Суббота, это была суббота - первая суббота мая восемьдесят пятого
года. Девять лет назад. В тот день около одиннадцати утра какой-то
коверный клоун вломился в магазин самообслуживания "Пейлесс" на углу
Шестидесятой и Саранака, всадил две пули в череп кассира, обчистил
кассу и удалился восвояси. Пока Норман и его напарник допрашивали
клерка в расположенном по соседству пункте приема стеклотары, к ним
подошел еще один клоун, одетый в свитер с эмблемой "Буффало Биллз".
- Я знаю того ниггера, - заявил он.
- Какого ниггера, приятель? - уточнил Норман.
- Ниггера, который ограбил "Пейлесс", - ответил клоун. - Я стоял
во-он возле того почтового ящика, когда он вышел из магазина. Его
зовут Ричи Бендер. Он плохой ниггер. Приторговывает белой радостью в
своем номере мотеля. - Он сделал неопределенный жест в сторону, где
находился железнодорожный вокзал.
- И что же это за мотель? - спросил Харли Биссингтон. В тот
неудачный день Норман работал в паре с Харли.
- Железнодорожный мотель, - ответил чернокожий клоун.
- Я полагаю, вам неизвестен номер его комнаты, - сказал Харли -
Или же ваши познания, мой темнокожий друг, простираются так далеко,
что вы можете сообщить нам даже номер комнаты, в которой проживает
бесчестный злодей?
Харли почти всегда выражался так витиевато. Иногда его манера
говорить вызывала улыбку у Нормана. Гораздо чаще она приводила его в
бешенство, и ему хотелось схватить напарника за узкий маленький
вязаный галстук и задушить на месте.
Темнокожий друг, разумеется, знал, в каком номере обитает злодей,
и незамедлительно сообщил об этом двум полицейским Несомненно, он и
сам заглядывал в этот номер раза два-три в неделю, - а то и
пять-шесть, если позволял текущий приток наличности, - покупая героин
у плохого ниггера Ричи Бендера. И этот темнокожий друг, и все его
темнокожие друзья-клоуны. Возможно, этот темнокожий друг затаил обиду
на плохого ниггера Ричи Бендера или же влез в долги, однако Норман и
Харли не стали его расспрашивать; все, что желали знать двое колов, -
это где в данный момент находится Ричи Бендер, чтобы сцапать его за
задницу, доставить в участок и покончить с очередным делом до обеда.
Коверный клоун в свитере с эмблемой "Буффало Биллз" не смог
припомнить номер комнаты, но описал им, где она расположена, на первом
этаже в главном корпусе между автоматами по продаже кока-колы и газет.
Норман и Харли бросились к железнодорожному мотелю, отнюдь не
числившемуся в полицейских списках самых злачных притонов города, и
постучали в дверь межлу автоматом, выдающим кока-колу, и автоматом по
продаже газет. Им открыла шлюховатого вида черномазая девочка в
полупрозрачном халатике, позволявшем всласть полюбоваться видом ее
бюстгальтера и трусиков. Она явно находилось под кайфом. Двое
полицейских увидели на телевизоре три пустых пузырька, в которых
запросто могло храниться зелье, когда же Норман спросил, где Ричи
Бендер, девчонка совершила ошибку, расхохотавшись ему в лицо.
- Никакого Бендера я не знаю и знать не хочу, - заявила она - А
теперь валяйте, парни, проваливайте отсюда.
До этих пор все отчеты сходятся, однако затем в приводимых
свидетельствах имеются значительные противоречия. Норман и Харли хором
заявили, что мисс Уэнди Ярроу (которую той весной и следующим летом на
кухне дома Нормана чаще называли "черномазой сучкой") выхватила из
сумочки пилочку для ногтей и нанесла ею две раны Норману. Верно, на
лбу и на правой ладони у него осталось два неглубоких длинных пореза,
однако мисс Ярроу утверждала, что ладонь он разрезал себе сам, а
второй порез - дело рук его напарника. Это они сделали после того,
продолжала мисс Ярроу, как втолкнули ее внутрь двенадцатого номера,
разбили ей нос, сломали четыре пальца, превратили в крошку кость
ступни, надавливая ногой изо всех сил (по очереди, утверждала она),
вырвали добрую половину волос и наградили парой дюжин ударов в нижнюю
часть живота. Ищейкам из отдела внутренних расследований она заявила:
тот, что пониже, изнасиловал ее. Другой, широкоплечий, тоже пытался
последовать его примеру, но поначалу не мог совладать с инструментом,
который упрямо отказывался подниматься. Он несколько раз укусил ее за
груди и плечи и лишь после этого пришел в готовность, но не успел
воспользоваться эрекцией. "Хотел всунуть, да кончил, - сообщила мисс
Ярроу сотрудникам отдела внутренних расследований, - забрызгал мне все
ляжки. А потом снова принялся бить. Он сказал, что хочет поговорить со
мной начистоту. Только почти весь разговор свелся к кулакам".
