— Арал, во имя Богини, ты видела ее лицо? Бедная Эрфик! Она была мне небезразлична. Ведь она верила в нас... И я знаю наверняка, как если бы все это происходило у меня на глазах: она пала, успев бросить вызов самому Берису.
Я не стал ни о чем его спрашивать. И так было ясно, что подобное мог учинить лишь верховный маг. Оба магистра погибли без единого звука в паре десятков локтей от нас, и это притом, что Эрфик была самой могущественной из магов школы.
После Бериса.
Арал ничего не ответила. Повернувшись, я посмотрел на нее — и внезапно поразился мертвенной бледности ее лица. И вместе с тем на лице у нее застыло решительное и непримиримое выражение. Арал всегда были свойственны глубокие и сильные переживания, она и по сей день остается такой. Она не слишком тесно зналась с Эрфик, и все-таки мне доводилось порой видеть их вместе, и я не сомневался, что со временем их отношения переросли бы в искреннюю дружбу. Эрфик была в восторге оттого, что Арал с Велкасом занимались совместной работой, и надеялась, что они смогут обучить подобному же и других. А теперь все это — восторг, надежды, дружба — погибло вместе с Эрфик, тело которой бесформенной грудой лежало возле покоев Велкаса... К горлу моему подступила желчь, и я едва сдержал внезапный позыв.
Мы неслись вперед, объятые смятением, точно перепуганные кошки, стараясь не думать о том, что за нами по пятам, вероятно, уже гонится демон и вот-вот нападет. Но едва мы миновали последний дом на окраине Верфарена, Арал вдруг резко остановилась и заговорила. Голос ее был спокойным и ровным. Она вскинула правую руку ладонью наружу.
— Здесь, на этом месте, возлагая душу под десницу Владычицы, я клянусь, что до конца дней своих всеми силами буду бороться против Бериса из Верфарена, повсюду чиня ему препятствия и спутывая его замыслы, а если у меня появится возможность, то и вовсе уничтожу его!
— Подношу Владычице душу и клянусь в том же! — без колебаний вторил ей Велкас.
— Стало быть, нас уже трое, — произнес я торопливо. — Все мы клянемся и призываем в свидетельницы Богиню, вверяя ей свои души. А теперь поспешим вперед, хорошо?
Покинув школу через Восточные ворота, мы свернули налево — и значит, сейчас находились на дороге, что вела на север.
— Куда же мы направимся? — спросил я. — Что подальше отсюда, это ясно, но все-таки — куда?
— Готов выслушать любые предложения, — сказал Велкас, отмахивая огромные шаги. Приподняв руку, он ткнул тонким пальцем вперед. — Туда?
Арал приходилось то и дело поднажимать, чтобы не отстать: ноги ее были вдвое короче наших; впрочем, она довольно скоро приноровилась к нашему шагу.
— На север, что ли? — уточнила она. — Там мы долго ничего подходящего не встретим, Вел. — Она глянула через правое плечо, точно высматривая что-то сквозь рощицу, мимо которой мы проходили. — В той стороне дом, — добавила она мечтательно.
— Там только твой дом, и к тому же до него сотни лиг. Не теряй головы.
— Похоже, у вас обоих память коротковата, — вставил я, стараясь говорить так же ровно, как и Велкас. Передо мной все еще стояло лицо Эрфик, с растрепанными темными волосами... нет, не мог я об этом думать. — Мое жилище всего в нескольких днях пути отсюда. — Я оглянулся. — А если напрямик, минуя дороги, то и того меньше.
Какое-то мгновение они молчали, хотя ни один из нас не сбавил шага, и силовое поле Велкаса по-прежнему окружало нас. Казалось, это не доставляет ему никакого труда.
— Ты и так уже вляпался из-за нас, — произнес наконец Вел. — И вовсе не обязан давать приют двум убийцам. Одной лишь Владычице Шиа известно, кого пошлет Берис за нами по пятам, чтобы разыскать нас и вернуть назад.
— Сначала зашлет кое-кого из магистров, а если у тех ничего не выйдет, прибегнет к помощи наемников и хорошенько заплатит им, чтобы они доставили нас к нему живыми или мертвыми, — проворчала Арал. — Ведь так поступают с убийцами. Но, скорее всего, едва поуляжется шум, как он сейчас же пошлет за нами демонов. Может, сегодня ночью, а может быть, и прямо сейчас — словом, в любой момент. И тех двоих тварей, с которыми мы в последний раз познакомились, он заранее подготовил, это уж точно, а иначе ему потребовался бы жертвенник. Догадываюсь, что он, должно быть, изготовил некий амулет. Тогда заклятие действует еще долгое время после завершения вызова, так что потом уже сложно установить, чьих рук это дело.
