– Аллах ма'аки, – прошептал он. – Бог да пребудет с тобой. – И он ушел, оставив ее в солнечном свете.
Захра вбежала в дом, горя нетерпением рассказать матери о незнакомце. Она решила подарить матери шарф – женщине, которая никогда в жизни не имела богатых и красивых вещей, но часто – как замечала дочь – рассматривала их в магазине блестящими глазами. Она боялась, что мать побранит ее за то, что она так долго ходила за водой, но, к ее удивлению, мать встретила ее радостно.
– У меня хорошая новость! – воскликнула она. – Благодарение Богу, через месяц ты выйдешь замуж. И твой жених еще лучше, чем у сестры, на всю деревню такой один!
Захра затаила дыхание и стиснула руки. Значит, родители Абду согласились, чтобы их сын женился на ней!
– Возблагодари Бога, шейх Хамид просит тебя в жены, – сказала мать. – Ты счастливая, счастливая девушка!
Белый шелковый шарф выскользнул из пальцев Захры.
ГЛАВА 3
– Ну почему у тебя душа не на месте, Амира? – спросила Марьям подругу, обрывавшую листочки с куста розмарина и кидавшую их в садовую корзинку. Амира выпрямилась и сбросила на плечи покрывало – ее черные волосы засияли на солнце. Подруги работали в саду, но Амира была одета нарядно и изысканно, словно для приема гостей. Черный цвет изящной блузы и прямой юбки был данью давнему трауру по мужу и по только что скончавшейся невестке. Амира заказывала платья у лучших портных Парижа и Лондона и тщательно ухаживала за лицом: выщипанные и нарисованные брови, зачерненные – по египетской моде – веки и рот в густо-красной помаде. Покрывало, сброшенное на плечи, она могла поднять сразу после появления посетителя и, закутав им нижнюю половину лица, обменяться с гостем рукопожатием, обернув свою руку краем покрывала. Она ответила подруге не сразу.
– Я беспокоюсь за сына, – вымолвила она наконец, бросая теперь в корзину мелкие цветочки. – Он сам не свой после похорон.
– Ибрахим горюет о жене, – отозвалась Марьям. – Такая молодая, прелестная… И погибла только две недели назад, – конечно, он еще не пришел в себя. Но время лечит.
– Дай Бог, чтоб ты была права…
Садик Амиры, выделенный в большом саду, достался ей в наследство от матери мужа. Та устроила его по образцу сада царя Соломона, описанного в Библии, и он был наполнен ароматами камфары и нарда, шафрана, аира и корицы, мирры и алоэ. Амира добавила к ним такие лечебные растения, как окопник, кассия, сладкий укроп, и некоторые другие, – она приготавливала из них целебные настои, эссенции и мази. Было жаркое время сиесты, когда магазины и учреждения в Каире закрываются на несколько часов, – Амира всегда в эти часы принимала знакомых. Марьям Мисрахи, жившая в соседнем большом доме, приходила чаще всех. Выше ростом, чем Амира, в ярко-желтом летнем платье, с огненно-рыжими волосами, не прикрытыми покрывалом, она походила на тропическую птичку колибри.
– Ибрахим исцелится, – сказала Марьям, – Божьей милостью. – Последние слова она произнесла на иврите: Марьям, чья фамилия Мисрахи означала «египтянка», была еврейкой. – Но я вижу, Амира, что тебя беспокоит не только Ибрахим, есть еще что-то. Я хорошо тебя знаю и вижу, что душа твоя в тревоге.
Амира отогнала от своего лица пчелу.
– Мне не хотелось обременять тебя своими заботами, Марьям.
– Что ты говоришь? Разве мы не делили все эти годы радость и беду, не растили вместе своих детей? Мы с тобой сестры, Амира…
Амира подняла корзину, уже наполненную пахучими травами и душистыми цветами, и поглядела на открытую калитку в садовой ограде. Амира не покидала дома на улице Райских Дев с того часа, как Али Рашид ввел ее в свой дом невестой. Но к ней приходили многие и часто. Марьям, подружившаяся с молодой женщиной, жившей в добровольном затворничестве, познакомила ее со своими подругами. Завязались знакомства с соседками, которые обращались к Амире как к искусной лекарке, знающей старинные рецепты. Так что посетители приходили в дом на улице Райских Дев каждый день.
– У меня нет от тебя секретов, – сказала Амира, но ее улыбка скрывала неполноту доверия Амиры к подруге: о тайне пребывания Амиры до замужества в гареме на улице Жемчужного Дерева Марьям не знала. – Меня тревожат мои сны. Ночь не приносит мне покоя.
