По крайней мере — пока. Но уже в следующий миг она улыбнулась.Акмед проследил за направлением ее взгляда и увидел, что она смотрит на чумазых малышей, которые приветливо скалились ей навстречу. Дети. Когда речь заходила о детях, Рапсодия совершенно теряла голову. Акмед невольно восхищался этим качеством, но понимал, что оно может оказаться опасным для дела.Грунтор уже занял свое место. Пора начинать.Акмед сделал глубокий вдох. Шесть последних дней он занимался с Рапсодией, стараясь досконально изучить музыкальный такт, в котором она посоветовала ему составить речь, обращенную к новым подданным.Речь напоминала симфонию, с увертюрой и резким крещендо в самом начале. Готовясь к этому решающему выступлению, друзья соединили его внутреннее понимание языка болгов с ее мастерством композитора, надеясь, что результат позволит избежать кровопролития.Акмед посмотрел на притихших фирболгов, стараясь, чтобы его взгляд проник в душу каждому.— Я — ваш новый король. Вы живете в горах, а горы служат мне. Скоро я буду управлять и Пустошью, и каньоном, и Скрытым Королевством. Илорк снова станет могущественной силой, которая перестанет подчиняться Роланду.Болги издали громоподобный рык; он отразился от склонов гор и пронесся над каньоном, устремившись в Пустошь и дальние пределы. Тут и там посыпались камни, в воздух поднялась пыль. Акмед улыбнулся: увертюра прошла безупречно. Он сделал вдох, чтобы продолжить свою речь под эхо приветственных криков, все еще разгуливающее среди скал.— Сейчас вы — всего лишь осколки одной кости. Да, вы принадлежите к одному роду, но у вас нет силы. Присоединяйтесь ко мне, и мы станем могучей горой, которую никто не сможет сдвинуть с места. Я буду королем, не похожим на всех прежних, и полководцем, каких вам до сих пор знать не приходилось. Мы вдохнем жизнь в эти горы, а врагам придется соглашаться на любые наши условия… Кто-нибудь возражает против того, чтобы я стал вашим королем?Акмед знал, куда нужно посмотреть. Все утро четверо пришельцев провели на своих постах, слушая разговоры болгов и стараясь понять, чего от них ждать. Он знал, что Джантир-Костолом, вождь клана Когти, называет себя потомком Гвиллиама и титулуется Императором Зубов. Многие кланы слышали его имя, он заслужил репутацию крайне жестокого вождя и прославился тем, что стремился захватить как можно больше новых территорий и рабов. Для него дело чести — выступить против «самозванца».С диким ревом Джантир выскочил из щели между двумя скалами и поднял меч над головой:— Я — Император Зубов! Я лишу тебя твоего огненного и ледяного дыхания, узурпатор! Сегодня я съем твои глаза!Собравшиеся дружно уставились на Акмеда. Рядом с могучим Джантиром-Костоломом он казался хрупким и слабым. В соответствии с традициями фирболгов пришел его черед выкрикнуть ответную угрозу — или же сдаться на милость победителя.— У тебя сильная спина, — снисходительно улыбнувшись, ответил Акмед. — Возможно, ты мне пригодишься. Если докажешь, что от тебя будет польза, могу даже назначить тебя вождем. Я уже захватил твои земли. Принеси мне клятву верности, и я прощу тебе твои угрозы.Каньон наполнился яростным ревом, в котором можно было разобрать самые изощренные ругательства и угрозы. Акмед почувствовал, как Рапсодия вздрогнула у него за спиной.— Как пожелаешь, — терпеливо проговорил Акмед. В его голосе не было и намека на волнение или страх. — Я дал тебе возможность проявить благоразумие. Даже я, ворочающий горами, не могу спасти дурака от его собственной глупости. А гора на самом деле служит мне. Убедитесь же в том, что я не обманул вас!