Возле стойки администратора она едва не столкнулась с Жаном. Он только что вошел с улицы в своем горнолыжном костюме, на плечах и волосах – снег. Следом за ним в отель входили юная саксонская дива, рядом с которой они сидели рядом в обед, и ее Папочка.– Спасибо, – произнес Жан, взял из рук Катрин бокал с вином и опустошил его одним глотком. – Очень мило с твоей стороны. Действительно, прекрасный напиток. У тебя отменный вкус, поздравляю! – Жан благодарно посмотрел на опустевший бокал. – Ну, в любом случае теперь он пуст! – И водрузил бокал на стойку.Катрин кивнула. Сказать что-нибудь дельное в этой ситуации было выше ее сил.– Может, пойдем, поищем бутылку?Жан стряхнул с себя снег и улыбнулся.Его ослепительно белые зубы сверкнули на фоне загорелого лица. Ничего не скажешь, он был очень симпатичный.– Замечательная идея!Папочка приблизился к ним. Прекрасная саксонка совсем не изменилась. Ни одна из прядей ее волос не выбилась, узкий кожаный костюм сидел как влитой. Когда она остановилась рядом с Катрин, та почувствовала, как в окружающем их пространстве возникло напряжение. Не осталось ни одного гостя в холле, который не повернул бы головы в их сторону. Мальчики должны при виде ее выпрыгивать из штанов, подумала Катрин, не чувствуя, впрочем, никакой зависти. Она находила происходящее скорее смешным.Жан в своей амуниции inclusive уселся на один из стульев у стойки и заказал бутылку «своего вина». Точь-в-точь как в первый день пребывания Катрин. Работал тот же юноша с хвостиком на затылке. Он быстро расставил на столе четыре пузатых бокала и исчез на короткое время за маленькой дверцей.– И где вы друг друга подцепили? – поинтересовалась Катрин.– На промежуточной остановке, в баре «Хоспиц», – ответил Жан. – Путь из Санкт-Антона до Цюрса одним броском показался мне слишком долгим, а эти двое еще не ушли дальше!Парень умел держать удар. Невероятно: промежуточная остановка в «Хоспиц». И ему еще мало.– А как там погода? – спросила Катрин.Красотка ничего не ответила, ее Папочка с интересом разглядывал проходившую в этот момент мимо даму, только Жан почувствовал, что вопрос адресован ему.– После нас они должны были закрыть перевал.– Все включено.– Тогда можете считать, что вам повезло!Он подмигнул ей:– Самое большое счастье – встретить тебя здесь!Катрин закашлялась.– Ты сегодня после обеда остался вообще без друзей?– Ох, – он бросил в рот оливку, которые уже появились на столике в маленьких вазочках вместе с орешками и солеными палочками, и пожал плечами. – Скорее это были знакомые!Папочка повернулся к Катрин.– Добрый вечер, – демонстративно обращаясь к нему, произнесла она, решив, что одного невоспитанного мужика в лице Элко на сегодняшний вечер более чем достаточно.Тот кивнул.«Какая утонченная беседа, – подумала Катрин. – Внимание, мои дорогие, сейчас будет последняя попытка, а за тем я оставлю вас наслаждаться своим счастьем здесь и отправлюсь на дискотеку».– А вы? – Катрин прямо обратилась к Папочке, сейчас он уже не мог игнорировать вопрос. – Думаете, что сможете потом вместе с дочерью добраться до Леха?Жан расхохотался, у Папочки нервно задергалось веко.– Она не моя дочь, – произнес он недовольно.– Ах! – Катрин высоко вздернула брови. – Нет?!Услышав, как из бутылки вылетает пробка, она обернулась. Жан пробовал вино. Но прежде чем сделать глоток, он понюхал пробку и лишь затем отпил из бокала.– Больше пробки, чем вина, – заключил он.Молоденький официант застыл на какой-то момент с бутылкой в руке, затем сморщился:– Куплено, значит, куплено!– Ну хорошо, – отступил Жан. – Значит, мы все отравимся. Микки это необходимо после такого удара!Четыре бокала были наполнены, и Катрин получила один из них. Она осторожно понюхала, но ничего не поняла. Да она и не знала, на что следует обратить внимание, просто повторяла то, что проделал перед этим Жан. Потом Катрин сделала осторожный глоток. Вино покатилось по горлу.