Его тетка с траурным лицом впустила ее в дом. Джон сидел перед телевизором в комнате, он вовсе не выглядел больным. Возможно, он не смог добраться до школы из-за снега? Он казался смущенным, когда увидел ее здесь. Ей бы нужно было позвонить сначала, но она опасалась, что он скажет, чтобы она не приезжала.
– Ты – болен? – спросила она.
– Не совсем. Это просто… – ну, проблема, с которой мне время от времени приходится сталкиваться. Сейчас я чувствую себя прекрасно. Просто мне нужно было принять кое-какие предосторожности сегодня утром.
Что бы это ни было, оно заставило его сильно покраснеть, но она не стала вдаваться в подробности.
– Ты и правда чувствуешь себя хорошо сейчас? – спросила она.
– Да.
– Тогда давай выйдем.
Он удивился ее предложению, но последовал за ней до двери, где заглянул во встроенный шкаф за пальто, перчатками и шапкой.
Она помогла ему сесть в машину и водрузила семидесятифунтовую инвалидную коляску в багажник. Потом поехала в близлежащий парк, поставив свою машину на крошечную стоянку на вершине покрытого снегом холма. Она высвободила из багажника коляску, поставив при этом синяки на правой руке и левой ноге, а потом вытащила два огромных металлических подноса, которые были под ней. Нед украл подносы из кафетерия в прошлом году.
– Ты ведь любил кататься на лыжах, правильно? – спросила она, когда он пересаживался из машины в коляску. Становилось темно, но луна была полной и очень яркой, отбрасывая тени на белую землю и деревья. У нее и Джона был в распоряжении холм и весь парк.
Джон смотрел на подносы широко открытыми от удивления глазами.
– Что ты собираешься делать?
– Ну, это будет больше похоже на санки, но лучше я ничего не могу придумать.
Джон указал на один из подносов.
– Ты хочешь, чтобы я съехал вниз с холма на этой штуке?
Она могла бы сказать, что именно он этого хочет. В его глазах горело возбуждение. Он так долго не развлекался.
Она положила руки себе на бедра и посмотрела вниз на него.
– Боишься?
– Принеси эту проклятую штуку сюда. – Он почти дрожал от нетерпения, а она смеялась, когда помогла ему пересесть из коляски на поднос. Она беспокоилась о его ногах, и ей пришлось помочь ему согнуть и поставить их на поднос. Потом села на свой поднос и широко улыбнулась ему.
– Готов?
Он кивнул.
– Пошел! – Они оттолкнулись руками и поехали, сильно накренясь, вниз по холму, их крики раздавались в освещаемой луной темноте. Подносы вращались, и Клэр чувствовала на щеках ледяной ветер. Джон соскользнул со своего подноса почти у подножия холма, катясь весь оставшийся путь как тряпичная кукла, и Клэр с облегчением услышала его смех, когда сама с трудом затормозила по скользкому склону рядом с ним. Он с усилием принял сидячее положение на холодном снегу и широко улыбнулся ей. Лунный свет бросал отблески на его белые зубы и кривые треугольные тени на его красивые щеки, и она подумала, не поцеловать ли его. Нет. Лучше просто посмеяться вместе с ним. Повеселиться. Спустить все на тормозах.
Она хлопнулась спиной в снег и раскинула руки, чтобы изобразить из себя снежного человека.
– Эй, Клэр? – Джон все еще продолжал хихикать.
– Да?
– А как же я попаду снова в машину?
Клэр уставилась на звезды.
– Гм-м-м. – Она не подумала об этом. Сама она надеялась на свои ноги. – Я что-нибудь придумаю. Подожди тут.
На вершине холма она загрузила чудовищную инвалидную коляску в багажник, а потом поехала по служебной дорожке вниз к подножию холма, направляя автомобиль как можно ближе к Джону, не съезжая с тротуара. Она опять вытянула коляску, таща ее по снегу к нему. Посадить его в нее требовало усилий, которые ей прежде не приходилось делать, но они, казалось, не могли прекратить смех. Они были похожи на пьяную парочку, подумала она. Наконец ей удалось усадить Джона назад в коляску, а коляску подкатить к машине, где она помогала ему пересесть на переднее сиденье. Потом она еще раз переложила коляску и подносы в багажник. С трясущимися от напряжения мышцами и саднящими легкими забралась в машину сама.
Джон повернулся к ней лицом, все еще с улыбкой во весь рот.
