— Во имя Богини, поговорите же о чем-нибудь, а то у меня в голове вертится одно и то же: как бы поскорее выспаться и лишь бы демоны опять не напали.
Она повернулась к Велкасу. Тот передернул плечами: Не о чем говорить.
Да уж, Велкас, от тебя дождешься! — Она повернулась ко мне. У тебя обычно всегда найдется что порассказать, Уилл. Расскажи хотя бы, кто такой Гайр, откуда ты его знаешь.
— Тебе интересно? — спросил я, с усилием улыбнувшись...
— Да нет. Но если ты со мною не заговоришь, я свалюсь прямо здесь, а нам еще нужно добраться до Волчьего Лога.
— Твоя правда. Но о Гайре особо рассказывать нечего, поверь. Он еще старше меня, да к тому же нигде не бывал: он и от своего порога-то отходил, самое большее, миль на пять. Но у меня и впрямь найдется подходящая история, самая что ни на есть правдивая, — послушаете, пока мы дойдем до корчмы. — Велкас глянул на меня, приподняв бровь. Арал обрадовалась. — Только история моя имеет свою цену, — добавил я серьезно. — И прежде за нее следует заплатить.
— Так назови эту цену. Готова отдать хоть полцарства, — откликнулась Арал с усмешкой. — Разумеется, сейчас все мое царство состоит из того, что на мне надето, а одежда моя вряд ли тебе подойдет, так что мне беспокоиться нечего.
— Зря ты так думаешь, — ответил я. И не мог удержаться от ответной усмешки. — Я сам смогу выбрать, какую половину забрать?
— Уилл! — воскликнула она, шлепнув меня по руке. — А я еще считала тебя порядочным человеком! — Она рассмеялась. — Хотя было бы презабавно узреть тебя в юбках!
— Ты же не носишь юбок, дурачина, — сухо вставил Велкас.
— А ты, как я вижу, даже не понял, о чем речь, — сказала она, глубоко вздохнув. — Ну ладно, Уилл, чего ты хочешь взамен?
— Ответа на один вопрос.
— Спрашивай.
Я повернулся к Велкасу.
— Почему? — спросил я.
— Что — почему? — спросил он, шагая как ни в чем не бывало. — Арал, что-то я не припомню, чтобы соглашался заплатить за тебя обещанную цену.
— Да ладно, Вел, с тебя не убудет. Мне до зарезу нужно послушать какой-нибудь рассказ.
— Хорошо, — ответил он со вздохом. — Так что за «почему», Уилл?
— Почему ты не прибегнул к своему могуществу? — спросил я. — Берис твоей силы явно побаивается, Арал беспрестанно твердит мне, какой ты великий маг...
— Лгун! — не замедлила вмешаться Арал. Мы оба не обратили на нее внимания.
— Мне приходилось видеть, как ты и в полусне вытворял такое, что иным магистрам не под силу даже при наилучших условиях. Почему же, когда напали демоны, Арал пришлось все делать самой? Ты едва мог защищаться.
— Стало быть, — проговорил он, — ты это приметил.
— Сложно было не приметить, Вел. Огромная орда демонов обрушивается на тебя, точно стая голодных скворцов на амбар с зерном, и Арал должна делать за тебя всю работу! — сказал я, испытующе посмотрев на него в предвечернем свете. — В чем дело, Велкас? Разве ты не мог разогнать этих демонов?
Он отворотил взгляд.
— Расскажи ему, Арал, — проговорил он. — А мне надо размять ноги. Вы оба плететесь как черепахи. — Он сменил поступь, и не успели мы и глазом моргнуть, как он зашагал вдвое быстрее прежнего, с угрюмым видом, заложив руки за спину. Я с некоторым удивлением следил за тем, как он отдаляется от нас.
— Не волнуйся, Уилл. Он приходит в ярость оттого, что кое на что не способен, — сказала Арал вполголоса. — Во всех прочих случаях, когда мы с ним работали вместе, возможности его просто удивительны, однако он не в состоянии изгнать даже самого мелкого рикти. И упаси нас Владычица столкнуться с ракшасами. Тогда мне придется туго и останется уповать только на ее помощь.
— А что, ничего не происходит, когда он пытается их изгнать? — спросил я, изрядно удивившись: я-то считал, что Вел может что угодно.
— Я... м-м-м... не знаю, — ответила она взволнованно. — Сколько я с ним знакома, он даже ни разу не пытался попробовать. Просто не желает. Когда я поинтересовалась у него об этом, он не ответил, а потом целую неделю со мной не общался. Когда мы с ним наконец увиделись, он пытался что-то мне рассказать, но при этом так путал слова, что я ничего не поняла.