– Исключительно!– Разве я не говорил, что девушка имеет вкус!– А не позволить ли нам себе партию по забиванию гвоздей?Жан шумно поднялся со своего кресла, фальшивый Папочка тоже сразу отставил бокал, только Катрин беспомощно смотрела на прекрасную саксонку. Та не изменила выражения лица. Катрин не могла себе представить, что это выражение могло означать здесь, в баре.– Вы присоединитесь?Катрин из предосторожности покачала головой. Красотка отказалась сразу.– Сразимся на следующую бутылку!Может, им пришло в голову еще и нечто иное, чем алкоголь? Катрин осталась сидеть, приникнув губами к своему бокалу. Бар медленно наполнялся народом, публика постепенно перекочевывала сюда из ресторана, стремясь к перемене места. При появлении многих Катрин сознавала, что видит их впервые, но когда появилась Бенита, Катрин почувствовала, что лучше бы ей исчезнуть отсюда. Впрочем, Бенита была в сопровождении какой-то дамы, примерно одного с ней возраста, поэтому Катрин решила остаться.– Даю последний шанс!Жан снова подошел к ней, протягивая одной рукой тяжелый молоток, другой – огромный гвоздь.Итак, нечто ремесленное, не для белоручек, – это, наверное, он хотел сказать. Что ж, здесь она могла показать себя.– Ну хорошо, – произнесла Катрин, соскальзывая со стула.На ее взгляд, это не должно было оказаться чересчур сложно.Возле отпиленного на уровне бедер специального чурбака уже образовался небольшой круг зрителей. Папочка, который был вообще-то лишним в этой игре, пристроил свой гвоздь между другими, во множестве забитыми в чурбак глубоко, по самые шляпки. Придерживая его большим и указательным пальцами левой руки, он размахнулся правой, прицелился и ударил. Катрин подумала о собственных пальцах и нашла, что подобная процедура будет довольно болезненной. Папочка попал, впрочем, несколько под углом. Теперь гвоздь стоял под наклоном. Катрин бросила на него взгляд. Папочка злился, это было заметно. По-крестьянски круглое лицо стало сосредоточенно-недовольным. А на этой короткой толстой шее, подумала Катрин, вообще не застегнешь ворот рубашки. В целом при ближайшем рассмотрении ничего сверхъестественного в этом человеке не было. Катрин посмотрела на Жана.Тот, едва приняв молоток из рук Папочки, передал его Катрин.– Ladyfirst, Сначала дамы (англ.).
– произнес он и ухмыльнулся.Катрин почувствовала, как засосало под ложечкой. Она должна была показать, что настоящие дамы умеют забивать гвозди лучше, чем всякие жирные папики. Она пристроила гвоздь и задумалась. Наиболее продуктивный удар получается, если дать руке как можно больше свободного пространства. Она размахнулась и ударила. Попала. Гвоздь вошел в дерево вертикально, как свеча. Не особенно глубоко, но достаточно твердо.– Женщина, которая пускает в ход все средства, – произнес Жан и прищелкнул языком; молоток со свистом опустился на гвоздь.Гвоздь вошел в дерево ровно наполовину.– Ну, Микки, покажи, что у тебя есть против нашей принцессы!Тон явно не понравился Микки. Катрин осознала, что его достаточно легко завести. На лбу у дяденьки выступила вена, и Катрин была уверена, что руки у Микки в этот момент влажные от пота. Они играли против нее, это очевидно. Для Микки проиграть женщине в состязании по забиванию гвоздей – все равно, что потерять собственное лицо.«Сделай его, Катрин, – подбодрила она себя и, как заклинание: – Чтоб ты промахнулся, старый гнилой мешок!».Но заклинание не сработало, он попал. Гвоздь торчал все так же наискосок, но стал заметно короче.Катрин почувствовала, как все взгляды устремились на нее. Ты, Катрин Хюбнер, – опытный плотник и всю свою жизнь не делала ничего другого, кроме забивания тысяч гвоздей одним-единственным ударом. Ты можешь это, Катрин, и при этом одной левой! Она подняла молоток и со вздохом нанесла удар. Мимо. Дерьмо!– Ну, ну, принцесса, – осуждающе произнес Жан.Микки ухмыльнулся. Округлившиеся глазки однозначно показывали, какое он испытал облегчение.