Да Петр и помыслить на миг об этом при Иешуа не мог, более того - научился не только блок ставить - блок Иешуа пробивал легко, любой блок! - но просто не думать о том, о чем нельзя думать. Такое вот величайшей силы умение однажды подросло и мощно закустилось в Петре, умение, которого ни у кого рядом не было и о котором он никому не рассказывал. Считал: нечего делиться уникальным, вредно для профессии и для дела, тем более что это оказалось довольно просто не думать, когда не надо... Поэтому про Умника Иешуа знать не мог ничего, а что до многих помянутых умников - так только дурак не догадается, что Дэнис не сам изобретает все свои пятна-переходы и прочие головоломки, у него на то и вправду умники есть. Но - слово сказано, стоит загнуть уголок для памяти и насторожиться: Иешуа может знать что-то, что знать ему не положено. А положено как раз - не знать.
Поэтому Петр счел нужным отреагировать на опасную реплику Иешуа.
– Именно известное мне наличие в Службе толковых умников, - сказал он, - и заставляет меня бубнить как пономарь: как, как, как?.. Пойди и спроси, говоришь?.. Хорошо, пойду и спрошу... - Он поднес к губам браслет мобильной связи, шепнул в него номер Дэниса и через пару секунд получил ответ: "Абонент
отказывает в соединении".
– Вот видишь, не захотел отвечать. Ты для него никто, и звать тебя никак, - повторил Иешуа любимое присловье Петра.
– А между тем это и есть ответ на мой вопрос, - парировал Петр. - Дэнис не хочет со мной разговаривать, потому что не считает свою партию выигранной. Более того, он боится.
– Кого? - спросил Крис.
– Тебя, парень. Учителя. Меня. Всех нас... Неужели, Иешуа, ты не врубаешься, что он пока да-а-алеко не чувствует себя победителем? Иначе - а я, поверь, знаю его наполеоновский характер! - он был бы уже здесь и заставлял нас всех падать и отжиматься на кулаках. А его нет. И говорить со мной он не желает: мол, низок я ему. Мол, знай, холоп, свое место. А что ж ты этого холопа не взял в кандалы? Что ж ты его по этапу не послал?.. Руки пока коротковаты... Он понимает, что выиграл партию, но - не матч. До конца матча еще играть и играть, часы тикают. А ты, друг милый, уже обратный билет решил покупать. Не рано ли?.. Кстати, а куда билет-то?
– В рай, - непонятно ответил Иешуа. Казалось, что обидная, даже хамоватая - при учениках-то так круто зачем? - тирада Петра никак не задела Иешуа. Как он находился где-то "по ту сторону добра и зла", если прибегать к древним литературным цитатам, так упрямо не хотел возвращаться обратно - на эту сторону.
В какой, к черту, рай? Что это? Фигура речи?.. И учеиички любимые, отборные, по размышлению Петра, вели себя как двоечники-второгодники на внеплановом экзамене. Сидели мышами, играли в тугую молчанку, словно страшились: а вдруг да спросят кого из них, а урок, как водится, не выучен... Складывалось впечатление, что все они всерьез напуганы и неожиданным похоронным настроением "вождя и учителя", и, главное, событиями, которые с действительно пугающей последовательностью происходили в стране Храм в минувшие месяцы. И если пожар там, или псевдобандитские (именно "псевдо", Петр в том уверен был на все сто!) разборки, или даже "бунт" коренных жителей Кинша сы и ее окрестностей - все это можно было, поднатужившись и скрепя сердце, списать на естественные причины, на того же Дэниса со товарищи, то последнее происшествие - исход новых христиан из пустыни, если пользоваться библейскими аналогиями, - всерьез загоняло в тупик здравый смысл. Но загоняло и пусть бы так, считал Петр, но зачем нос на квинту вешать? Когда умные, здоровые, сильные духом и телом лидеры конголезской общины вдруг все разом теряют способность логично и здраво рассуждать, спокойно анализировать происшедшее, а взамен впадают в панику или, в лучшем случае, в уныние, - это ЧП, а не сам исход. Уйти может каждый. Все вдруг могут сразу уйти. Но дело-то остается! И продолжать его, пардон за крамольный термин в Храме, сам Бог велел...
Обидно было Петру, всерьез обидно - за себя, за Учителя, за то самое дело, которое - с какой стороны ни смотри! - стало общим. И хотелось - в противовес единому кладбищенскому настрою - хватать саблю, меч, автомат, пушку, - что там еще хватать? - и рубить, стрелять, уничтожать, крошить в капусту... Действовать, короче. Делать дело, Богом веденное. И чем решительнее, тем эффективней.
