И опять в ее сознании все стало двоиться, расплываться, и Маринка уснула. А когда очнулась, сильно болела голова. Кто-то сидел рядом и гладил ее по руке.— Борька, ты? — Маринка с трудом разлепила глаза. Лекарство упорно опрокидывало ее куда-то в вязкую дрему.— Я, лежи тихо. Что ты там вчера натворила?Голубева напрягла память. Какие-то обрывки, но ничего конкретного.— Чертовы таблетки… Не помню!— Зачем ты кинула стулом в членов консилиума? Тебя теперь еще за буйную посчитают.— А мне плевать… Боречка, милый, забери меня… У меня Илья дома. Я тут больше не могу! С ума сойду.— А стульями больше швыряться не будешь?— Нет! Это от бессилия. Я больше не буду…— Тогда считай, что тебе повезло, — улыбнулся Борис. — Я знаю директора этой больницы еще по институту. Мы уже говорили с ним. Думаю, он не откажет. Только веди себя хорошо!— Я буду такой примерной, — Маринка тоже впервые рассмеялась, — как в школе!— Да уж, — хмыкнул Борька, — ты, конечно, была у нас самой примерной ученицей!— А сам-то!— Узнаю прежнюю Смирнову. Ты на самом деле поправилась, раз шутишь! Лежи тихо и жди. Я за тобой приду…— Я тут в таком виде, — вдруг забеспокоилась Маринка, — я, наверно, совсем страшная. Прости меня, Боречка. И принеси мне какую-нибудь одежду, пожалуйста. И расческу нормальную…— Ты для меня всегда красавица, абсолютно в любом виде, — совершенно серьезно сказал Смелов, — запомни это и не говори глупостей.— А еще принеси цветов для Офелии, белых. Если найдешь. И какие-нибудь научные книжки для Ирины Петровны. Им же тут еще оставаться… Бедняги!Борька кивнул и исчез. Голубева себе просто места не находила несколько часов — а вдруг не приедет больше? И убеждала себя: нет, он не такой. Раз Смелов пообещал — все будет!И действительно, вечером Борька приехал за Маринкой, привез ей огромный букет ярко-алых роз и большую сумку с вещами.— Посмотри, подойдет ли, — смущенно сказал он. — Я так брал, на глазок…Все вещи были новые, фирменные, еще с бирками. Полный комплект — начиная с шикарного нижнего белья. У нее никогда такого не было. Когда Голубева переоделась в новый спортивный костюм и собрала волосы заколкой, Смелов только вздохнул восхищенно:— Вот теперь ты на себя похожа! Только уж очень худая и бледная…— Это поправимо! Хорошо, что не наоборот! — улыбнулась Маринка. — Кстати, откуда эти вещи? Это не мои…— Заехал по пути, купил… Вот еще теплая куртка и кроссовки, надевай!— Но же это все так дорого! Зачем?Борька только рукой махнул. Офелия спала, поэтому белые лилии положили прямо у ее кровати.— То-то радости ей будет, когда проснется! — задумчиво сказала Голубева, вдыхая дурманящий запах.Ирина Петровна сразу нацепила очки и с интересом ухватилась за принесенные ей книги.— Спасибо тебе, Марина, — крепко пожимая руку на прощание, сказала она. — Ты очень хорошая. Наверняка тоже состоишь в ментальном контакте с инопланетянами. Просто пока не понимаешь этого. Я попрошу их, чтобы не оставляли тебя…Маринка едва не заплакала и вышла из палаты. За забором Смелов усадил ее в красивую иномарку.— Борь, а какое сегодня число?— Пятнадцатое февраля.— А сколько я тут пробыла?— Почти полгода, — помявшись, ответил Смелов. Маринка схватилась за голову. Такого предположить она не могла. Казалось, всего несколько долгих дней…— Теперь все будет иначе! Обязательно будет иначе! — заклинала она сама себя.Пока они ехали, Маринка с недоверием разглядывала заснеженные улицы. Неужели и правда — полгода безвременья? От таких мыслей мороз бежал по коже. А ведь она могла бы остаться там навсегда, если бы не Борис.— Спасибо тебе огромное! — Голубева положила руку ему на плечо и снова расплакалась. — Ты меня снова спас.— Да ладно тебе! Если бы ты знала, как я испугался! Приехал домой, а отец мне рассказывает… Я сразу к тебе примчался.— А что, в Петровском все уже знают?— Угу. То есть не знают, что с тобой. Просто что ты в больнице… Не представляешь, как напугала меня!— Ой, а куда мы сейчас едем? — спохватилась вдруг Маринка.— А куда ты хочешь? Давай поужинаем сначала. Отметим…— Нет-нет, — уперлась Голубева, — вези меня домой. Сейчас буду Паше звонить. Ведь я даже не знаю, где мой сын!