Жан ударил красиво. Он попал, и гвоздь почти сразу исчез в дереве.Теперь дело было за ней и этим свиноподобным толстяком.Катрин взяла в руки молоток и почувствовала, что все закончится быстро. Игра пошла, может, ей удастся удержаться.«Соберись, сконцентрируйся, – заводила она себя. – Ты – Пиноккио, твоя твердая рука ничего другого не может, кроме как забивать эти ненавистные гвозди!».Она подняла молоток, как и в первый раз, и ударила им, как ударяют в набат. Отменно! Попала, хотя и не особенно сильно. Но, так или иначе, гвоздь вошел еще глубже.Катрин передала железяку обратно Микки, тот приподнял молоток в воздухе, словно шар для боулинга. Затем размахнулся и нанес удар. Попал по гвоздю, но снова как-то наискосок.– Ну хорошо, пора с вами заканчивать.Жан забрал молоток, покрутил им в воздухе – так в боевиках герой играет пистолетом – и уронил на свой гвоздь. Гвоздь ушел в дерево по самую шляпку. Жан победил.– Так в чем, собственно, проблема? – произнес он и добавил: – Я уже начинаю радоваться, предвкушая новую бутылочку вина!Катрин взяла молоток в свою руку.«Так, моя дорогая, – подумала она, – в тебе сейчас сконцентрированы все силы эмансипации. Мы не можем уступить свиноподобному толстяку. Зададим ему жару!».Она ударила и снова попала точно. Гвоздь вошел в дерево почти по шляпку. Лишь несколько миллиметров остались торчать сверху.– Есть! – заорала Катрин и победно вскинула руки.Пусть попробует повторить. С легким поклоном она передала молоток.Папочка сжал губы и принялся изучать свой гвоздь. Тот торчал все еще достаточно неровно, чтобы можно было загнать его в дерево без, как минимум, одного корректирующего удара.– Жюри решило, что он может его выровнять пальцами, – сказал Жан.– Если ему это необходимо, – прозвучал где-то за спиной Катрин женский голос.Но Катрин не стала оборачиваться, хотя ей очень хотелось. Она не могла теперь выпустить своего противника из виду. Папочка выровнял гвоздь насколько смог, прицелился, прицелился еще раз, приложил молоток к гвоздю, вновь поднял его, сделал маленький шажок назад и, придерживая гвоздь, нанес удар. Оглушительный вопль в одну секунду перекрыл шум, стоявший в зале. Он попал молотком по большому пальцу левой руки и, как сказочный гном, упал на колени перед деревянным чурбаком.– Скорее ведро со льдом!Жан подбежал к одному из столиков, вытащил из ведерка, стоявшего там, бутылку с шампанским, поставил его на чурбак и опустил внутрь руку Папочки. У толстяка на глазах выступили слезы. Катрин наблюдала за всем этим и была абсолютно уверена, что этот удар был разыгран специально. Лучше ударить себя молотком по пальцу, чем признать поражение.Тупой мачо, подумала она, холодно глядя, как пришедший на крики Фреди организует оказание помощи пострадавшему. Слава Богу, ничего особенного не случилось. Палец немного опух и покраснел, а гвоздь, вероятно, погнулся еще больше, но ему, гвоздю, было невдомек, какую цену пришлось заплатить за этот удар его хозяину.– Я ставлю бутылку, так или иначе, – услышала Катрин свой собственный голос.Если у господина не хватает мужества признать свое поражение в честной борьбе, то и она не станет опускаться до того, чтобы мелочиться рядом с таким, как он. Папочка кивнул с лицом, искаженным от боли. Было очевидно, что это спектакль. Что ж, она не собиралась ему спускать этого.Катрин вернулась на свое место. Красотка стояла все там же, где и перед началом игры.– Ваш Папочка попал себе молотком по пальцу, – сообщила Катрин, вскарабкалась на свой стул и взяла в руки бокал с вином.– Он мне не отец, – тихо поправила ее куколка, стараясь, чтобы их никто не слышал.– Я знаю! – Катрин даже не пыталась говорить тише. – Я не сказала «отец», я сказала – Папочка. Как же прикажете мне его еще называть?– Его зовут Микки!– Ясно!Шум в зале снова усилился. Катрин придвинулась чуть ближе к саксонке.