— Это чтоб Велкас вдруг стал путать слова? — фыркнул я. — Вот уж ни за что не поверю. Когда это было?
— Вскоре после того, как мы с ним познакомились. Года полтора назад, наверное.
— Стало быть, у него было предостаточно времени отдохнуть, и пора опять его об этом спросить, — сказал я решительно и отправился догонять Велкаса. Это оказалось нелегко, и все же я с ним поравнялся. Большую часть его роста составляют ноги, и он способен шагать так быстро, что угнаться за ним можно только бегом.
— Ты ведь знаешь, что тебе не убежать от этого, — проговорил я твердо.
— Я лишь воспользовался возможностью пройтись обычным шагом, а не тащиться точно черепаха, подобно вам обоим. И я вовсе не пытаюсь убежать.
— Лжец! — громко произнес я.
Тут он остановился, и я остановился вместе с ним. Выражение его лица было подобно глухой стене, которую я вот уже долгое время пытался пробить. Должно быть, сейчас я его чувствительно задел.
— Велкас, извини, — сказал я. — Знаешь, я не хотел. Но тебе нипочем не преодолеть своего бессилия против ракшей, если ты загодя отказываешься хотя бы просто поговорить об этом. Я не отстану, если даже меня стараются не замечать, ты же знаешь. А ты нажил могучего врага, главное оружие которого — демоны. Тебе стоит над этим поразмыслить.
Он на миг прикрыл глаза, а когда вновь раскрыл их, глухая стена исчезла. Я перевел дух (сам не заметил, как до этого затаил дыхание). Быть другом Велкаса было нелегко.
— Так и быть, — сказал он, когда нас нагнала Арал. — Я расскажу вам на этот раз обо всем. Он перевел взгляд с Арал на меня. — Пойдемте же, — добавил он, — путь предстоит еще долгий, а я сейчас все бы отдал за кружку пива.
Мы пошли умеренным шагом, чтобы не дать Арал отстать. Велкас собирался с мыслями. Время близилось к закату, но сумерки еще не слишком сгустились, и нам было хорошо видно друг друга.
— Случилось это много лет назад, — начал Велкас. Арал попыталась было что-то вставить, но он ей не дал. — Потом. Просто слушай. Мне тогда едва исполнилось десять лет, а я уже помогал одному целителю из нашего городка, обучаясь у него всему, чему только было можно. Уже тогда я знал, что обладаю завидными способностями и гораздо сильнее своего наставника, и был донельзя самоуверен. Потом явилась какая-то женщина, запятнанная скверной демонов, и попросила нас избавить ее от этого. — Не сбавляя шага, он весь выпрямился, точно готовился лицом к лицу встретиться с собственными воспоминаниями. — Сандриш подумал, что мне не мешает поупражняться на изгнании демонов, поэтому, показав, что надо делать, он предоставил все в мое распоряжение. Я направил на бедняжку свою силу и, поскольку любое упоминание о демонах всегда вызывало во мне ненависть, вложил в свои действия и сердце, и душу. Словом, все, чем обладал, с жестокой беспощадностью.
Арал ахнула, и я услышал, как она прошептала: «О Богиня, нет! Нет, Вел!» Велкас не обратил на нее внимания.
— Женщина начала кричать, а я знай правил свое дело, напирая на нее все сильнее. Крики ее оборвались почти мгновенно. — Он пристукнул зубами.
Ни я, ни Арал не смели вымолвить ни слова. Мы едва осмеливались дышать. Рассказ Велкаса был точно тяжелый удар обухом.
— Сандриш пытался вмешаться, но в ней уже не было ни признака жизни. Ха! Я считал себя величайшим из целителей, мудрым ребенком, обладающим столь сокрушительной силой! — он будто выплевывал слова. — Я заставил кровь в ее жилах вскипеть, Арал, а когда услышал, как она кричит, то иссушил ей сердце.
Мы не произнесли ни слова, просто ждали, пока Велкас переведет дух. Нам тоже не мешало восстановить дыхание. К моему удивлению, Велкас снова заговорил:
— После этого случая меня начали посещать сновидения; вам, возможно, покажется странным, но они не имели ничего общего с убийством этой несчастной. И одно из этих сновидений являлось мне особенно часто. — Он помолчал. — И является по сей день.