Так он считал. Так, к слову, его в Службе учили, без которой здесь явно не обошлось...
– В какой, к черту, рай? - спросил Петр. Обычно он избегал чертыхаться при Иешуа, но тут не сдержался. Хотя тоже в общем-то фигура речи...
– Эдем, - неожиданно Крис нарушил обет молчания, проявив неуместную в данной двусмысленной ситуации эрудицию. Что, впрочем, и пристало второгоднику. И тут Петра понесло.
– Мы работаем или сопли жуем? - зловещим тоном спросил он. Всех спросил, не только Иешуа. - Что случилось? Конец света подоспел? Армагеддон наконец-то состоялся?.. Не заметил что-то... Крис, а ты, брат, - кретин! Если тебе нечего сказать по делу, молчи в тряпочку и не изумляй нас никому не нужными ветхозаветными комментариями... Что вы все сидите как пришибленные? Под лежачий камень, как известно... - Задохнулся неожиданно, откашлялся, решил подбить бабки: - Все! Хватит дурью маяться! Поскольку командующий временно нетрудоспособен... - Все-таки взглянул на Иешуа: как тот отреагирует на очередное хамство, хоть и завуалированное военно-казенной формулировкой? Реакции не дождался: Иешуа по-прежнему стоял ко всем спиной и что-то высматривал в пустыне, буквально - пустой. До горизонта... - Я принимаю командование на себя. Иоанн, ты идешь к новым прихожанам. Программа - обычная. Необычно то, что на сей раз поведешь их по объектам ты сам. Сегодняшнее плачевное состояние нашей территории - лишний аргумент против тех, кто мешает, кому не нравится... и так далее, продолжай, сам умный. Отец Никодим и отец Педро тебе в помощь... Крис, дуй к своим ребятам, гоните во все каналы и информационные агентства, во-первых, картинку разруха, пустые дома и рядом толпы новых гостей. Радостные, любопытные, активные, ну, не тебя учить... Короткие интервью с гостями - во-вторых. В-третьих, сделайте толковый комментарий, в котором поярче и покрикливее распишите вражеские козни и намекните на то, что уход людей из страны - явление, адекватное пятну-переходу. Мол, изучим подробно - дополнительно сообщим... Мари, Соледад, будьте рядом с Учителем, впрочем - как всегда... Господа офицеры, - это он так к Латынину и Крузу, - работаете со мной...
– А что мы будем делать? - игнорируя явно обозначенные Петром уставные отношения, спросил Латынин. И получил ответ - не от Петра, а от Иешуа:
– Ничего не будем. - Иешуа соизволил наконец отвлечься от изучения пустого застойного пространства и повернулся к ученикам. Повторил: - Ничего не будем делать... - Вдруг спохватился, пояснил: - То есть Петр, конечно, прав, давайте действовать, как он приказывает, но мне кажется... - опять замолчал. И все молчали. Ждали. Мучительной пауза казалась. - Мы опять все неправильно делаем. Все! Я в этом мире - три года без малого, а уже натворил столько ошибок, сколько за всю свою жизнь в земле Ханаанской не совершил! И всякий раз мне приходится признаваться: не то я творю и не так, не теми методами. Не подходят они, выпестованные в первом веке, для века двадцать второго, а других методов я не знаю, не умею найти. Вот и приходится отказываться от того, что делал, вернее - от того, как делал... От того, что считал пусть временным, сиюминутным, но правильным, необходимым, потому что помнил: большое складывается из малого, и не может быть кирпич - лишним в стене. Лишний кирпич - стена выше... Но вдруг оказывается, что сама стена никому не нужна, или что теперь не строят стен из кирпичей, или вообще стен не строят, что мои ветхозаветные представления о целесообразности не имеют ничего общего с нынешними... А что целесообразно по-нынешнему?.. Вот Латынин шутит: таскать длинное и катить круглое. Логично? Вроде бы - да, так всегда было... И я качу круглое туда, где круглого нет, и тащу длинное туда, где не хватает длинного, а мне говорят: зачем ты это делаешь, кто" тебя просит? Мы Здесь, говорят мне, две тыщи лет подряд прекрасно обходились без круглого и длинного, а теперь ты кое-чего притащил-прикатил и внес оторопь в души людей. Смутил их. Они узнали то, что им ке надо. Разве ты забыл, говорят мне, слова Проповедника о том, что, умножая знания, мы умножаем