– А вы, кажется, не очень обеспокоены, – констатировала она.– Он, бывает, орет и громче!– Что? – Это было нечто. – Вы узнаете его по крику?Может, она регулярно хлещет его плеткой у себя дома?Выкручивание пальцев – визг, удар плеткой по заду – рев.– А что вы делаете рядом с ним?Катрин почувствовала, что сегодня ее день.– Вы о чем?– Ну, вы молоды и красивы, он – ни то ни другое.– Он знает, как можно поправить дело.Красотка продолжала стоять не двигаясь, словно ее пригвоздили к месту.Удивительно, как мало может двигаться человек, если опасается, что малейшая перемена изменит или испортит его внешний вид.– Ага! – Катрин сделала большой глоток и задумалась. – Гуччи, Прада, Шанель?– И это тоже.На этот раз и саксонка отпила из своего бокала. Даже не изменив выражения лица.– Массажисты, спортивные автомобили, апартаменты во всех частях света?Куколка кивнула, пожав плечами. И это все между делом. Бог мой, что же еще?– Скачки, яхты, личный самолет?На лице девушки скользнуло подобие улыбки – столь незначительное, что могло быть расценено просто как движение губ. Но Катрин было дано понять, что рассуждения ее были очень провинциальными.– Что же еще? Кокаин?Красотка притворно закатила глазки, делая вид, что не понимает, о чем речь. Но вне всяких сомнений, и кокаин можно было смело включить в этот список.Катрин больше ничего не приходило в голову.– Что-то не материальное? – продолжала она, внезапно почувствовав, что другими категориями мыслить не может.Если упоминание личного самолета вызвало лишь пожимание плечами, и это в неполные двадцать лет, то о чем же еще могла идти речь? О какой-то секте? О чем-то эзотерическом? Ей вспомнилась Изабелла, и Катрин едва не засмеялась.– Да нет, конечно, материальное, – произнесла красотка, к разочарованию Катрин. – Это главное правило игры, я руководствуюсь, прежде всего, материальными ценностями. Все, что я не могу сама себе купить. То есть очень многое.Это Катрин могла себе представить.– Хорошо. И как же называется наркотик, который круче всего перечисленного?– Это главное!Красотка сделала второй глоток. Катрин наблюдала. Кажется, глоток дался девушке не очень легко. Может, она двигается так мало, потому что страдает каким-то заболеванием? Любое движение причиняет ей боль? Может, свиноподобный толстяк оплачивает ей дорогих врачей?– Я не понимаю!– Тогда посмотри на меня внимательнее. Как я выгляжу?– Как нарисованная!Сравнение сорвалось у Катрин с языка помимо воли, но это было именно то, что она думала.– У меня глаза Одри Хепберн, нос Николь Кидман, а рот Клаудии Шиффер.Катрин едва не свалилась со стула.– Что?– Грудь я сделала себе в семнадцать лет, потому что именно тогда познакомилась с Микки и он нашел, что я слишком плоская. А попку он попросил меня слегка изменить в прошлом году, сейчас мне двадцать три. Затем пришлось отсосать лишний жир с бедер, чтобы поправить форму ноги. Если между бедрами есть маленький просвет и они не трутся друг о друга при ходьбе, – ты понимаешь, о чем я, – это выглядит более сексуально, – красотка на секунду прервала свое повествование, давая Катрин время захлопнуть отвисшую было челюсть. – Да и с ребрами пришлось поработать, чуть не забыла, это было года два назад. Пришлось удлинить дугу нижнего ребра, это создает эффект более тонкой талии. И, – она прикоснулась пальцами к своим высоким скулам, – это стало подарком ко дню Святого Николауса.Катрин потеряла дар речи. Она лишь пристально смотрела на свою собеседницу.– Но почему? – наконец выдавила она. – Это все серьезно, что ты только что сказала? Тебе двадцать три? Столько же, сколько и мне?Красотка лишь слегка пожала плечами:– Ну что ж, значит, и у тебя еще есть время, ты не находишь? Могу дать пару адресов, уверяю тебя, еще совсем не поздно. Хорошим хирургам это будет несложно. Но в первую очередь тебе следует заняться своими зубами. Я об этом подумала еще во время нашего первого разговора. Прекрасно отбеленные и довольно широкие зубы очень популярны в Америке. Здесь ты можешь или…– Но я совсем не хочу в Америку!