Борис достал из кармана мобильный телефон и набрал номер:— Павел, вы? Это Смелов. Мы будем через пятнадцать минут. Встречайте!Когда машина притормозила у подъезда, навстречу Маринке выбежал смеющийся, счастливый Илья. Он еще вытянулся, оброс, светлые глаза его лучились.— Мама, мамочка!— С возвращением! — Голубев помог Маринке выйти из машины.— Сыночек мой! — Маринка бросилась обнимать сына. — Как ты был без меня?— Ну ладно, я поехал, — грустно сказал Борис, видя, что встреча состоялась. — Будь здорова!— Подожди… Может, зайдешь?— Нет, не сейчас… Заеду в другой день. Вот номер моего мобильного. Звони, если что.— Спасибо! — К машине быстро засеменил Голубев с измятой денежной купюрой в руке. — Вот возьмите, Борис! В благодарность!Смелов только отрицательно покачал головой, сел в машину и уехал. Павел Иванович остался стоять в растерянности, держа купюру в вытянутой руке.— Надо же, привез тебя и даже денег не взял…— Пойдем. — Маринка взяла Голубева под руку. — Не тому ты человеку деньги предложил.— А тачка у него классная, — завистливо вздохнул тот. — И сам весь такой навороченный. Кто он тебе?— Друг.— А мне дядя Боря настоящий музыкальный центр подарил. Японский! — не утерпев, похвастался Илья. — Мне так хотелось!.. И клюшку новую. Во дворе ни у кого такой нет!Маринка только руками развела. Что тут скажешь!Она настолько была счастлива, что выздоровела и вернулась домой, что несколько дней пребывала в состоянии полной эйфории. Убралась в своей небольшой квартирке, побаловала сына самодельными сладостями, сходила в парикмахерскую. Было странное ощущение, будто она очнулась от тяжелого сна. А ведь можно было и не очнуться… Робкие попытки Голубева переселиться к ней обратно она сразу решительно пресекла, да он и не настаивал особенно. Ходил вокруг, вглядывался, как будто хотел что-то понять.— Ну что ты уставился? — спрашивала Маринка.— Знаешь, все-таки такая болезнь, — мялся тот, — а вдруг рецидив? Я боюсь оставлять тебя с сыном.— Думаешь, не сумасшедшая ли я? Не дождетесь! Я тебе благодарна, что ты занимался сыном, но сейчас можешь уходить. Мы с Ильей вдвоем со всем теперь справимся. А ты все еще с Женей?— Да. Она тоже нам с Илюшкой помогала.— Очень признательна. Передавай привет!Она чувствовала себя отлично, хотя на самом деле было от чего снова впасть в депрессию. Из школы во время болезни Маринку по-тихому уволили. Когда она пришла разбираться, почему, директриса тоже как-то странно на нее посмотрела.— А вы что думаете, что раз вышли из дурдома, то можете так сразу и к детям вернуться? А вдруг что случится, что, мне за вас отвечать?Это был холодный душ. Илья ей тоже со слезами рассказал, что мальчишки во дворе над ним смеялись и говорили, что его мать сумасшедшая.— Не слушай их, сын! — говорила Маринка, а у самой кошки скребли на душе. — Мало ли что люди мелют… Ты же меня любишь?— Да!— Тогда и не слушай никого!Через пару дней прикатила с проверкой мать. Она тоже долго и пристально вглядывалась в Маринку.— Мама, да не смотри ты так! Я нормальная! — не выдержала наконец Маринка. — У меня просто был нервный срыв. Теперь я поправилась. Проходи!— Вот доигралась! Я тебя предупреждала! Надо было жить замужем как все вокруг, а не бегать, задравши хвост! Как ты теперь жить-то будешь? С таким-то пятном в биографии — и одна? Кому ты нужна вообще?— Посмотрим. — Маринка проглотила обиду. — А у тебя-то как, мам?— Плохо у меня! — огрызнулась Лидия Ивановна. — Очень плохо. И помощи ждать неоткуда!— Что случилось?— Кристина беременна. А у Николая постоянная любовница завелась, чертовка!— Кристинка? — просияла Голубева. — Она счастлива?— Ты что, дура? Она без мужа залетела, поздно спохватилась. Теперь еще позор на мою голову. Рожать ей скоро, а денег нет. Тут еще кормилец наш…— Мама, он никогда не был кормильцем! Ты же прекрасно знаешь! Сама семью тянешь!— Но он мужик! А как я без мужика буду? Это же позор! На весь город позор, что он к Ленке ночевать ходит. А она, стерва, меня моложе на десять лет, привечает его… Ни стыда ни совести!Мать начала рыдать. У Маринки прошел приступ злости, и она обняла мать, погладила ее по плечам:— Чем тебе помочь?Та оживилась, стала что-то быстро соображать.