— Добавь день или два на случайности. Потом вам с Джо придется рассчитывать только на себя. — Акмед кивнул Рапсодии и закинул сумку за плечо, по его лицу скользнула улыбка. — Заранее приношу тебе искренние соболезнования, если до этого дойдет.
Бетани оказался крупным городом — раза в три больше Истона. За зубчатыми крепостными стенами, окружавшими столицу со всех сторон, расположилось множество маленьких поселений. Издалека казалось, что город имеет куполообразную форму, поскольку самые большие здания находились в центре, возвышаясь над теми, что шли по периметру.Прежде чем войти в город, друзья провели тщательную разведку, объехав крепостные стены по периметру. При этом они старались держаться на достаточном расстоянии, чтобы не привлекать к себе внимания. Акмед практически сразу же пришел к выводу, что при таком количестве солдат и дозоров им не удастся незаметно проникнуть в Бетани под видом обычных крестьян.Одетые в простые плащи с капюшонами, которыми их снабдил Ллаурон, они подъехали к юго-восточным воротам — одним из восьми.Если население провинции Навари жило главным образом в деревнях и фермах, разбросанных по всей стране, — лишь изредка встречались крупные земельные наделы аристократии, — а столица была очень симпатичным, но небольшим городом, то Бетани, как показалось Рапсодии, с самого начала возвели в качестве культурного центра страны, олицетворения лучших традиций ушедшего века.Даже на окраинах улицы были вымощены. Повсюду виднелись вывески небольших лавок, постоялых дворов и таверн. Дома показались Рапсодии слишком большими — должно быть, в каждом размещалось несколько семей. А уж такого количества фонарей на городских улицах ей не приходилось видеть никогда — изящные стеклянные сферы крепились на блестящих бронзовых столбах. Вдоль домов тянулись желоба для стока воды. Здесь же можно было напоить лошадей или поставить их возле коновязи.По закону, крупный рогатый скот можно было загонять в город только через одни ворота. Рынки и крупные лавки располагались в восточном и западном кварталах столицы, а музеи и парки — на севере и на юге. Базилика, посвященная огню, и дворец Тристана Стюарда, Верховного лорда-регента, — два крупнейших здания — стояли рядом в самом сердце Бетани. Рядом с ними располагались лишь казармы городского гарнизона.То, что базилика, посвященная огню, построена в центре, показалось друзьям вполне естественным. Рапсодия издалека почувствовала пульсирующее пламя, песнь которого с новой силой зазвучала в ее душе. И хотя его источник был лишь тенью той ослепительной стены, сквозь которую они прошли под землей, сомнений в его подлинности у Рапсодии не возникло ни на мгновение.— Надень капюшон и опусти голову, — тихо посоветовал Акмед, когда они миновали очередной дозор, внимательно наблюдавший за горожанами. — Продолжай двигаться в сторону базилики. Я иду за тобой, не оглядывайся.Рапсодия кивнула и сосредоточилась на далекой песне огня, стараясь отогнать нарастающую тревогу. Несмотря на поразительную красоту, Бетани производил странное, бездушное впечатление. Как будто здесь не было места милосердию и чувству юмора. Тщательно причесанные сады казались слишком безупречными, дома — чересчур элегантными, перегруженными архитектурными изысками. Рапсодия нигде не заметила бедняков и нищих. И еще повсюду было множество солдат.«Впрочем, — сказал а себе Рапсодия, — это все-таки столица! Здесь должны заботиться о дополнительных мерах безопасности».Часа через два они наконец нашли базилику. Но еще задолго до того, как они ее увидели, под ногами появилось свидетельство ее близости. Мостовая здесь была украшена позолоченными листьями в форме языков пламени, вытянутых на восток, в сторону базилики. И чем ближе они подходили к храму, тем больше огненных указателей появлялось на улице. Рапсодия остановилась, дожидаясь Акмеда.— Помнишь картины в музее лорда Стивена? — прошептала она.Рука легко коснулась ее плеча, подталкивая вперед. Один из стражников заметил, что девушка остановилась, а Акмед не хотел, чтобы Рапсодия привлекала внимание. Когда стражник перестал смотреть в их сторону, Акмед отпустил плечо своей спутницы.— Да, — шепнул он.