– Это сны о лагере в пустыне, о всадниках? Они снились тебе всегда накануне рождения ребенка в доме…
– Нет, не эти сны, – покачала головой Амира. – Другие, новые. Мне снится Андреас Скаурас.
Марьям удивлённо посмотрела на подругу, но сразу весело улыбнулась и нежно прижала локоть Амиры. Они сели на скамейку в тени старых деревьев большого сада, где Али Рашид насадил лимонные, апельсиновые и мандариновые деревья, пушистые казуарины и тенистые сикоморы, смоковницы, оливы и гранаты. Около скамейки журчал фонтан, окруженный разнообразными цветами, – в изобилии росли лилии, маки, папирус, и поднималась изящная колонка солнечных часов с надписью арабской вязью – четверостишием Омара Хайяма о быстротечности времени. Ограда была увита виноградными лозами.
– Андреас Скаурас! – радостно повторила Марьям. Да не будь я замужем, я сама бы в него влюбилась. Что тебя смущает, Амира? Ты вдовеешь уже давно, и покойный муж завещал тебе снова выйти замуж. Ты ведь еще молодая женщина и можешь иметь детей от нового мужа. Андреас Скаурас! Это замечательно.
Но Амира не могла объяснить даже самой себе, почему ее так расстроили сны о Скаурасе. Потому что мужчина не может жениться на женщине, не знающей своих родителей, своего рода? Или она чувствует вину перед покойным мужем – ведь Андреас Скаурас нравился ей еще при жизни Али Рашида…
– Ну, а как он к тебе относится? – нетерпеливо допрашивала Марьям.
– Ты напрасно что-то воображаешь себе, Марьям. Я для него только вдова его друга. За пять лет после смерти Али он был у меня четыре раза – на похоронах Али, на свадьбах Ибрахима и Нефиссы и две недели назад на похоронах моей невестки. Четыре раза за пять лет – разве так мужчина проявляет внимание к женщине?
– Может быть, он почитает твое вдовство и охраняет твою репутацию. Но я же видела, какое он оказывал тебе внимание две недели назад…
– На похоронах невестки…
– Да примет ее Господь в свой рай! Но повторяю: он глаз с тебя не сводил!
У Амиры замерло сердце, но тотчас же она почувствовала острый приступ стыда. Думать о любви, когда только что умерла юная жена ее сына, Ибрахим несчастен, а ребенок остался сиротой – разве кто-нибудь заменит мать? Амира вспомнила день, когда ее супруг Али впервые ввел в дом своего друга. Амира пожала руку Скаураса, обернув ее, по обычаю, краем своего покрывала, и вздрогнула, почувствовав через ткань горячий ток его крови, подстегнутый желанием. Он не мог оторвать взгляда от ее лица… Или это ей показалось? И ее пронзила мысль, что в этот миг она предала своего мужа. А сейчас, в разговоре с Марьям, она предала своих детей – признавшись, что ей снится Скаурас, что ночами ее одолевают любовные мечты. Это надо прекратить, и она наберется сил, чтобы справиться с собой.
Раздался шум крыльев – стая голубей вспорхнула над домом Рашидов и опустилась на деревья, окаймлявшие улицу Райских Дев. Прищурившись, Амира увидела на крыше дома рядом с голубятней чью-то фигурку.
– Да это Нефисса, – удивленно сказала Марьям. – Что твоя дочь делает на крыше?
Амира подумала, что она не первый раз видит там Нефиссу. В самом деле, кого же она высматривает через садовую ограду?
– Наверное, – со смешком заметила Марьям, – дочь идет по стопам матери, влюбленность не дает ей покоя. Как романтичны женщины рода Рашидов! О, сладостная любовь, помню, в какое смятение ты приводишь душу!