скорбь?.. - Иешуа, казалось, говорил сам с собой, сам себе вопросы задавал, сам себе отвечал на них, а окружающие слушали и не понимали: о чем он? Всегда ясные проповеди Учителя так разительно отличались от того темного, на слух бессмысленного, что нес он сейчас: круглое, длинное... Ну образность, ну метафоричность, к этому все привыкли, но любая метафора, произнесенная Мессией, всегда была отто-ченно острой: вот - цель, вот - стрела метафоры, вот - линия полета. Дурак не поймет! А тут... Впрочем, если это лишь с самим собой разговор... Тогда почему вслух?.. А Иешуа не задавался никакими вопросами, он говорил себе, говорил и плевать хотел на недоумение слушателей. - Помню, хорошо помню я слова Проповедника, но зачем считать меня мужем скорбей? Что ждали люди от Второго пришествия моего? Оно - если по книгам - должно было стать началом Суда, началом процесса, который соберет Божью Церковь воедино, началом и завершением борьбы с врагами Бога, строительством Царства Божьего на обновленной земле. Но я никого не хочу судить, мне неинтересно судить, это - не мое... И я не Хочу ни с кем бороться, потому что не вижу врагов: они везде и-их нет нигде, а бороться с безликой тьмой может только солнце... А как собрать Церковь, из чего, из каких частей? Из тех, на которые она распалась? Они удивительно жизнеспособны - эти части, но они умрут, если их соединить. А зачем Ему мертвое?.. Они все сейчас живы до омерзения, и мне кажется, что их Отцы воспринимают второе пришествие только в буквальном переводе с греческого: парусиа - прибытие господина с официальным визитом. Я не господин, не президент, не король, чтобы передвигаться по новой земле с официальными визитами. Если честно, мой визит сюда - вовсе не официален, и вот этот-то факт, думаю, более всего раздражает тех, кто в крайнем случае может согласиться с торжественным и хорошо подготовленным официальным пришествием... - Вдруг увидел Петра, чему-то обрадовался. - Как там в твоей поговорке, Кифа? Незваный гость хуже татарина?.. Да, я знаю, что в ней имеется в виду, это русская история, я читал, но я не хочу ни для кого быть злым врагом-татарином. И уж тем более не хочу, чтобы обо мне говорили: "нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекая бы нас к Нему". Так, да?.. Хорошо, пусть - так. Но я вижу и зн другое, куда более страшное для общего дела: "Мои мысли - ваши мысли, не ваши пути - пути Мои"... Я хотел не судить, сказал я, но - строить, и начал строить. Кому ж я мешаю? Сказано: "Ищите Господа, когда можно найти Его; призывайте Его, когда Он близко". И я говорю: Он близко. А мне: зачем ты тащишь длинное и катишь круглое, когда все это так славно лежало на своих местах?..
Он снова замолчал.
Петру было страшновато. Мог бы он услышать мысли Иешуа - может, и понятнее что-то стало бы. Но ничего не слышно: стеной отгородился Учитель. Как, впрочем, почти всегда - в последнее время. А Петр все-таки - не Иешуа, пробивать любой блок не может. Но не слышать молчащего куда легче и куда менее горько, чем не понимать говорящего. Непонятно говорящий Иешуа - катахреза. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Ну, бывало - сложно говорил, слушать его всегда - труд, но труд-то привычный. Сложность сложностью, но никогда она не затемняла смысл - в итоге понятный. В том, что Иешуа произносил сейчас, Петр не слышал стройно логичного смысла. Мутная образность, перескакивание мысли с кочки на кочку... У него мелькнула шальная и скорее всего все-таки вздорная мысль: а не матрица ли начала шалить? Сколько уж лет она меняет мозг перцепиента - так не нарушила ли что в нем? Что, любопытно, по сему поводу сказал бы Умник?..
Вопрос про Умника был по определению риторическим. А вот про смысл...
– Иешуа, что ты имеешь в виду? - аккуратно поинтересовался Петр.
– Ничего, - быстро ответил Иешуа. - Совсем ничего. Так, мысли вслух... Они еще расхристанны, не обращайте внимания... Ты приказал действовать действуйте. Не сидите сложа руки. И не слушайте меня... - засмеялся и сразу превратился в привычного и любимого Учителя. - Хочу уточнить: пока не слушайте.
