— А вон там еще одно! — воскликнул Брахт.Каландрилл посмотрел, куда указывала рука меченосца, и по правому борту различил еще три подобных судна.— И это не рыбаки, — пробормотал он.— Неужели Сафоман? — подивился Брахт. — Прорывается в порт?— На рассвете? Да с началом отлива? — Каландрилл покачал головой. — Мне кажется, это морская засада.Брахт перегнулся через борт судна, держа правую руку на эфесе меча.— Это не корсары. Кто же тогда? Уж не нас ли они поджидают?Каландриллу сделалось не по себе, когда он представил, сколько людей в каждой лодке. Паруса их были спущены, а сами они настолько низко поднимались над поверхностью воды, что Каландрилл не был уверен в том, сколько у них весел с каждой стороны — то ли шесть, то ли восемь. На банках тоже были люди.— Кроме нас, за пределами гавани нет больше судов, — хмуро заметил Брахт.Каландрилл вытащил меч. Вернулась Катя.— Ахрд знает, я не морской человек, но я сильно сомневаюсь, что эти суда принадлежат ловцам рыбы.С кормы раздался голос Теккана. Судно вануйцев замедлило ход.— Наоборот! — закричал Каландрилл, вдруг увидев в прогалине тумана корму. — Полный вперед! Прямо на них!Катя смотрела на лодки широко раскрытыми глазами. Через мгновение она перевела слова Каландрилла на вануйский. Противоречивые команды сбили гребцов с ритма, лучники бросились к завернутому от сырости в овчину оружию. Будь луки их наготове, у нападавших не осталось бы ни малейшего шанса. Вануйское судно сильно возвышалось над ними и могло без труда разбить вдребезги и затопить любое из утлых суденышек, а лучникам не составило бы труда расстрелять противника еще до того, как он приблизился бы к судну.Но туман и время были против вануйцев. Лодки, набирая скорость, атаковали раскачивающееся в нерешительности военное судно с разных сторон, как волчья стая.— Они нападают! — прорычал Брахт. — Прокляни их Ахрд!По бортам лодок толпились люди, одетые в защитного цвета одежду и с масками на лицах, оставлявшими открытыми лишь глаза. Он бросил быстрый взгляд на корму, и именно в этот момент Калим эк'Барре вытащил из-под овчины дубинку и опустил ее на голову Теккана. Капитан пошатнулся, но не выпустил румпель из руки, защищаясь от нового удара левой, свободной рукой. В следующую секунду он повалился на палубу, и судно вануйцев закружило на месте.Лодки взяли его на абордаж, и фигуры в сером с кошачьей ловкостью стали взбираться по бортам. Неожиданность и перевес в силе гарантировали им успех. Резкий окрик Брахта заставил Каландрилла вспомнить, что в руках у него меч.— Спиной друг к другу! — приказал керниец.Как язык змеи, клинок Брахта взметнулся и обрушился на голову, появившуюся над полубаком. Нападавший вскрикнул и с красным пятном на серой ткани полетел в воду между военным судном и лодкой. В это время снизу появилась еще одна голова, и Катя оставила кровавую полосу на груди нападавшего. Сделав обманное движение, Каландрилл поразил в руку следующего. Клинок зазвенел о кольчугу, скрытую под серым одеянием. Каландрилл пнул еще одного нападавшего ногой в живот, а появившегося за ним — мечом. У того не было кольчуги, и Каландрилл испытал радость дикаря, когда нападавший завизжал так, что перекричал шум битвы.В том, что они проиграли, сомнений не оставалось: люди в масках перебирались с лодок на судно с такой скоростью, что мало кому из мирных вануйцев удалось бы добежать до оружия. Они падали под ударами сообщников коварного эк'Барре. Каландрилл пробормотал проклятие и решил подороже продать свою жизнь.Но что его удивило, так это то, что у нападавших не было клинков. Ни мечей, ни кинжалов, ни абордажных сабель, а лишь дубинки, цепи, металлические пруты и кастеты. То есть такое оружие, которым можно было лишь оглушить человека, но не убить его. И еще у них были сети. Но это Каландрилл узнал, только когда одна из них взвилась у него над головой.Места было мало, и он не смог увернуться. Сеть упала ему на голову и плечи и сковала движения настолько, что он уже не мог поднять руку с мечом. Сзади раздался возглас кернийца, и в ту же секунду Брахт всем своим весом повалился на Каландрилла. Катя тоже оказалась в сети, словно рыба в неводе. Каландрилл потерял равновесие, и втроем они покатились по палубе.