— Двор перед базиликой украшен мозаикой. Вблизи она должна выглядеть именно так. Вероятно, мы попали во внешний двор.Они прошли еще немного. Рапсодия не ошиблась. Как только путники свернули за угол, перед ними возникло великолепное круглое сооружение, построенное из полированного белого мрамора с золотыми вкраплениями. Оно возвышалось над всеми остальными зданиями в городе.Внутренний двор базилики украшала мозаика, изящно обрамляющая изгородь в форме языков пламени. Двор был вымощен камнями цвета огня в виде солнечных лучей. Самоцветы вспыхивали каскадом огней, едва их касались солнечные лучи. Огромные сады окружали базилику. Впрочем, сейчас, лишенные листвы, они производили грустное впечатление.Здание базилики состояло из трех громадных, поднимающихся один над другим концентрических кругов. В центре горела золотая жаровня. Посетители сидели или стояли на коленях на разных уровнях и молились или беззвучно медитировали, а двое Посвященных в мантиях следили за огнем.Над жаровней бесшумно мерцало яркое пламя, алое с оранжевыми и синими проблесками. И Рапсодия вновь увидела могучую стену чистого света и жара, сквозь которую они прошли, когда еще находились по другую сторону Времени. Лишь усилием воли ей удалось сдержать слезы — она вспомнила объятия огня, всепоглощающее приятие, которое испытала в сердце Земли.Она могла бы долго так стоять, глядя на вздымающееся к небу пламя. Из оцепенения ее вывело легкое прикосновение тонких сильных пальцев. — Пойдем, — прошептал Акмед, разом прогнав воспоминания девушки. — Он кажется мне вполне подходящим кандидатом. — Акмед кивнул в сторону ближайшего Посвященного, мужчины средних лет с выбритой головой.На Посвященном была коричневая мантия со стилизованным изображением солнца, в центре которого выделялась алая спираль. Такое же они видели на портрете Благословенного Кандерр Ярима в намерьенском музее.Певица слегка повела плечом, показывая, что слышит. Они заранее решили, что Рапсодия постарается побольше узнать о базилике у Посвященных, а Акмед попытается раздобыть необходимую им информацию другими способами.Девушка сделала несколько шагов в сторону Посвященного, который тщательно протирал бронзовые перила, отделявшие один ряд сидений от другого, и остановилась на почтительном расстоянии. Не глядя на Рапсодию, Посвященный сделал небрежный жест рукой:— Крестьяне допускаются только на последнее Кольцо. Когда он вновь принялся натирать и без того блестящие перила, Рапсодия оглянулась на Акмеда. Тот молча коснулся капюшона, показывая, что Рапсодии следует его снять. Она последовала его совету, а потом вновь повернулась к Посвященному :— Не могли бы вы уделить мне несколько минут? Сидевший на корточках Посвященный повернул к ней голову и одарил равнодушным взглядом. Но миг спустя он широко разинул рот, а в его округлившихся глазах вспыхнул ужас.— О Создатель! Уже? — прошептал он, уронив тряпочку, которой начищал перила.
Саймон все утро наводил порядок в базилике, готовя ее к службе, которую чуть позже проведет Благословенный. Работа утомила его: несмотря на зимний холод, он вспотел.«Смирение, — напоминал он себе, — один из семи принципов Посвященного».И вновь, уже в четвертый раз за утро, он принялся бормотать молитву. Однако никакие напоминания о смирении не помогали — зависть, грозившая перерасти в гнев, истекала из пор в виде пота, оставляя тошнотворное ощущение. Весь день он чувствовал себя отвратительно.Когда появились раненые солдаты, Дартрален вновь получил задание работать в больнице. И снова, несмотря на старшинство, возраст и умение целителя, Саймон был направлен в базилику — иначе это послушание называлось уборкой, — в то время как Дартрален с самодовольной улыбкой отправился ухаживать за ранеными. Криворукий мясник!..Саймон изо всех сил старался изгнать злые мысли, когда к нему подошла крестьянка. Саймон сказал, что ее место на внешнем Кольце, но она, казалось, его не слышала.— Не могли бы вы уделить мне несколько минут? — Ее мелодичный голос звучал тепло и нежно, точно дыхание самого огня.Когда Саймон поднял взгляд, сердце едва не выскочило из его груди.