– Считать, что ты ничего не сказал?
– Почему? Я не сумасшедший, и вы не глухие. Сказал. Повторю суть сказанного: я опять ошибся. В который раз здесь!.. Но мое понимание собственной ошибки не должно влиять на вашу повседневную деятельность. Да, мне горько, больно, но - за себя Неразумного, только за себя. Вы-то все делали верно. Вы все... - Он склонил голову, будто прислушался к чему-то. Спросил: - Мари, ты ничего не чувствуешь?
Девушка послушно опустила веки, постояла с закрытыми глазами.
– Ничего, Учитель, - ответила спокойно.
– Странно, - вроде бы удивился Иешуа. - А ведь все так явственно... опять сказал непонятное, пошел, не простившись, прочь из Храма. У двери обернулся, добавил: - Будет буря. Готовьтесь.
И ушел.
– Что он имел в виду? - спросил Петр у Мари.
– Не знаю. - Мари равнодушно пожала плечами. - Я действительно ничего не слышу. Может, просто бурю? В смысле: атмосферное явление... Песчаный шторм, например, здесь он актуален... Но если и так, я все равно не слышу опасности...
– Только шторма нам для полного счастья не хватало, - раздраженно сказал Петр. - И без того проблем по горло... Крис, свяжись с метеослужбой, узнай: что у них есть в предварительных прогнозах, и перезвони мне потом... Ну, все, кончили базар. Работать, работать! Мари, Соледад, бегом - за Учителем! И ни на шаг от него...
В штабе все было спокойно. Операторы наблюдения докладывали, что туристы размещены, никаких эксцессов не происходит. Мистер Иоанн, отцы Никодим и Педро уже начали с ними работать, экскурсоводы - на местах и в норме. С линии энергоподачи сообщили, что разрыв найден и к полудню будет восстановлено снабжение энергией Собора. Кондиционеры действительно сгорели все сразу, - ну, не целиком, а что-то там внутри, - поскольку были объединены в общую сеть. С ними есть проблемы, фирма - ее представительство в Киншасе - гарантирует полное восстановление сети только завтра к утру: придется попотеть - буквально! - весь день к всю ночь. Туристы предупреждены, вроде бы все поняли, а оставшиеся жители страны Храм и без дополнительных предупреждений все преотлично понимают: свои люди, общая беда...
На мониторах Петр увидел мальчиков-девочек Криса, уже хватающих за руки прохожих-проезжих, уже нагло сующих им в рот колокольчики микрофонов, уже парили над городом воздушные камеры, гоня общую картинку, которая - как и следовало доказать! - отнюдь не создавала впечатление брошенного людьми жилья, а напротив, напротив: все кругом жило, бурлило, ехало-ходило, кипело и пело.
Картина художника И. А. Ярошенко "Всюду жизнь". Ну, есть кое-где остатки пожара, но - давние, виденные-перевиденные, просто руки до них пока не дошли, бывает. А в остальном - "Всюду жизнь". И вот уже пошел по CNN летучий комментарий типа: да, была напряженка, да, крысы бегут- с корабля, да, кто-то этих крыс выманил, как в старой сказке, да, обидно, горько, но - "Всюду жизнь", то есть она продолжается, трубя и маршируя.
У Криса почти сразу по организации телестудии образовались тесные вязки с собственными корреспондентами многих агентств и телеканалов, аккредитованных как в самой Киншасе, так и в соседних столицах. Он сам не однажды летал в Нью-Йорк, в Лон-; дон, в Париж, в Москву и прочие медиа-центры, заводил там друж- бу, а кое-где и любовь, интервью у него брали без счета, поскольку ! интерес к стране Храм не исчезал ни на миг с момента ее рождения, с момента первого эпохального братания Мессии и Нгамбы в зале Ассамблей ООН, а умный и коммуникабельный африканец, да еще и носящий высокое звание "Апостола Второго Пришествия", всегда был уместен и умел в "пиаровской" хитрой работенке.
К слову. Это он и придумал термин - про Апостолов, давно придумал. Иешуа услыхал, взвился было, но, утишенный (от слова "тихо") Петром, Клэр и самим Крисом, соответственно, стих и смирился.