Мне снится, будто я стою на вершине горы... Знаю, что звучит глупо, но это всего лишь сон: я с трудом взобрался на эту гору и теперь могу дотянуться до неба. Дотронуться до него. Просто протягиваю руку, и пальцами ощущаю небесную синеву, мягкость облаков... Тогда я — повелитель мира. Весь мир находится у моих ног. — Его передернуло. — Правда, после этого сон, бывает, продолжается по-разному, двумя путями. В одном случае я становлюсь кем-то наподобие Вышнего божества, как в сказаниях про племена, что живут на Дальнем Юге и поклоняются Солнцу, вы об этом наверняка слышали; я всевластен и благодетелен, и все просто чудесно: я использую свое могущество в полной мере, делая мир сказочно прекрасным.
Некоторое время мы брели в тишине, а потом Арал спросила то же самое, что и у меня вертелось на языке: А как в другом случае?
Велкас вновь заговорил, все с тем же вялым оттенком в голосе, который уже начал меня пугать; за этот день я узнал о своем друге больше, чем за все два года, что был знаком с ним. Когда он не был уверен, что способен совладать с собственными чувствами, он стягивал их железными полосами и упрятывал подальше, в непроницаемую темную пещеру, после чего говорил так, словно обсуждал с другими погоду.
— В другом случае я — Погибель для мира, — произнес он так, точно называл нам свой титул. — Происходит это всегда одинаково. Я бьюсь с неким ракшасом, владыкой одной из Преисподних, и он наносит мне удар в самое сердце, однако я не умираю. Я сейчас же превращаюсь в демона в тысячи раз ужаснее, чем тот, с которым сражаюсь. Я сокрушаю его лишь малой частицей своей мощи, ибо к тому времени могущество мое уже достигает небывалых пределов. А потом... потом я убиваю всякое живое существо в мире, а в довершение всего протягиваю руку к солнцу и разрушаю его в своем кулаке.
На миг он приумолк, вновь не давая воли голосу. «Святая Владычица, — подумал я, — как он может держать в себе все свои бурные страсти?» Никогда мне не доводилось видеть, чтобы человек с таким отчаянием пытался убежать от самого себя.
— И хохот. Все время. Убивая демонов и людей, я разрушаю горы, а когда лишаю мир солнца, то все время хохочу, — сказал он и вновь двинулся вперед; на этот раз, несмотря на все его попытки скрыть это, в голосе его все же сквозило отвращение.
Я не отставал от него ни на шаг и потребовал ответа. Не раздумывая, не задумываясь над глубиной его чувств, я потребовал от него ответа:
— Почему, Велкас?
— Что почему? — сердито переспросил он.
— Это важно: почему ты хохочешь?
Когда он ответил, голос его потряс меня — он извергал слова так, точно глубоко ненавидел сам себя:
— Потому что мне при этом хорошо. Нет, просто здорово, будь я проклят. Нет никакой разницы — небесный ли ты бог или Погибель для мира, Уилл. Никакой разницы! Во сне, что бы я ни избрал, чувства мои одинаковы: совершеннейшее высвобождение, потворство собственным желаниям и... судьба.
Я отступил, чтобы быть поближе к Арал, которая, сказать по правде, и так стояла не более чем в шаге от меня.
И тут Велкас вновь удивил нас. Казалось, поведав нам обо всем, он тем самым предал себя проклятию — за то, что, обладая такой могучей силой, оказался слишком слабым и подвергся неотвратимому влиянию зла. И тем не менее он тут же вновь попытался предстать перед нами более или менее обычным человеком. Мы понимали, что это стоит ему огромного усилия воли, однако ни я, ни Арал и не думали развеивать этот призрачный образ.
— Ну вот, — сказал он, — сгодится это для уплаты твоей цены?
— Велкас, я...
— Будем считать, что ответ утвердительный. По крайней мере, мы позабыли об усталости, — он хмыкнул и вздохнул. — Зубья Преисподней, до чего ж длинный выдался денек! Сколько еще топать до этой твоей корчмы?
— Боюсь, еще с час, если не больше, — ответил я.
Пока Велкас говорил, солнце зашло, и сейчас последний свет покидал небосклон, со всех сторон опускалась темень. Мы были измотаны, однако быстрая ходьба позволяла согреться. Вдалеке на западе виднелись резкие очертания Сулкитского нагорья, обрамленные тающим светом сгущавшихся сумерек. В небе зажигались звезды: иные с охотой, иные робко; месяц недавно народился, и ночь была безоблачной. Деревья по обеим сторонам дороги обратились в темные тени, то и дело затмевающие звездную россыпь; путь наш лежал на север, и горы слева медленно приближались, становились все выше. Вид их радовал мне сердце. Я уже забыл, как сильно скучаю по дому.
— Тогда, во имя Шиа, расскажи нам свою историю, — потребовал Велкас. — И лучше бы что-нибудь позанимательнее, будь я проклят. Меня уже холод до костей пробирает.
Я улыбнулся сам себе во тьме.