Болги дружно вскрикнули, когда одна из могучих скал рядом с Джантиром отделилась от основания, выпрямилась во весь свой огромный рост, выхватила тяжелый меч из поднятой руки потерявшего дар речи Костолома и отрубила ему голову. Прежде чем кто-либо успел до конца понять, что происходит, голова дерзкого болга покатилась по склону. Скала, атаковавшая Костолома, швырнула меч в каньон и вернулась на свое место. Все это заняло меньше минуты.Акмед дождался, когда Грунтор спрячется в тени уступа, а затем снова обратился к своим будущим подданным:— Кто еще хочет что-нибудь сказать?Ответом ему был лишь вой ветра да треск огня костров на дне каньона.— Хорошо. Каждый клан пришлет мне пять своих лучших воинов и одного ребенка с матерью. Воины станут моими офицерами и гвардейцами, получат благословение и пройдут специальную подготовку. Каждый ребенок, если он выдержит испытание, получит ценный дар. Постарайтесь сделать правильный выбор. Не теряйте время. У вас есть три дня. Если кто-то сомневается в моей твердости, знайте — я приду. Вы станете частью моего королевства — или ваш клан погибнет в огне.Акмед окинул взглядом безмолвных болгов и улыбнулся. Затем резко развернулся и покинул уступ, задержавшись на одно короткое мгновение, чтобы подхватить дрожащую Рапсодию.
— Я много всякой мерзости в жизни видела, но представление, которое ты устроил, произвело впечатление даже на меня.— Ты это о чем, герцогиня? — обиженно спросил Грунтор. — Вышло здорово! Крови не пролили, а ребятки сейчас сидят и выбирают новых командиров. Что ты имела в виду, когда сказала про мерзость?— Думаю, Джантир мог бы поспорить с твоим заявлением насчет того, что вы не пролили крови, — пояснила Рапсодия, которая вместе с Джо сворачивала бинты и собирала аптечки.— Ну, он, ясно дело, мог бы и поспорить. Только Ой думает, мы его не услышим. Его рот валяется на дне каньона, не забыла?— До сих пор не могу тебе простить, что ты не взяла меня с собой, — возмущенно проговорила Джо. — По-моему, было весело.Рапсодия собралась ей ответить, но передумала. Акмед и Грунтор ликовали, радуясь одержанной победе; ей не хотелось портить им праздник.— Когда придет очередь Пустоши?Акмед поднял голову от карты:— Думаю, через две недели мы займемся объединением Пустоши и внешних районов Скрытого Королевства. Успеем организовать единый фронт как раз к «Весенней чистке». Опыт, который армия получит в сражении с солдатами Роланда, поможет ей справиться с племенами, которые не войдут в наше королевство.
Салтар закрыл горящие глаза, и холодная дымка коснулась его лица, окутала плечи.Дух пришел. Салтар знал, что он обязательно появится, стоит ему узнать о встрече нового короля в каньоне на границе Пустоши.— ЧТО ТЫ ВИДИШЬ?— Пока ничего; все затянуто пеленой, — ответил Салтар.Как всегда, он услышал голос в своем сознании, и у него возникло ощущение, будто над ним совершено насилие.— СМОТРИ ЛУЧШЕ. ЗАГЛЯНИ В ВЕТЕР. ИЩИ ТОГО, КТО ПРЯЧЕТСЯ ЗА ЕГО ПОРЫВАМИ.Салтар закрыл глаза, чувствуя, что боль начала немного отступать. Затем он снова приложил руку к груди, но все равно ничего не смог разглядеть.— Ничего, — повторил он. — Но он придет. 47 — НЕ ОТКРЫВАЙ ГЛАЗА, мы почти добрались.Рапсодия пыталась заставить себя успокоиться. Возбуждение в голосе Акмеда, настолько для него нехарактерное, подчиняло ее своему влиянию. Его силе она не могла противиться и бросала все дела, чтобы посмотреть на очередную находку или выслушать решение какой-нибудь проблемы. Впрочем, мысль о том, что утром придут болги, а еще не все готово к их встрече, никак не желала уходить и терзала Рапсодию.