Маленькие четырехлетние дети. Я поняла, что, если дети много играют в течение дня, они, как правило, очень крепко спят ночью. Я тогда была ребенком и ничего не могла сделать. Теперь я это знаю, чувствую в душе.Харрисон кивнул и уселся поудобнее, приготовившись насладиться бурей.Микаэла сорвала с себя кроваво-красный шарф, и ее голубые глаза вдохнули тепло в его опустошенное сердце, которому так не хватало этой женщины.– Кроме того, традиции для меня не так много значат. И наконец, я не могу управлять тобой и заставлять делать то, чего ты не хочешь.– А вечеринка у меня в доме? – спросил Харрисон мягко, подталкивая Микаэлу, поскольку намеревался получить свой кусочек бури.– Это была необходимость. Иногда тебя приходится втягивать в то, что для тебя лучше всего.– Как, например, в отношения с тобой?Микаэла с трудом сдержала улыбку. У нее был такой вид, словно она раскалялась, пытаясь осилить свои инстинкты; все ее чувства сейчас были открыты и совершенно искренни.Она стояла перед Харрисоном, высокая, одетая в теплый темно-красный свитер и длинные, плотно облегающие джинсы.– У меня замерзли ноги, и все из-за тебя.Она села и начала стягивать ботинки, потом положила ногу на колено Харрисону и приказала:– Разотри.Он растер ей ноги, как она велела, потом бережно снял носки.– Сложить или скатать?– Разве это имеет значение? Скатать.Она задержала дыхание, когда он поднял ее ногу, чтобы поцеловать ступню.– Чего ты от меня хочешь?– Искренности. Той, которая есть в тебе сейчас. – Харрисон нежно, но настойчиво привлек к себе Микаэлу и усадил на свои колени. – Ты должна понимать, что ты не неудачница. Иначе ты бы не смогла запустить телеканал.– Я знаю. Я думала об этом и о том, как я всегда доверяла тебе, ощущала себя защищенной рядом с тобой. Сейчас я и себе доверяю. Во мне больше уверенности. Я знаю, что во мне есть настоящие женские чувства… их разбудил во мне ты. – Микаэла внимательно наблюдала за Харрисоном. – Нам нет никакого смысла жить раздельно. Ты мог бы переехать ко мне.– Или ты могла бы переехать ко мне и вообще обвенчаться в церкви, но дело ведь не в этом, правда?– Каковы твои условия? – спросила Микаэла, поглаживая его волосы и играя ими так, как ему нравилось.– Меня бы вполне устроило такое скромное признание, как «Я тебя люблю».– Сначала ты.Микаэла опустила глаза, почувствовав, как его рука неторопливо, как свою собственность, сжимает ее грудь.– Ты первая, – сказал Харрисон, целуя ее в шею и запуская руку под ее свитер.Не спеша он стягивал с нее одежду, пока в руках не остался лишь тоненький кружевной бюстгальтер.– Сначала ты, – прошептала Микаэла, когда Харрисон наклонился, чтобы поцеловать ее.– Люблю, – прошептал он, прижавшись губами к ее изогнутому дугой телу, когда они лежали на старой металлической кровати, одежда в полном беспорядке валялась на полу.– Иди ко мне… – отчаянно прошептала Микаэла и со вздохом приняла его в свое тело.Это была не просто физическая близость, скорее, это была печь, в которой сгорало прошлое и рождалось новое, это была буря, которая смешивала несовместимое, превращая страсть и будущее в одно целое. Они встретились в глубине, закружились в вихре, ослепленные охватившей их страстью, которая завертела их в своем безудержном вихре…Потом они лежали обессиленные, их сердца еще бешено колотились, разгоряченные тела дрожали. Микаэла слегка приподнялась, и Харрисон отвел шелковистые волосы с ее влажной щеки. Ее голубые глаза были сонными, в них отразилось тепло произошедшего.– Я действительно люблю тебя, Харрисон.– Я знаю.Он наслаждался настоящим и предвкушал будущее. Его любимая уютно прижималась к нему.Микаэла легонько подергала волосы на его груди.– А ты разве ничего не хочешь сказать?– Только «ой!». – Харрисон взял ее за руку, и их пальцы переплелись. – Я решил подождать более подходящего, романтического момента.Микаэла открыла рот от удивления, ее игривое настроение тут же пропало. Она стала вырываться, и Харрисон крепко обнял ее.– Отпусти, я встану.– Нет. Мне это доставляет слишком большое удовольствие.Потом, потеряв равновесие, Харрисон свалился с узкой кровати, увлекая за собой Микаэлу.Когда они лежали на полу, она сначала усмехнулась, а он начал хохотать, как будто теперь у него было все, о чем он раньше и не мечтал.– Ну хорошо, я люблю тебя, – наконец произнес Харрисон и увидел, как потеплел взгляд этих сказочных голубых глаз.– Ты ведь знаешь, что говорят о Лэнгтри, не так ли? – спросила Микаэла.– Знаю. Говорят, что, когда дикое сердце Лэнгтри попадает в плен, оно остается верным навсегда.– Никогда не сомневайся в этом, любимый, – прошептала Микаэла и положила голову на плечо Харрисону. Он увидел ее сверкающую монету. Спи, Клеопатра. Твоя работа выполнена.Теперь монеты Лэнгтри были собраны, и снаружи старой хижины, казалось, стих зловещий горный ветер – Клеопатра обрела покой рядом со своим мужем Захарией. «Нежно и не-спеш-но…»

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33