Каково это? Может быть, Архипову еще повезло?
— Я уже устал бояться, это точно, — с горечью в голосе произнес Цимбал. — Да и кому я теперь нужен? Из квартиры не выхожу лишь потому, что сделать это нечем. Хотя вам-то вот понадобился зачем-то…
— Расскажите все, что вам известно о «Тополе-8» и проекте «Кархашим», — уже абсолютно серьезным тоном ответила Ирина. — Раз вам все равно уже некого бояться.
— Допустим, что расскажу, — Цимбал поднял на Гончарову свои усталые глаза. — Но что это изменит? По моим подсчетам, все уже давно должно было закончиться, не понимаю, из-за чего все приостановилось…
— Вы имеете в виду то, что Трофейщик прекратил убийства? — уточнил Левченко.
— Да какой еще Трофейщик, молодой человек? — скривился Цимбал. — Ну что вы уподобляетесь этой пустоголовой журналистской братии?
— Вот и просветите нас, несведущих, обо всех этих секретах, — предложила Ирина. — Ведь нельзя же так долго держать все в себе…
— Нет уж, сначала вы извольте выложить все, что знаете, — упрямо произнес старик. — И для чего вам это вдруг понадобилось…
— Это нужно не только нам, — Левченко старался изъясняться как можно деликатнее. — В этой информации, возможно, нуждается весь город…
— Так ему недолго осталось ждать! — хмыкнул Цимбал.
— Сначала до сих пор не пойманный убийца лишает жизни больше сотни человек, — продолжал Александр, не обращая внимания на едкие замечания старика. — Затем город словно сам начинает сходить с ума, безумие начинает распространяться от Трофейщика, словно холера…
— Да перестаньте же вы упоминать это дебильное прозвище! — рассердился Цимбал.
— Все, что нам известно, так это некие биологические эксперименты запрещенного впоследствии отдела КГБ под кодовым названием «Тополь-8», — добавила Гончарова. — Запрещенного, но на самом деле вроде бы как до сих пор функционирующего. В связи с режимом чрезвычайной секретности на сегодня нам известны всего три фигуранта, так или иначе причастные к «То-полю-8»: это некто Катаев, сын вашего друга Архипов и, собственно, вы, Григорий Ильич. С двумя первыми пообщаться, видимо, уже не удастся. Остаетесь вы. Вот, в принципе, и все скудные знания, какими мы владеем. Что скрывается за таинственным названием «Тополь-8», какова предыстория этого отдела?
— А предыстория его бесхитростна, — тут же, не задумываясь, ответил Цимбал. — Один идиот, помешанный на черной магии, всю эту кашу заварил, а другие, ему подобные, перевели черт знает на что миллионы народных денег!
— Какой идиот имеется в виду? — уточнил Левченко.
— Да Гитлер, конечно, — ответил Цимбал. — Потому и войну нам проиграл, что заставлял целую армию своих офицеров и ученых заниматься мракобесием. Ну, ефрейтор этот, положим, на голову был больной, но наши-то стратеги куда полезли?
— Вы хотите сказать, что корни «Тополя-8» уходят во времена Второй мировой? — удивленно спросил Левченко.
— Тогда никакого «Восьмого тополя» еще не существовало, — отрицательно покачал головой старик. — Зато была специальная группа «пеппель зекс», что по-немецки «Тополь-6» означает. Курировал эту группу лично Геббельс. Создана она была в тридцать девятом, сразу после возвращения одной из африканских экспедиций. Была версия, что экспедиция та наткнулась в Африке на что-то странное: какой-то неизвестный науке вид жизнедеятельности. Привезли оттуда и нескольких аборигенов: не то шаманов, не то колдунов, которые якобы владели информацией. Пытали их с немецкой основательностью, пока аборигены не померли, но добиться фрицы от них ничего не смогли и поэтому приступили к исследованиям на свой страх и риск. Несколько лет и уйма немецких марок ушла на поиски. Суть работ содержалась в еще более строгом секрете, чем разработки атомного оружия. Через нашу разведку удалось собрать несколько скудных версий, одна нелепее другой: то будто бы немцы выращивают бессмертных солдат, то выводят ген, который приносит смерть всем, за исключением истинных арийцев, то создают биологическое оружие, которое само отыскивает и уничтожает врагов рейха…
Цимбал замолчал, потянулся к пузырькам, стоящим на тумбочке, высыпал на ладонь несколько таблеток, забросил их в рот и запил водой из чашки. Александр и Ирина замерли в ожидании продолжения. Цимбал прокашлялся, поерзал в коляске и продолжил:
— Ни в учебники истории, ни даже в архивы НКВД не попал бой, произошедший почти в самом конце войны возле одной из деревушек в окрестностях Будапешта. Именно там немцы в первый и последний раз испытали результаты многолетних экспериментов группы «пеппель зекс». Они торопились: ученых подгоняли стоящие над ними военачальники, которых долбил по головам Геббельс, на которого, в свою очередь, давил Адольф Гитлер. И всех их вместе взятых подстегивало неумолимое и стремительное продвижение советских войск. В результате ученым пришлось предъявлять результаты на той стадии, в которой их застали нетерпеливые приказы руководства. И они применили это…
— Но что именно? — не утерпел Левченко.