— Это в последний раз, Акмед, — предупредила она, стараясь удержать равновесие на неровном полу. У нее кружилась голова, и она знала, что, когда откроет глаза, ее по-прежнему будет окружать мрак. Залы крепости Гвиллиама постоянно напоминали ей о путешествии по Корню. — Мне нужно привести в порядок помещения.— Ладно, если не хочешь посмотреть Большой Зал, — хмыкнул Акмед, — мы можем повернуть на…— Ты нашел Большой Зал? — вскричала Рапсодия, невольно открыв глаза.— И кое-что поинтереснее, но если тебе необходимо срочно вернуться…Рапсодия схватила его за руку:— Покажи. Мои дела подождут.— Я так и думал. Не отставай.Рапсодия поспешила за ним, забыв о темноте. Постепенно туннели стали шире и выше, и вскоре дракианин и Певица вышли на большую площадку с мраморными стенами, на которых кое-где сохранились позолоченные украшения.Акмед завернул за угол и остановился перед отверстием в стене, где когда-то находилась громадная дверь. Одна створка, украшенная золотой чеканкой, была распахнута и прижата к стене, словно здесь прошелся могучий ураган. Другая и вовсе исчезла.— Большой Зал, — объявил Акмед и широким жестом показал на вход.Рапсодия перешагнула кучу базальтовых осколков на полу и оказалась в круглом помещении. Его монументальность, характерная для всех строений Канрифа, подавляла. Столбы из сине-черного мрамора поддерживали белые каменные стены. Купол был выкрашен в голубую краску, потрескавшуюся и местами облезшую, но Рапсодия сразу поняла, что он представлял собой небо.Плиты из прозрачного стекла, вставленные в верхнюю часть потолка, пропускали дневной свет. Рапсодия разглядела кусочек настоящего неба и тени гор и сообразила, что Большой Зал находится рядом с вершиной одного из пиков.Усыпанный мусором пол когда-то был выложен цветным мрамором и украшен изображениями Земли, солнца, луны и огромной звезды. Рапсодия похолодела, увидев знак Серен, своей звезды.— АРИА, — прошептала она.И на нее нахлынули воспоминания, которых она совсем не ждала.«…Если будешь внимательно смотреть на небо и сможешь найти свою путеводную звезду, ты никогда не заблудишься, никогда».Она всхлипнула и тут же почувствовала, что Акмед обнимает ее за плечи.— Что случилось?Рапсодия быстро сморгнула слезы и, оглядевшись по сторонам, сделала еще один шаг. В дальнем конце помещения, на возвышении, стояли два громадных мраморных трона, засыпанных пылью прошедших веков. Троны украшала позолота и голубые орнаменты, на сиденьях лежали истлевшие подушки.В самом центре звезды Серен зияла дыра — там раньше находилась маленькая дверь. Рапсодия наклонилась и заглянула внутрь, увидев длинный цилиндр с решеткой на дне, в котором когда-то горел огонь. Над решеткой, судя по осколкам, валяющимся повсюду, располагалось несколько круглых рам от зеркал.— Я видела рисунки в библиотеке, — негромко проговорила она и посмотрела на Акмеда. — Гвиллиам изобрел это приспособление, чтобы одновременно обогревать пол в Зале и освещать потолок. По словам Гвиллиама, возникало впечатление восхода солнца, потом наступал день, и краски менялись, постепенно затухая к закату, когда огонь прогорал. Он даже приказал украсить небо хрустальными вкраплениями, похожими на звезды. Наверное, они сверкали и переливались, когда их касались последние лучи света. Жаль, что я не видела, как оно работает.— Увидишь, — пообещал Акмед. — Я бы хотел посмотреть манускрипт, когда вернемся. Там что-нибудь говорится о колоннах? Их здесь ровно столько, сколько часов в сутках.