Говорил Петру:
– Какие они апостолы? Апостолы остались там, в Иудее. Ну, еще в Библии тоже... А эти... Хорошие ребята, сообразительные, умелые... Преданные вот... и удивлялся: - Странная штука жизнь, Кифа! Чем выше уровень "информационного шума", тем слабее паранормальность. Ты утверждал, что Служба за все время своих деяний отыскала только пятнадцать серьезных паранормов. Не удивляюсь. Серьезных - их нет, не встречал. Правда, не так уж я и попутешествовал по шарику... Может, где-нибудь в Азии?.. Или в Австралии?..
– Не может, - отвечал Петр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Поэтому Петр счел нужным отреагировать на опасную реплику Иешуа.
– Именно известное мне наличие в Службе толковых умников, - сказал он, - и заставляет меня бубнить как пономарь: как, как, как?.. Пойди и спроси, говоришь?.. Хорошо, пойду и спрошу... - Он поднес к губам браслет мобильной связи, шепнул в него номер Дэниса и через пару секунд получил ответ: "Абонент
отказывает в соединении".
– Вот видишь, не захотел отвечать. Ты для него никто, и звать тебя никак, - повторил Иешуа любимое присловье Петра.
– А между тем это и есть ответ на мой вопрос, - парировал Петр. - Дэнис не хочет со мной разговаривать, потому что не считает свою партию выигранной. Более того, он боится.
– Кого? - спросил Крис.
– Тебя, парень. Учителя. Меня. Всех нас... Неужели, Иешуа, ты не врубаешься, что он пока да-а-алеко не чувствует себя победителем? Иначе - а я, поверь, знаю его наполеоновский характер! - он был бы уже здесь и заставлял нас всех падать и отжиматься на кулаках. А его нет. И говорить со мной он не желает: мол, низок я ему. Мол, знай, холоп, свое место. А что ж ты этого холопа не взял в кандалы? Что ж ты его по этапу не послал?.. Руки пока коротковаты... Он понимает, что выиграл партию, но - не матч. До конца матча еще играть и играть, часы тикают. А ты, друг милый, уже обратный билет решил покупать. Не рано ли?.. Кстати, а куда билет-то?
– В рай, - непонятно ответил Иешуа. Казалось, что обидная, даже хамоватая - при учениках-то так круто зачем? - тирада Петра никак не задела Иешуа. Как он находился где-то "по ту сторону добра и зла", если прибегать к древним литературным цитатам, так упрямо не хотел возвращаться обратно - на эту сторону.
В какой, к черту, рай? Что это? Фигура речи?.. И учеиички любимые, отборные, по размышлению Петра, вели себя как двоечники-второгодники на внеплановом экзамене. Сидели мышами, играли в тугую молчанку, словно страшились: а вдруг да спросят кого из них, а урок, как водится, не выучен... Складывалось впечатление, что все они всерьез напуганы и неожиданным похоронным настроением "вождя и учителя", и, главное, событиями, которые с действительно пугающей последовательностью происходили в стране Храм в минувшие месяцы. И если пожар там, или псевдобандитские (именно "псевдо", Петр в том уверен был на все сто!) разборки, или даже "бунт" коренных жителей Кинша сы и ее окрестностей - все это можно было, поднатужившись и скрепя сердце, списать на естественные причины, на того же Дэниса со товарищи, то последнее происшествие - исход новых христиан из пустыни, если пользоваться библейскими аналогиями, - всерьез загоняло в тупик здравый смысл. Но загоняло и пусть бы так, считал Петр, но зачем нос на квинту вешать? Когда умные, здоровые, сильные духом и телом лидеры конголезской общины вдруг все разом теряют способность логично и здраво рассуждать, спокойно анализировать происшедшее, а взамен впадают в панику или, в лучшем случае, в уныние, - это ЧП, а не сам исход. Уйти может каждый. Все вдруг могут сразу уйти. Но дело-то остается! И продолжать его, пардон за крамольный термин в Храме, сам Бог велел...
Обидно было Петру, всерьез обидно - за себя, за Учителя, за то самое дело, которое - с какой стороны ни смотри! - стало общим. И хотелось - в противовес единому кладбищенскому настрою - хватать саблю, меч, автомат, пушку, - что там еще хватать? - и рубить, стрелять, уничтожать, крошить в капусту... Действовать, короче. Делать дело, Богом веденное. И чем решительнее, тем эффективней.
Так он считал. Так, к слову, его в Службе учили, без которой здесь явно не обошлось...
– В какой, к черту, рай? - спросил Петр. Обычно он избегал чертыхаться при Иешуа, но тут не сдержался. Хотя тоже в общем-то фигура речи...