– Да там все совершенно нормально, не бойся!– Я не боюсь. Просто не желаю щеголять по улице с носом, как у Николь Кидман и как у всех! Тогда все будут выглядеть одинаково!– Однако это и есть сегодняшний идеал красоты!– А если завтра им станет Вуди Аллен?– Кто?– А, да не важно. Но если все будут выглядеть одинаково, это же будет сборище роботов, клонов! Не будет ни одного выделяющегося, необычного лица. – Саксонка легонько махнула рукой:– Но уж об общем макияже ты не можешь не задуматься. О бровях, о губах. Это уж ни в коем случае не последнее дело. Заодно удлинить ногти и волосы, этим надо заняться срочно. И недорого…Это замечание показалось Катрин не лишенным смысла. Такие простые вещи можно было позволить себе и без кошелька какого-нибудь Микки. На это женщина должна заработать себе сама! Ей вспомнился Руди. Бенита ведь сказала, что со всем не он, а его жена зарабатывает огромные деньги? Надо будет непременно разузнать, в какой сфере она трудится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– произнес он и ухмыльнулся.Катрин почувствовала, как засосало под ложечкой. Она должна была показать, что настоящие дамы умеют забивать гвозди лучше, чем всякие жирные папики. Она пристроила гвоздь и задумалась. Наиболее продуктивный удар получается, если дать руке как можно больше свободного пространства. Она размахнулась и ударила. Попала. Гвоздь вошел в дерево вертикально, как свеча. Не особенно глубоко, но достаточно твердо.– Женщина, которая пускает в ход все средства, – произнес Жан и прищелкнул языком; молоток со свистом опустился на гвоздь.Гвоздь вошел в дерево ровно наполовину.– Ну, Микки, покажи, что у тебя есть против нашей принцессы!Тон явно не понравился Микки. Катрин осознала, что его достаточно легко завести. На лбу у дяденьки выступила вена, и Катрин была уверена, что руки у Микки в этот момент влажные от пота. Они играли против нее, это очевидно. Для Микки проиграть женщине в состязании по забиванию гвоздей – все равно, что потерять собственное лицо.«Сделай его, Катрин, – подбодрила она себя и, как заклинание: – Чтоб ты промахнулся, старый гнилой мешок!».Но заклинание не сработало, он попал. Гвоздь торчал все так же наискосок, но стал заметно короче.Катрин почувствовала, как все взгляды устремились на нее. Ты, Катрин Хюбнер, – опытный плотник и всю свою жизнь не делала ничего другого, кроме забивания тысяч гвоздей одним-единственным ударом. Ты можешь это, Катрин, и при этом одной левой! Она подняла молоток и со вздохом нанесла удар. Мимо. Дерьмо!– Ну, ну, принцесса, – осуждающе произнес Жан.Микки ухмыльнулся. Округлившиеся глазки однозначно показывали, какое он испытал облегчение.Жан ударил красиво. Он попал, и гвоздь почти сразу исчез в дереве.Теперь дело было за ней и этим свиноподобным толстяком.Катрин взяла в руки молоток и почувствовала, что все закончится быстро. Игра пошла, может, ей удастся удержаться.«Соберись, сконцентрируйся, – заводила она себя. – Ты – Пиноккио, твоя твердая рука ничего другого не может, кроме как забивать эти ненавистные гвозди!».Она подняла молоток, как и в первый раз, и ударила им, как ударяют в набат. Отменно! Попала, хотя и не особенно сильно. Но, так или иначе, гвоздь вошел еще глубже.Катрин передала железяку обратно Микки, тот приподнял молоток в воздухе, словно шар для боулинга. Затем размахнулся и нанес удар. Попал по гвоздю, но снова как-то наискосок.– Ну хорошо, пора с вами заканчивать.Жан забрал молоток, покрутил им в воздухе – так в боевиках герой играет пистолетом – и уронил на свой гвоздь. Гвоздь ушел в дерево по самую шляпку. Жан победил.– Так в чем, собственно, проблема? – произнес он и добавил: – Я уже начинаю радоваться, предвкушая новую бутылочку вина!Катрин взяла молоток в свою руку.