— По утверждению немногочисленных уцелевших очевидцев, это были обычные солдаты, не более десятка солдат, — продолжал Цимбал. — Они вышли с разных сторон и направились к нашим окопам. Шли, не таясь, странной шатающейся походкой. Наши ребята подумали поначалу, что немцы упились шнапса и идут сдаваться. Поэтому их подпустили поближе, покричали для приличия «хенде хох» и уже только затем, когда реакции не последовало, постреляли «пьяных гансов». Правда, через несколько минут те поднялись… За полчаса была полностью уничтожена советская рота. Воодушевленные немецкие войска двинулись следом. Но они поторопились… Десять странных солдат принялись с не меньшим усердием крошить своих однополчан. Вскоре округа оказалась усыпанной мертвыми русскими и немецкими телами, между которыми бродили десять шатающихся людей с потерянными взглядами. Покружив по равнине какое-то время, они сцепились между собой. Последнего оставшегося суперсолдата зажали наши танки, расстреляли в упор из крупнокалиберного пулемета и разорвали гусеницами.
— Все-таки они были не совсем бессмертны? — сделала вывод Гончарова.
— Но это же просто фантастика какая-то! — не верил Левченко. — Как такое возможно с научной точки зрения? Кто были эти люди и люди ли вообще?
— Это были подопытные добровольцы, самые идейные и преданные бойцы Германии, — ответил Цимбал. — Штуковина, которую отыскали в Африке, каким-то образом в сотни раз ускоряла обмен веществ и регенерацию тканей. Таково было известное мне на тот момент научное объяснение.
— Какова была дальнейшая судьба «Тополя-6»? — Поинтересовалась Ирина.
— Ему настал конец, — развел руками Цимбал. — Ученые не смогли привить своим питомцам идеи фюрера, Геббельс был в ярости, времени на дальнейшее изучение не оставалось, и почти всех ученых ликвидировали, дабы они не достались Сталину…
— Почти? — акцентировала свое внимание на этом факте Гончарова.
— Да, — кивнул Цимбал. — Наша разведка сделала все, что смогла, и ряд ученых из группы «Тополь-6», а также несколько офицеров и уцелевшее оборудование были вывезены в Союз. Все это осело в одном нашем закрытом городишке, и почти сразу по окончании войны немецкая группа «Тополь-6» плавно преобразовалась в советский отдел НКВД «Тополь-7». Вот там-то и началась моя карьера, а также карьера моего друга Василия Архипова, Петькиного отца. Он впоследствии и пристроил сына. Эх, если б знал…
— Чем вам конкретно приходилось заниматься? — Ирина попыталась вернуть Цимбала к теме.
— Всякой чушью собачьей! — в сердцах высказался старик. — Я думал, что будет научная работа, биологические исследования, а они ни с того ни с сего подобно покойному Гитлеру ударились в мифологию, магию и шаманизм. Меня, как противника такой ерунды, постепенно оттеснили и, в конце концов, перевели на обычную бумажную работу в столицу. Так что ничего толком разузнать я и не успел.
— Но ведь вы наверняка следили за судьбой «Тополя-7»? — с надеждой в голосе спросил Александр.