Перед ним стояла сама Красота, одетая в грубый крестьянский плащ. У нее были изумрудные, словно море, глаза и волосы, золотым каскадом спадающие на плечи. От нее исходило тепло. Саймон достаточно долго находился рядом со Священной Жаровней, чтобы не узнать источник этого жара. Должно быть, перед ним возникла Душа Огня, предвестник смерти.И в тот момент, когда ангел прибыл за Саймоном, он находился во власти высокомерия и зависти!.. Внутри у Саймона все похолодело. Его ждет проклятие.— О Создатель! Уже? — дрожащим голосом спросил он. Прекрасное видение удивленно заморгало:— Вам нехорошо? Саймон попытался встать.— О, простите меня. Я… я вас принял за другую. — Он закрыл глаза и принялся молиться, чтобы наказание за ошибку — ведь он принял ангела за крестьянку! — не было слишком жестоким.Видение вежливо поклонилось:— Не могли бы вы рассказать мне историю базилики? Я пришла издалека.Саймон задрожал еще сильнее.«Ах, вот оно что, — подумал он, озираясь в отчаянной попытке понять, не стал ли кто-нибудь свидетелем его неминуемой кончины. — Меня проверяют».Верующих в этот момент было немного, и все они погрузились в молитву. Еще один крестьянин в плаще с капюшоном расхаживал по базилике, разглядывая фрески и мозаику.«Ну, — мрачно подумал Саймон, — от того, как я сейчас себя поведу, будет зависеть мое место в загробной жизни. Ангел Смерти оценит мои манеры и отменное знание религиозных ритуалов. Мне следует приложить все силы, чтобы выглядеть достойно».— С удовольствием, — произнес он, одаряя свою собеседницу благосклонной улыбкой и одновременно с тем стараясь не позволить своему обезумевшему сердцу выпрыгнуть из груди. — Прошу вас, следуйте за мной.
— Благодарю вас, — сказал а Рапсодия, пряча руки внутри рукавов своего одеяния, как это сделал Посвященный.Все оказалось гораздо проще, чем она предполагала поначалу.Когда Посвященный увидел Рапсодию без капюшона, на лице его появилось выражение полнейшего ужаса. У нее к горлу подкатил ком. Ей уже несколько раз приходилось замечать похожую реакцию — у слуг Стивена, среди стражников Дома Памяти и последователей Ллаурона. Только Анборн, величайший намерьенский генерал, сумел дать однозначное определение происходящему: «О, теперь я знаю, кто вы; вас зовут Рапсодия, не так ли?» — «Откуда вы знаете?» — «Потому что может существовать только одно такое чудо природы». ЧУДО ПРИРОДЫ. Вот кто она теперь такая.Даже целитель Каддир, повидавший людей во всех видах — на разных стадиях болезни и разложения, — даже он не мог оторвать от нее глаз. «…Не могу понять, кто она такая. Никогда не видел таких лиринов, как она…».Может быть, дело в том, что здесь никогда не встречали лирингласов?.. Может быть, после того как Рапсодия прошла сквозь огонь, в ней появилось нечто извращенное?.. Во всяком случае, окружающие реагируют на нее как-то странно.Иногда Рапсодия замечала взгляды, в которых сквозило благоговение; нечто похожее ей приходилось наблюдать в заведении Наны. Так или иначе, но ей необходимо научиться жить с этим. Научился же Акмед — постоянно оставаясь в тени! Рапсодия вновь накинула капюшон и последовала за Посвященным. Мужчину сотрясала крупная дрожь.Он повел ее прямо к Жаровне.— Это священный пламенный колодец Вракны, Единого Бога, Огня Вселенной, — промолвил он, тщательно подбирая слова.Рапсодия побледнела и с трудом проглотила ком, снова подступивший к горлу. Заметив это, Посвященный оцепенел. Она забыла, что намерьены извратили имя древнего бога огня.Посвященный попытался взять себя в руки:— Базилика, естественно, посвящена Создателю. Ее уникальность состоит в том, что она построена в честь одного из Его пяти детей — стихии огня. Пламя внутри Жаровни исходит прямо из сердца Земли. Этот огонь зарождается в ядре мира.Рапсодия улыбнулась, но не стала смотреть на огонь, опасаясь, что расплачется или не сможет отвести от него взгляда. Она кивнула Акмеду, который старался держаться поблизости.— Это мой спутник и товарищ, — сказал а она, жестом предлагая дракианину присоединиться к ним. — Ему тоже интересно вас послушать.Посвященный повернулся, чтобы приветствовать Акмеда. Благосклонная улыбка, казалось, намертво прилипла к его лицу. Акмед убрал закрывающую лицо вуаль и усмехнулся. Рапсодия едва успела подхватить Посвященного под руку, когда его глаза закатились и он начал валиться навзничь.