«Так, моя дорогая, – подумала она, – в тебе сейчас сконцентрированы все силы эмансипации. Мы не можем уступить свиноподобному толстяку. Зададим ему жару!».Она ударила и снова попала точно. Гвоздь вошел в дерево почти по шляпку. Лишь несколько миллиметров остались торчать сверху.– Есть! – заорала Катрин и победно вскинула руки.Пусть попробует повторить. С легким поклоном она передала молоток.Папочка сжал губы и принялся изучать свой гвоздь. Тот торчал все еще достаточно неровно, чтобы можно было загнать его в дерево без, как минимум, одного корректирующего удара.– Жюри решило, что он может его выровнять пальцами, – сказал Жан.– Если ему это необходимо, – прозвучал где-то за спиной Катрин женский голос.Но Катрин не стала оборачиваться, хотя ей очень хотелось. Она не могла теперь выпустить своего противника из виду. Папочка выровнял гвоздь насколько смог, прицелился, прицелился еще раз, приложил молоток к гвоздю, вновь поднял его, сделал маленький шажок назад и, придерживая гвоздь, нанес удар. Оглушительный вопль в одну секунду перекрыл шум, стоявший в зале. Он попал молотком по большому пальцу левой руки и, как сказочный гном, упал на колени перед деревянным чурбаком.– Скорее ведро со льдом!Жан подбежал к одному из столиков, вытащил из ведерка, стоявшего там, бутылку с шампанским, поставил его на чурбак и опустил внутрь руку Папочки. У толстяка на глазах выступили слезы. Катрин наблюдала за всем этим и была абсолютно уверена, что этот удар был разыгран специально. Лучше ударить себя молотком по пальцу, чем признать поражение.Тупой мачо, подумала она, холодно глядя, как пришедший на крики Фреди организует оказание помощи пострадавшему. Слава Богу, ничего особенного не случилось. Палец немного опух и покраснел, а гвоздь, вероятно, погнулся еще больше, но ему, гвоздю, было невдомек, какую цену пришлось заплатить за этот удар его хозяину.– Я ставлю бутылку, так или иначе, – услышала Катрин свой собственный голос.Если у господина не хватает мужества признать свое поражение в честной борьбе, то и она не станет опускаться до того, чтобы мелочиться рядом с таким, как он. Папочка кивнул с лицом, искаженным от боли. Было очевидно, что это спектакль. Что ж, она не собиралась ему спускать этого.Катрин вернулась на свое место. Красотка стояла все там же, где и перед началом игры.– Ваш Папочка попал себе молотком по пальцу, – сообщила Катрин, вскарабкалась на свой стул и взяла в руки бокал с вином.– Он мне не отец, – тихо поправила ее куколка, стараясь, чтобы их никто не слышал.– Я знаю! – Катрин даже не пыталась говорить тише. – Я не сказала «отец», я сказала – Папочка. Как же прикажете мне его еще называть?– Его зовут Микки!– Ясно!Шум в зале снова усилился. Катрин придвинулась чуть ближе к саксонке.– А вы, кажется, не очень обеспокоены, – констатировала она.– Он, бывает, орет и громче!– Что? – Это было нечто. – Вы узнаете его по крику?Может, она регулярно хлещет его плеткой у себя дома?Выкручивание пальцев – визг, удар плеткой по заду – рев.– А что вы делаете рядом с ним?Катрин почувствовала, что сегодня ее день.– Вы о чем?– Ну, вы молоды и красивы, он – ни то ни другое.– Он знает, как можно поправить дело.Красотка продолжала стоять не двигаясь, словно ее пригвоздили к месту.Удивительно, как мало может двигаться человек, если опасается, что малейшая перемена изменит или испортит его внешний вид.– Ага! – Катрин сделала большой глоток и задумалась. – Гуччи, Прада, Шанель?– И это тоже.На этот раз и саксонка отпила из своего бокала. Даже не изменив выражения лица.– Массажисты, спортивные автомобили, апартаменты во всех частях света?Куколка кивнула, пожав плечами. И это все между делом. Бог мой, что же еще?– Скачки, яхты, личный самолет?На лице девушки скользнуло подобие улыбки – столь незначительное, что могло быть расценено просто как движение губ. Но Катрин было дано понять, что рассуждения ее были очень провинциальными.