Рапсодия кивнула, затем поднялась и стряхнула пыль с рук.— Они расположены по кругу, в центре которого находится небесная обсерватория. Только ее, разумеется, отсюда не видно. На вершине самой высокой горы была установлена подзорная труба. Попасть в обсерваторию можно по лестнице из Большого Зала. — Она показала на дверь между двумя колоннами.— Если там и была когда-то лестница, то сейчас она превратилась в груду мусора, — заявил Акмед. — Внесем ее в список восстановительных работ.Он отошел от колонн и направился к тронам.Рапсодия решила присоединиться к нему, но по дороге задержалась у изображения солнца на полу. Неожиданно в комнате резко потеплело, щеки Рапсодии запылали, и она почувствовала, что у нее кружится голова.— Акмед, — позвала она, но ее голос прозвучал так тихо, что Акмед, стоявший к ней спиной, не услышал.Рапсодии показалось, что Большой Зал покачнулся, а внутри у нее возникло ощущение, которому она знала название, но которое не имело никакого отношения к тому, что ее окружало. Страсть…Она почувствовала легкое прикосновение к своей шее — поцелуй влюбленного, губы медленно двинулись вниз… На талию легла рука, начала подниматься к груди. Рапсодия отчаянно пыталась стряхнуть наваждение.— Акмед, пожалуйста! — позвала она. — Помоги… — Ей самой собственный голос казался слабым и каким-то далеким.Мир вокруг окутал мрак. Стало теплее, и она опустилась на пол, ее поддерживали чьи-то руки, которые продолжали ласкать тело. Она почувствовала, как они поднимают рубашку, попыталась сопротивляться, вернуться в настоящее, но потерпела поражение.Мозг протестовал против насилия над волей, но более могущественная сила, связывающая ее со Временем, из которого была соткана ткань ее души, одержала верх. И Рапсодия сдалась под напором чужой страсти, ее поглотила похоть и гнев… нет, ослепительная ярость. А в следующее мгновение видение исчезло.И Рапсодия поняла, что смотрит на Акмеда.— Что с тобой? — спросил он, протягивая ей руку. Она ухватилась за нее и поднялась на ноги.— С меня этих глупостей достаточно, — пробормотала она, стряхивая грязь с одежды и приглаживая волосы. — Лучше ничего такого не знать, уж можешь не сомневаться.— Что ты видела?Рапсодия покраснела.— На самом деле я ничего не видела. Все происходило на чувственном уровне.— В таком случае, что ты почувствовала? Возможно, это важно, — раздраженно настаивал Акмед.— Ну, скажем так: на этом месте Гвиллиам и Энвин… ну… скрепили свой союз.— Повезло тебе, — фыркнул Акмед.— Как ты сказал? — смущение уступило место ярости.— Тебе повезло, что мы не взяли с собой Грунтора. Будь он с нами, тебе не удалось бы… почувствовать все до конца, хотя его изысканные комментарии наверняка бы нас порадовали.— Уж не сомневаюсь. Могу я рассчитывать на то, что ты не станешь болтать о случившемся?— Возможно. В спальню пойдем?Рапсодия сжала кулаки, несмотря на то что понимала — Акмед не всегда правильно выбирает слова.— Ты хочешь сказать, что нашел королевскую спальню?— Именно.— Хорошо, — выдохнув, проговорила она. — Давай отсюда выбираться, пока еще что-нибудь не случилось. Энвин и Гвиллиам были женаты очень долго. Я предпочитаю держаться подальше от места, где они резвились после того, как придворные расходились по домам.
