- Иди откуда пришел. Я за тобой
прослежу. Ну! Выметайся!
В ее голосе зазвенели ноты ярости, и это решило дело.
- Полегче, - сказал он. - Ладно, иду. Но учти, отсюда тебе не вый-
ти. Лучше и не пытайся.
Тем временем он протиснулся мимо нее и начал пятиться к выходу.
- Я прослежу, - пригрозила Чарли. - И не смей оборачиваться, ты...
какашка.
Джулз уже был в дверях. Он что-то сказал напоследок, но Рэйнберд не
расслышал.
- Пошел вон! - закричала Чарли.
Она стояла в дверях, спиной к Рэйноерду, - миниатюрный силуэт в об-
рамлении мягкого солнечного света. И вновь он ощутил прилив нежности.
Вот, стало быть, где назначено им свидание.
- Чарли, - тихо позвал он.
Девочка вся подобралась и отступила от двери. Она узнала его голос,
он это почувствовал. Так же как почувствовал ярость, мгновенно ее ох-
ватившую. Она не подала виду, только вскинулись плечики.
- Чарли, - снова позвал он. - Эй, Чарли.
- Ты! - прошептала она. Он едва расслышал. Где-то под ним всхрапну-
ла лошадь.
- Я, - подтвердил он. - С самого начала - я, Чарли.
Она резко повернулась и обшарила взглядом уходившие вдаль стойла.
Нет, она не могла увидеть Рэйнберда, он укрылся за грудой тюков в
темноте сеновала.
- Где ты? - возвысила она голос. - Ты меня обманул! Я знаю от папы!
Это ты нас тогда, у Грэнтера!.. - Рука ее сама потянулась к горлу, к
тому месту, куда воткнулась его стрела. - Где же ты?
АХ, ЧАРЛИ, ТЕБЕ ТОЛЬКО СКАЖИ...
Заржала лошадь - это не было похоже на сытое довольное ржание, в
нем сквозило смятенье. В ответ заржала другая. Раздался двойной удар -
одна из этих чистокровных лягнула дверь задними копытами.
- Где ты? - еще раз выкрикнула она, и тут Рэйнберд почувствовал,
как воздух нагревается. Прямо под ним послышалось громкое ржание - это
мог быть и Некромансер, - похожее на женский крик.
После короткого и резкого зуммера дверь в квартиру Энди в полупод-
вальном этаже северного особняка открылась, и на пороге возник Кэп
Холлистер. За этот год он стал другим человеком. Тот Кэп, хотя и в ле-
тах, был умница, крепкий мужчина с волевым лицом; такое лицо можно
увидеть у бывалого охотника, сидящего в засаде с дробовиком наготове.
Этот Кэп передвигался как сомнамбула, волоча ноги. Год назад его воло-
сы были стального отлива; сейчас они побелели и напоминали старческий
пушок. Губы то и дело подергивались. Но главная перемена коснулась
глаз, в которых появилось недоуменное, какое-то по-детски беспомощное
выражение; иногда оно сменялось подозрительностью и почти рабским
страхом, когда он озирался по сторонам. Руки висели по бокам как пле-
ти, пальцы бесцельно шевелились. Эхо превратилось в рикошет, который
куролесил сейчас в его мозгу, носясь со свистом и набирая все более
сумасшедшую, убийственную скорость.
Энди Макги поднялся ему навстречу. Он был одет, как в тот день в
Нью-Йорке, когда они с Чарли бежали от зеленого автомобиля Конторы по
Третьей авеню. Только вельветовый пиджак порвался по шву на левом пле-
че и коричневые саржевые брюки выцвели и до блеска протерлись на заду.