– Эдем, - неожиданно Крис нарушил обет молчания, проявив неуместную в данной двусмысленной ситуации эрудицию. Что, впрочем, и пристало второгоднику. И тут Петра понесло.
– Мы работаем или сопли жуем? - зловещим тоном спросил он. Всех спросил, не только Иешуа. - Что случилось? Конец света подоспел? Армагеддон наконец-то состоялся?.. Не заметил что-то... Крис, а ты, брат, - кретин! Если тебе нечего сказать по делу, молчи в тряпочку и не изумляй нас никому не нужными ветхозаветными комментариями... Что вы все сидите как пришибленные? Под лежачий камень, как известно... - Задохнулся неожиданно, откашлялся, решил подбить бабки: - Все! Хватит дурью маяться! Поскольку командующий временно нетрудоспособен... - Все-таки взглянул на Иешуа: как тот отреагирует на очередное хамство, хоть и завуалированное военно-казенной формулировкой? Реакции не дождался: Иешуа по-прежнему стоял ко всем спиной и что-то высматривал в пустыне, буквально - пустой. До горизонта... - Я принимаю командование на себя. Иоанн, ты идешь к новым прихожанам. Программа - обычная. Необычно то, что на сей раз поведешь их по объектам ты сам. Сегодняшнее плачевное состояние нашей территории - лишний аргумент против тех, кто мешает, кому не нравится... и так далее, продолжай, сам умный. Отец Никодим и отец Педро тебе в помощь... Крис, дуй к своим ребятам, гоните во все каналы и информационные агентства, во-первых, картинку разруха, пустые дома и рядом толпы новых гостей. Радостные, любопытные, активные, ну, не тебя учить... Короткие интервью с гостями - во-вторых. В-третьих, сделайте толковый комментарий, в котором поярче и покрикливее распишите вражеские козни и намекните на то, что уход людей из страны - явление, адекватное пятну-переходу. Мол, изучим подробно - дополнительно сообщим... Мари, Соледад, будьте рядом с Учителем, впрочем - как всегда... Господа офицеры, - это он так к Латынину и Крузу, - работаете со мной...
– А что мы будем делать? - игнорируя явно обозначенные Петром уставные отношения, спросил Латынин. И получил ответ - не от Петра, а от Иешуа:
– Ничего не будем. - Иешуа соизволил наконец отвлечься от изучения пустого застойного пространства и повернулся к ученикам. Повторил: - Ничего не будем делать... - Вдруг спохватился, пояснил: - То есть Петр, конечно, прав, давайте действовать, как он приказывает, но мне кажется... - опять замолчал. И все молчали. Ждали. Мучительной пауза казалась. - Мы опять все неправильно делаем. Все! Я в этом мире - три года без малого, а уже натворил столько ошибок, сколько за всю свою жизнь в земле Ханаанской не совершил! И всякий раз мне приходится признаваться: не то я творю и не так, не теми методами. Не подходят они, выпестованные в первом веке, для века двадцать второго, а других методов я не знаю, не умею найти. Вот и приходится отказываться от того, что делал, вернее - от того, как делал... От того, что считал пусть временным, сиюминутным, но правильным, необходимым, потому что помнил: большое складывается из малого, и не может быть кирпич - лишним в стене. Лишний кирпич - стена выше... Но вдруг оказывается, что сама стена никому не нужна, или что теперь не строят стен из кирпичей, или вообще стен не строят, что мои ветхозаветные представления о целесообразности не имеют ничего общего с нынешними... А что целесообразно по-нынешнему?.. Вот Латынин шутит: таскать длинное и катить круглое. Логично? Вроде бы - да, так всегда было... И я качу круглое туда, где круглого нет, и тащу длинное туда, где не хватает длинного, а мне говорят: зачем ты это делаешь, кто" тебя просит? Мы Здесь, говорят мне, две тыщи лет подряд прекрасно обходились без круглого и длинного, а теперь ты кое-чего притащил-прикатил и внес оторопь в души людей. Смутил их. Они узнали то, что им ке надо. Разве ты забыл, говорят мне, слова Проповедника о том, что, умножая знания, мы умножаем скорбь?.. - Иешуа, казалось, говорил сам с собой, сам себе вопросы задавал, сам себе отвечал на них, а окружающие слушали и не понимали: о чем он? Всегда ясные проповеди Учителя так разительно отличались от того темного, на слух бессмысленного, что нес он сейчас: круглое, длинное... Ну образность, ну метафоричность, к этому все