– Мы можем проделать это еще раз? – спросил он, и она засмеялась. Она выбилась из сил, но она будет делать это хоть всю ночь, если это поможет сохранить улыбку на его лице.
Она привезла его назад через два часа, и они сидели в ее машине на подъездной дорожке к его дому. Клэр посмотрела на дом, маленький и обвалившийся в недобром свете луны.
– Ходят слухи, что ты был богатым, – сказала она. Он посмотрел на дом сам, но она ничего не могла прочесть на его лице.
– Был.
– И что случилось?
– Там все еще полно денег, но они достанутся мне, только когда мне исполнится двадцать пять лет. Сейчас у меня достаточно средств для колледжа, но это все. – Он сделал скорбное лицо. – Не думаю, что мои родители все хорошо распланировали.
– О, они все прекрасно распланировали, разве ты не понимаешь? – Клэр подтянула под себя ноги на сиденье автомобиля, поворачиваясь к нему лицом. – Если бы они оставили тебе кучу денег, тебе пришлось бы все время от себя кого-нибудь отгонять, ну, как того парня, который пролез перед тобой в очереди. Ты не был бы хозяином своих поступков. Джон улыбнулся ей.
– Есть ли туча, к которой ты не смогла подобрать серебряное обрамление, Клэр?
В первый раз она услышала, как он назвал ее по имени, и поразилась, как легко оно слетело с его губ.
– Нет, – сказала она. – Думаю, нет такой тучи. Он пальцем водил по линиям отделения для перчаток.
– Насколько серьезны твои отношения с Недом? Она скрестила руки на груди. В машине становилось холодно.
– Ну, – сказала она, медля с ответом, – мои чувства к нему постоянно меняются. В последнее время он мне кажется таким маленьким.
Джон отвернулся, а потом положил голову на спинку сиденья, сжав губы в одну линию.
– Я больше не умею этого делать, – сказал он.
– Делать чего?
– Ну знаешь, начать. Спросить девушку. Это раньше было так просто. Я встречал кого-то, кто мне нравился, спрашивал у нее, и она говорила «да».
– Ну тогда спроси.
Он повернул голову на спинке сиденья, чтобы посмотреть на нее.
– А Нед…
– Забудь о Неде.
– Но… – Он махнул рукой, указывая на свои ноги, но она покачала головой.
– Мне все равно.
– Но такая девушка, как ты… Вероятно, ты привыкла к этому, видишь ли, физическая связь с…
Клэр засмеялась.
– Большое спасибо! Почему бы тебе просто не сказать: «Ну, Клэр, ты мне здорово приглянулась».
– Я просто считал, что ты и…
– Я еще невинна.
– О, прости. Я хочу сказать, я прошу прощенья не потому, что ты еще невинна, а потому, что я заставил тебя сказать это. – Он засмеялся, но улыбка быстро сошла с его лица. – Мне бы тоже хотелось, я хочу сказать, мне бы тоже хотелось, чтобы я не пробовал секс. Я только-только начал совершенствоваться, – он опять рассмеялся, – и тут это произошло.
По какой-то причине слово «совершенствоваться» вызвало заряд, пробежавший по ее телу.
– Мне жаль, – сказала она.
– Я хочу сказать, что не быть способным передвигаться самостоятельно – это одно, но не быть способным… Черт. Я слишком озабочен сомнениями, смогу ли я делать это снова, или мне нужно стать священником или еще кем-то в этом роде.
Она не могла поверить, что он говорит о таком ей.
– Ты взрослый парень, – сказала она. – Я думаю, совершенно нормально, что ты этим озабочен.
Она прекратила рассказывать свою повесть Рэнди на этом месте, резко остановившись. Вероятно, нужно было остановиться гораздо раньше. Определенно, ему не было никакой необходимости знать, что именно с Джоном она потеряла девственность в постели своей матери, в то время как Мелли работала допоздна официанткой. Однако после того как Рэнди заснул, она снова предавалась воспоминаниям в эту ночь. При сочетании ее неопытности и страха Джона их любовь была старательная и сокрушающая, со смешками и торжественностью, и в результате они пришли к выводу, что это было великолепно. Если она и не совсем любила Джона той ночью, она полюбила его потом, и она любила его и спала с ним с таким чувством, которое смело из ее головы всех остальных.