— Следил, насколько позволяла завеса секретности, — подтвердил Цимбал. — Не знаю, до чего бы они там доколдовались, но к власти пришел Хрущев и разогнал эту шарашкину контору. Никита Сергеич ведь недолюбливал всякую мистику и абстракцию. После этого я уже почти забыл о «Тополе», как через много лет встретился с давним приятелем, Васей Архиповым. Он признался, что «Тополь-7» не исчез, а перешел на нелегальное положение. Это в советское-то время! Представляете, какие силы должны были за этим стоять? Василий был очень взбудораженным и все время твердил, чтобы я, в случае чего, позаботился о его сыне Петре. Еще он говорил, что его руководство затеяло что-то воистину кошмарное, но деталей от него я добиться не смог. Через неделю я стоял с непокрытой головой у его свежей могилы. А вскоре меня и самого «не стало». Но мне, в отличие от Васи, повезло больше. Я лишился ног, но остался жив. Пользуясь остатками своих связей и влияния, мне удалось нырнуть на дно и больше никогда оттуда не подниматься.
— А как вам стало известно про «Тополь-8»? — спросила после некоторой паузы Ирина.
— Пользуясь моим недоступным телефонным номером… Кстати, оказывается — не таким уж и недоступным, — ухмыльнулся Цимбал, оглядев гостей. — Так вот, я иногда звонил кое-куда, наводил справки. Ведь не для всех я лежал на кладбище в деревне Яшкино. В общем, до меня дошла информация о том, что полулегальный отдел при КГБ существует до сих пор, правда, получив новую цифру в названии — восемь. И что самое неожиданное — в нем участвует Петя Архипов.
— Удалось что-либо выведать о деятельности отдела? Что такое проект «Кархашим»? — задал вопрос Левченко.
— Отсюда это было очень сложно сделать, поэтому почти ничего, — пожал плечами Цимбал. — Знаю только, что снова мистика, снова бредовые проекты. Одно только название «Кархашим» чего стоит…
— А о чем вы предупреждали Архипова? Вам были известны какие-то факты? — спросила Гончарова.
— До меня дошла информация, что отдел занимается каким-то безумным экспериментом, а также то, что Архипов принимает в нем самое непосредственное участие. Так вот, некоторые холодные головы в КГБ внезапно осознали чудовищность своих замыслов и решили покончить с отделом раз и навсегда. Я предупредил Петю, но он был слишком горд и самонадеян. Остальное вы знаете.
— Но ведь «Тополь-8» не прекратил существование, верно? Попытка покончить с ним провалилась? — Ирина своим пронизывающим взглядом словно пыталась найти ответы в прищуренных глазах старика.
— Боюсь, что он все еще могущественен, — обреченным голосом произнес Цимбал.
— И еще один вопрос, Григорий Ильич, — после некоторого раздумья спросил Левченко. — Извините за режущее ваш слух прозвище, но Трофейщик — это результат экспериментов «Тополя-8»?
— Мое мнение — наверняка, — не задумываясь ответил Цимбал. — Простите, молодые люди, но я пожилой человек и меня утомил ваш перекрестный допрос. Прямо как в застенках НКВД, ей-богу!
— Наверное, нам пора, — Левченко бросил неуверенный взгляд в сторону Ирины и поразился выражению ее лица: ее широко открытые глаза недвижно замерли, глядя при этом на старика так, что Александру Эдуардовичу вдруг стало чертовски неуютно, и он поспешил отвернуться.
— Кажется, гостеприимный хозяин рассказал нам далеко не все, что хотел, — произнесла Гончарова, продолжая буравить ерзающего Цимбала немигающим взглядом.
— Клевета! — взвизгнул старик. — Пусть эти жалкие анонимщики придут сюда сами! Написать можно все, что угодно! А доказательства где, где? — он как-то весь в одно мгновение переменился, сжался в комок, злобно глядя на Ирину исподлобья.
— Вам просто необходимо самому во всем сознаться. — монотонно и настойчиво твердила Гончарова. — Вы сами знаете это, Григорий Ильич, не будьте ребенком.
— Ну зачем вы пришли? — неожиданно для Левченко, у Цимбала задрожала нижняя губа, а из глаз брызнули слезы.
— Мы уйдем, Григорий Ильич, — бесстрастно продолжала Ирина. — Но сначала вы снимете с себя груз ответственности и расскажете то, о чем больше никто, кроме вас, не знает…
Левченко вдруг стало жалко этого беспомощного, плачущего от бессилия старика. Ирина была слишком безжалостной с ним, и Александру захотелось остановить ее. Он уже было собрался окрикнуть Гончарову, когда Цимбал внезапно расхохотался. Левченко решил, что старик спятил, но говорить тот начал вполне осмысленно.