Теперь же, лежа на постели в номере отеля "Уайт-стоун", на
простынях, которые держала в руках его жена, Норман перевернулся на
бок и попытался выбросить из головы неприятные воспоминания о
восемьдесят пятом годе. Мысли упрямо возвращались к нему. Ничего
удивительного; всякий раз, когда он начинал думать о том печальном
дне, его словно заклинивало и он не мог избавиться от навязчивых
воспоминаний.
"Мы совершили ошибку. Мы доверились коверному клоуну в свитере с
эмблемой "Буффало Биллз".
Да, это было ошибкой, притом довольно грубой. А потом они
поверили, что женщина, которая по виду вполне могла являться подружкой
Ричи Бендера, находится в его номере, и это стало либо второй ошибкой,
либо продолжением первой, что, впрочем, не имеет решающего значения,
поскольку результат в любом случае один и тот же. Мисс Уэнди Ярроу
оказалась занятой неполный день официанткой, работающей опять же
неполный день проституткой, законченной наркоманкой, однако она
находилась не в комнате Ричи Бендера, собственно, она даже не
подозревала, что на планете существует такое создание, как Ричи
Бендер. Как выяснилось позже, Ричи Бендер действительно ограбил
магазин, попутно прикончив кассира, но его номер располагался не между
автоматами по продаже кока-колы и газет - там проживала Уэнди Ярроу, и
мисс Ярроу пребывала в одиночестве, по крайней мере в тот невезучий
день.
Комната Ричи Бендера оказалась {по другую сторону} от автомата по
продаже кока-колы. Ошибка едва не стоила Норману Дэниелсу и Харли
Биссингтону работы, но в конце концов сыщиков из отдела внутренних
расследований удалось убедить в правдивости истории с пилочкой для
ногтей, а кроме того, судебная экспертиза не обнаружила следов спермы,
чтобы подтвердить истинность выдвинутых мисс Ярроу обвинений в
изнасиловании. Ее утверждение о том, что старший из двух полицейских
воспользовался презервативом, который затем спустил в унитаз, так и
осталось голословным.
Однако неприятности этим не исчерпывались. Даже самые
снисходительные из работников отдела вынуждены были признать, что
Норман Дэниелс и Харли Биссингтон малость хватили через край, пытаясь
утихомирить не отличающуюся особой физической силой взбесившуюся дикую
кошку с пилочкой для ногтей; например, требовалось как-то объяснить
несколько сломанных пальцев. Отсюда и официальный выговор. Да и
выговором все не завершилось. Упрямая стерва раскопала этого лысого
еврейчика...
В мире полно упрямых сучек. Взять его жену, к примеру. Только с
этой сучкой он все-таки разберется... при том условии, конечно, что
ему удастся хоть немного поспать.
Норман перевернулся на другой бок, и тяжелые воспоминания из
восемьдесят пятого года начали наконец постепенно таять.
- В самый неожиданный момент, Роуз, - пробормотал он. - Я приду
за тобой, когда ты меньше всего ожидаешь меня.
10
"Кажется, он называл ее "черномазой сучкой", - подумала Рози,
лежа в своей кровати. Ее сознание балансировало на грани сна, однако
еще не перешагнуло за нее; она по-прежнему слышала доносящийся из
парка стрекот сверчков. - "Черномазая сучка". До чего же он ее
ненавидел!"