41
Сиэтл
Джордан Уилли умер в ранние предрассветные часы четырнадцатого апреля, внезапно, но не неожиданно. Когда Ванесса приехала в больницу, она обнаружила тишину в палатах, заплаканных сестер в подавленном состоянии. Она сдерживала свои слезы, говоря слова соболезнований семье Джорди, похвалы сестрам и обнимая потерянную молоденькую практикантку, которая успела привязаться к мальчику. Даже у Пита Олдрича, как всегда выдержанного, покраснели глаза, и она понимала, что он никогда не забудет Джордана Уилли. Джорди преподал ему несколько уроков относительно человечной стороны медицины.
Она весь день была как деревянная, думая о Джорди только тогда, когда теряла контроль над собой. Она вспоминала его страх и его храбрость, но быстро отбрасывала мысли прочь, пока они не помешали ее работе.
Слезы победили ее вечером, когда она легла в постель. Ванесса лежала рядом с Брайаном. Маленький телевизор на туалетном столике был включен на канал с новостями, на случай, если будет что-нибудь о судебном разбирательстве Зэда Паттерсона – дело было теперь в руках судей, но она не слушала. Ее глаза были закрыты, щеки – мокрые, и она наслаждалась теплом руки Брайана, обнимающей ее.
– Думай о том, что ты сделала все, что могла, – сказал Брайан, стараясь утешить ее. Она знала, что ее слезы огорчают его. Он не понимал, что после того, как она целый день сдерживалась от слез, этот потоп нес облегчение. Да, конечно, она многим помогла, но не потеряла способность реагировать на потери.
Ванесса почти заснула, когда муж растолкал ее.
– Приговор суда, – сказал он, и она вскочила и нажала на кнопку «звук» на пульте дистанционного управления.
Она пропустила комментарий ведущего программы, но уловила слова «невиновен». Потом в камере появилось широко улыбающееся лицо Зэда Паттерсона. Он стоял на фоне здания на Капитолийском холме, окруженный репортерами и микрофонами. Ванесса заставила себя посмотреть на него. О, он до сих пор был привлекателен, этот худощавый мужчина, с редеющими светлыми волосами, чуть тронутыми сединой, и в нем была такая скользкая красота, от которой у нее волосы встали дыбом. Она искоса смотрела на телевизионный экран, удивляясь, смогла бы она его узнать, если бы не знала точно, что это он. Уверенности не было. И все же, если бы ей пришлось столкнуться с этим человеком на улице, она все равно испугалась бы его горящих голубых глаз. Она так часто видела их в своих ночных кошмарах.
Зэд Паттерсон с полуулыбкой смотрел в камеру.
– Мы должны иметь к ней сострадание, – говорил он, – и я надеюсь, что вы, представители средств массовой информации, будете иметь это в виду. Ни к чему мучить эту маленькую девочку и разрушать ее будущее больше, чем она сделала это сама. В моем случае справедливость восторжествовала, и я хочу жить дальше, зная, что этой девочке помогут, а не навредят те, кто рядом с ней.
Программа новостей перешла к другому эпизоду, и Ванесса снова легла, закрыв глаза. Брайан коснулся рукой ее желудка, и она почувствовала его губы на своем плече.
– Он так гладко говорит, – сказал Брайан.
– Он и сам довольно гладкий. Негодяй. – Она попробовала подражать его голосу. – Мы не должны причинять вреда бедному ребенку. Она уже и сама причинила себе так много вреда, бедняжка. Господи, что за сукин сын!
– Мне жаль, Ван, – сказал он.
– Я хотела, чтобы она выиграла дело. Почему же, черт побери, я думала, что одиннадцатилетняя Девочка может победить без всякой помощи? В этом возрасте я бы не смогла. Даже сейчас не могу. Я подвела ее. В моих силах было помочь ей, а я устранилась. И теперь подвожу подростковую программу, потому что тоже ничего не делаю, чтобы спасти ее.
– А что же ты можешь?
Ванесса посмотрела на арочный потолок над ней. По всей его длине экран телевизора откидывал цветные тени, которые меняли цвета. Она чувствовала легкое дыхание Брайана на своей шее. Внутри нее была растущая решимость, смешанная со всевозрастающим ужасом. Они шли рука об руку.
– Я могу дать показания перед комиссией сената на Капитолийском холме. Я могу рассказать им о своем собственном опыте, как сказалось на мне насилие, когда я была в подростковом возрасте…
– Ван! – Брайан сел. – Ради Бога, Паттерсон возглавляет эту комиссию. Они никогда не пойдут на это.
– Я не стану называть имена. Я просто опишу им то, что со мной произошло.
– Но он будет там! – Глаза Брайана бешено засверкали.