— Это была моя совершенно случайная сладостная месть, — довольно улыбался Цимбал. — Месть некогда родному «Тополю-7». Хотя, скорее всего, этого никто даже и не заметил. Получается, что отомстил я будущим историкам, окончательно запутал этих копошащихся в прахе сволочей. Поделом им — нечего нас позорить! Мы — люди подневольные, исполнители чужих дурацких прихотей…
— Поближе к делу, Григорий Ильич, — прервала его Ирина. — Что именно вы совершили?
— Ничего особенного, — Цимбал снова хихикнул. — Просто тщательно растер одну бумажку и подтерся ею.
— Товарищ Цимбал, — нахмурилась Ирина. — Вы же понимаете, что физиологические подробности вашего героического прошлого интересуют нас гораздо меньше содержимого той самой бумаги.
— Оно бы и меня не заинтересовало, если б не почерк, — воспоминания явно доставляли старику удовольствие. — Я ведь не мог забыть почерк, которым был подписан рапорт о моем несоответствии и последующем переводе в архивный департамент. Эти корявые буковки и сейчас висят у меня перед глазами…
— Документ оказался у вас согласно служебным обязанностям? — Гончарова не позволяла Цимбалу слишком сильно отвлекаться от главного.
— Не у меня, — мотнул он головой. — Пухлая картонная папка с черной обложкой, перевязанная веревочкой, легла на стол моей тогдашней знакомой. Тамары Августовны из отдела распределения. Пора было идти обедать в местную столовку, и я по обычаю зашел к ней в кабинет. Первое, что я увидел, — это аккуратно висящий на спинке стула китель с капитанскими погонами и зеленый военный галстук на резинке. Весь этот до боли знакомый гардероб, по идее, должен был облегать телеса Тамары Августовны. Повернувшись на последовавший в связи с моим появлением вскрик, я застал у окна стыдливо прикрывающуюся хозяйку одежды. Здесь же находилась и строго взиравшая на меня Лилия Абдурамбековна…
— Тоже в обнаженном виде? — улыбнулась Гончарова.
— Нет, та мымра была, к счастью, одета, — Цимбал прыснул в кулак. — Дам я застал за примеркой дефицитных бюстгальтеров. Недетские размеры Тамары Августовны, которые она была не в состоянии укрыть от моего наметанного глаза, ее умоляющее лицо и поучительные наставления Лилии Абдурамбековны вынудили меня, как истинного советского офицера, отвернуться. Я, конечно, мог бы выйти, но стоять в столовской очереди одному совершенно не хотелось. Так что, пока женщины приводили себя в порядок, я склонился над столом Тамары Августовны и безразлично взирал на разбросанный по его поверхности хлам. Безразлично, пока мой взгляд не зацепился за бумажку с очень знакомым почерком. Она была прикреплена скрепкой к пухлой перевязанной папке. Небрежная корявая надпись на бумажке предписывала определить папку в некий особый архив с самой высокой категорией секретности. Я впился глазами в знакомые буквы, отчетливо вспомнил самодовольную рожу человека, который писал подобным образом, и, пока девушки расправляли складки на форменных юбках, неприметным движением сцапал предписание, смял его и сунул в карман. Позже мы втроем сидели в столовой, поглощали борщ с котлетами, женщины о чем-то тараторили, а я думал о бумажке, лежащей в кармане. Запив наспех проглоченный обед компотом, я вбежал по ступенькам на свой этаж и заперся в туалете. Там я несколько раз перечитал самонадеянную резолюцию, расхохотался и отправил послание в унитаз. «Никаких вам, бляха, больше секретов!» — подумал я тогда.
— Какая же судьба постигла злосчастную папку? — вмешался, наконец, Левченко.
— Та же, что и десятки тысяч единиц остального бумажного хлама, утилизируемого Комитетом, — ответил Цимбал. — Пышногрудая Тамара Августовна, не обнаружив никаких специальных пометок, пролистала несколько документов из папки, после чего со спокойной совестью определила ее прямехонько в хранилище «ПЛБ».
— Что означает эта аббревиатура? — спросил Александр.
— Последствия Ликвидации Безграмотности, — расшифровала Ирина. — Персонал архивов КГБ в шутку называл так всяческие бессмысленные доносы, копии, квитанции и прочую ерунду, которую регистрировали и отправляли на вечное хранение, зная, что подобная макулатура никогда уже никому не понадобится.