— Если хочешь избежать еще одного эфемерного сексуального переживания, тебе нужно посмотреть на их спальню.Спальня была построена с таким же размахом, как и весь остальной Канриф, но состояла из двух абсолютно раздельных помещений, великолепно отделанных и украшенных, но холодных и безжизненных.Одну из спален украшали камин и сводчатое окно, вырезанные в той же скале, что и внешняя стена Большого Зала. Окно потеряло форму и потускнело со временем, но по-прежнему оставалось целым. Из него открывался великолепный вид на степи, переходящие в Кревенсфилдскую равнину.Над камином красовался фамильный герб, выполненный с мельчайшими подробностями и деталями. На переднем плане напротив друг друга располагались стоящий на задних лапах свирепый лев и грифон, над головами которых сияло две звезды. На заднем фоне была изображена Земля и дуб с могучими корнями. Рапсодия видела такой на монетах Серендаира.— Герб сереннских королей? Акмед кивнул.— Теперь я понимаю, почему они не слишком ладили, — проговорила Рапсодия.— И почему же?— Гвиллиам расположил символ своей власти на самом видном месте, прямо напротив брачного ложа, словно хотел продемонстрировать Энвин, что не слишком уважает ее происхождение. И ему плевать на то, что она по этому поводу думает.— В соседней комнате над камином она поместила собственный герб. Дракон на страже своих владений.— И тем не менее, если они делили постель, его герб постоянно оставался на виду, а ей приходилось на него смотреть. Выходит, они не использовали брачное ложе по назначению. Будь я гордым существом, наполовину драконом, который не слишком уютно чувствует себя в облике человека, вряд ли мне понравилось бы ночь за ночью заниматься любовью в комнате, где постоянно на глаза попадается фамильный герб, напоминая о том, что я не имею к нему никакого отношения.Глядя в пол, Акмед улыбнулся и покачал головой, а потом повернулся к камину:— Я рад, что прошлый опыт не повлиял на твое отношение к сексу, Рапсодия.У противоположной стены они заметили изголовье кровати, вырезанное из сине-черного с золотистыми прожилками мрамора. Рядом, на полу, лежала лесенка, засыпанная кучей мусора и истлевшими тряпками.— Как ты думаешь, кровать просто сгнила? — спросила Рапсодия.— Ну, судя по тому, что ты сказала, — рассмеявшись, заявил Акмед, — она не могла воспламениться от их страстных объятий. Полагаю, она стала жертвой времени. А почему ты спрашиваешь?Рапсодия начала тихонько напевать, пытаясь уловить необычное ощущение, которое у нее возникло, когда она смотрела на то место, где в былые времена стояла кровать. Через несколько мгновений она посмотрела Акмеду в глаза и спросила:— Ты ничего не чувствуешь?Он на секунду сосредоточился, но потом покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Я много всякой мерзости в жизни видела, но представление, которое ты устроил, произвело впечатление даже на меня.— Ты это о чем, герцогиня? — обиженно спросил Грунтор. — Вышло здорово! Крови не пролили, а ребятки сейчас сидят и выбирают новых командиров. Что ты имела в виду, когда сказала про мерзость?— Думаю, Джантир мог бы поспорить с твоим заявлением насчет того, что вы не пролили крови, — пояснила Рапсодия, которая вместе с Джо сворачивала бинты и собирала аптечки.— Ну, он, ясно дело, мог бы и поспорить. Только Ой думает, мы его не услышим. Его рот валяется на дне каньона, не забыла?— До сих пор не могу тебе простить, что ты не взяла меня с собой, — возмущенно проговорила Джо. — По-моему, было весело.Рапсодия собралась ей ответить, но передумала. Акмед и Грунтор ликовали, радуясь одержанной победе; ей не хотелось портить им праздник.— Когда придет очередь Пустоши?Акмед поднял голову от карты:— Думаю, через две недели мы займемся объединением Пустоши и внешних районов Скрытого Королевства. Успеем организовать единый фронт как раз к «Весенней чистке». Опыт, который армия получит в сражении с солдатами Роланда, поможет ей справиться с племенами, которые не войдут в наше королевство.