Оказалось, что Ангел Смерти пришел не один.— Это мой спутник и товарищ, — тихо проговорило видение. — Ему тоже интересно вас послушать.Саймон набрался мужества, ожидая увидеть еще одно сверхъестественно красивое лицо. Незнакомец сдвинул вуаль, и на фоне танцующего в Жаровне пламени Саймону явилось кошмарное чудовище. Пронзительные глаза Похитителя Душ не знали пощады. Рот кривился в приветственной усмешке.Мир вокруг потемнел. Саймон знал, что если он ошибется, его ждет именно такая судьба — смерть отвернет от него ангельский лик и обратит к осужденному демоническую образину. И вместо того, чтобы перейти в загробную жизнь в сопровождении Души Огня, он задохнется в когтях одного из обитателей Подземного мира, который будет смеяться ему в лицо. Добро и зло сражались за его душу прямо у него на глазах.Саймон мучительно пожалел о том, что недостаточно внимания уделял древней истории, которая перестала быть частью догмата. Он страшно задрожал, кровь бросилась ему в голову, и он начал падать.Сильная теплая рука ухватила его за плечо, и он остался на ногах. Подняв голову, Саймон ощутил аромат волос Души Огня и понял, что смотрит прямо в гипнотические глаза, зеленые и полные жизни.— Посвященный! Что с вами?В ее улыбке он обрел поддержку. Быть может, его ответы произвели хорошее впечатление. Она наклонилась к нему, и от запаха ее кожи у Саймона вновь закружилась голова.— Вам не следует его бояться, — прошептала она.«Благословение, — с благодарностью подумал Саймон. — Моя вера и предвестник Единого Бога защитят меня». Он попытался успокоиться:— Со мной все в порядке. Прошу меня извинить. Так на чем я остановился? Да, конечно… Верующие Престола Бетани присутствуют здесь на богослужениях, используя дар Создателя для очищения мыслей. Так им удается сделать свои молитвы достойными ушей Патриарха.— А это? — Душа Огня протянула изящную руку и показала на фрески и мозаику.Саймон собрал все свои силы, чтобы устоять на ногах. Он начал с фрески на северной стене внутреннего Кольца, изображавшей молодого человека в алом одеянии и рогатой митре.— Перед вами — портрет его милости, Яна Стюарта, Благословенного Кандерр Ярима. Он — Благословенный престола нашей базилики.— Брат Тристана? — спросил демон, голос которого напоминал сухой треск темного огня.Саймон вздрогнул. Он не хотел наносить урон престижу своего суверена, хотя то обстоятельство, что демон хорошо знаком с принцем, оказалось для него неожиданным.Саймон бросил взгляд в сторону Брентеля, второго Посвященного, которому поручили подготовить базилику к службе, но тот исчез. Возможно, направился к ковчегу с реликвиями или в ризницу. Саймон перевел взгляд на Душу Огня, которая, как ему показалось, также ждала его ответа.— Да… да, — запинаясь, ответил он.Ангел кивнул, словно ответ его удовлетворил. Саймон ощутил прилив энергии и повернулся к другой стене.