— По уровню секретности ниже «ПЛБ» в органах считался лишь склад с туалетной бумагой, — ухмыляясь, добавил Цимбал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Я уже устал бояться, это точно, — с горечью в голосе произнес Цимбал. — Да и кому я теперь нужен? Из квартиры не выхожу лишь потому, что сделать это нечем. Хотя вам-то вот понадобился зачем-то…
— Расскажите все, что вам известно о «Тополе-8» и проекте «Кархашим», — уже абсолютно серьезным тоном ответила Ирина. — Раз вам все равно уже некого бояться.
— Допустим, что расскажу, — Цимбал поднял на Гончарову свои усталые глаза. — Но что это изменит? По моим подсчетам, все уже давно должно было закончиться, не понимаю, из-за чего все приостановилось…
— Вы имеете в виду то, что Трофейщик прекратил убийства? — уточнил Левченко.
— Да какой еще Трофейщик, молодой человек? — скривился Цимбал. — Ну что вы уподобляетесь этой пустоголовой журналистской братии?
— Вот и просветите нас, несведущих, обо всех этих секретах, — предложила Ирина. — Ведь нельзя же так долго держать все в себе…
— Нет уж, сначала вы извольте выложить все, что знаете, — упрямо произнес старик. — И для чего вам это вдруг понадобилось…
— Это нужно не только нам, — Левченко старался изъясняться как можно деликатнее. — В этой информации, возможно, нуждается весь город…
— Так ему недолго осталось ждать! — хмыкнул Цимбал.
— Сначала до сих пор не пойманный убийца лишает жизни больше сотни человек, — продолжал Александр, не обращая внимания на едкие замечания старика. — Затем город словно сам начинает сходить с ума, безумие начинает распространяться от Трофейщика, словно холера…
— Да перестаньте же вы упоминать это дебильное прозвище! — рассердился Цимбал.
— Все, что нам известно, так это некие биологические эксперименты запрещенного впоследствии отдела КГБ под кодовым названием «Тополь-8», — добавила Гончарова. — Запрещенного, но на самом деле вроде бы как до сих пор функционирующего. В связи с режимом чрезвычайной секретности на сегодня нам известны всего три фигуранта, так или иначе причастные к «То-полю-8»: это некто Катаев, сын вашего друга Архипов и, собственно, вы, Григорий Ильич. С двумя первыми пообщаться, видимо, уже не удастся. Остаетесь вы. Вот, в принципе, и все скудные знания, какими мы владеем. Что скрывается за таинственным названием «Тополь-8», какова предыстория этого отдела?
— А предыстория его бесхитростна, — тут же, не задумываясь, ответил Цимбал. — Один идиот, помешанный на черной магии, всю эту кашу заварил, а другие, ему подобные, перевели черт знает на что миллионы народных денег!
— Какой идиот имеется в виду? — уточнил Левченко.
— Да Гитлер, конечно, — ответил Цимбал. — Потому и войну нам проиграл, что заставлял целую армию своих офицеров и ученых заниматься мракобесием. Ну, ефрейтор этот, положим, на голову был больной, но наши-то стратеги куда полезли?
— Вы хотите сказать, что корни «Тополя-8» уходят во времена Второй мировой? — удивленно спросил Левченко.
— Тогда никакого «Восьмого тополя» еще не существовало, — отрицательно покачал головой старик. — Зато была специальная группа «пеппель зекс», что по-немецки «Тополь-6» означает. Курировал эту группу лично Геббельс. Создана она была в тридцать девятом, сразу после возвращения одной из африканских экспедиций. Была версия, что экспедиция та наткнулась в Африке на что-то странное: какой-то неизвестный науке вид жизнедеятельности. Привезли оттуда и нескольких аборигенов: не то шаманов, не то колдунов, которые якобы владели информацией. Пытали их с немецкой основательностью, пока аборигены не померли, но добиться фрицы от них ничего не смогли и поэтому приступили к исследованиям на свой страх и риск. Несколько лет и уйма немецких марок ушла на поиски. Суть работ содержалась в еще более строгом секрете, чем разработки атомного оружия. Через нашу разведку удалось собрать несколько скудных версий, одна нелепее другой: то будто бы немцы выращивают бессмертных солдат, то выводят ген, который приносит смерть всем, за исключением истинных арийцев, то создают биологическое оружие, которое само отыскивает и уничтожает врагов рейха…
Цимбал замолчал, потянулся к пузырькам, стоящим на тумбочке, высыпал на ладонь несколько таблеток, забросил их в рот и запил водой из чашки. Александр и Ирина замерли в ожидании продолжения. Цимбал прокашлялся, поерзал в коляске и продолжил:
— Ни в учебники истории, ни даже в архивы НКВД не попал бой, произошедший почти в самом конце войны возле одной из деревушек в окрестностях Будапешта. Именно там немцы в первый и последний раз испытали результаты многолетних экспериментов группы «пеппель зекс». Они торопились: ученых подгоняли стоящие над ними военачальники, которых долбил по головам Геббельс, на которого, в свою очередь, давил Адольф Гитлер. И всех их вместе взятых подстегивало неумолимое и стремительное продвижение советских войск. В результате ученым пришлось предъявлять результаты на той стадии, в которой их застали нетерпеливые приказы руководства. И они применили это…
— Но что именно? — не утерпел Левченко.