Ожидание пошло ему на пользу. Он сумел обрести внутренний покой. Не
понимание, нет. Он чувствовал, что оно уже никогда не придет, даже ес-
ли они с Чарли совершат невероятное - вырвутся на свободу и заживут
нормальной жизнью. Он не находил в своем характере роковго изъяна, ко-
торый бы хоть как-то оправдал эту жизненную мясорубку; он, отец, не
совершил таких грехов, которые должна была бы искупить его дочь. Разве
грешно хотеть заработать двести долларов и ради этого принять участие
в официальном эксперименте? Не более грешно, чем хотеть вырваться на
свободу. Если я окажусь на воле, думал он, я скажу людям: учите своих
детей, учите с пеленок премудростям жизни... Нам говорят: мы знаем,
что делаем, и бывает, что знают, но чаще всего нам лгут.
Впрочем, что после драки-то кулаками махать? Во всяком случае, они
не пустили свои денежки на ветер. Возможно... и все равно он не мог
понять и, тем более, простить тех, кто устроил им эту мясорубку. Об-
рести внутренний покой значило притушить костер ненависти к безыменным
бюрокретинам, творящим зло во имя национальной безопасности или че-
го-то там еще. Хотя какие же они безыменные: вот один стоит перед ним
- глаза пустые, нервный тик, бессмысленная улыбка. Жалости к Кэпу он
не испытывал.
САМ ВИНОВАТ, ПРИЯТЕЛЬ.
- Ну как, Энди? - спросил Кэн. - Готовы?
- Да, - сказал Энди. - Вы не возьмете одну сумку? В опустошенном
взгляде Кэпа промелькнул обманчивый блеск - жалкий намек на былую про-
ницательность.
- А вы их проверили? - рявкнул он. Там змей нет? Энди подтолкнул
его несильно. Надо было экономить силы для чрезвычайных обстоятельств.
- Берите, - сказал он, показывая на одну из сумок. Кэп подошел и
взял. Энди подхватил вторую.
- Где ваша машина?
- У подъезда, сказал Кэп. - Только что подогнали.
- Нас будут... проверять? - Подразумевалось: НАС НИКТО НЕ ЗАДЕРЖИТ?
- С какой стати? - искренне удивился Кэп. - Вы ведь со мной.
Пришлось удовлетвориться этим ответом.
- Сейчас мы выйдем на улицу, - сказал Энди, - и поставим сумки в
багажник...
- В багажник, да, - вставил Кэп. - Я его утром проверил.
- А потом подъедем к конюшням и заберем мою дочь. Есть вопросы?
- Нет.
- Отлично. Тогда вперед.
Они вышли в коридор и направились к лифту. В холле им встретились
несколько человек, спешивших по делам. Они проходили мимо, украдкой
бросая взгляды на Кэпа. Выйдя из лифта, Кэп провел Энди через бальный
зал в просторный вестибюль.
За конторкой сидела не рыжеволосая Джози - она дежурила в тот день,
когда Кэп послал Эла Стейновица в Гастингс Глен, и за последнее время
круто пошла в гору, - а лысеющий молодой человек, потевший над учебни-
ком программирования. В руке он держал желтый фломастер. Заслышав ша-
ги, он оторвался от книжки.
- Ну что, Ричард, - сказал Кэп, - добиваешь учебник? Ричард засме-
ялся.
- Скорее он меня добивает. - Молодой человек с любопытством посмот-
рел на Энди. Тот постарался придать своему лицу неопределенное выраже-
ние.
Кэп сунул большой палец в щель, раздался щелчок. На приборной пане-
ли зажегся зеленый свет.
- Пункт назначения? - спросил Ричард. Вместо фломастера он воору-
жился шариковой ручкой, которая зависла над регистрационным журналом в
переплете.
- Конюшни, - односложно ответил Кэп. - Захватим дочь Энди - и наши
птички улетели.
- С военно-воздушной базы в Эндрюсе, - поправил его Энди и дал по-
сыл. Сейчас же в мозг, как тупой нож, вонзилась боль.
- База в Эндрюсе, - понимающе кивнул Ричард и записал это в журнал
вместе с временем вылета. - Желаю удачи.