В самом деле, дочь, двадцатилетняя вдова, может влюбиться в кого-нибудь. Но ведь после смерти мужа, разбившегося на автомобильных гонках, Нефисса, по обычаю, жила затворницей. Правда, она могла встретить кого-нибудь на приеме у принцессы – Нефисса входила в ее свиту. В таком случае, успокаивала себя Амира, это знатный и богатый человек хорошего рода. Как Андреас Скаурас…
– Знаешь, что тебе нужно? – сказала Марьям, когда подруги вошли на террасу с узорчатой металлической оградой, где Амира обычно принимала посетителей. – Поехать с нами отдохнуть у моря, в Александрии. Я помню, как мой муж первый раз ввел меня в ваш дом на улице Райских Дев. Я была всего месяц замужем за Сулейманом, а твоему сыну уже было пять лет. И я узнала, что ты со дня свадьбы не выходила за ограду своего сада. Сестра моя, Амира, тогда так жили и другие женщины, но теперь-то времена изменились. Женщины не живут в стенах гарема, свободно ходят по городу. Выйди из затворничества, поедем с нами! Морской воздух пойдет тебе на пользу…
Однажды Али Рашид повез свою семью в Александрию, к морю. После долгих споров женщины, покрытые покрывалами, уселись в машины и, не снимая покрывал, переступили порог виллы, снятой в Александрии. Амире там не понравилось – она смотрела с балкона на британские и американские лайнеры в порту, и ей казалось, что эти морские чудовища несут ее стране что-то новое и опасное.
Она поблагодарила Марьям за приглашение и отказалась, как и прежде. Марьям не первый год уговаривала ее не соблюдать так строго обычаи, но Амира мягко возражала, заканчивая одной и той же фразой: только дважды в своей жизни мусульманка покидает стены своего дома – когда переходит в дом мужа из дома отца и когда ее выносят в гробу из дома мужа.
– В гробу! Вот еще! – сердито восклицала Марьям. – Ты еще молодая женщина, Амира, и мир прекрасен. Новый муж не будет держать тебя в затворе, ты станешь свободной женщиной.
Марьям не знала, что Али Рашид не требовал от жены затворничества. Однажды он сказал ей: «Амира, жена моя, мы живем в меняющемся мире, и я не ретроград. Женщины Египта снимают покрывала, выходят за стены своих домов. Я разрешаю тебе выходить на улицу без покрывала, но только в сопровождении подруги или служанки».
Амира поблагодарила его – и отказалась, и Али Рашид не меньше, чем теперь Марьям, удивлялся затворничеству своей молодой и красивой жены, ее добровольному отказу от прав, которых так долго добивались египтянки.
Но Амира знала, что ее нежелание выходить из дома связано с безотчетным неотвязным страхом, возникшим в детские годы. Она боялась, что" в смутных воспоминаниях о прошлом таится что-то ужасное и постыдное, и чувствовала, что, пока она не восстановит память о своем детстве и не одолеет связанные с ним страхи, ей лучше оставаться в стенах дома на улице Райских Дев.
Кто-то вошел в садовую калитку.
– К тебе посетительница, – сказала Марьям.
Стоя на крыше своего дома среди жужжащих пчел и воркующих голубей, в аромате цветущих виноградных лоз, Нефисса смотрела на панораму Каира с позолоченными куполами и минаретами, с широким Нилом, течение которого искрилось солнечными бликами, и думала: «Если я увижу его сегодня, я спущусь и поговорю с ним. Я это сделаю!»
С крыши дома Рашидов был виден весь город, от Нила до цитадели, а в лунные ночи вдали в пустыне обрисовывались треугольники пирамид. Но Нефисса отвела взгляд от великолепной панорамы и, прислушиваясь к шуму колес или стуку копыт, раздававшимся на улице Райских Дев, пыталась разглядеть – в экипаже, верхом или пешком – того, кого она ждала. Увидев в саду свою мать и Марьям Мисрахи, она отступила от парапета, надеясь, что они ее не заметили.
Нефисса вдовела несколько месяцев, муж погиб в автомобильной катастрофе после того, как у нее родился второй ребенок. Но он остался для нее незнакомцем – этот египетский плейбой пропадал у друзей и в ночных клубах, почти не бывая дома. И Нефисса знала, что она прожила три года с чужим и незнакомым ей человеком, родила от него двоих детей, а теперь должна целый год соблюдать строжайшие правила вдовства.
Но она не могла так жить. Ей было всего двадцать лет, она хотела влюбиться и любить и знала, что это чувство пришло к ней.
Впервые она увидела его месяц назад. Сидя в своей комнате, она рассеянно глядела на улицу сквозь частый переплет оконного ставня – машрабия. Под фонарем остановился британский офицер и стал зажигать сигарету. Он поднял глаза, и их взгляды встретились. Это была случайность, но, сделав затяжку, он снова поднял глаза и долго не отрывал их от блестящего черного взгляда над покрывалом.
С этого дня он часто в разное время проходил по улице Райских Дев, останавливался под тем же фонарем, закуривал сигарету и сквозь ее дым несколько мгновений глядел в окно Нефиссы. А она глядела в его красивое лицо – этот светлокожий блондин казался ей красивее всех мужчин, которых она встречала в своей жизни.