— По утверждению немногочисленных уцелевших очевидцев, это были обычные солдаты, не более десятка солдат, — продолжал Цимбал. — Они вышли с разных сторон и направились к нашим окопам. Шли, не таясь, странной шатающейся походкой. Наши ребята подумали поначалу, что немцы упились шнапса и идут сдаваться. Поэтому их подпустили поближе, покричали для приличия «хенде хох» и уже только затем, когда реакции не последовало, постреляли «пьяных гансов». Правда, через несколько минут те поднялись… За полчаса была полностью уничтожена советская рота. Воодушевленные немецкие войска двинулись следом. Но они поторопились… Десять странных солдат принялись с не меньшим усердием крошить своих однополчан. Вскоре округа оказалась усыпанной мертвыми русскими и немецкими телами, между которыми бродили десять шатающихся людей с потерянными взглядами. Покружив по равнине какое-то время, они сцепились между собой. Последнего оставшегося суперсолдата зажали наши танки, расстреляли в упор из крупнокалиберного пулемета и разорвали гусеницами.
— Все-таки они были не совсем бессмертны? — сделала вывод Гончарова.
— Но это же просто фантастика какая-то! — не верил Левченко. — Как такое возможно с научной точки зрения? Кто были эти люди и люди ли вообще?
— Это были подопытные добровольцы, самые идейные и преданные бойцы Германии, — ответил Цимбал. — Штуковина, которую отыскали в Африке, каким-то образом в сотни раз ускоряла обмен веществ и регенерацию тканей. Таково было известное мне на тот момент научное объяснение.
— Какова была дальнейшая судьба «Тополя-6»? — Поинтересовалась Ирина.
— Ему настал конец, — развел руками Цимбал. — Ученые не смогли привить своим питомцам идеи фюрера, Геббельс был в ярости, времени на дальнейшее изучение не оставалось, и почти всех ученых ликвидировали, дабы они не достались Сталину…
— Почти? — акцентировала свое внимание на этом факте Гончарова.
— Да, — кивнул Цимбал. — Наша разведка сделала все, что смогла, и ряд ученых из группы «Тополь-6», а также несколько офицеров и уцелевшее оборудование были вывезены в Союз. Все это осело в одном нашем закрытом городишке, и почти сразу по окончании войны немецкая группа «Тополь-6» плавно преобразовалась в советский отдел НКВД «Тополь-7». Вот там-то и началась моя карьера, а также карьера моего друга Василия Архипова, Петькиного отца. Он впоследствии и пристроил сына. Эх, если б знал…
— Чем вам конкретно приходилось заниматься? — Ирина попыталась вернуть Цимбала к теме.
— Всякой чушью собачьей! — в сердцах высказался старик. — Я думал, что будет научная работа, биологические исследования, а они ни с того ни с сего подобно покойному Гитлеру ударились в мифологию, магию и шаманизм. Меня, как противника такой ерунды, постепенно оттеснили и, в конце концов, перевели на обычную бумажную работу в столицу. Так что ничего толком разузнать я и не успел.
— Но ведь вы наверняка следили за судьбой «Тополя-7»? — с надеждой в голосе спросил Александр.