Что-то тяжелое опустилось ему на голову, и в глазах у него вспыхнула ослепительная молния, а в следующее мгновение наступила всепоглощающая тьма.Кровь бешено стучала у него в висках. Каландрилл застонал. И тут же почувствовал приступ тошноты. Он не мог ей противиться, тошнота подкатывала все ближе и ближе к горлу. Он повернул голову и опорожнил желудок в лужу солоноватой воды, потом попытался утереть рот, но сообразил, что руки его крепко связаны в локтях за спиной, а запястья плотно притянуты к талии. Ноги были связаны в коленях и лодыжках и тоже подтянуты к талии, так что шевелить он мог только головой. Каландрилл открыл глаза и не увидел ничего, кроме черной темноты. Помимо кислого запаха, исходившего от извергнутого наружу содержимого его желудка, ноздри его уловили еще запах промасленной парусины. В панике он попытался сесть, но ударился головой о дерево. Он закричал, однако глотка у него была совсем пересохшей. Он попытался взять себя в руки, успокаивая тем, что еще жив, а следовательно, есть надежда. Не без труда Каландрилл привел в порядок свои мысли и, несмотря на неудержную дрожь связанных конечностей и раскалывающуюся голову, попытался оценить свое положение. Он связан и лежит в мешке в луже соленой воды в каком-то деревянном раскачивающемся ящике — значит, в плывущей лодке, догадался он, прислушиваясь к скрипу весел и плеску волн. Теперь он понял, что, воспользовавшись туманом, лодки дожидались их в морской засаде. Он вспомнил, что Калим эк'Барре оглушил Теккана, а потом на них напали люди, одетые в серое: следовательно, заключил он, сейчас он в их лодке.Едва теплившаяся надежда на спасение растаяла, как лед под языками пламени: чайпаку!Живот у него опять схватило. Не освободи он желудок до этого, его бы вновь вывернуло наизнанку. Его начало колотить, а зубы застучали, как кастаньеты танцовщиц. Он в плену у чайпаку!Хуже всего то, что они взяли его живым. Они вообще не намеревались их убивать. Почему? Ответ на этот вопрос последовал так же быстро, как гром за молнией: вместо мгновенной смерти от меча им уготована смерть медленная и мучительная. Агонизирующая, изматывающая.От ужаса зубы его стучали так, что он даже прикусил язык и почувствовал во рту вкус крови. Отчего же молчит та сила, о которой говорил Менелиан. Где те оккультные способности, с чьей помощью когда-то отогнал он от себя и Кати дикарей в Гаше и которые однажды уже уберегли его от чайпаку? Теперь он не сомневался, что проявились они тогда только благодаря камню Рхыфамуна. Без него он бессилен. Каландрилл разразился почти истеричным смехом, столь же кислым, как и привкус, стоявший у него во рту, и нечистоты, в которых он валялся. Сила? Нет в нем никакой силы! Никакого дара, если не считать способности влезать в бесконечные передряги. Он сплюнул кровь и желчь. Ужас и отвращение к самому себе оставили его вместе с надеждой на спасение. Конец известен: их ждет страшная смерть и Рхыфамун беспрепятственно пробудит Безумного бога. Всеослепляющее честолюбие Тобиаса дарует Фарну возможность вернуться в этот мир; по вине Тобиаса все то, что люди называют цивилизацией, будет ввергнуто в хаос и раздавлено под безжалостной пятой Безумного бога. Ему стало до непристойности смешно от мысли, что мир гибнет из-за совершенно безосновательных страхов его братца.От смеха он чуть не задохнулся. Будь конечности его свободны, он свернулся бы калачиком, как плод внутри утробы. Но ему оставалось только устало закрыть глаза и предаться отчаянию в полусне-полузабытьи.Сколько он так пролежал, Каландрилл не знал. Когда он вновь открыл глаза, лодка все еще раскачивалась, весла плескались о воду, а волны бились о нос судна. Только теперь под парусину, закрывавшую его, проникал слабый свет; качка, как ему показалось, тоже изменилась. Он застонал, желая вновь погрузиться в забытье, но ему это не удалось, и, поскольку кроме как размышлять над своей судьбой делать ему было больше нечего, он попытался представить, что же сейчас произойдет.