Она накрутила волосы и накрасилась. Девочки думали, что она самая красивая женщина на свете.
Ферма стояла среди густого леса, и после обеда, как обычно, Винцент взял своих внучек на долгую прогулку. Он показал им аризему трехлистную и грибы, которые, как он утверждал, светятся ночью, и во второй раз за это лето они видели пятнистого оленя. Он знал все, что можно знать о лесе, и они любили держаться за его большую руку, когда они гуляли. Они оставались под прохладным покровом леса, пока дневная жара немного не спадала, прежде чем вернуться в амбар и в мастерскую.
В конце дня, когда солнце отливало бронзой на полях за окнами мастерской, они услышали, как автомобиль Лена Харти преодолевал долгий путь к дому. Девочки выбежали из амбара и побежали через поле. Когда они прибежали домой, их отец уже стоял во дворе, обнимая Мелли, целуя ее, и девочки прыгали у их ног, пока он наконец не нагнулся, чтобы поднять их – сначала Ванессу, а потом и Клэр, и они вчетвером обнимались, и смеялись, и хихикали вместе в теплом золотом воздухе перед освещенным солнцем сельским домом.
13
Вена
Джон оторвался от телефона, чтобы посмотреть на Клэр, стоящую в дверном проеме его кабинета, одетую в красный пеньюар.
Она показывала на часы, стоящие на его письменном столе.
– Нам нужно выезжать через полчаса, – сказала она.
Он кивнул и прикрыл рукой телефонную трубку.
– Джил Клейтон, – сказал он, давая ей понять, кто звонил, и улыбнулся при виде ее замешательства. Последние три года они с Клэр напрасно пытались уговорить Джила, чтобы он проводил свой новый семинар о подготовке инвалидов к новым условиям жизни в рамках отчетной конференции фонда. Дата ежегодного отчетного собрания была уже определена и записана в его календаре, а теперь и Джил с ним вел переговоры, и он с нетерпением ждал поворота событий.
Клэр сделала жест большим пальцем Джону перед тем, как исчезнуть в холле.
– Итак, – продолжал Джил, – я буду в штате Вашингтон в следующую субботу. Я могу заехать в фонд, чтобы встретиться с тобой и Клэр и тогда уж точно договориться обо всем.
Джон открыл свой ежедневник и нахмурился. Конференция по адаптации была назначена на следующий уик-энд, и он с трудом мог бы сказать, какое из мероприятий находилось под большим ударом. Ему придется разделить обязанности с Клэр. Конечно, обычно они действовали иначе, но сейчас все диктовалось необходимостью.
– В следующие выходные у нас назначена конференция в Балтиморе, – сказал он Джилу, – но непременно кто-нибудь из нас встретится с тобой в фонде.
В кухне он нашел Клэр и Амелию, изучающих рецепты, облокотившись на стойку бара. Амелия оторвалась от этого занятия, когда он въехал на коляске в помещение.
– Привет, Джон. – Она улыбнулась ему. Прямые до подбородка волосы Амелии совершенно поседели за несколько лет, что прошли после смерти Джейка, но их тон был таким естественным для нее и так хорошо подходил к глазам цвета дыма, что он вряд ли мог бы припомнить их настоящий цвет. – Клэр дала мне свой рецепт «маникотти», а оказалось, что он не совсем верный, и она делает исправления.
Мысль о еде вызвала у него голод.
– Прошло сто лет с тех пор, когда мы готовили это блюдо для себя, Клэр, – сказал он. – Как ты думаешь, может, приготовить его, когда приедет Сьюзен? Она обожает «маникотти». Сьюзен приезжает в конце недели, чтобы забрать свою машину.
– Конечно. – Клэр не отрывалась от карточки с рецептом. Она была все еще в пеньюаре и украдкой посматривала на таймер микроволновой печи, и Джон смог почувствовать, как в комнате возрастало напряжение. – Такая досада, – сказала она, отошла к столу и стала копаться в своей сумочке, вынимая из нее вещи, завалив стол ключами и странными сложенными записками. – Я не могу найти мою хорошую ручку. – На лбу над переносицей образовалась редкая морщинка раздражения. Она включила верхний свет и держала под ним сумочку, заглядывая вовнутрь.
Амелия встретилась с Джоном взглядом. Она кивнула головой в направлении Клэр, как бы говоря: «Что с твоей женой?» – и он пожал плечами ей в ответ, хотя знал. Клэр весь день только и говорила о пьесе, преподнося событие так, как будто их пригласили на обед в Белый дом. Что они наденут? Когда им нужно будет выходить из дома? Амелия прервала эти разговоры.
– Ты не видел ее? – Клэр посмотрела на него. – Ту хорошую ручку, которую ты мне подарил?
– Нет. – Он потянулся за корзинкой, которая стояла на стойке бара, и вытащил ручку из дешевого магазина. – Возьми эту. – Он подъехал и вложил ручку ей в ладонь.
Клэр захлопнула свою сумочку со щелчком и что-то нацарапала на карточке, прежде чем вручить ее Амелии.
– Вот теперь пойдет. – Она улыбнулась, но это была не свойственная Харти улыбка. Ни в коей мере, и Амелия поняла это.
– С тобой все в порядке, дорогая? – Амелия положила руку на плечо Клэр.
– Похоже, что мы опаздываем. – Клэр подняла свои волосы с плечей, как будто ей было от них слишком жарко, а потом отпустила их опять. – Прости. Я просто вымоталась.