— Следил, насколько позволяла завеса секретности, — подтвердил Цимбал. — Не знаю, до чего бы они там доколдовались, но к власти пришел Хрущев и разогнал эту шарашкину контору. Никита Сергеич ведь недолюбливал всякую мистику и абстракцию. После этого я уже почти забыл о «Тополе», как через много лет встретился с давним приятелем, Васей Архиповым. Он признался, что «Тополь-7» не исчез, а перешел на нелегальное положение. Это в советское-то время! Представляете, какие силы должны были за этим стоять? Василий был очень взбудораженным и все время твердил, чтобы я, в случае чего, позаботился о его сыне Петре. Еще он говорил, что его руководство затеяло что-то воистину кошмарное, но деталей от него я добиться не смог. Через неделю я стоял с непокрытой головой у его свежей могилы. А вскоре меня и самого «не стало». Но мне, в отличие от Васи, повезло больше. Я лишился ног, но остался жив. Пользуясь остатками своих связей и влияния, мне удалось нырнуть на дно и больше никогда оттуда не подниматься.
— А как вам стало известно про «Тополь-8»? — спросила после некоторой паузы Ирина.
— Пользуясь моим недоступным телефонным номером… Кстати, оказывается — не таким уж и недоступным, — ухмыльнулся Цимбал, оглядев гостей. — Так вот, я иногда звонил кое-куда, наводил справки. Ведь не для всех я лежал на кладбище в деревне Яшкино. В общем, до меня дошла информация о том, что полулегальный отдел при КГБ существует до сих пор, правда, получив новую цифру в названии — восемь. И что самое неожиданное — в нем участвует Петя Архипов.
— Удалось что-либо выведать о деятельности отдела? Что такое проект «Кархашим»? — задал вопрос Левченко.
— Отсюда это было очень сложно сделать, поэтому почти ничего, — пожал плечами Цимбал. — Знаю только, что снова мистика, снова бредовые проекты. Одно только название «Кархашим» чего стоит…
— А о чем вы предупреждали Архипова? Вам были известны какие-то факты? — спросила Гончарова.
— До меня дошла информация, что отдел занимается каким-то безумным экспериментом, а также то, что Архипов принимает в нем самое непосредственное участие. Так вот, некоторые холодные головы в КГБ внезапно осознали чудовищность своих замыслов и решили покончить с отделом раз и навсегда. Я предупредил Петю, но он был слишком горд и самонадеян. Остальное вы знаете.
— Но ведь «Тополь-8» не прекратил существование, верно? Попытка покончить с ним провалилась? — Ирина своим пронизывающим взглядом словно пыталась найти ответы в прищуренных глазах старика.
— Боюсь, что он все еще могущественен, — обреченным голосом произнес Цимбал.
— И еще один вопрос, Григорий Ильич, — после некоторого раздумья спросил Левченко. — Извините за режущее ваш слух прозвище, но Трофейщик — это результат экспериментов «Тополя-8»?
— Мое мнение — наверняка, — не задумываясь ответил Цимбал. — Простите, молодые люди, но я пожилой человек и меня утомил ваш перекрестный допрос. Прямо как в застенках НКВД, ей-богу!
— Наверное, нам пора, — Левченко бросил неуверенный взгляд в сторону Ирины и поразился выражению ее лица: ее широко открытые глаза недвижно замерли, глядя при этом на старика так, что Александру Эдуардовичу вдруг стало чертовски неуютно, и он поспешил отвернуться.
— Кажется, гостеприимный хозяин рассказал нам далеко не все, что хотел, — произнесла Гончарова, продолжая буравить ерзающего Цимбала немигающим взглядом.
— Клевета! — взвизгнул старик. — Пусть эти жалкие анонимщики придут сюда сами! Написать можно все, что угодно! А доказательства где, где? — он как-то весь в одно мгновение переменился, сжался в комок, злобно глядя на Ирину исподлобья.
— Вам просто необходимо самому во всем сознаться. — монотонно и настойчиво твердила Гончарова. — Вы сами знаете это, Григорий Ильич, не будьте ребенком.
— Ну зачем вы пришли? — неожиданно для Левченко, у Цимбала задрожала нижняя губа, а из глаз брызнули слезы.
— Мы уйдем, Григорий Ильич, — бесстрастно продолжала Ирина. — Но сначала вы снимете с себя груз ответственности и расскажете то, о чем больше никто, кроме вас, не знает…
Левченко вдруг стало жалко этого беспомощного, плачущего от бессилия старика. Ирина была слишком безжалостной с ним, и Александру захотелось остановить ее. Он уже было собрался окрикнуть Гончарову, когда Цимбал внезапно расхохотался. Левченко решил, что старик спятил, но говорить тот начал вполне осмысленно.