Их встретил солнечный октябрьский день с легким ветерком. Кэповская
"Вега" стояла у выхода, перед которым делала кольцо подъездная дорога,
посыпанная белой кирпичной крошкой.
- Дайте мне ключи, - сказал Энди. Взяв у Кэпа связку, он открыл ба-
гажник, и они сложили туда сумки. Энди захлопнул багажник и вернул
ключи. - Поехали.
Кэп сделал петлю вокруг пруда, держа курс на конюшни. Когда они
отъезжали, Энди увидел, что какой-то мужчина в тренировочной бейсболь-
ной фуфайке бежит к дому, откуда они только что вышли. Его кольнуло
беспокойство. Кэп остановил машину у самых конюшен; дверь была откры-
та.
Он потянулся за ключами, и Энди пришлось легонько стукнуть его по
руке.
- Не надо. Пусть мотор работает. Идемте. - Он вылез первым. В голо-
ве стучало, боль ритмично пульсировала в мозгу, но это было терпимо.
Пока.
Кэп вылез из машины и в нерешительности остановился.
- Я туда не пойду, - сказал он. Его глаза так и бегали в орбитах. -
Там темно. Они любят темноту. Они прячутся. Они кусаются.
- Там нет змей, - сказал Энди и дал слабый посыл. Этого хватило,
чтобы Кэп тронулся с места, однако с большой неохотой. Они вошли
внутрь.
В первое мгновение Энди похолодел от мысли, что ее нет. Он ровным
счетом ничего не видел после яркого уличного света. Здесь было жарко и
душно. Отчего-то беспокойно вели себя лошади - они всхрапывали и били
копытами в стойлах. Глаза никак не могли привыкнуть к темноте.
- Чарли? - позвал он дрогнувшим взволнованным голосом. - Чарли?
- Папа! - крикнула она, и его захлестнула радость - радость, кото-
рая сменилась ужасом, ибо голос ее звенел от страха. - Папочка, не
входи сюда! Не входи...
- Боюсь, что уже поздно, - раздался голос откуда-то сверху.
- Чарли, - тихо позвал голос. Откуда-то сверху, но откуда? Каза-
лось, он звучал отовсюду.
Внутри у нее так и вспыхнула ярость, раздуваемая чудовищной неспра-
ведливостью происходящего, - этому не будет конца, их поджидают за
каждым поворотом, им отрезают все пути к бегству. Она почувствовала,
как мгновенно подступило н е ч т о. В последнее время о н о держится
у самой поверхности - так и просится наружу. Вот и с этим, который
привел ее сюда... ей стоило только подумать о том, чтобы он бросил
пистолет, как его обжег горячий металл. Пусть еще скажет спасибо,
что патроны в обойме не взорвались.
Вот уже подступает этот жар и начинает расходиться во все стороны,
точно она, Чарли, - немыслимая батарея отопления или что-то в этом ро-
де. Она прочесывала взглядом сеновал - нет, не видно. Сплошные ряды
тюков. Сплошная темень.
- Я здесь, Чарли. - Голос звучал громче, но по-прежнему спокойно.
Он врезался лучом прожектора в туман ее слепой ярости.
- Спустись вниз! - закричала Чарли. Она вся дрожала. - Спустись
вниз, пока я все не подожгла! Я ведь могу!
- Можешь, я знаю, - тихо отозвался голос. Да, он несся ниоткуда и
одновременно отовсюду. - Но если ты это сделаешь, сгорят лошади. Слы-
шишь, что с ними творится?
Она услышала. Только сейчас услышала, когда он сказал. Лошади обе-
зумели от страха, они храпели и бились в запертые двери. Среди них был
и Некромансер.
У нее сжалось горло. Перед глазами возникла ферма Мэндерсов, огнен-
ные зигзаги в траве, обугленные цыплята.