привыкли, но любая метафора, произнесенная Мессией, всегда была отто-ченно острой: вот - цель, вот - стрела метафоры, вот - линия полета. Дурак не поймет! А тут... Впрочем, если это лишь с самим собой разговор... Тогда почему вслух?.. А Иешуа не задавался никакими вопросами, он говорил себе, говорил и плевать хотел на недоумение слушателей. - Помню, хорошо помню я слова Проповедника, но зачем считать меня мужем скорбей? Что ждали люди от Второго пришествия моего? Оно - если по книгам - должно было стать началом Суда, началом процесса, который соберет Божью Церковь воедино, началом и завершением борьбы с врагами Бога, строительством Царства Божьего на обновленной земле. Но я никого не хочу судить, мне неинтересно судить, это - не мое... И я не Хочу ни с кем бороться, потому что не вижу врагов: они везде и-их нет нигде, а бороться с безликой тьмой может только солнце... А как собрать Церковь, из чего, из каких частей? Из тех, на которые она распалась? Они удивительно жизнеспособны - эти части, но они умрут, если их соединить. А зачем Ему мертвое?.. Они все сейчас живы до омерзения, и мне кажется, что их Отцы воспринимают второе пришествие только в буквальном переводе с греческого: парусиа - прибытие господина с официальным визитом. Я не господин, не президент, не король, чтобы передвигаться по новой земле с официальными визитами. Если честно, мой визит сюда - вовсе не официален, и вот этот-то факт, думаю, более всего раздражает тех, кто в крайнем случае может согласиться с торжественным и хорошо подготовленным официальным пришествием... - Вдруг увидел Петра, чему-то обрадовался. - Как там в твоей поговорке, Кифа? Незваный гость хуже татарина?.. Да, я знаю, что в ней имеется в виду, это русская история, я читал, но я не хочу ни для кого быть злым врагом-татарином. И уж тем более не хочу, чтобы обо мне говорили: "нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекая бы нас к Нему". Так, да?.. Хорошо, пусть - так. Но я вижу и зн другое, куда более страшное для общего дела: "Мои мысли - ваши мысли, не ваши пути - пути Мои"... Я хотел не судить, сказал я, но - строить, и начал строить. Кому ж я мешаю? Сказано: "Ищите Господа, когда можно найти Его; призывайте Его, когда Он близко". И я говорю: Он близко. А мне: зачем ты тащишь длинное и катишь круглое, когда все это так славно лежало на своих местах?..
Он снова замолчал.
Петру было страшновато. Мог бы он услышать мысли Иешуа - может, и понятнее что-то стало бы. Но ничего не слышно: стеной отгородился Учитель. Как, впрочем, почти всегда - в последнее время. А Петр все-таки - не Иешуа, пробивать любой блок не может. Но не слышать молчащего куда легче и куда менее горько, чем не понимать говорящего. Непонятно говорящий Иешуа - катахреза. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Ну, бывало - сложно говорил, слушать его всегда - труд, но труд-то привычный. Сложность сложностью, но никогда она не затемняла смысл - в итоге понятный. В том, что Иешуа произносил сейчас, Петр не слышал стройно логичного смысла. Мутная образность, перескакивание мысли с кочки на кочку... У него мелькнула шальная и скорее всего все-таки вздорная мысль: а не матрица ли начала шалить? Сколько уж лет она меняет мозг перцепиента - так не нарушила ли что в нем? Что, любопытно, по сему поводу сказал бы Умник?..
Вопрос про Умника был по определению риторическим. А вот про смысл...
– Иешуа, что ты имеешь в виду? - аккуратно поинтересовался Петр.
– Ничего, - быстро ответил Иешуа. - Совсем ничего. Так, мысли вслух... Они еще расхристанны, не обращайте внимания... Ты приказал действовать действуйте. Не сидите сложа руки. И не слушайте меня... - засмеялся и сразу превратился в привычного и любимого Учителя. - Хочу уточнить: пока не слушайте.
– Считать, что ты ничего не сказал?
– Почему? Я не сумасшедший, и вы не глухие. Сказал. Повторю суть сказанного: я опять ошибся. В который раз здесь!.. Но мое понимание собственной ошибки не должно влиять на вашу повседневную деятельность. Да, мне горько, больно, но - за себя Неразумного, только за себя. Вы-то все делали верно. Вы все... - Он склонил голову, будто прислушался к чему-то. Спросил: - Мари, ты ничего не чувствуешь?