— А так художник представляет рождение Огня, — проговорил Посвященный, нервно вытирая пот с бритой головы.Они осматривали мозаику, украшавшую три стены внутреннего Кольца. На фоне падающей звезды было изображено солнце, льющее свои лучи над черными плитами, символизирующими пустоту Вселенной. Сфера сияла ярко, пламя весело плясало на темной поверхности.— Земля родилась после того, как откололся кусок звезды, являющейся нашим солнцем, и помчался над пустотой, пока не попал на орбиту вокруг своей матери, — рассказывал Посвященный.Его глаза постоянно ловили взгляд Рапсодии, которая не понимала, почему он так жадно ищет ее одобрения. На всякий случай она улыбнулась и кивнула. Он заметно расслабился.— Огонь пылал на поверхности Земли, — продолжал свой рассказ Посвященный. — Однако он лишился эфирного топлива и не мог гореть долго, поэтому погрузился в недра Земли, сформировав ее ядро, где горит и по сей день в одной из чистейших своих форм.На мозаике, при помощи десятков тысяч крошечных плиток, была изображена Земля, поверхность которой потемнела — лишь в центре пылала красная спираль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Бетани оказался крупным городом — раза в три больше Истона. За зубчатыми крепостными стенами, окружавшими столицу со всех сторон, расположилось множество маленьких поселений. Издалека казалось, что город имеет куполообразную форму, поскольку самые большие здания находились в центре, возвышаясь над теми, что шли по периметру.Прежде чем войти в город, друзья провели тщательную разведку, объехав крепостные стены по периметру. При этом они старались держаться на достаточном расстоянии, чтобы не привлекать к себе внимания. Акмед практически сразу же пришел к выводу, что при таком количестве солдат и дозоров им не удастся незаметно проникнуть в Бетани под видом обычных крестьян.Одетые в простые плащи с капюшонами, которыми их снабдил Ллаурон, они подъехали к юго-восточным воротам — одним из восьми.Если население провинции Навари жило главным образом в деревнях и фермах, разбросанных по всей стране, — лишь изредка встречались крупные земельные наделы аристократии, — а столица была очень симпатичным, но небольшим городом, то Бетани, как показалось Рапсодии, с самого начала возвели в качестве культурного центра страны, олицетворения лучших традиций ушедшего века.Даже на окраинах улицы были вымощены. Повсюду виднелись вывески небольших лавок, постоялых дворов и таверн. Дома показались Рапсодии слишком большими — должно быть, в каждом размещалось несколько семей. А уж такого количества фонарей на городских улицах ей не приходилось видеть никогда — изящные стеклянные сферы крепились на блестящих бронзовых столбах. Вдоль домов тянулись желоба для стока воды. Здесь же можно было напоить лошадей или поставить их возле коновязи.По закону, крупный рогатый скот можно было загонять в город только через одни ворота. Рынки и крупные лавки располагались в восточном и западном кварталах столицы, а музеи и парки — на севере и на юге. Базилика, посвященная огню, и дворец Тристана Стюарда, Верховного лорда-регента, — два крупнейших здания — стояли рядом в самом сердце Бетани. Рядом с ними располагались лишь казармы городского гарнизона.То, что базилика, посвященная огню, построена в центре, показалось друзьям вполне естественным. Рапсодия издалека почувствовала пульсирующее пламя, песнь которого с новой силой зазвучала в ее душе. И хотя его источник был лишь тенью той ослепительной стены, сквозь которую они прошли под землей, сомнений в его подлинности у Рапсодии не возникло ни на мгновение.— Надень капюшон и опусти голову, — тихо посоветовал Акмед, когда они миновали очередной дозор, внимательно наблюдавший за горожанами. — Продолжай двигаться в сторону базилики. Я иду за тобой, не оглядывайся.Рапсодия кивнула и сосредоточилась на далекой песне огня, стараясь отогнать нарастающую тревогу. Несмотря на поразительную красоту, Бетани производил странное, бездушное впечатление. Как будто здесь не было места милосердию и чувству юмора. Тщательно причесанные сады казались слишком безупречными, дома — чересчур элегантными, перегруженными архитектурными изысками. Рапсодия нигде не заметила бедняков и нищих. И еще повсюду было множество солдат.«Впрочем, — сказал а себе Рапсодия, — это все-таки столица! Здесь должны заботиться о дополнительных мерах безопасности».