Он вдруг вспомнил о Брахте и Кате. Скорее всего, они пребывают в таком же положении на этой же самой или на других лодках. Он помнил, что их поймали сетью. А что сталось с Текканом и другими вануйцами? Что с судном? Коварный эк'Барре оглушил Теккана дубинкой, но не убил его. По крайней мере так показалось тогда Каландриллу. Чуть позже он сообразил, что лодки настолько малы, что вряд ли на них можно разместить всех вануйцев. Так, может, они на свободе? Вполне возможно, ведь Братство убийц не имеет претензий к вануйцам. Им нужен только Каландрилл, ибо за него им заплатил Тобиас и его товарищи, с кем вместе они убили Мехеммеда, Ксанфезе и других. Что теперь будет с вануйцами? — думал он. Вернутся ли они назад в Вишат'йи за помощью Менелиана? Вряд ли, ведь там их схватят, как только прибудет гонец из Нхур-Джабаля. Но даже если они вернутся в Нхур-Джабаль сможет ли Менелиан помочь им? Вряд ли. Скорее всего Теккан продолжит путь в Альдарин или вернется в Вану. Возможно, святые отцы этой земли пошлют в путь нового храбреца. Но успеет ли он помешать Рхыфамуну? Сколько еще у них времени?Он отогнал от себя эти мысли и решил подумать о своем положении. Парусина, под которой он лежал, не была перевязана, и, извиваясь ужом, он подполз к краю и чуть приподнял ее, впуская свет и столь сладкий свежий воздух. Прямо перед собой он увидел кожаные ботинки — вероятно, одного из гребцов. По тому, как раскачивалась лодка, Каландрилл заключил, что они поднимаются вверх по реке Ист в глубь континента. По солнечному свету он догадался, что уже день. Значит, они проскочили мимо города под покровом тумана и теперь поднимаются вверх по реке к… Он заставил себя вспомнить все, что когда-то читал про чайпаку.Они происходили из мятежников, поклонявшихся Бурашу. Секта их была предана проклятию за кровавые жертвоприношения и раскольничество. Ортодоксальная церковь отвергла их. Но они сохранили свои храмы, упоминания о которых встречались то ли у Сарниума, то ли у Медифа, теперь он уже точно и не помнил. Однако он с ужасающей четкостью вспомнил, что в этих храмах они все еще приносят кровавые жертвы. Каландрилл с силой стиснул зубы, дабы они вновь не начали стучать. Смерть от клинка он принял бы мужественно! С этим ему уже приходилось сталкиваться. Но от мысли, что его отдадут в руки Деры связанным и беспомощным, как барана, ему становилось не по себе. Вдруг он сообразил, что вообще может не попасть в руки богини. Если чайпаку принесут его в жертву Бурашу, возьмет ли его к себе богиня? Или ему суждено скитаться в подземном царстве, не востребованным ни одним из богов? Он отогнал от себя теологические сомнения, решив сосредоточиться на своей ближайшей физической судьбе. А все, что он может сделать, дабы подготовиться к переходу из одного царства в другое, — это взывать к богине. Он прошептал почти забытую молитву и попытался приподнять парусину чуть повыше.Тут же послышалось ругательство, и ботинок, который запросто мог выбить ему зубы, не будь его обладатель столь занят работой, заставил его спрятаться в скверно пахнущей темноте. Каландрилл выругался в ответ, но отказался от попыток приподнимать масленую парусину.Время тянулось медленно. Лодка сменила курс — волны бились теперь о борт, а не о нос. Наконец судно содрогнулось и заскрежетало днищем по камням. Послышались крики и шлепанье ног по воде. Лодку втащили на берег, парусину скинули, и грубые руки подхватили и потащили Каландрилла по узкой полоске темного желтого песка и бросили невдалеке от воды. Мимо его лица, утопая в песке, проходили ботинки, и следы тут же наполнялись водой. Всюду валялось множество ракушек, из чего Каландрилл заключил, что они находятся в бухте, затопляемой приливом. Значит, они недалеко от океана. Приподняв голову, он попытался оглядеться.Прямо перед ним круто вздымался базальтовый утес с многочисленными от камнепадов выбоинами. Со всех сторон бухточку охраняли скалы. Чайпаку затаскивали на берег и прятали лодки. Справа он увидел Катю. Она была связана так же, как и он. Меча у нее не было. Льняные волосы распластались по лицу, но глаза были открыты — слава Дере! Она жива. И глаза эти были серы, как шторм, от ярости. Каландрилл попытался улыбнуться, она тоже зашевелила губами, а потом попробовала оглядеться. Брахта видно не было. Каландрилл чудом изогнулся и посмотрел назад — и тут увидел кернийца в шаге от себя с огромным синяком на щеке и заплывшим левым глазом; губы его изгибались то ли в улыбке, то ли в оскале.