— Ну что ж, моя история не хуже других, да к тому же все в ней чистая правда. — Я сделал глубокий вздох. — Салеру встретил я в объятьях пламени — снедаемое горем, сирое, печальное дитя...
...Едва я завершил рассказ о своей жизни вместе с Салерой, как впереди показался свет. На много миль в округе не встречалось иных поселений, так что это, вне всякого сомнения, была деревня Волчий Лог, где нас ждала корчма «Голова Дракона». Я выпрямился и взъерошил рукой волосы, сожалея, что не захватил с собой побольше серебра. Я надеялся, что пятна крови на моем плаще были не так заметны, как на суконнике Велкаса.
В ночном воздухе мы учуяли запах горячей еды, и это придало нам всем бодрости.
— Вкус будет не хуже, чем запах, клянусь, — проговорил я оживленно.
— Да пусть даже это окажется тушеная кошачья печенка, я все равно не откажусь, — отозвалась Арал. К моему удивлению, она взяла меня в темноте за руку и легонько сжала ее. — Надеюсь, ты отыщешь Салеру вновь, раз уж ты покинул Верфарен, — произнесла она вполголоса.
— Я тоже на это надеюсь, — откликнулся я. Ее рука в моей ладони лежала настолько естественно, и мне было так приятно... Но Арал уже отпустила меня. Я решил держать свои дурацкие мысли при себе, и мы прибавили шагу, чтобы поскорее оказаться в теплой и хорошо освещенной зале корчмы «Голова Дракона».
Шикрар
Дхрейтан быстро, насколько мог, показывал мне дорогу — мы летели к северу. Миновали старый вех-чертог Акхора и уже приближались к южным склонам гор и Старику, когда Дхрейтан начал снижаться. Мне было трудно держаться все время позади него, чтобы ненароком не обогнать, и нелегко было лететь так низко, но бедняга старался изо всех сил.
"Ну вот, — сказал он мне на Истинной речи, кивнув головой в сторону. — Пещера вон там, где небольшая полянка перед входом".
«Лети вперед, Дхрейтан, и предупреждаю: я сейчас собираюсь взывать к ней», — ответил я.
Я начал на Языке Истины.
«Никис! Никис! Пробудись!» — прокричал я что было сил. Я продолжал выкрикивать ее имя, а когда мы приземлились и Дхрейтан показал мне вход в пещеру, я поспешил внутрь и начал кричать вслух:
— Никис, это Хадрэйшикрар! Ты должна пробудиться, твоя жизнь под угрозой! Нет ответа.
— Никис, дом наш вот-вот будет уничтожен, мы должны улетать отсюда!
Точно эхо, слова мои сопроводил глухой рокот, и земля коротко вздрогнула.
От Никис ответа не было.
— Подойди поближе и позови ее по истинному ее имени, — велел я Дхрейтану. — Я выйду. Кричи что было мочи, не бойся, я удалюсь на достаточное расстояние, чтобы ничего не слышать.
Я отправился в лес и отыскал там ручей, присутствие которого учуял еще до этого; он питал своей водою маленькое озерцо, и я решил напиться, пока Дхрейтан будет занят своим делом. Я прилагал все усилия, чтобы случайно не услышать, что он там кричит.
"Старейший, она не просыпается! - вдруг донеслось до меня.— Она даже и ухом не ведет!"
"Дотронься осторожно до ее кожи, - сказал я, отправившись назад к поляне.— Проверь, насколько она затвердела, чтоб хотя бы иметь представление, сколько еще предстоит ей провести времени во сне".
Я услышал его вскрик прежде, чем он вновь обратился ко мне мысленно:
«Увы! Кожа почти не затвердела. Чешуйки свободно прогибаются, господин!»
Словно подхватывая его смятение, глухо прокатился повторный рокот, и земля вновь начала дрожать; но теперь дрожь длилась несколько дольше. Сердце мое бешено колотилось, и каждая частица моего существа вопила мне, что нужно убираться отсюда; однако раз уж я явился сюда, то не мог ее теперь бросить.
Я поспешил в пещеру, на этот раз подметив, что крылья мои, хоть и плотно прижаты к бокам, все же задевают за стены. Нам не удастся вдвоем вытащить ее наружу — развернуться будет просто негде.
Дхрейтан, должно быть, тоже это заметил, ибо когда я подошел к Никис, он спросил:
— Удастся ли нам, господин?
Я впервые хорошенько рассмотрел Никис; как ни странно, оказывается, можно обращать внимание на различные мелочи, даже когда время отчаянно поджимает. Она казалась милым молоденьким созданием: новые, мягкие чешуйки ее кожи цветом напоминали темную сталь, а самоцвет ее души был подобен янтарно-желтому топазу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Она повернулась к Велкасу. Тот передернул плечами: Не о чем говорить.