— Обнеси себя ореолом, — посоветовал Велкас. — Будь я Берисом, я бы послал демона немедленно, при первой же возможности, чтобы мы не успели подготовиться для защиты.
— Да ну? — сказала Арал насмешливо. — Ты так считаешь? А я было подумала: и так все вокруг полыхает голубым, куда уж больше?
— Что до меня, то я так и так был там с вами и все видел, — сказал я. — Лучшей защиты, чем я, вам не сыскать, а мне самому с демонами тоже не совладать. К тому же если вы оба думаете, что сейчас я соглашусь вас покинуть, то вы совсем рехнулись, даже больше, чем я подозревал. Никто ведь не знает, что мы с вами вместе отмечали праздник зимнего солнцестояния, так?
— Нет, — отозвалась сейчас же Арал. — Я никому не говорила. Не хотела, чтобы тебя из-за нас допекали. Или меня. Люди бывают странными.
Велкас раздумывал чуть дольше, но наконец тоже сказал:
— Нет. Точно помню, что не хотел, чтобы кто-то знал о моих похождениях.
— Ха! — воскликнула Арал, это было в ее духе. — О таинственный и проницательный Велкас, маг из магов! Я-то знаю, почему ты никому об этом не говорил. Все из-за Палистры. Этой златовласой зеленоглазой чаровнице все юноши в школе готовы целовать ей ноги — все, за исключением тебя.
Никогда не слышал, чтобы в голосе Арал звучало такое отвращение.
— Я бы подумал, что ей такой кучи поклонников за глаза хватит, — вымолвил Велкас, откровенно озадаченный; похоже, он был глубоко рад тому, что можно поговорить о подобных пустяках. — Я ни разу не давал ей ни малейшего повода для надежды.
Арал коротко улыбнулась, что было даже удивительно, если учитывать обстоятельства, в которых мы пребывали.
— Как раз этим ты ее и привлек к себе, Вел, как ты не понимаешь! — ответила она, и, несмотря на наше положение, в голосе ее прозвучало удовольствие, точно она была посвящена в нечто такое, о чем мы с Велкасом не догадывались. — Ты ведь играл в «вышибалы», там те же правила: продержаться дольше всех. Без твоего расположения она не будет в выигрыше. Самый величайший маг в школе после ублюдка Бериса держится особняком, со всеми сдержанно-вежлив и, вероятно, не имеет любовницы — лакомая добыча!
— "Вероятно"?
— Я-то тут при чем, так люди думают, — ответила Арал рассудительно. — Ты что, так и не понял, что для Палистры, при ее складе ума, ты совершенно неотразим?
— Сохрани меня Владычица от такого склада, — сказал он, передернувшись и добавив от себя кое-что по поводу Палистры; поскольку последнее его высказывание было не слишком лестным и не делало ему чести, я его с чистой совестью позабыл.
— Как бы там ни было, — сказал я, — никому не известно, что вы тогда были у меня, так что, если судьба к нам благосклонна, никто не сумеет предположить, что мы и на этот раз ушли вместе. Кроме вас двоих, ни одна душа в Верфарене не знает, где находится мой дом. Я предлагаю отправиться к Рябинищам. Хижина моя, конечно, не крепость, однако она хорошо укрыта и находится в стороне от дорог.
— В прошлый раз мы ехали с тобой туда по большаку. А нет ли пути покороче? — спросила Арал.
Я исхитрился улыбнуться:
— Вообще-то есть... Вам известно название Волчий Лог? Это небольшое поселение милях в десяти к северу отсюда.
— Я бывал там несколько раз, только давно, — сказал Велкас.
— Селение это расположено на перепутье — ну, то есть там главную дорогу пересекает тропа, но место это сразу бросается в глаза. — Я призадумался. — Лучше вам знать путь, если вдруг нам придется разойтись. Если пойдете по проселку на запад, в сторону взгорья, то дня через три достигнете обширного зеленого луга высоко в горах. Его окружает кольцо скал, так что сам луг вы не увидите, пока не попадете туда. Вам, возможно, нелегко будет найти путь сквозь скалы, но он там имеется, уверяю, нужно лишь как следует поискать. Пробравшись туда, вы скроетесь от посторонних глаз. У западного края есть небольшой лесок, и если пойдете через него, то в дальней его части наткнетесь на тропу. По ней два дня ходу до моей деревушки — Рябинищ. А оттуда вы ведь знаете, как добраться до моей хижины?