Салтар закрыл горящие глаза, и холодная дымка коснулась его лица, окутала плечи.Дух пришел. Салтар знал, что он обязательно появится, стоит ему узнать о встрече нового короля в каньоне на границе Пустоши.— ЧТО ТЫ ВИДИШЬ?— Пока ничего; все затянуто пеленой, — ответил Салтар.Как всегда, он услышал голос в своем сознании, и у него возникло ощущение, будто над ним совершено насилие.— СМОТРИ ЛУЧШЕ. ЗАГЛЯНИ В ВЕТЕР. ИЩИ ТОГО, КТО ПРЯЧЕТСЯ ЗА ЕГО ПОРЫВАМИ.Салтар закрыл глаза, чувствуя, что боль начала немного отступать. Затем он снова приложил руку к груди, но все равно ничего не смог разглядеть.— Ничего, — повторил он. — Но он придет. 47 — НЕ ОТКРЫВАЙ ГЛАЗА, мы почти добрались.Рапсодия пыталась заставить себя успокоиться. Возбуждение в голосе Акмеда, настолько для него нехарактерное, подчиняло ее своему влиянию. Его силе она не могла противиться и бросала все дела, чтобы посмотреть на очередную находку или выслушать решение какой-нибудь проблемы. Впрочем, мысль о том, что утром придут болги, а еще не все готово к их встрече, никак не желала уходить и терзала Рапсодию.— Это в последний раз, Акмед, — предупредила она, стараясь удержать равновесие на неровном полу. У нее кружилась голова, и она знала, что, когда откроет глаза, ее по-прежнему будет окружать мрак. Залы крепости Гвиллиама постоянно напоминали ей о путешествии по Корню. — Мне нужно привести в порядок помещения.— Ладно, если не хочешь посмотреть Большой Зал, — хмыкнул Акмед, — мы можем повернуть на…— Ты нашел Большой Зал? — вскричала Рапсодия, невольно открыв глаза.— И кое-что поинтереснее, но если тебе необходимо срочно вернуться…Рапсодия схватила его за руку:— Покажи. Мои дела подождут.— Я так и думал. Не отставай.Рапсодия поспешила за ним, забыв о темноте. Постепенно туннели стали шире и выше, и вскоре дракианин и Певица вышли на большую площадку с мраморными стенами, на которых кое-где сохранились позолоченные украшения.Акмед завернул за угол и остановился перед отверстием в стене, где когда-то находилась громадная дверь. Одна створка, украшенная золотой чеканкой, была распахнута и прижата к стене, словно здесь прошелся могучий ураган. Другая и вовсе исчезла.— Большой Зал, — объявил Акмед и широким жестом показал на вход.Рапсодия перешагнула кучу базальтовых осколков на полу и оказалась в круглом помещении. Его монументальность, характерная для всех строений Канрифа, подавляла. Столбы из сине-черного мрамора поддерживали белые каменные стены. Купол был выкрашен в голубую краску, потрескавшуюся и местами облезшую, но Рапсодия сразу поняла, что он представлял собой небо.Плиты из прозрачного стекла, вставленные в верхнюю часть потолка, пропускали дневной свет. Рапсодия разглядела кусочек настоящего неба и тени гор и сообразила, что Большой Зал находится рядом с вершиной одного из пиков.Усыпанный мусором пол когда-то был выложен цветным мрамором и украшен изображениями Земли, солнца, луны и огромной звезды. Рапсодия похолодела, увидев знак Серен, своей звезды.— АРИА, — прошептала она.И на нее нахлынули воспоминания, которых она совсем не ждала.«…Если будешь внимательно смотреть на небо и сможешь найти свою путеводную звезду, ты никогда не заблудишься, никогда».Она всхлипнула и тут же почувствовала, что Акмед обнимает ее за плечи.— Что случилось?Рапсодия быстро сморгнула слезы и, оглядевшись по сторонам, сделала еще один шаг. В дальнем конце помещения, на возвышении, стояли два громадных мраморных трона, засыпанных пылью прошедших веков. Троны украшала позолота и голубые орнаменты, на сиденьях лежали истлевшие подушки.