердце нельзя было назвать разбитым. Однако, к его удивлению, теперь оно ныло и болело.
Чарли чувствовал себя даже хуже, чем после разрыва с коварной Лаурой. И это его чрезвычайно смущало и озадачивало. Возможно, в тот раз ему просто было не до анализа своих ощущений, так как требовалось срочно аннулировать все договоренности и планы на свадьбу и медовый месяц, что было весьма хлопотным делом.
Однако более вероятным было то, что он вовсе не был безумно влюблен в Лауру. А коли так, то из этого следовал логический вывод, что он по уши влюблен в Мэгги.
Нет, подумал Чарли, влюбиться в женщину за одну ночь нельзя.
Или можно?
Неужели он влюблен? Если так, тогда понятно, почему он страдает – как физически, из-за похмелья, так и духовно, от противоречивых мыслей и чувств. И все из-за Мэгги! Во всем виновата только она! И даже в том, что он вдрызг напился. Взгляд Чарли упал на экран монитора компьютера, где значилось: «Боль полезна!»
Ерунда! Никакой пользы от боли нет. Она разрушает организм и вызывает страдания.
Чарли тряхнул своей раскалывающейся от тупой боли головой, стер все написанное и побрел, пошатываясь, к кровати, чтобы забыться сном.
Глава 11
Наступила новая рабочая неделя, на этот раз, слава Богу, не предвещая никаких эксцессов. В понедельник Мэгги не позволила себе никаких поблажек, отказалась от крепкого кофе со взбитыми сливками и приступила к работе в половине восьмого утра, отложив знакомство со свежим номером «Медиа-уик» до вечера.
Просунув незадолго до полудня голову в дверь ее офиса, Доминик спросил:
– Мэгги, ты сейчас очень занята?
– Я всегда занята!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31