Где он живет? Куда он проходит по ее улице? Как его зовут? О чем он думает, глядя в ее глаза над покрывалом?
А что, если сегодня он не пройдет под ее окном? Как раз сегодня, когда она решилась… А может быть, он покинет Египет? Может быть, его влюбленные глаза скрывают страх… Антибританские чувства в Египте достигают такого накала, что египтяне могут бросить призыв «Вон из Египта!» и поднять оружие против англичан, которые так долго оккупировали страну… И ее прекрасный англичанин уедет или погибнет в войне с ее соотечественниками… Снова грозит война, – а какое счастье испытывали жители Каира, когда кончились затемнения, ночные бомбежки, необходимость укрываться в убежище, которое по распоряжению Али Рашида вырыли под домом…
Нефисса не хотела думать о войне и политике. Не хотела, чтобы ее прекрасный англичанин уехал. Она хотела познакомиться с ним, говорить с ним, любить его!.. Тайно любить. Никто не должен знать об этом. Ее старшая сестра Фатима была навсегда изгнана из семьи за такой проступок…
Но сейчас она не боится последствий, она полна решимости. Сегодня она не будет сидеть у окна, сойдет к нему, встретится с ним. Узнает его имя. Нефисса улыбнулась – кое-что она уже знала о нем, хотя и немного… На днях она ездила по магазинам со своей подругой, сестрой короля Фарука. Сделав все покупки, они устали и решили выпить чаю в «Гроппи». Магазин был очищен от посетителей. К концу чаепития она бросила взгляд в окно и увидела двух офицеров в такой же форме, как «ее» англичанин. «Кто они?» – спросила она у одного из приближенных принцессы и узнала, что это лейтенанты британской армии. Значит, «ее» англичанин – тоже лейтенант и его подчиненные обращаются к нему «сэр».
И вот она высматривала его на улице, глядя поверх тамариндов и казуарин у ограды, мечтая, чтобы он пришел, – такой чудесный день, дома, окруженные садами, облиты солнечным светом, льется птичье пение, и нежно журчат фонтаны. В такой день казалось, что улица Райских Дев окутана ореолом любви и романтической легенды. Из легенды возникло и ее название.
Несколько веков назад в аравийских пустынях бродила секта святых отшельников. Когда они проходили через деревни, к обнаженным мужчинам – одежды они не носили – устремлялась толпа женщин. По преданию, женщина или девушка, вступившая в сексуальную связь с одним из святых или даже только коснувшаяся его тела, излечивалась от бесплодия, а девушка обретала впоследствии крепкого мужественного супруга. В пятнадцатом веке один из этих святых людей провел три ночи в пальмовой роще в окрестностях Каира и благословил за это время сотню женщин, после чего скончался. Свидетели рассказывали, что в миг его смерти с неба спустились черноглазые гурии – Девы, которых Аллах дарует истинно верующим, и поднялись с ним в рай. С тех пор это место назвали «рощей явления Райских Дев». Когда четыре века спустя в Египет явились британцы и, устанавливая свой протекторат, возводили новые кварталы Каира, они вспомнили о легенде и одну из улиц, проложенных на месте пальмовой рощи, назвали улицей Райских Дев.
Там построил свой дом из розового камня богач и вельможа Али Рашид-паша. Он приказал окружить стеной чудесный сад и навесить решетчатые ставни на окна, чтобы никто из проходящих по улице Райских Дев не видел его женщин. Он наполнил дом драгоценной мебелью и богатой утварью и на полированном дереве входной двери велел вырезать надпись: «О, входящий в этот дом, вознеси молитву великому Пророку Мухаммеду». Он умер накануне второй мировой войны, оставив хозяйкой дома свою младшую жену Амиру. В доме теперь жили сын Али и Амиры доктор Ибрахим, дочери первых жен и другие многочисленные родственники и их дети. Жила и Нефисса, его младшая дочь, которая сейчас мечтала о любви.
Нефисса увидела с крыши посетительницу, входящую в садовую калитку. Во время сиесты мать Нефиссы часто навещали подруги, а также незнакомые женщины, которые, узнав о ее славе целительницы, приходили за советом, лекарствами или амулетами. Нефисса знала, с чем обычно они приходили к ее матери: с просьбами о средствах, усиливающих половое чувство или предохраняющих от беременности, с жалобами на нарушения менструального цикла или – особенно страшное для мусульманских женщин – на бесплодие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49