Скорее, это был оскал, решил Каландрилл, когда увидел, как керниец напрягся, пытаясь разорвать путы. Один из чайпаку заметил это и пнул его ногой в живот.У Брахта перехватило дыхание, и, сжав зубы, он со страшным лицом повернулся к чайпаку:— Дай мне меч, любитель рыбалки, и ты никогда больше на такое не отважишься.В ответ раздался оскорбительный смех. По жесту обидчика двое чайпаку подняли меченосца, просунув палку под руками, и, как зверя, потащили к скале. Брахт побледнел от боли в вывернутых плечах, но сцепил зубы и не закричал. С Каландриллом и Катей проделали то же, и, как и Брахт, оба сдержали крик. Чаинку тащили их по песку к пещере с низким, затерявшимся среди валунов входом.Солнце стояло прямо над гребнем скалы, и вход в пещеру терялся в тени. В воздухе пахло солью и водорослями. Это утвердило Каландрилла во мнении, что они недалеко от океана. Пещера оказалась намного больше, чем он думал. В дальней стене на уровне пояса была дыра, сквозь которую и начали по одному, на четвереньках, пробираться чайпаку. Пленников усадили спиной к стене. При свете факелов Каландрилл разглядел сводчатый потолок и выбитые в стене неровные ступеньки, спускавшиеся к небольшой площадке, с которой открывался вход в другую пещеру. Через него, не нагибаясь, могли пройти сразу три человека. Пещера круто поворачивала налево. Каландрилл вычислил, что она тянется параллельно реке. Вдоль стен в проржавевших металлических держателях стояли незажженные факелы. Видимо, пещерой часто пользовались. Чайпаку подошли к металлической двери, и тот, что шел впереди, вытащил ключ. Замки бесшумно открылись, и дверь распахнулась на хорошо смазанных петлях. За ней факелы осветили еще одну огромную пещеру, в которой тени и свет водили неистовый хоровод. Дальний конец и потолок пещеры терялись в темноте. Где-то внизу горел яркий свет, казавшийся ослепительным на фоне слабого мерцания факелов. Дверь с похоронным звуком захлопнулась, и пленников потащили по ступенькам.Их уложили в кругу из массивных каменных плит, настолько гладких, что сразу стало ясно: это творение Рук человека. Вокруг стояли блюда с остро пахнущим горящим маслом. От них и исходил яркий свет. Палки из-под рук были вытащены, и веревки, подтягивающие кисти рук и ноги пленников к талии, были перерезаны.Брахт, Катя и Каландрилл смогли наконец распрямить затекшие конечности. Чайпаку, стоя над ними, рассматривали их с видом мясников, готовящихся к разделыванию туши.Они молчали, и молчание их было угрожающим. Брахт ругал чайпаку на чем свет стоит, но те не отвечали. Катя тоже безмолвствовала, зло поблескивая глазами. Каландрилл, охваченный холодным ужасом, осмотрелся и понял, что перед ним то, чего не приходилось видеть ни одному ученому мужу. Они в храме Братства убийц. На каменных стенах пещеры, испещренных надписями на старинных языках, был высечен Бураш во всех своих ипостасях: человека, морского чудища и гибрида. Каландрилл с горечью вспомнил предсказание Ребы: ты будешь много путешествовать и повидаешь такое, чего не видел ни один южанин. По крайней мере в этом она оказалась права — он находится в святая святых чайпаку, в одном из таинственных храмов, вход куда заказан всякому, не посвященному в таинства. Только чайпаку могут смотреть на это, не страшась за свою жизнь.Глубоко вырезанные в камне фигуры были настолько угрожающими, настолько гипнотизировали, что от них было почти невозможно оторвать взгляд. Каландрилл пересилил себя и посмотрел в холодные глаза чайпаку. В них не было ни жалости, ни угрызений совести, словно жертва их была уже мертва. Каландрилл с трудом подавил в себе неистовое желание кричать, рассказать неумолимым преследователям о цели своего путешествия, о страшных бедах, на которые обрекают они весь свет, принося пленников в жертву. Он стиснул зубы, понимая, что здесь на милосердие рассчитывать не приходится, и лишь спросил у своих товарищей:— Как вы думаете, что они с нами сделают?Он был удивлен, что чайпаку никак не отреагировали на его вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52