В самом центре звезды Серен зияла дыра — там раньше находилась маленькая дверь. Рапсодия наклонилась и заглянула внутрь, увидев длинный цилиндр с решеткой на дне, в котором когда-то горел огонь. Над решеткой, судя по осколкам, валяющимся повсюду, располагалось несколько круглых рам от зеркал.— Я видела рисунки в библиотеке, — негромко проговорила она и посмотрела на Акмеда. — Гвиллиам изобрел это приспособление, чтобы одновременно обогревать пол в Зале и освещать потолок. По словам Гвиллиама, возникало впечатление восхода солнца, потом наступал день, и краски менялись, постепенно затухая к закату, когда огонь прогорал. Он даже приказал украсить небо хрустальными вкраплениями, похожими на звезды. Наверное, они сверкали и переливались, когда их касались последние лучи света. Жаль, что я не видела, как оно работает.— Увидишь, — пообещал Акмед. — Я бы хотел посмотреть манускрипт, когда вернемся. Там что-нибудь говорится о колоннах? Их здесь ровно столько, сколько часов в сутках.Рапсодия кивнула, затем поднялась и стряхнула пыль с рук.— Они расположены по кругу, в центре которого находится небесная обсерватория. Только ее, разумеется, отсюда не видно. На вершине самой высокой горы была установлена подзорная труба. Попасть в обсерваторию можно по лестнице из Большого Зала. — Она показала на дверь между двумя колоннами.— Если там и была когда-то лестница, то сейчас она превратилась в груду мусора, — заявил Акмед. — Внесем ее в список восстановительных работ.Он отошел от колонн и направился к тронам.Рапсодия решила присоединиться к нему, но по дороге задержалась у изображения солнца на полу. Неожиданно в комнате резко потеплело, щеки Рапсодии запылали, и она почувствовала, что у нее кружится голова.— Акмед, — позвала она, но ее голос прозвучал так тихо, что Акмед, стоявший к ней спиной, не услышал.Рапсодии показалось, что Большой Зал покачнулся, а внутри у нее возникло ощущение, которому она знала название, но которое не имело никакого отношения к тому, что ее окружало. Страсть…Она почувствовала легкое прикосновение к своей шее — поцелуй влюбленного, губы медленно двинулись вниз… На талию легла рука, начала подниматься к груди. Рапсодия отчаянно пыталась стряхнуть наваждение.— Акмед, пожалуйста! — позвала она. — Помоги… — Ей самой собственный голос казался слабым и каким-то далеким.Мир вокруг окутал мрак. Стало теплее, и она опустилась на пол, ее поддерживали чьи-то руки, которые продолжали ласкать тело. Она почувствовала, как они поднимают рубашку, попыталась сопротивляться, вернуться в настоящее, но потерпела поражение.Мозг протестовал против насилия над волей, но более могущественная сила, связывающая ее со Временем, из которого была соткана ткань ее души, одержала верх. И Рапсодия сдалась под напором чужой страсти, ее поглотила похоть и гнев… нет, ослепительная ярость. А в следующее мгновение видение исчезло.И Рапсодия поняла, что смотрит на Акмеда.— Что с тобой? — спросил он, протягивая ей руку. Она ухватилась за нее и поднялась на ноги.— С меня этих глупостей достаточно, — пробормотала она, стряхивая грязь с одежды и приглаживая волосы. — Лучше ничего такого не знать, уж можешь не сомневаться.— Что ты видела?Рапсодия покраснела.— На самом деле я ничего не видела. Все происходило на чувственном уровне.— В таком случае, что ты почувствовала? Возможно, это важно, — раздраженно настаивал Акмед.— Ну, скажем так: на этом месте Гвиллиам и Энвин… ну… скрепили свой союз.