Она устремила взгляд к спасительному корыту с водой, близкая к па-
нике. Она кое-как сдерживала силу, дрожавшую на пределе, готовую в лю-
бую секунду
(назад)
вырваться наружу
(НАЗАД!)
и смести все на своем пути.
(НАЗАД, НАЗАД, СЛЫШИШЬ, НАЗАД!)
На этот раз из корыта не просто повалил пар - в мгновение ока вода
превратилась в яростно бурлящее варево. В следующее мгновение хромиро-
ванный кран над корытом сорвался с резьбы, закрутился пропеллером. На-
садка выстрелила из трубы, как из пушки, и пролетев через весь кори-
дор, врезалась в дальнюю стену. Из трубы хлынула вода. Холодная. Ей
передалось это ощущение прохлады. Но вода уже начинала испаряться, и
проход между стойлами заволокло молочным туманом. Свернутый в бухту
зеленый пластмассовый шланг, висевший на стене рядом с трубой, стал
плавиться, одно кольцо за другим.
(НАЗАД!)
Но она уже обуздывала стихию, постепенно усмиряла ее. Прежде это
было невозможно - стихия угомонилась бы не раньше, чем произвела наме-
ченные разрушения. Сейчас она научилась как-то сдерживать эту силу...
да только сила с тех пор выросла неизмеримо!
Ее лихорадило.
- Чего тебе еще надо? - спросила она, понижая голос. - Почему ты не
даешь нам уйти?
Испуганно, на высокой ноте заржала лошадь. Чарли нетрудно было по-
нять, что с ней там творится.
- Кому придет в голову, что можно дать вам уйти, - сказал Рэйнберд
все так же тихо. - Даже твоему отцу, думаю, не придет. Ты опасна, Чар-
ли. И ты это знаешь. Если мы дадим тебе уйти, завтра тебя захватят
агенты какой-нибудь другой стороны. Я не шучу, можешь быть уверена.
- Я не виновата! - крикнула она.
- Оно конечно, - раздумчиво сказал Рэйнберд. - Не виновата. Только
это все фигня. Я не думаю об этом факторе-зет. И никогда не думал. Я
думаю о тебе одной, Чарли.
- Все ты врешь! - пронзительно крикнула она. - Ты обманывал меня,
притворялся, что ты...
Она остановилась. Рэйнберд одним махом перелез через ряд тюков и
уселся на край сеновала, свесив ноги. На коленях у него лежал писто-
лет. Его лицо выплыло на нее, как выщербленная луна.
- Разве я врал тебе? Нет. Просто я переиначивал правду. И делал
это, чтобы спасти тебя, Чарли.
- Нагло врешь! - прошептала она и с ужасом почувствовала, как ей
хочется ему поверить. Глаза щипало от подступивших слез. Она слишком
устала, и ей очень хотелось поверить ему, поверить в то, что она ему
действительно небезразлична.
- Ты отказывалась участвовать в тестах, - продолжал Рэйнберд. -
Твой отец тоже. Как по-твоему, чем бы кончилось? Думаешь, они броси-
лись бы извиняться: "Ах, это недоразумение"... и выпустили вас на во-
лю? Ты же видела их в деле, Чарли. Видела, как они ранили этого Мэн-
дерса. Они вырывали ногти у твоей матери, а потом они ее у...
- Хватит! - страдальчески закричала она. Неусмиренная стихия вновь
напомнила о себе, угрожающе подступив к самому краю.
- Не хватит, - сказал он. - Пора тебе узнать правду. Я сдвинул тебя
с мертвой точки. Я заставил их плясать вокруг тебя. Ты думаешь, я
расстарался, потому что это моя работа? С...тобой я хотел на мою рабо-
ту. И на всех этих... Кэпа, Хокстеттера, Пиншо, Джулза, что привел те-
бя... Все они дерьмо.
Она, как загипнотизированная, смотрела на зависшее над ней лицо.