Да, он искренне ненавидел ее. Во-первых, из-за того, что в
результате у него возникли неприятности с отделом внутренних
расследований. Норману и Харли Биссингтону с большим трудом удалось
сохранить свои шкуры в неприкосновенности. "Черномазая сучка"
подыскала себе адвоката (лысого еврейчика, как говорил Норман),
который раздул из случившегося громадную шумиху. В деле фигурировали
Норман, Харли, все полицейское управление. Затем, незадолго до того,
как у Рози случился выкидыш, Уэнди Ярроу убили. Ее труп обнаружили за
элеватором на западном берегу озера. Осмотр засвидетельствовал более
ста ножевых ранений, у нее были отрезаны груди.
"Какой-то псих, - сообщил Норман жене, и хотя на его лице не
вспыхнула улыбка после того, как он положил телефонную трубку - кто-то
из управления не на шутку волновался, раз решил позвонить ему домой, -
в его голосе она услышала плохо скрываемое удовлетворение. - Она
слишком часто садилась за игровой стол, и дождалась, пока из колоды
выскочил ягуар" Издержки профессии".
Затем он дотронулся до ее волос, очень нежно погладил их и
улыбнулся. Не той кусачей улыбкой, от которой ей всегда хотелось
кричать, тем не менее она почувствовала, что из горла рвется крик,
потому что поняла - вот так вот в одну секунду взяла и поняла, - что
случилось с "черномазой сучкой".
"Видишь, как тебе повезло? - спросил он, поглаживая большой
ладонью то ее затылок, то плечи, то грудь. - Видишь, как тебе повезло,
что не нужно зарабатывать на панели, Роуз?"
Затем - может, через месяц, может, через полтора - он пришёл из
гаража, застал ее с книгой в руках и решил, что настала пора
поговорить о ее литературных вкусах. Поговорить начистоту. Тысяча
девятьсот восемьдесят пятый адский год. Рози лежала на кровати, сунув
руки под подушку и погружаясь в сон под аккомпанемент доносившегося из
парка, проникавшего через окно пения сверчков; они трещали так близко,
словно комната по мановению волшебной палочки перенеслась на открытую
поляну в парке, и она подумала о женщине с прилипшими к мокрому от
пота и слез лицу волосами, забившейся в угол с твердым, как камень,
животом, женщине, которая, закатив глаза, прислушивалась к щекочущим
внутреннюю поверхность бедер зловещим поцелуям, удаленной на многие
годы от одной-единственной капли крови на пододеяльнике, не ведавшей
ни о существовании "Дочерей и сестер", ни о том, что в мире есть
мужчины вроде Билла Штайнера, - о женщине, молившей Бога, чтобы тот
предотвратил выкидыш, не допустил конца ее короткой сладкой мечты, и
которая решила потом, когда это произошло, что, вероятно, все к
лучшему. Ей было известно, как Норман выполняет свои обязанности мужа;
кто знает, каким он стал бы отцом?
Мягкий треск сверчков убаюкивал, навевал сон, И ей показалось,
что она даже слышит запах травы - пьяняще-приторный аромат зрелой
травы, совсем неуместный в мае. Запах ассоциировался с августовскими
спелыми лугами.
"Я никогда раньше не чувствовала, чтобы запах травы из парка
проникал в комнату, - подумала она сонно. - Не любовь ли - ну хорошо,
пусть просто увлечение - так действует на тебя? Не обостряет ли она
все органы чувств, одновременно сводя тебя с ума?"
Очень далеко она услышала раскаты грома" И это тоже показалось ей
странным, потому что, когда Билл привез ее домой, небо было чистым и
безоблачным - выйдя из машины, она подняла голову и удивилась
огромному количеству звезд, заметных даже в ярком свете оранжевых
уличных фонарей.
Она погружалась, растворялась, уходила в единственную лишенную
сновидений ночь, которая ей оставалась, и последней мыслью перед тем,
как темнота поглотила ее окончательно, было: "Как я могу слышать
сверчков или чувствовать запах травы? Окно ведь закрыто; я опустила
его перед тем, как лечь в постель. Опустила и закрыла на задвижку".
V. СВЕРЧКИ
1
В четверг в конце дня Рози, словно на крыльях, влетела в "Горячий
горшок". Заказав чашку чая и сдобную булочку, она села за столик у
окна и, медленно пережевывая булочку и запивая ее крошечными глотками
чая, принялась наблюдать за нескончаемой рекой прохожих, текущей за
окном, - большей частью конторских служащих, направляющихся домой
после очередного трудового дня. Вообще-то теперь, когда она не
работала в "Уайтстоуне", "Горячий горшок" оказался в стороне от ее
ежедневных маршрутов, и все же ноги сами принесли Рози сюда, возможно
потому, что здесь они с Пэм выпили столько приятных чашек чая после
работы, возможно оттого, что любовь к новизне ей не была свойственна -
во всяком случае, пока не проявилась, - а это кафе она знала и
испытывала к нему доверие.