— Я помню, — сказал Велкас. — Правда, не вижу в этом никакого смысла. Что толку прятаться в горах?
— Место это что надо, особенно если никто не знает, что ты там, — возразил я. — Вам ведь все равно нужно будет остановиться где поспокойнее, чтобы обдумать свои дальнейшие намерения.
— А мне кажется, неплохая мысль, — проговорила Арал устало.
— Да какая разница, туда так туда, — сказал Велкас с какой-то горечью в голосе. — Лучшего выбора у нас все равно нет.
Я сейчас же вспомнил, что все случившееся имеет для обоих моих друзей особое значение, а не сводится лишь к потрясению от потери близкого человека. Ни один целитель начиная с третьего разряда не считается таковым без особой печати в своем свидетельстве, дающей ему право заниматься своей деятельностью. В этот день будущее Велкаса и Арал разлетелось в прах, за каких-то пару часов.
— Значит, решено. Но прежде чем отправиться в горы, нам надо где-то разжиться съестным. «Голова Дракона» в Волчьем Логе у росстани вполне подойдет: кормят там любо-дорого, верно говорю. А оттуда пойдем по тропе на северо-запад, в горы. До корчмы нам нужно добраться к закату, а Гайр славный малый, он о нас позаботится. — Мои спутники непонимающе посмотрели на меня. — Гайр, хозяин корчмы. «Головы Дракона». Он мой приятель. Славный парень.
— Тогда тебя-то там точно не должны видеть, — сказал Велкас.
— Чего? — переспросил я тупо. — Да ведь Гайр мой друг, он... Ничего не понимаю...
— Уилл! — произнес Велкас, глядя на меня. Я не ответил. И тут вдруг внезапно все как-то смешалось.
Велкас остановился и, схватив меня, потащил под прикрытие купы деревьев, что росли в стороне от большака. Арал шла следом за мной, держа меня за локоть. Я совсем был не против этого. Внезапно Велкас просветлел, и они с Арал принялись переговариваться, но я не мог разобрать, о чем речь. И вдруг я почувствовал потребность присесть и, кажется, так шмякнулся с размаху наземь, что чуть не отбил себе зад.
В следующий миг я осознал, что сижу прислонившись спиною к дереву, а Велкас смотрит на меня так, словно видит меня впервые. Он даже не пытался поймать мой взгляд, просто смотрел в моем направлении и что-то делал руками. Я почувствовал себя странно, точно сплю или едва-едва начинаю пробуждаться, словно...
— Велкас? — проговорил я, но с голосом моим было что-то не в порядке. Казалось, что он слышится откуда-то издалека. — Арал? Я что, сплю?
Арал была тут как тут: положив руку мне на плечо, она сказала, чтобы я немного помолчал. Она была так близко, что я чувствовал ее запах — точно аромат летних цветов. Святая Владычица, настолько близко! Я невольно вздохнул.
— Тебе больно? — мягко спросила она. Я был в таком состоянии, что чуть было не выложил ей все начистоту, порываясь признаться, что единственная боль, которая меня мучит, происходит оттого, что я люблю ее. Но, хвала Владычице, целительная сила Велкаса наконец взяла свое. Какое-то время я чувствовал себя так, будто был вдрызг пьян; но вскоре это прошло, и я неуклюже поднялся на ноги.
— Во имя Преисподних, что за... — начал было я. Вел положил руку мне на плечо.
— Это от потрясения, — пояснил он. — Ничего страшного. Мы-то с Арал были защищены своею силой, это у нас происходит уже само собой, по привычке, но вот про тебя мы как-то не подумали. Извини, — добавил он серьезно.
Подняв глаза, я встретился с ним взглядом. Ему и впрямь было очень стыдно за себя. Бедняга сокрушался, что упустил меня из виду.
— Да ладно уж, — буркнул я. Извинение со стороны Велкаса было чем-то новым. — Вам ведь все равно не до этого было. А что касается «Головы Дракона», то я уж не знаю, каким образом мне можно схорониться так, чтоб Гайр меня не увидел. Нам все равно понадобится еда и место для ночлега. А корчма эта в трех часах пути, и можете мне поверить, ничего другого мы на дороге не встретим.
Велкас успел лишь сказать:
— Возможно, она нам и сгодится. Но меня заботят два вопроса... Я приготовился выслушать его, но в этот миг на нас вдруг обрушились демоны, и я так ничего и не узнал.