Сегодня его глаз не был закрыт повязкой, и этот щелевидный с извивами
провал казался напоминанием о каком-то ночном кошмаре.
- Я не соврал тебе про это. - Он поднес руку к лицу. Его пальцы
легко, почти любовно ощупывали шрамы на подбородке, до мяса содранную
щеку, выжженную глазницу. - Да, я переиначил правду. Не было ни ямы в
земле, ни конговцев. Меня оприходовали свои. Потому что они были такое
же дерьмо, как эти.
Чарли не понимала, не могла вникнуть, о чем он. Голова у нее шла
кругом. Разве он не знает, что стоит ей захотеть, и он превратится в
хрустящий хлебец?
- Но все это дело десятое, - сказал он. - Все, кроме нас с тобой.
Между нами должна быть ясность. Полная ясность. Больше ничего. Чарли.
Внутренний голос подсказывал ей, что он говорит правду, - но за его
словами лежит еще другая, скрытая правда. То, чего он не договаривал.
- Поднимись ко мне, - сказал он, - и мы здесь все обсудим. Это был
своего рода гипноз. И отчасти телепатия. Она ведь догадывалась о той,
скрытой правде, однако ноги сами несли ее к лестнице, что вела на се-
новал. Нет, не о каких-то там обсуждениях он ей сейчас говорил. Он го-
ворил о том, что надо разом со всем покончить. С сомнениями, горечью,
страхом... с искушением зажигать костры один другого больше, пока не
случится непоправимое. При всем безумии, при всей своей извращенности,
слова этого человека убеждали ее в том, что он ей предан, предан как
никто. И... да, это правда, в глубине души она желала этого. Желала
конца и освобождения.
И поэтому она шла к лестнице и уже взялась за перекладину, когда
раздался голос отца.
- Ч а р л и? - позвал он, и чары разрушились.
Она выпустила перекладину; внезапно все увиделось с ужасающей
ясностью. Она повернулась: отец стоял в проеме. Первая мысль
(как ты потолстел, папа!)
пронеслась в мозгу так быстро, что на не успела отдать себе в этом
отчет. Толстый, худой - какая разница, она узнала бы его с закрытыми
газами; любовь к нему брызнула живой водой - и вмиг рассеялись чары
Рэйнберда, точно колдовской туман. И стало яснее ясного: что бы ни
значил Джон для нее, для ее отца он означал одно - смерть.
- Папочка, - закричала она. - Не входи сюда!
Гримаса досады исказила лицо Рэйнберда. Пистолет, только что
лежавший на коленях, уже был нацелен в силуэт, возникший в дверном
проеме.
- Боюсь, что уже поздно, - сказал он.
Рядом с отцом стоял мужчина. "Это тот, кого называют Кэпом", - по-
думала она. Он стоял неподвижно, плечи опущены, точно перебиты кости.
- Войдите, - велел Рэйнберд, и Энди вошел. - Остановитесь. Энди
остановился. Кэп, держась чуть сзади, также продвинулся вперед,
словно был на привязи. Глаза Кэпа с беспокойством обшаривали темные
углы.
- Я знаю, что ты можешь это сделать. - Голос Рэйнберда зазвучал
непринужденно, почти насмешливо. - И твой отец, кстати, тоже кое-что
может. Но учтите, мистер Макги... Энди. Могу я звать вас Энди?
- Как вам будет угодно, - ответил тот. Голос его был спокоен.
- Так вот, Энди, если вы попытаетесь пустить в ход свои способнос-
ти, я продержусь ровно столько, сколько нужно, чтобы застрелись вашу
дочь. А если ты, Чарли, пустишь в ход свои, - кто знает, чем это кон-
чится.
Чарли подбежала к отцу. Она уткнулась в его пиджак, почувствовал
щекой рубчатую ткань.
- Папа, папочка, - прошептала она срывающимся голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41