Часа через два они наконец нашли базилику. Но еще задолго до того, как они ее увидели, под ногами появилось свидетельство ее близости. Мостовая здесь была украшена позолоченными листьями в форме языков пламени, вытянутых на восток, в сторону базилики. И чем ближе они подходили к храму, тем больше огненных указателей появлялось на улице. Рапсодия остановилась, дожидаясь Акмеда.— Помнишь картины в музее лорда Стивена? — прошептала она.Рука легко коснулась ее плеча, подталкивая вперед. Один из стражников заметил, что девушка остановилась, а Акмед не хотел, чтобы Рапсодия привлекала внимание. Когда стражник перестал смотреть в их сторону, Акмед отпустил плечо своей спутницы.— Да, — шепнул он.— Двор перед базиликой украшен мозаикой. Вблизи она должна выглядеть именно так. Вероятно, мы попали во внешний двор.Они прошли еще немного. Рапсодия не ошиблась. Как только путники свернули за угол, перед ними возникло великолепное круглое сооружение, построенное из полированного белого мрамора с золотыми вкраплениями. Оно возвышалось над всеми остальными зданиями в городе.Внутренний двор базилики украшала мозаика, изящно обрамляющая изгородь в форме языков пламени. Двор был вымощен камнями цвета огня в виде солнечных лучей. Самоцветы вспыхивали каскадом огней, едва их касались солнечные лучи. Огромные сады окружали базилику. Впрочем, сейчас, лишенные листвы, они производили грустное впечатление.Здание базилики состояло из трех громадных, поднимающихся один над другим концентрических кругов. В центре горела золотая жаровня. Посетители сидели или стояли на коленях на разных уровнях и молились или беззвучно медитировали, а двое Посвященных в мантиях следили за огнем.Над жаровней бесшумно мерцало яркое пламя, алое с оранжевыми и синими проблесками. И Рапсодия вновь увидела могучую стену чистого света и жара, сквозь которую они прошли, когда еще находились по другую сторону Времени. Лишь усилием воли ей удалось сдержать слезы — она вспомнила объятия огня, всепоглощающее приятие, которое испытала в сердце Земли.Она могла бы долго так стоять, глядя на вздымающееся к небу пламя. Из оцепенения ее вывело легкое прикосновение тонких сильных пальцев. — Пойдем, — прошептал Акмед, разом прогнав воспоминания девушки. — Он кажется мне вполне подходящим кандидатом. — Акмед кивнул в сторону ближайшего Посвященного, мужчины средних лет с выбритой головой.На Посвященном была коричневая мантия со стилизованным изображением солнца, в центре которого выделялась алая спираль. Такое же они видели на портрете Благословенного Кандерр Ярима в намерьенском музее.Певица слегка повела плечом, показывая, что слышит. Они заранее решили, что Рапсодия постарается побольше узнать о базилике у Посвященных, а Акмед попытается раздобыть необходимую им информацию другими способами.Девушка сделала несколько шагов в сторону Посвященного, который тщательно протирал бронзовые перила, отделявшие один ряд сидений от другого, и остановилась на почтительном расстоянии. Не глядя на Рапсодию, Посвященный сделал небрежный жест рукой:— Крестьяне допускаются только на последнее Кольцо. Когда он вновь принялся натирать и без того блестящие перила, Рапсодия оглянулась на Акмеда. Тот молча коснулся капюшона, показывая, что Рапсодии следует его снять. Она последовала его совету, а потом вновь повернулась к Посвященному :— Не могли бы вы уделить мне несколько минут? Сидевший на корточках Посвященный повернул к ней голову и одарил равнодушным взглядом. Но миг спустя он широко разинул рот, а в его округлившихся глазах вспыхнул ужас.— О Создатель! Уже? — прошептал он, уронив тряпочку, которой начищал перила.
Саймон все утро наводил порядок в базилике, готовя ее к службе, которую чуть позже проведет Благословенный. Работа утомила его: несмотря на зимний холод, он вспотел.«Смирение, — напоминал он себе, — один из семи принципов Посвященного».И вновь, уже в четвертый раз за утро, он принялся бормотать молитву. Однако никакие напоминания о смирении не помогали — зависть, грозившая перерасти в гнев, истекала из пор в виде пота, оставляя тошнотворное ощущение. Весь день он чувствовал себя отвратительно.Когда появились раненые солдаты, Дартрален вновь получил задание работать в больнице. И снова, несмотря на старшинство, возраст и умение целителя, Саймон был направлен в базилику — иначе это послушание называлось уборкой, — в то время как Дартрален с самодовольной улыбкой отправился ухаживать за ранеными. Криворукий мясник!..Саймон изо всех сил старался изгнать злые мысли, когда к нему подошла крестьянка. Саймон сказал, что ее место на внешнем Кольце, но она, казалось, его не слышала.