– И если он вычислит, кто я, пускай. А если нет – значит нет. Мне все равно. Моя цель – сделать заявление в поддержку программы помощи подросткам, подвергшимся физическому насилию. Им нужны пострадавшие от насилия в подростковом возрасте. Им нужны ответственные профессионалы, которым можно было бы доверять. Я, к счастью, подхожу под эти требования. И если я это сделаю, другие пострадавшие не будут бояться. Тогда, может быть, другие женщины заговорят. И, возможно, эта маленькая девочка не станет просто еще одной жертвой статистики. Возможно, к тому времени, как она станет подростком и сойдет с рельсов, уже будет в работе программа, которая сможет позаботиться о ней.
Брайан держал ее за руку, и она видела, как он старается переварить все, что она сказала.
– Ты знаешь, я просто хотел, чтобы ты «противопоставила себя своему обидчику», как выразилась Марианна, но это несколько другое, – сказал он. – Она не это имела в виду. Возможно, тебе нужно поговорить с тем психоаналитиком, который замещает ее, прежде чем начать действовать. Не ввязывайся в это, Ван. Ты меня пугаешь.
– Меня тошнит уже от этих разговоров, и я хочу это сделать. Я хочу дать показания. – Ванесса села и схватила его обе руки. – Я хочу освободиться от чувства вины, Брайан. Ты однажды сказал, что мне нужно использовать Паттерсона. Именно этим я и собираюсь заняться.
– Но ведь мы так старались, чтобы твое прошлое не вылезло наружу. Ты занимаешь важный пост в хорошей больнице и…
– Это звучит, как будто мне нужно чего-то стыдиться.
– Ты знаешь, что это не так. Не передергивай мои слова.
– Именно из-за моего положения мне будут доверять.
Брайан поглядел вниз, на их руки, крепко переплетенные друг с другом. Когда он поднял глаза снова, его лицо было озабочено.
– Я боюсь за тебя, – сказал он. – С поверхностного взгляда ты кажешься такой сильной, но я ведь знаю лучше. Я – тот, кто просыпается с тобой посреди ночи. Я опасаюсь последствий для тебя после того, как ты принародно выставишь то, что сохраняла в тайне всю свою жизнь. И как ты сможешь описать то, что он сделал с маленькой Ванессой, когда он будет сидеть прямо перед тобой?
– Я не знаю, – сказала она. – Но я чувствую, что должна, Брайан. Конечно, я меньше всего хочу предавать гласности свое прошлое, но я не смогу жить дальше, если я этого не сделаю. – Она подняла руки к его плечам. – Мне хочется, чтобы ты был со мной в Вашингтоне. Хорошо?
Он медленно кивнул.
– Хорошо.
Первое, что она сделает утром, позвонит Терри Руз и спросит имя адвоката, который отбирает пострадавших. Наверное, Терри удивится. Она улыбнулась при этой мысли.
Брайан предложил включить ночник, чтобы отогнать плохие сны, которые непременно должны были появиться этой ночью. Но она не стала включать свет и заснула легко, и не удивилась, когда проснулась утром после ночи без всяких сновидений в первый раз за несколько недель.
42
Штат Вашингтон
Ближайшее место для парковки автомобиля Клэр смогла найти в трех кварталах от Марвин-центра. На тротуаре были лужи, и она шла осторожно, сверяясь с часами чуть не каждую минуту. Она была расстроена тем, что опоздает к началу выступления Джона.
Она совершенно забыла об этом симпозиуме в Университете Джорджа Вашингтона. Она позвонила Джону за день до этого, чтобы спросить, не смогла бы она работать в фонде неполный рабочий день – и с этим предложением Джон с готовностью согласился. Он поблагодарил ее за ее советы относительно итоговой конференции, сказав, что собирается воспользоваться многими. Во время их разговора он упомянул о симпозиуме, совершенно случайно, но для нее это было, как будто на нее наехал поезд. Предполагалось, что их с Джоном выступление будет основным на церемонии открытия. Это было определено за много месяцев до этого. Джон собирался делать доклад один. Она почувствовала себя предательницей. Они всегда говорили как одна команда. Как он собирается вытянуть все это в одиночестве?
– Мне так жаль, Джон. Я совершенно об этом забыла, а ты даже ничего не сказал о…
– Никаких проблем, – сказал он, стараясь показать, что он гораздо менее этим озабочен, чем ей кажется.
У нее не было четкого решения прийти на выступление Джона, но этим утром, когда она сидела на кухне у Рэнди после того, как он ушел на работу, Клэр поняла, что именно этого она жаждет больше всего на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47