– Что же еще? Кокаин?Красотка притворно закатила глазки, делая вид, что не понимает, о чем речь. Но вне всяких сомнений, и кокаин можно было смело включить в этот список.Катрин больше ничего не приходило в голову.– Что-то не материальное? – продолжала она, внезапно почувствовав, что другими категориями мыслить не может.Если упоминание личного самолета вызвало лишь пожимание плечами, и это в неполные двадцать лет, то о чем же еще могла идти речь? О какой-то секте? О чем-то эзотерическом? Ей вспомнилась Изабелла, и Катрин едва не засмеялась.– Да нет, конечно, материальное, – произнесла красотка, к разочарованию Катрин. – Это главное правило игры, я руководствуюсь, прежде всего, материальными ценностями. Все, что я не могу сама себе купить. То есть очень многое.Это Катрин могла себе представить.– Хорошо. И как же называется наркотик, который круче всего перечисленного?– Это главное!Красотка сделала второй глоток. Катрин наблюдала. Кажется, глоток дался девушке не очень легко. Может, она двигается так мало, потому что страдает каким-то заболеванием? Любое движение причиняет ей боль? Может, свиноподобный толстяк оплачивает ей дорогих врачей?– Я не понимаю!– Тогда посмотри на меня внимательнее. Как я выгляжу?– Как нарисованная!Сравнение сорвалось у Катрин с языка помимо воли, но это было именно то, что она думала.– У меня глаза Одри Хепберн, нос Николь Кидман, а рот Клаудии Шиффер.Катрин едва не свалилась со стула.– Что?– Грудь я сделала себе в семнадцать лет, потому что именно тогда познакомилась с Микки и он нашел, что я слишком плоская. А попку он попросил меня слегка изменить в прошлом году, сейчас мне двадцать три. Затем пришлось отсосать лишний жир с бедер, чтобы поправить форму ноги. Если между бедрами есть маленький просвет и они не трутся друг о друга при ходьбе, – ты понимаешь, о чем я, – это выглядит более сексуально, – красотка на секунду прервала свое повествование, давая Катрин время захлопнуть отвисшую было челюсть. – Да и с ребрами пришлось поработать, чуть не забыла, это было года два назад. Пришлось удлинить дугу нижнего ребра, это создает эффект более тонкой талии. И, – она прикоснулась пальцами к своим высоким скулам, – это стало подарком ко дню Святого Николауса.Катрин потеряла дар речи. Она лишь пристально смотрела на свою собеседницу.– Но почему? – наконец выдавила она. – Это все серьезно, что ты только что сказала? Тебе двадцать три? Столько же, сколько и мне?Красотка лишь слегка пожала плечами:– Ну что ж, значит, и у тебя еще есть время, ты не находишь? Могу дать пару адресов, уверяю тебя, еще совсем не поздно. Хорошим хирургам это будет несложно. Но в первую очередь тебе следует заняться своими зубами. Я об этом подумала еще во время нашего первого разговора. Прекрасно отбеленные и довольно широкие зубы очень популярны в Америке. Здесь ты можешь или…– Но я совсем не хочу в Америку!– Да там все совершенно нормально, не бойся!– Я не боюсь. Просто не желаю щеголять по улице с носом, как у Николь Кидман и как у всех! Тогда все будут выглядеть одинаково!– Однако это и есть сегодняшний идеал красоты!– А если завтра им станет Вуди Аллен?– Кто?– А, да не важно. Но если все будут выглядеть одинаково, это же будет сборище роботов, клонов! Не будет ни одного выделяющегося, необычного лица. – Саксонка легонько махнула рукой:– Но уж об общем макияже ты не можешь не задуматься. О бровях, о губах. Это уж ни в коем случае не последнее дело. Заодно удлинить ногти и волосы, этим надо заняться срочно. И недорого…Это замечание показалось Катрин не лишенным смысла. Такие простые вещи можно было позволить себе и без кошелька какого-нибудь Микки. На это женщина должна заработать себе сама! Ей вспомнился Руди. Бенита ведь сказала, что со всем не он, а его жена зарабатывает огромные деньги? Надо будет непременно разузнать, в какой сфере она трудится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28