— Это была моя совершенно случайная сладостная месть, — довольно улыбался Цимбал. — Месть некогда родному «Тополю-7». Хотя, скорее всего, этого никто даже и не заметил. Получается, что отомстил я будущим историкам, окончательно запутал этих копошащихся в прахе сволочей. Поделом им — нечего нас позорить! Мы — люди подневольные, исполнители чужих дурацких прихотей…
— Поближе к делу, Григорий Ильич, — прервала его Ирина. — Что именно вы совершили?
— Ничего особенного, — Цимбал снова хихикнул. — Просто тщательно растер одну бумажку и подтерся ею.
— Товарищ Цимбал, — нахмурилась Ирина. — Вы же понимаете, что физиологические подробности вашего героического прошлого интересуют нас гораздо меньше содержимого той самой бумаги.
— Оно бы и меня не заинтересовало, если б не почерк, — воспоминания явно доставляли старику удовольствие. — Я ведь не мог забыть почерк, которым был подписан рапорт о моем несоответствии и последующем переводе в архивный департамент. Эти корявые буковки и сейчас висят у меня перед глазами…
— Документ оказался у вас согласно служебным обязанностям? — Гончарова не позволяла Цимбалу слишком сильно отвлекаться от главного.
— Не у меня, — мотнул он головой. — Пухлая картонная папка с черной обложкой, перевязанная веревочкой, легла на стол моей тогдашней знакомой. Тамары Августовны из отдела распределения. Пора было идти обедать в местную столовку, и я по обычаю зашел к ней в кабинет. Первое, что я увидел, — это аккуратно висящий на спинке стула китель с капитанскими погонами и зеленый военный галстук на резинке. Весь этот до боли знакомый гардероб, по идее, должен был облегать телеса Тамары Августовны. Повернувшись на последовавший в связи с моим появлением вскрик, я застал у окна стыдливо прикрывающуюся хозяйку одежды. Здесь же находилась и строго взиравшая на меня Лилия Абдурамбековна…
— Тоже в обнаженном виде? — улыбнулась Гончарова.
— Нет, та мымра была, к счастью, одета, — Цимбал прыснул в кулак. — Дам я застал за примеркой дефицитных бюстгальтеров. Недетские размеры Тамары Августовны, которые она была не в состоянии укрыть от моего наметанного глаза, ее умоляющее лицо и поучительные наставления Лилии Абдурамбековны вынудили меня, как истинного советского офицера, отвернуться. Я, конечно, мог бы выйти, но стоять в столовской очереди одному совершенно не хотелось. Так что, пока женщины приводили себя в порядок, я склонился над столом Тамары Августовны и безразлично взирал на разбросанный по его поверхности хлам. Безразлично, пока мой взгляд не зацепился за бумажку с очень знакомым почерком. Она была прикреплена скрепкой к пухлой перевязанной папке. Небрежная корявая надпись на бумажке предписывала определить папку в некий особый архив с самой высокой категорией секретности. Я впился глазами в знакомые буквы, отчетливо вспомнил самодовольную рожу человека, который писал подобным образом, и, пока девушки расправляли складки на форменных юбках, неприметным движением сцапал предписание, смял его и сунул в карман. Позже мы втроем сидели в столовой, поглощали борщ с котлетами, женщины о чем-то тараторили, а я думал о бумажке, лежащей в кармане. Запив наспех проглоченный обед компотом, я вбежал по ступенькам на свой этаж и заперся в туалете. Там я несколько раз перечитал самонадеянную резолюцию, расхохотался и отправил послание в унитаз. «Никаких вам, бляха, больше секретов!» — подумал я тогда.
— Какая же судьба постигла злосчастную папку? — вмешался, наконец, Левченко.
— Та же, что и десятки тысяч единиц остального бумажного хлама, утилизируемого Комитетом, — ответил Цимбал. — Пышногрудая Тамара Августовна, не обнаружив никаких специальных пометок, пролистала несколько документов из папки, после чего со спокойной совестью определила ее прямехонько в хранилище «ПЛБ».
— Что означает эта аббревиатура? — спросил Александр.
— Последствия Ликвидации Безграмотности, — расшифровала Ирина. — Персонал архивов КГБ в шутку называл так всяческие бессмысленные доносы, копии, квитанции и прочую ерунду, которую регистрировали и отправляли на вечное хранение, зная, что подобная макулатура никогда уже никому не понадобится.
— По уровню секретности ниже «ПЛБ» в органах считался лишь склад с туалетной бумагой, — ухмыляясь, добавил Цимбал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57