Да уж, Велкас, от тебя дождешься! — Она повернулась ко мне. У тебя обычно всегда найдется что порассказать, Уилл. Расскажи хотя бы, кто такой Гайр, откуда ты его знаешь.
— Тебе интересно? — спросил я, с усилием улыбнувшись...
— Да нет. Но если ты со мною не заговоришь, я свалюсь прямо здесь, а нам еще нужно добраться до Волчьего Лога.
— Твоя правда. Но о Гайре особо рассказывать нечего, поверь. Он еще старше меня, да к тому же нигде не бывал: он и от своего порога-то отходил, самое большее, миль на пять. Но у меня и впрямь найдется подходящая история, самая что ни на есть правдивая, — послушаете, пока мы дойдем до корчмы. — Велкас глянул на меня, приподняв бровь. Арал обрадовалась. — Только история моя имеет свою цену, — добавил я серьезно. — И прежде за нее следует заплатить.
— Так назови эту цену. Готова отдать хоть полцарства, — откликнулась Арал с усмешкой. — Разумеется, сейчас все мое царство состоит из того, что на мне надето, а одежда моя вряд ли тебе подойдет, так что мне беспокоиться нечего.
— Зря ты так думаешь, — ответил я. И не мог удержаться от ответной усмешки. — Я сам смогу выбрать, какую половину забрать?
— Уилл! — воскликнула она, шлепнув меня по руке. — А я еще считала тебя порядочным человеком! — Она рассмеялась. — Хотя было бы презабавно узреть тебя в юбках!
— Ты же не носишь юбок, дурачина, — сухо вставил Велкас.
— А ты, как я вижу, даже не понял, о чем речь, — сказала она, глубоко вздохнув. — Ну ладно, Уилл, чего ты хочешь взамен?
— Ответа на один вопрос.
— Спрашивай.
Я повернулся к Велкасу.
— Почему? — спросил я.
— Что — почему? — спросил он, шагая как ни в чем не бывало. — Арал, что-то я не припомню, чтобы соглашался заплатить за тебя обещанную цену.
— Да ладно, Вел, с тебя не убудет. Мне до зарезу нужно послушать какой-нибудь рассказ.
— Хорошо, — ответил он со вздохом. — Так что за «почему», Уилл?
— Почему ты не прибегнул к своему могуществу? — спросил я. — Берис твоей силы явно побаивается, Арал беспрестанно твердит мне, какой ты великий маг...
— Лгун! — не замедлила вмешаться Арал. Мы оба не обратили на нее внимания.
— Мне приходилось видеть, как ты и в полусне вытворял такое, что иным магистрам не под силу даже при наилучших условиях. Почему же, когда напали демоны, Арал пришлось все делать самой? Ты едва мог защищаться.
— Стало быть, — проговорил он, — ты это приметил.
— Сложно было не приметить, Вел. Огромная орда демонов обрушивается на тебя, точно стая голодных скворцов на амбар с зерном, и Арал должна делать за тебя всю работу! — сказал я, испытующе посмотрев на него в предвечернем свете. — В чем дело, Велкас? Разве ты не мог разогнать этих демонов?
Он отворотил взгляд.
— Расскажи ему, Арал, — проговорил он. — А мне надо размять ноги. Вы оба плететесь как черепахи. — Он сменил поступь, и не успели мы и глазом моргнуть, как он зашагал вдвое быстрее прежнего, с угрюмым видом, заложив руки за спину. Я с некоторым удивлением следил за тем, как он отдаляется от нас.
— Не волнуйся, Уилл. Он приходит в ярость оттого, что кое на что не способен, — сказала Арал вполголоса. — Во всех прочих случаях, когда мы с ним работали вместе, возможности его просто удивительны, однако он не в состоянии изгнать даже самого мелкого рикти. И упаси нас Владычица столкнуться с ракшасами. Тогда мне придется туго и останется уповать только на ее помощь.
— А что, ничего не происходит, когда он пытается их изгнать? — спросил я, изрядно удивившись: я-то считал, что Вел может что угодно.
— Я... м-м-м... не знаю, — ответила она взволнованно. — Сколько я с ним знакома, он даже ни разу не пытался попробовать. Просто не желает. Когда я поинтересовалась у него об этом, он не ответил, а потом целую неделю со мной не общался. Когда мы с ним наконец увиделись, он пытался что-то мне рассказать, но при этом так путал слова, что я ничего не поняла.