— Не могли бы вы уделить мне несколько минут? — Ее мелодичный голос звучал тепло и нежно, точно дыхание самого огня.Когда Саймон поднял взгляд, сердце едва не выскочило из его груди.Перед ним стояла сама Красота, одетая в грубый крестьянский плащ. У нее были изумрудные, словно море, глаза и волосы, золотым каскадом спадающие на плечи. От нее исходило тепло. Саймон достаточно долго находился рядом со Священной Жаровней, чтобы не узнать источник этого жара. Должно быть, перед ним возникла Душа Огня, предвестник смерти.И в тот момент, когда ангел прибыл за Саймоном, он находился во власти высокомерия и зависти!.. Внутри у Саймона все похолодело. Его ждет проклятие.— О Создатель! Уже? — дрожащим голосом спросил он. Прекрасное видение удивленно заморгало:— Вам нехорошо? Саймон попытался встать.— О, простите меня. Я… я вас принял за другую. — Он закрыл глаза и принялся молиться, чтобы наказание за ошибку — ведь он принял ангела за крестьянку! — не было слишком жестоким.Видение вежливо поклонилось:— Не могли бы вы рассказать мне историю базилики? Я пришла издалека.Саймон задрожал еще сильнее.«Ах, вот оно что, — подумал он, озираясь в отчаянной попытке понять, не стал ли кто-нибудь свидетелем его неминуемой кончины. — Меня проверяют».Верующих в этот момент было немного, и все они погрузились в молитву. Еще один крестьянин в плаще с капюшоном расхаживал по базилике, разглядывая фрески и мозаику.«Ну, — мрачно подумал Саймон, — от того, как я сейчас себя поведу, будет зависеть мое место в загробной жизни. Ангел Смерти оценит мои манеры и отменное знание религиозных ритуалов. Мне следует приложить все силы, чтобы выглядеть достойно».— С удовольствием, — произнес он, одаряя свою собеседницу благосклонной улыбкой и одновременно с тем стараясь не позволить своему обезумевшему сердцу выпрыгнуть из груди. — Прошу вас, следуйте за мной.
— Благодарю вас, — сказал а Рапсодия, пряча руки внутри рукавов своего одеяния, как это сделал Посвященный.Все оказалось гораздо проще, чем она предполагала поначалу.Когда Посвященный увидел Рапсодию без капюшона, на лице его появилось выражение полнейшего ужаса. У нее к горлу подкатил ком. Ей уже несколько раз приходилось замечать похожую реакцию — у слуг Стивена, среди стражников Дома Памяти и последователей Ллаурона. Только Анборн, величайший намерьенский генерал, сумел дать однозначное определение происходящему: «О, теперь я знаю, кто вы; вас зовут Рапсодия, не так ли?» — «Откуда вы знаете?» — «Потому что может существовать только одно такое чудо природы». ЧУДО ПРИРОДЫ. Вот кто она теперь такая.Даже целитель Каддир, повидавший людей во всех видах — на разных стадиях болезни и разложения, — даже он не мог оторвать от нее глаз. «…Не могу понять, кто она такая. Никогда не видел таких лиринов, как она…».Может быть, дело в том, что здесь никогда не встречали лирингласов?.. Может быть, после того как Рапсодия прошла сквозь огонь, в ней появилось нечто извращенное?.. Во всяком случае, окружающие реагируют на нее как-то странно.Иногда Рапсодия замечала взгляды, в которых сквозило благоговение; нечто похожее ей приходилось наблюдать в заведении Наны. Так или иначе, но ей необходимо научиться жить с этим. Научился же Акмед — постоянно оставаясь в тени! Рапсодия вновь накинула капюшон и последовала за Посвященным. Мужчину сотрясала крупная дрожь.Он повел ее прямо к Жаровне.— Это священный пламенный колодец Вракны, Единого Бога, Огня Вселенной, — промолвил он, тщательно подбирая слова.Рапсодия побледнела и с трудом проглотила ком, снова подступивший к горлу. Заметив это, Посвященный оцепенел. Она забыла, что намерьены извратили имя древнего бога огня.Посвященный попытался взять себя в руки:— Базилика, естественно, посвящена Создателю. Ее уникальность состоит в том, что она построена в честь одного из Его пяти детей — стихии огня. Пламя внутри Жаровни исходит прямо из сердца Земли. Этот огонь зарождается в ядре мира.Рапсодия улыбнулась, но не стала смотреть на огонь, опасаясь, что расплачется или не сможет отвести от него взгляда. Она кивнула Акмеду, который старался держаться поблизости.— Это мой спутник и товарищ, — сказал а она, жестом предлагая дракианину присоединиться к ним. — Ему тоже интересно вас послушать.Посвященный повернулся, чтобы приветствовать Акмеда. Благосклонная улыбка, казалось, намертво прилипла к его лицу. Акмед убрал закрывающую лицо вуаль и усмехнулся. Рапсодия едва успела подхватить Посвященного под руку, когда его глаза закатились и он начал валиться навзничь.