Шикрар
Когда все самоцветы были запечатаны в предназначенных для них сосудах, Кейдра настоял на том, чтобы я немного поспал. Я уж думал, что никогда больше не смогу заснуть, но стоило мне закрыть глаза, как я сейчас же погрузился в сон, а кода проснулся, то почувствовал себя не в пример свежее. Кейдры не было; на полу было нацарапано: «Я с Миражэй». Но прежде чем покинуть меня, он вновь разжег в пещере огонь.
Я решил вынести запечатанные сосуды с самоцветами на прогалину перед пещерой, чтобы не тратить на это время потом; к тому же, сказать по совести, мне не хотелось больше видеть чертог душ, лишенный всей своей сокровенной сути: теперь в стенах там зияли лишь темные отверстия, оставшиеся от каменьев.
Выйдя из пещеры, я к своему удивлению обнаружил, что уже почти рассвело. Утро задалось холодным и свежим; а к тому времени когда я вынес наружу последний сосуд, было уже ярко и солнечно, как ни удивительно для столь раннего времени года. Поначалу меня это чуть ли не возмутило, ведь сердце мое, напротив, было окутано мраком; но что правда, то правда: утро было чудесным. Если мы вынуждены начинать все сначала, то лучше дня и не придумаешь.
Я взлетел в небо.
Летний луг, совершенно не оправдывавший своего названия сейчас, на исходе зимы, оказался полон кантри: они были недовольны, раздражены и сбиты с толку. К своей скорби я заметил, что весь наш народ вполне свободно может разместиться на этом клочке земли. Мне подумалось: а что, если над нами висит злой рок и ничего уже нельзя изменить? Быть может, время кантри в этом мире подошло к концу, и мне предстоит стать свидетелем нашего заката...
Я встрепенулся и припомнил слова, которые сам не раз говорил своему сердечному другу Акхору, когда тот был еще юн. Любой может сдаться, Акхор. Это столь же легко, как и расстаться с жизнью. Смерть и поражение рано или поздно все равно настигнут любого. Но все-таки нужно из последних сил бороться до конца, и пока есть хоть какой-то выбор, следует выбирать жизнь, а не смерть — пока имеется возможность.
Говорить такие слова легко. Гораздо труднее поступать так же. И все же воспоминания сделали свое дело: припомнив, что я сам говорил такие речи Акхору, я сумел заставить и себя прислушаться к ним.
Я готовился к обращению, когда рядом снизился Кейдра.
— Доброе утро, отец, — сказал он бодро. — Как ты нынче себя чувствуешь?
— Неплохо, сынок. Запечатанные чаши ждут тех, кто пожелает их нести. Все готово.
— Мы с Миражэй все думали о предстоящей жизни в Колмаре: о том, что мы будем жить бок о бок с гедри, — продолжал Кейдра с улыбкой. — С нетерпением жду этого часа. Но сегодня ночью Миражэй пришло в голову, что, возможно, неплохо было бы прихватить с собою дары, чтобы сгладить наше столь внезапное прибытие: нас ведь все-таки немало.
— Она мудра, твоя достопочтимая жена. Это славная мысль. Только вот какие дары? — спросил я. Мне нужно было многое сказать собравшимся кантри, но я ждал Идай, которая еще не прилетела. — Что же мы можем взять с собой, что пришлось бы гедри... по душе... — еще не закончив говорить, я понял, на что он намекал. — Кейдра!
Он рассмеялся.
— Да, отец. Деревья хлансифа! Мы можем взять с собою семена, ростки и даже пару взрослых деревцев — там посмотрим, может, какие-то и приживутся. Думаю, тогда наше прибытие будет еще каким желанным.
— Скорее всего, ты прав. Избавить гедри от необходимости пускаться в столь опасное плавание... — тут вдруг я осекся. Больше не будет опасных путешествий через гибельные моря. Как же Кейдра и Миражэй не подумали о том, что во всем мире больше не будет хлансифовых деревьев? Не будет ни лагеря гедри, ни рубежной городьбы, ни Летнего луга, ни Большого грота. Мы не просто покинем наш дом — он пропадет, сгорит, будет погребен под расплавленной породой, а то и канет навеки в бездонный океан. Почему-то сейчас я осознал это во всей полноте.
Это было гибелью моего мира.
Я закрыл глаза. На сердце моем тяжким грузом лежала скорбь.
— Отец? — услышал я голос Кейдры. Тихий, взволнованный, немного напуганный. Я не мог покинуть его, предоставив управляться самому. Еще найдется время погоревать, когда мы все будем в безопасности, подальше отсюда.
Я заставил себя улыбнуться своему дорогому сыну.
— Нам придется посадить собственную рощицу и ухаживать за ней, чтобы потом использовать листья для продажи, — сказал я с улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58