— Это чтоб Велкас вдруг стал путать слова? — фыркнул я. — Вот уж ни за что не поверю. Когда это было?
— Вскоре после того, как мы с ним познакомились. Года полтора назад, наверное.
— Стало быть, у него было предостаточно времени отдохнуть, и пора опять его об этом спросить, — сказал я решительно и отправился догонять Велкаса. Это оказалось нелегко, и все же я с ним поравнялся. Большую часть его роста составляют ноги, и он способен шагать так быстро, что угнаться за ним можно только бегом.
— Ты ведь знаешь, что тебе не убежать от этого, — проговорил я твердо.
— Я лишь воспользовался возможностью пройтись обычным шагом, а не тащиться точно черепаха, подобно вам обоим. И я вовсе не пытаюсь убежать.
— Лжец! — громко произнес я.
Тут он остановился, и я остановился вместе с ним. Выражение его лица было подобно глухой стене, которую я вот уже долгое время пытался пробить. Должно быть, сейчас я его чувствительно задел.
— Велкас, извини, — сказал я. — Знаешь, я не хотел. Но тебе нипочем не преодолеть своего бессилия против ракшей, если ты загодя отказываешься хотя бы просто поговорить об этом. Я не отстану, если даже меня стараются не замечать, ты же знаешь. А ты нажил могучего врага, главное оружие которого — демоны. Тебе стоит над этим поразмыслить.
Он на миг прикрыл глаза, а когда вновь раскрыл их, глухая стена исчезла. Я перевел дух (сам не заметил, как до этого затаил дыхание). Быть другом Велкаса было нелегко.
— Так и быть, — сказал он, когда нас нагнала Арал. — Я расскажу вам на этот раз обо всем. Он перевел взгляд с Арал на меня. — Пойдемте же, — добавил он, — путь предстоит еще долгий, а я сейчас все бы отдал за кружку пива.
Мы пошли умеренным шагом, чтобы не дать Арал отстать. Велкас собирался с мыслями. Время близилось к закату, но сумерки еще не слишком сгустились, и нам было хорошо видно друг друга.
— Случилось это много лет назад, — начал Велкас. Арал попыталась было что-то вставить, но он ей не дал. — Потом. Просто слушай. Мне тогда едва исполнилось десять лет, а я уже помогал одному целителю из нашего городка, обучаясь у него всему, чему только было можно. Уже тогда я знал, что обладаю завидными способностями и гораздо сильнее своего наставника, и был донельзя самоуверен. Потом явилась какая-то женщина, запятнанная скверной демонов, и попросила нас избавить ее от этого. — Не сбавляя шага, он весь выпрямился, точно готовился лицом к лицу встретиться с собственными воспоминаниями. — Сандриш подумал, что мне не мешает поупражняться на изгнании демонов, поэтому, показав, что надо делать, он предоставил все в мое распоряжение. Я направил на бедняжку свою силу и, поскольку любое упоминание о демонах всегда вызывало во мне ненависть, вложил в свои действия и сердце, и душу. Словом, все, чем обладал, с жестокой беспощадностью.
Арал ахнула, и я услышал, как она прошептала: «О Богиня, нет! Нет, Вел!» Велкас не обратил на нее внимания.
— Женщина начала кричать, а я знай правил свое дело, напирая на нее все сильнее. Крики ее оборвались почти мгновенно. — Он пристукнул зубами.
Ни я, ни Арал не смели вымолвить ни слова. Мы едва осмеливались дышать. Рассказ Велкаса был точно тяжелый удар обухом.
— Сандриш пытался вмешаться, но в ней уже не было ни признака жизни. Ха! Я считал себя величайшим из целителей, мудрым ребенком, обладающим столь сокрушительной силой! — он будто выплевывал слова. — Я заставил кровь в ее жилах вскипеть, Арал, а когда услышал, как она кричит, то иссушил ей сердце.
Мы не произнесли ни слова, просто ждали, пока Велкас переведет дух. Нам тоже не мешало восстановить дыхание. К моему удивлению, Велкас снова заговорил:
— После этого случая меня начали посещать сновидения; вам, возможно, покажется странным, но они не имели ничего общего с убийством этой несчастной. И одно из этих сновидений являлось мне особенно часто. — Он помолчал. — И является по сей день.
Мне снится, будто я стою на вершине горы... Знаю, что звучит глупо, но это всего лишь сон: я с трудом взобрался на эту гору и теперь могу дотянуться до неба. Дотронуться до него. Просто протягиваю руку, и пальцами ощущаю небесную синеву, мягкость облаков... Тогда я — повелитель мира. Весь мир находится у моих ног. — Его передернуло. — Правда, после этого сон, бывает, продолжается по-разному, двумя путями. В одном случае я становлюсь кем-то наподобие Вышнего божества, как в сказаниях про племена, что живут на Дальнем Юге и поклоняются Солнцу, вы об этом наверняка слышали; я всевластен и благодетелен, и все просто чудесно: я использую свое могущество в полной мере, делая мир сказочно прекрасным.