— Ты знаешь, деньги нужны. Кристинка-то не работает, ребенка одеть даже не во что будет… И в роддоме всем врачам надо дать, чтобы нормально роды приняли…— Хорошо, я привезу ей потом вещи Илюшки, которые нерозданы еще. А вот деньги…Маринка, соображая, машинально открыла сумочку, порылась в карманах. В кошельке у нее было пусто, это она точно знала. А вдруг что-то еще завалялось? Но чуда не произошло.— Подожди, мама…Маринка на всякий случай проверила свои прежние заначки, наскребла немного денег. Потом осмотрела карманы. И вот, невесть откуда взявшаяся, из внутреннего кармана новой спортивной куртки выпала увесистая пачка рублей. Голубева посмотрела с удивлением. Откуда, интересно, она могла там взяться? Неужели тоже Борька? Она улыбнулась, потом рассердилась. Что он себе позволяет!— Ну что, дочка?— Сейчас! — Маринка разделила пачку пополам и одну половину отдала матери: — На возьми. Хватит на первое время. Только на ворожей всяких, чтобы Николая вернуть, не трать, ладно?Мать покраснела и опустила глаза. Они обе прекрасно знали, о чем разговор.— Ой, дочка! Не знаю даже, что сказать! Не ожидала… — Мать расплылась в улыбке.— Ничего не говори. Пусть там у вас все хорошо будет. Когда осчастливленная мать уехала, Маринка бросилась звонить Борису.— Смелое слушает, — услышала она сухой, официальный голос. Маринка внутренне вздрогнула.— Боря, это я, Марина… Я не помешала?— Мариночка, ты? — Голос мгновенно потеплел. — Я рад тебя слышать! Как самочувствие?— Гораздо лучше! Все привыкнуть не могу, что дома… Ты не сможешь ко мне заехать?— Буду рад!— Тогда приезжай вечером, я ужин приготовлю.— Хорошо!Борька приехал как Дед Мороз: с цветами, шампанским и воздушными шарами. Маринка отчего-то очень ждала его: с утра вытащила свое самое нарядное платье, уложила волосы, сама себя спрашивая, зачем она это делает. Сердце взволнованно билось. С чего бы это?— Совсем другое дело! Какая же ты красавица! — с порога сказал он, обнимая Маринку. — Смотри, кого я тебе привез!Из-под куртки Смелова, фыркнув, грациозно выпрыгнул крошечный черный котенок с голубыми глазами.— Ой, какая прелесть! — взвизгнула Маринка.— Это внучка твоей Серафимы. Зовут Нефертити. Характер гордый, как у тебя. Тебе на счастье!— Борька! Какой ты молодец! — Голубева повисла у него на шее.— Здравствуйте, дядя Боря! — вылетел из комнаты Илья. — Заходите, я вам что-то покажу…— Илья, дай Борису раздеться! Ты уроки-то сделал?— Ладно-ладно, сейчас все посмотрим. Ты позволишь? Пока шампанское охлаждается… Заодно и уроки проверим.И он, крепко обняв мальчика, пошел в комнату Ильи. Там они довольно долго разговаривали о чем-то своем, смеялись.— Какой замечательный у тебя сын! — сказал Борис, когда Маринка усадила его ужинать. — Он кого-то мне напоминает… Из нашей с тобой молодости.Суетившаяся у стола Маринка напряженно замерла и покраснела до корней волос.— Димку, что ли? Это совсем не то, о чем ты подумал. А ведь правда похож… Ты его давно видел?— Сто лет назад. Ты, наверно, встречаешься с ним чаще.— Ничего подобного! — нервно поджала губы Маринка. — Ты ешь, ешь.— Все так вкусно! Ты просто кулинар, язык можно проглотить! Лучше расскажи, как сама-то живешь. Сколько времени прошло… Отец рассказывал, что видел тебя однажды в Петровском, но вразумительного ничего не сказал… Муж твой тоже так и не смог объяснить, отчего у тебя приступ случился. Все мялся, мялся… Странный он у тебя. Тебе с ним хорошо?— А он что, действительно тебе ничего не рассказал? — Нет.— Давай лучше выпьем за встречу! Нормально я живу, Боря, нормально, как все… — Маринка вздохнула. — Это ты у нас… светило медицины. Лучше ты про себя расскажи.— Да что рассказывать! Одна работа. Тружусь в Германии в хорошей клинике, кругом квалифицированные/опытные доктора. Первые два года учил язык, входил в их жизнь. У них же там многое по-другому, в том числе и в медицине. Сейчас освоился, все в порядке.— В России часто бываешь?— Нет, всего второй раз. Приехал вот в отпуск родителей проведать, а тут у тебя такая петрушка!