Девушка послушно опустила веки, постояла с закрытыми глазами.
– Ничего, Учитель, - ответила спокойно.
– Странно, - вроде бы удивился Иешуа. - А ведь все так явственно... опять сказал непонятное, пошел, не простившись, прочь из Храма. У двери обернулся, добавил: - Будет буря. Готовьтесь.
И ушел.
– Что он имел в виду? - спросил Петр у Мари.
– Не знаю. - Мари равнодушно пожала плечами. - Я действительно ничего не слышу. Может, просто бурю? В смысле: атмосферное явление... Песчаный шторм, например, здесь он актуален... Но если и так, я все равно не слышу опасности...
– Только шторма нам для полного счастья не хватало, - раздраженно сказал Петр. - И без того проблем по горло... Крис, свяжись с метеослужбой, узнай: что у них есть в предварительных прогнозах, и перезвони мне потом... Ну, все, кончили базар. Работать, работать! Мари, Соледад, бегом - за Учителем! И ни на шаг от него...
В штабе все было спокойно. Операторы наблюдения докладывали, что туристы размещены, никаких эксцессов не происходит. Мистер Иоанн, отцы Никодим и Педро уже начали с ними работать, экскурсоводы - на местах и в норме. С линии энергоподачи сообщили, что разрыв найден и к полудню будет восстановлено снабжение энергией Собора. Кондиционеры действительно сгорели все сразу, - ну, не целиком, а что-то там внутри, - поскольку были объединены в общую сеть. С ними есть проблемы, фирма - ее представительство в Киншасе - гарантирует полное восстановление сети только завтра к утру: придется попотеть - буквально! - весь день к всю ночь. Туристы предупреждены, вроде бы все поняли, а оставшиеся жители страны Храм и без дополнительных предупреждений все преотлично понимают: свои люди, общая беда...
На мониторах Петр увидел мальчиков-девочек Криса, уже хватающих за руки прохожих-проезжих, уже нагло сующих им в рот колокольчики микрофонов, уже парили над городом воздушные камеры, гоня общую картинку, которая - как и следовало доказать! - отнюдь не создавала впечатление брошенного людьми жилья, а напротив, напротив: все кругом жило, бурлило, ехало-ходило, кипело и пело.
Картина художника И. А. Ярошенко "Всюду жизнь". Ну, есть кое-где остатки пожара, но - давние, виденные-перевиденные, просто руки до них пока не дошли, бывает. А в остальном - "Всюду жизнь". И вот уже пошел по CNN летучий комментарий типа: да, была напряженка, да, крысы бегут- с корабля, да, кто-то этих крыс выманил, как в старой сказке, да, обидно, горько, но - "Всюду жизнь", то есть она продолжается, трубя и маршируя.
У Криса почти сразу по организации телестудии образовались тесные вязки с собственными корреспондентами многих агентств и телеканалов, аккредитованных как в самой Киншасе, так и в соседних столицах. Он сам не однажды летал в Нью-Йорк, в Лон-; дон, в Париж, в Москву и прочие медиа-центры, заводил там друж- бу, а кое-где и любовь, интервью у него брали без счета, поскольку ! интерес к стране Храм не исчезал ни на миг с момента ее рождения, с момента первого эпохального братания Мессии и Нгамбы в зале Ассамблей ООН, а умный и коммуникабельный африканец, да еще и носящий высокое звание "Апостола Второго Пришествия", всегда был уместен и умел в "пиаровской" хитрой работенке.
К слову. Это он и придумал термин - про Апостолов, давно придумал. Иешуа услыхал, взвился было, но, утишенный (от слова "тихо") Петром, Клэр и самим Крисом, соответственно, стих и смирился.
Говорил Петру:
– Какие они апостолы? Апостолы остались там, в Иудее. Ну, еще в Библии тоже... А эти... Хорошие ребята, сообразительные, умелые... Преданные вот... и удивлялся: - Странная штука жизнь, Кифа! Чем выше уровень "информационного шума", тем слабее паранормальность. Ты утверждал, что Служба за все время своих деяний отыскала только пятнадцать серьезных паранормов. Не удивляюсь. Серьезных - их нет, не встречал. Правда, не так уж я и попутешествовал по шарику... Может, где-нибудь в Азии?.. Или в Австралии?..
– Не может, - отвечал Петр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64