Некоторое время мы брели в тишине, а потом Арал спросила то же самое, что и у меня вертелось на языке: А как в другом случае?
Велкас вновь заговорил, все с тем же вялым оттенком в голосе, который уже начал меня пугать; за этот день я узнал о своем друге больше, чем за все два года, что был знаком с ним. Когда он не был уверен, что способен совладать с собственными чувствами, он стягивал их железными полосами и упрятывал подальше, в непроницаемую темную пещеру, после чего говорил так, словно обсуждал с другими погоду.
— В другом случае я — Погибель для мира, — произнес он так, точно называл нам свой титул. — Происходит это всегда одинаково. Я бьюсь с неким ракшасом, владыкой одной из Преисподних, и он наносит мне удар в самое сердце, однако я не умираю. Я сейчас же превращаюсь в демона в тысячи раз ужаснее, чем тот, с которым сражаюсь. Я сокрушаю его лишь малой частицей своей мощи, ибо к тому времени могущество мое уже достигает небывалых пределов. А потом... потом я убиваю всякое живое существо в мире, а в довершение всего протягиваю руку к солнцу и разрушаю его в своем кулаке.
На миг он приумолк, вновь не давая воли голосу. «Святая Владычица, — подумал я, — как он может держать в себе все свои бурные страсти?» Никогда мне не доводилось видеть, чтобы человек с таким отчаянием пытался убежать от самого себя.
— И хохот. Все время. Убивая демонов и людей, я разрушаю горы, а когда лишаю мир солнца, то все время хохочу, — сказал он и вновь двинулся вперед; на этот раз, несмотря на все его попытки скрыть это, в голосе его все же сквозило отвращение.
Я не отставал от него ни на шаг и потребовал ответа. Не раздумывая, не задумываясь над глубиной его чувств, я потребовал от него ответа:
— Почему, Велкас?
— Что почему? — сердито переспросил он.
— Это важно: почему ты хохочешь?
Когда он ответил, голос его потряс меня — он извергал слова так, точно глубоко ненавидел сам себя:
— Потому что мне при этом хорошо. Нет, просто здорово, будь я проклят. Нет никакой разницы — небесный ли ты бог или Погибель для мира, Уилл. Никакой разницы! Во сне, что бы я ни избрал, чувства мои одинаковы: совершеннейшее высвобождение, потворство собственным желаниям и... судьба.
Я отступил, чтобы быть поближе к Арал, которая, сказать по правде, и так стояла не более чем в шаге от меня.
И тут Велкас вновь удивил нас. Казалось, поведав нам обо всем, он тем самым предал себя проклятию — за то, что, обладая такой могучей силой, оказался слишком слабым и подвергся неотвратимому влиянию зла. И тем не менее он тут же вновь попытался предстать перед нами более или менее обычным человеком. Мы понимали, что это стоит ему огромного усилия воли, однако ни я, ни Арал и не думали развеивать этот призрачный образ.
— Ну вот, — сказал он, — сгодится это для уплаты твоей цены?
— Велкас, я...
— Будем считать, что ответ утвердительный. По крайней мере, мы позабыли об усталости, — он хмыкнул и вздохнул. — Зубья Преисподней, до чего ж длинный выдался денек! Сколько еще топать до этой твоей корчмы?
— Боюсь, еще с час, если не больше, — ответил я.
Пока Велкас говорил, солнце зашло, и сейчас последний свет покидал небосклон, со всех сторон опускалась темень. Мы были измотаны, однако быстрая ходьба позволяла согреться. Вдалеке на западе виднелись резкие очертания Сулкитского нагорья, обрамленные тающим светом сгущавшихся сумерек. В небе зажигались звезды: иные с охотой, иные робко; месяц недавно народился, и ночь была безоблачной. Деревья по обеим сторонам дороги обратились в темные тени, то и дело затмевающие звездную россыпь; путь наш лежал на север, и горы слева медленно приближались, становились все выше. Вид их радовал мне сердце. Я уже забыл, как сильно скучаю по дому.
— Тогда, во имя Шиа, расскажи нам свою историю, — потребовал Велкас. — И лучше бы что-нибудь позанимательнее, будь я проклят. Меня уже холод до костей пробирает.
Я улыбнулся сам себе во тьме.