Оказалось, что Ангел Смерти пришел не один.— Это мой спутник и товарищ, — тихо проговорило видение. — Ему тоже интересно вас послушать.Саймон набрался мужества, ожидая увидеть еще одно сверхъестественно красивое лицо. Незнакомец сдвинул вуаль, и на фоне танцующего в Жаровне пламени Саймону явилось кошмарное чудовище. Пронзительные глаза Похитителя Душ не знали пощады. Рот кривился в приветственной усмешке.Мир вокруг потемнел. Саймон знал, что если он ошибется, его ждет именно такая судьба — смерть отвернет от него ангельский лик и обратит к осужденному демоническую образину. И вместо того, чтобы перейти в загробную жизнь в сопровождении Души Огня, он задохнется в когтях одного из обитателей Подземного мира, который будет смеяться ему в лицо. Добро и зло сражались за его душу прямо у него на глазах.Саймон мучительно пожалел о том, что недостаточно внимания уделял древней истории, которая перестала быть частью догмата. Он страшно задрожал, кровь бросилась ему в голову, и он начал падать.Сильная теплая рука ухватила его за плечо, и он остался на ногах. Подняв голову, Саймон ощутил аромат волос Души Огня и понял, что смотрит прямо в гипнотические глаза, зеленые и полные жизни.— Посвященный! Что с вами?В ее улыбке он обрел поддержку. Быть может, его ответы произвели хорошее впечатление. Она наклонилась к нему, и от запаха ее кожи у Саймона вновь закружилась голова.— Вам не следует его бояться, — прошептала она.«Благословение, — с благодарностью подумал Саймон. — Моя вера и предвестник Единого Бога защитят меня». Он попытался успокоиться:— Со мной все в порядке. Прошу меня извинить. Так на чем я остановился? Да, конечно… Верующие Престола Бетани присутствуют здесь на богослужениях, используя дар Создателя для очищения мыслей. Так им удается сделать свои молитвы достойными ушей Патриарха.— А это? — Душа Огня протянула изящную руку и показала на фрески и мозаику.Саймон собрал все свои силы, чтобы устоять на ногах. Он начал с фрески на северной стене внутреннего Кольца, изображавшей молодого человека в алом одеянии и рогатой митре.— Перед вами — портрет его милости, Яна Стюарта, Благословенного Кандерр Ярима. Он — Благословенный престола нашей базилики.— Брат Тристана? — спросил демон, голос которого напоминал сухой треск темного огня.Саймон вздрогнул. Он не хотел наносить урон престижу своего суверена, хотя то обстоятельство, что демон хорошо знаком с принцем, оказалось для него неожиданным.Саймон бросил взгляд в сторону Брентеля, второго Посвященного, которому поручили подготовить базилику к службе, но тот исчез. Возможно, направился к ковчегу с реликвиями или в ризницу. Саймон перевел взгляд на Душу Огня, которая, как ему показалось, также ждала его ответа.— Да… да, — запинаясь, ответил он.Ангел кивнул, словно ответ его удовлетворил. Саймон ощутил прилив энергии и повернулся к другой стене.
— А так художник представляет рождение Огня, — проговорил Посвященный, нервно вытирая пот с бритой головы.Они осматривали мозаику, украшавшую три стены внутреннего Кольца. На фоне падающей звезды было изображено солнце, льющее свои лучи над черными плитами, символизирующими пустоту Вселенной. Сфера сияла ярко, пламя весело плясало на темной поверхности.— Земля родилась после того, как откололся кусок звезды, являющейся нашим солнцем, и помчался над пустотой, пока не попал на орбиту вокруг своей матери, — рассказывал Посвященный.Его глаза постоянно ловили взгляд Рапсодии, которая не понимала, почему он так жадно ищет ее одобрения. На всякий случай она улыбнулась и кивнула. Он заметно расслабился.— Огонь пылал на поверхности Земли, — продолжал свой рассказ Посвященный. — Однако он лишился эфирного топлива и не мог гореть долго, поэтому погрузился в недра Земли, сформировав ее ядро, где горит и по сей день в одной из чистейших своих форм.На мозаике, при помощи десятков тысяч крошечных плиток, была изображена Земля, поверхность которой потемнела — лишь в центре пылала красная спираль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73