— Извини, Боря, что так получилось. Ты меня здорово выручил. Наверно, я сама бы не справилась. Знаешь, ты мне там деньги в карман положил. Я вот часть тебе сейчас хочу отдать, а другую — потом. У меня сейчас сложности, с работы еще уволили. Надо что-то новое искать. В любом случае — огромное спасибо! Не знаю, что бы было, если б не ты…— Марин, брось, оставь деньги у себя. Вдруг будут экстренные обстоятельства. Ты же не можешь только о себе думать — у тебя сын растет, ему столько всего нужно…— Ладно, — сказала она. поколебавшись, — но в следующий раз все сразу отдам!— Договорились!Они выпили по бокалу. Маринка лукаво смотрела на Бориса из-под ресниц. Он очень изменился. Стал такой импозантный, интересный. Завидный жених! Или уже муж?— Кстати, Борька! Ты ничего не говорил мне, — сказала Маринка чересчур весело, — ты у нас мужчина женатый или холостой?— Пока не женат, а дальше — не знаю, — так же преувеличенно весело отозвался Борька. — Но могу показать фотографию. Что ты мне скажешь, Василиса Премудрая?— И ты туда же! Вы что, сговорились, мужики? Ну не сваха я вам, не сваха!Борька недоумевающе посмотрел на нее, поколебался, но все же раскрыл дорогое кожаное портмоне и достал цветное фото. Маринка буквально впилась в снимок глазами, так ей было любопытно. С фотографии на нее смотрела ослепительная юная блондинка с длинными прямыми волосами. Она была похожа на актрису из сериала о красивой жизни: большие, яркие глаза, длинные, стройные ноги из-под умопомрачительного мини, глубокое декольте… Голубева в принципе знала, что такие девушки существуют, но в жизни не встречала.— Нуты, Боря, даешь! — восхищенно сказала Маринка. — Вот уж не ожидала от тебя такого. Кто она?Маринка отчего-то подумала, что именно такая девушка должна была по ее прежним представлениям быть у Димки. У такого, каким он так и не стал… Ей стало очень грустно.— Это Марианна, фотомодель. Она из древнего баварского княжеского рода, наследница огромного состояния, — аристократия! Не представляю, что она во мне нашла. Тебе она понравилась?— Боря, это отпад! Ты не боишься?— Маринка, как ты сейчас скажешь, так и будет… Я ведь давно хочу поговорить с тобой… Ты же, наверно, догадываешься о том, что…— Знаешь, такое уже было с Димкой, — довольно резко прервала его Маринка. — Я вам кто, сваха, что ли, чтобы жен выбирать? Да, девушка у тебя обалденная, могу сказать точно. А дальше — смотри сам.Она вернула Борьке фото. Какое-то время они молчали. Странная штука: Маринка, переполненная благодарностью, так ждала этой встречи, так готовилась к ней, а теперь вот говорить со Смеловым у нее как-то не получалось. Борис тоже чувствовал себя не в своей тарелке.— Спасибо за ужин! — сказал он немного виновато. — Потрясающе вкусно. Ты не меняешься. Я, пожалуй, пойду. Скоро, наверно, твой муж придет.Маринка машинально кивнула. Ей совершенно не хотелось рассказывать Борису о своих неприятностях.— Тебе спасибо, Боря. За помощь, за котенка… Это как привет откуда-то издалека. И девушка у тебя замечательная. Желаю счастья — от всей души.— Спасибо. Ты смотри не болей больше!— Постараюсь, герр доктор! Ты, кстати, когда уезжаешь?— Послезавтра.— Тогда счастливой дороги! Будешь в Москве — заходи! Всегда рады.— А что, разве дядя Боря уходит? — сказал Илья, с сожалением глядя из дверей своей комнаты на Смелова.— Дяде Борису пора. Попрощайся с ним!Илья подошел и серьезно пожал Смелову руку. Борис обнял Маринку на прощание. Объятие длилось как-то чересчур долго и было немного крепче обычного дружеского. Марина аккуратно, но твердо высвободилась. Еще несколько минут Борис медлил на пороге, потом как-то безнадежно махнул рукой и исчез. От этой встречи у Маринки осталось нехорошее ощущение недоговоренности и горечи, которые она никак не могла в себе подавить.А маленькая Нефертити смотрела на нее из угла большими голубыми глазами. Глава 10ТАША В школу на постоянную работу она устроиться так и не смогла, поэтому перебивалась какое-то время случайными заработками: где-то репетиторствовала, где-то с детишками сидела. И только пару недель назад с помощью Наташки устроилась более-менее стабильно — секретарем в небольшую компанию. Ей положили небольшое жалованье, которое вполне покрывало все ее скромные потребности. В общем, жизнь понемногу налаживалась. И, словно почуяв это, неожиданно дал о себе знать Весельцов, позвонил как-то вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44