— Ну что ж, моя история не хуже других, да к тому же все в ней чистая правда. — Я сделал глубокий вздох. — Салеру встретил я в объятьях пламени — снедаемое горем, сирое, печальное дитя...
...Едва я завершил рассказ о своей жизни вместе с Салерой, как впереди показался свет. На много миль в округе не встречалось иных поселений, так что это, вне всякого сомнения, была деревня Волчий Лог, где нас ждала корчма «Голова Дракона». Я выпрямился и взъерошил рукой волосы, сожалея, что не захватил с собой побольше серебра. Я надеялся, что пятна крови на моем плаще были не так заметны, как на суконнике Велкаса.
В ночном воздухе мы учуяли запах горячей еды, и это придало нам всем бодрости.
— Вкус будет не хуже, чем запах, клянусь, — проговорил я оживленно.
— Да пусть даже это окажется тушеная кошачья печенка, я все равно не откажусь, — отозвалась Арал. К моему удивлению, она взяла меня в темноте за руку и легонько сжала ее. — Надеюсь, ты отыщешь Салеру вновь, раз уж ты покинул Верфарен, — произнесла она вполголоса.
— Я тоже на это надеюсь, — откликнулся я. Ее рука в моей ладони лежала настолько естественно, и мне было так приятно... Но Арал уже отпустила меня. Я решил держать свои дурацкие мысли при себе, и мы прибавили шагу, чтобы поскорее оказаться в теплой и хорошо освещенной зале корчмы «Голова Дракона».
Шикрар
Дхрейтан быстро, насколько мог, показывал мне дорогу — мы летели к северу. Миновали старый вех-чертог Акхора и уже приближались к южным склонам гор и Старику, когда Дхрейтан начал снижаться. Мне было трудно держаться все время позади него, чтобы ненароком не обогнать, и нелегко было лететь так низко, но бедняга старался изо всех сил.
"Ну вот, — сказал он мне на Истинной речи, кивнув головой в сторону. — Пещера вон там, где небольшая полянка перед входом".
«Лети вперед, Дхрейтан, и предупреждаю: я сейчас собираюсь взывать к ней», — ответил я.
Я начал на Языке Истины.
«Никис! Никис! Пробудись!» — прокричал я что было сил. Я продолжал выкрикивать ее имя, а когда мы приземлились и Дхрейтан показал мне вход в пещеру, я поспешил внутрь и начал кричать вслух:
— Никис, это Хадрэйшикрар! Ты должна пробудиться, твоя жизнь под угрозой! Нет ответа.
— Никис, дом наш вот-вот будет уничтожен, мы должны улетать отсюда!
Точно эхо, слова мои сопроводил глухой рокот, и земля коротко вздрогнула.
От Никис ответа не было.
— Подойди поближе и позови ее по истинному ее имени, — велел я Дхрейтану. — Я выйду. Кричи что было мочи, не бойся, я удалюсь на достаточное расстояние, чтобы ничего не слышать.
Я отправился в лес и отыскал там ручей, присутствие которого учуял еще до этого; он питал своей водою маленькое озерцо, и я решил напиться, пока Дхрейтан будет занят своим делом. Я прилагал все усилия, чтобы случайно не услышать, что он там кричит.
"Старейший, она не просыпается! - вдруг донеслось до меня.— Она даже и ухом не ведет!"
"Дотронься осторожно до ее кожи, - сказал я, отправившись назад к поляне.— Проверь, насколько она затвердела, чтоб хотя бы иметь представление, сколько еще предстоит ей провести времени во сне".
Я услышал его вскрик прежде, чем он вновь обратился ко мне мысленно:
«Увы! Кожа почти не затвердела. Чешуйки свободно прогибаются, господин!»
Словно подхватывая его смятение, глухо прокатился повторный рокот, и земля вновь начала дрожать; но теперь дрожь длилась несколько дольше. Сердце мое бешено колотилось, и каждая частица моего существа вопила мне, что нужно убираться отсюда; однако раз уж я явился сюда, то не мог ее теперь бросить.
Я поспешил в пещеру, на этот раз подметив, что крылья мои, хоть и плотно прижаты к бокам, все же задевают за стены. Нам не удастся вдвоем вытащить ее наружу — развернуться будет просто негде.
Дхрейтан, должно быть, тоже это заметил, ибо когда я подошел к Никис, он спросил:
— Удастся ли нам, господин?
Я впервые хорошенько рассмотрел Никис; как ни странно, оказывается, можно обращать внимание на различные мелочи, даже когда время отчаянно поджимает. Она казалась милым молоденьким созданием: новые, мягкие чешуйки ее кожи цветом напоминали темную сталь, а самоцвет ее души был подобен янтарно-желтому топазу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58