Они закончили запись "Сияющего луча" в два часа пополудни, и она
уже потянулась за лежавшей под столом сумочкой, когда в динамиках
прозвучал голос Роды Саймонс.
- Не хотите ли передохнуть немного перед тем, как начать
следующую книгу, Рози? - спросила она. За секунду мечты Рози
воплотились в реальность. Если раньше она всего лишь надеялась, что
получит и остальные три книги Белл (Расина), {верила}, что получит их,
но с реальностью {знания} того, что ее ждет новая работе, сравниться
не могло ничто.
Но этим все не завершилось. В четыре часа, когда они уже
углубились на две главы в новый, полный страстей триллер, который
назывался "Убей все мои завтра", Рода объявила о конце работы и
попросила Рози присоединиться к ней на несколько минут. Они
отправились в женский туалет.
- Я понимаю, это звучит кошмарно, - сказала Рода, - но еще пять
минут, и я подохла бы без сигареты, а во всем этом проклятом дворце
сортир - единственное место, где я могу позволить себе сделать
несколько затяжек. Издержки современной сучьей жизни, Рози.
В туалете Рода достала тонкую длинную сигарету "Мор" и с
уверенностью, выдававшей давнюю привычку, легко взгромоздилась на
полке между двумя раковинами. Она заложила ногу за ногу, зацепившись
левой ступней за икру правой ноги, и окинула Рози оценивающим
взглядом.
- Мне нравятся ваши волосы.
Рози машинально провела по ним рукой. Новая прическа стала
результатом внезапной прихоти, возникшей в тот момент, когда прошлым
вечером она проходила мимо салона красоты, и обошлась в пятьдесят
долларов, целые полсотни, которые она никак не должна была тратить...
и все же не удержалась и потратила.
- Спасибо, - поблагодарила она.
- Знаете, Робби собирается предложить вам контракт.
Нахмурившись, Рози покачала головой.
- Нет, я {не} знала об этом. О чем вы говорите?
- Может, он и похож на скупердяя или старичка, раздающего
билетики благотворительной лотереи, но не забывайте, что он работает в
звукозаписи с семьдесят пятого года и понимает, насколько вы хороши.
Он знает это лучше, чем вы сами. Вы полагаете, что многим ему обязаны,
так ведь?
- Я {знаю}, что в долгу перед ним, - уточнила Рози. Ей не
нравилось, как развивалась беседа; она напоминала шекспировские пьесы,
в которых люди всаживают кинжалы в спины друзей, а потом произносят
длинные лицемерные монологи, оправдывая свой поступок велением рока.
- Только пусть ваше чувство благодарности не мешает коммерческим
интересам, - посоветовала Рода, стряхивая пепел в раковину и смывая
его струей воды из крана. - Мне неизвестна история вашей жизни, да я и
не особенно хочу ее знать, но я знаю, что вы прочли "Сияющий луч" за
сто четыре сеанса, а это одурительно феноменальный результат, ваш
голос звучит не хуже, чем голос молодой Элизабет Тейлор. А еще я вижу
- это написано у вас на лбу огромными буквами - что вы
одна-одинешенька и не привыкли к такому положению дел. Вы tabula rasa,
и это вызывает у меня серьезные опасения. Вы знаете, что сие означает?
Рози была не совсем уверена - что-то, касающееся наивности, если
не ошибается, - но сообщать об этом Роде не собиралась.
- Да, конечно.
- Хорошо. И пожалуйста, поймите меня правильно, Бога ради - я не
намерена вести грязные игры за спиной Робби, у меня и в мыслях нет
желания отхватить от вашего пирога кусок для себя. Я {болею} за вас. И
Робби тоже, и Куртис. Но сложность в том, что Робби одновременно
думает и о своем кошельке. Аудиокниги все еще остаются относительно
новой областью. По сравнению с кинобизнесом мы до сих пор находимся на
стадии немого кино. Вы понимаете, что я имею в виду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68