— Повезло тебе, — фыркнул Акмед.— Как ты сказал? — смущение уступило место ярости.— Тебе повезло, что мы не взяли с собой Грунтора. Будь он с нами, тебе не удалось бы… почувствовать все до конца, хотя его изысканные комментарии наверняка бы нас порадовали.— Уж не сомневаюсь. Могу я рассчитывать на то, что ты не станешь болтать о случившемся?— Возможно. В спальню пойдем?Рапсодия сжала кулаки, несмотря на то что понимала — Акмед не всегда правильно выбирает слова.— Ты хочешь сказать, что нашел королевскую спальню?— Именно.— Хорошо, — выдохнув, проговорила она. — Давай отсюда выбираться, пока еще что-нибудь не случилось. Энвин и Гвиллиам были женаты очень долго. Я предпочитаю держаться подальше от места, где они резвились после того, как придворные расходились по домам.
— Если хочешь избежать еще одного эфемерного сексуального переживания, тебе нужно посмотреть на их спальню.Спальня была построена с таким же размахом, как и весь остальной Канриф, но состояла из двух абсолютно раздельных помещений, великолепно отделанных и украшенных, но холодных и безжизненных.Одну из спален украшали камин и сводчатое окно, вырезанные в той же скале, что и внешняя стена Большого Зала. Окно потеряло форму и потускнело со временем, но по-прежнему оставалось целым. Из него открывался великолепный вид на степи, переходящие в Кревенсфилдскую равнину.Над камином красовался фамильный герб, выполненный с мельчайшими подробностями и деталями. На переднем плане напротив друг друга располагались стоящий на задних лапах свирепый лев и грифон, над головами которых сияло две звезды. На заднем фоне была изображена Земля и дуб с могучими корнями. Рапсодия видела такой на монетах Серендаира.— Герб сереннских королей? Акмед кивнул.— Теперь я понимаю, почему они не слишком ладили, — проговорила Рапсодия.— И почему же?— Гвиллиам расположил символ своей власти на самом видном месте, прямо напротив брачного ложа, словно хотел продемонстрировать Энвин, что не слишком уважает ее происхождение. И ему плевать на то, что она по этому поводу думает.— В соседней комнате над камином она поместила собственный герб. Дракон на страже своих владений.— И тем не менее, если они делили постель, его герб постоянно оставался на виду, а ей приходилось на него смотреть. Выходит, они не использовали брачное ложе по назначению. Будь я гордым существом, наполовину драконом, который не слишком уютно чувствует себя в облике человека, вряд ли мне понравилось бы ночь за ночью заниматься любовью в комнате, где постоянно на глаза попадается фамильный герб, напоминая о том, что я не имею к нему никакого отношения.Глядя в пол, Акмед улыбнулся и покачал головой, а потом повернулся к камину:— Я рад, что прошлый опыт не повлиял на твое отношение к сексу, Рапсодия.У противоположной стены они заметили изголовье кровати, вырезанное из сине-черного с золотистыми прожилками мрамора. Рядом, на полу, лежала лесенка, засыпанная кучей мусора и истлевшими тряпками.— Как ты думаешь, кровать просто сгнила? — спросила Рапсодия.— Ну, судя по тому, что ты сказала, — рассмеявшись, заявил Акмед, — она не могла воспламениться от их страстных объятий. Полагаю, она стала жертвой времени. А почему ты спрашиваешь?Рапсодия начала тихонько напевать, пытаясь уловить необычное ощущение, которое у нее возникло, когда она смотрела на то место, где в былые времена стояла кровать. Через несколько мгновений она посмотрела Акмеду в глаза и спросила:— Ты ничего не чувствуешь?Он на секунду сосредоточился, но потом покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73