Джон сам посмотрел на часы. Пьеса начиналась в восемь. Сейчас было шесть тридцать. У них полно времени.
– Ну, ребята, развлекайтесь, – сказала Амелия. Она похлопала Джона по руке, кивнув снова в направлении Клэр. – Пусть эта барышня расслабится, Джон, – сказала она.
– Приложу все усилия, – пообещал он. Казалось, что Клэр немного расслабилась, когда она, уже одетая, накладывала грим перед трюмо в своей спальне. Она выбрала алое платье, которое ему всегда нравилось, но которое она уже давно не надевала.
Он снимал свой серый твидовый пиджак с вешалки, когда услышал, как по гравиевой дорожке подъехала машина, а потом послышался звук захлопнувшейся дверцы.
Клэр с помадой в руке посмотрела на него.
– Кто бы это мог быть? – спросила она.
Они услышали, как открылась кухонная дверь, а затем послышался женский голос.
– Это я!
Сьюзен. На два дня раньше. Они с Клэр обменялись взглядами, и в первый раз за эти недели лицо Клэр озарилось счастливой улыбкой.
– Мы здесь, Сьюзи, – позвала она, и через минуту Сьюзен возникла в комнате.
– Привет, ребята. – Она улыбалась. – Меня могли подвезти домой сегодня, вместо четверга, поэтому я и воспользовалась случаем.
Клэр уже была на ногах, крепко обнимая дочь.
– Так приятно увидеть тебя, дорогая, – сказала она.
На Сьюзен были надеты черные джинсы, черные ботинки на толстой подошве, зеленый шерстяной жакет и синяя бейсболка, надвинутая на ее огромные черные глаза. Блестящие темные волосы спадали ручьями по зеленым холмам и долинам ее жакета. Она была самым лучшим в мире ребенком. Джон улыбнулся и протянул ей руку.
Она наклонилась, чтобы обнять его, прижимая губы к его щеке.
– Куда это вы собрались, такие разряженные?
Клэр протянула руку, чтобы поправить ворот жакета Сьюзен.
– В театр, – сказала она.
Сьюзен отступила на шаг и изучающе посмотрела на мать.
– Это платье выглядит на тебе так сексуально, ма. Клэр провела рукой по подолу платья.
– Сексуально? – повторила она. – Оно очень простенькое.
Джон подумал, что они обе правы. Красная материя переливалась, однако платье, застегивающееся на пуговицы впереди, было скроено просто, без всяких причуд. На большинстве женщин оно действительно смотрелось бы просто. Но на Клэр – неоспоримо сексуально – красный цвет пламенно контрастировал с ее темными волосами, блестящая ткань обтягивала грудь и стройную линию бедер.
– Сьюзи – права, – сказал он. – Выглядишь ты замечательно.
Клэр отмахнулась от комплимента.
– Да, хотелось бы мне, чтобы нам не нужно было никуда идти, особенно теперь, когда ты – дома, – сказала она дочери. – Тебе нужно было бы дать нам знать, что приедешь сегодня. У тебя завтра нет занятий?
– Нет, есть. Вот почему мне нужно вернуться сегодня же вечером.
– Сегодня вечером? – улыбка у Клэр исчезла.
– Ты же только что приехала, – сказал Джон.
– Потому что меня подвезли, пап.
– Но мы надеялись, что ты проведешь с нами несколько дней, – сказала Клэр.
Сьюзен покачала головой, струящиеся волосы сменили свое расположение на жакете.
– Не могу, ма. Простите. Я только заскочила, чтобы перекусить и отправиться назад.
Клэр посмотрела на свои часы.
– Но ведь мы даже не сможем побыть с тобой. Как раз этого она и хотела, подумал Джон. Сьюзен все хорошо рассчитала.
– Послушай, мам, я ведь совсем могла и не попасть домой, если бы не оставила свою машину из-за снегопада и мне нужно было забрать ее, поэтому то, что я здесь, это простое совпадение, правда?
Джону пришлось улыбнуться. Иногда возражения Сьюзен звучали так неправдоподобно и отчаянно, что невозможно было устоять перед ними. Хотя он и разделял разочарование Клэр. Ему бы тоже хотелось побыть с Сьюзен несколько дней на этой неделе, хотелось, чтобы они все втроем почувствовали себя одной семьей.
– Может, пропустим сегодняшний поход в театр? – предложил он Клэр. У него не было такого же, как у Клэр, энтузиазма посмотреть пьесу, даже после того, как она прочла ему краткий обзор ее в местной газете, в которой игра всей труппы – а особенно Рэнди Донована – считалась «восхитительной».
Клэр в нерешительности прикусила нижнюю губу, но Сьюзен не дала ей возможности ответить.
– Я собиралась заскочить сюда всего на пять секунд, па.
– Конечно, мы пропустим пьесу, – сказала Клэр. – Лучше мы пойдем куда-нибудь и пообедаем – в «Аниту», например, а, Сьюзи? В твою любимую? Потом мы можем…
– Мам, пожалуйста, – сказала Сьюзен. – У меня совсем нету времени, а у вас свои планы, хорошо?
Плечи Клэр опустились, и она посмотрела на Джона.
– Когда у тебя завтра первое занятие? – спросил он.
– До одиннадцати занятий не будет, – ответила Сьюзен.
– Тогда не можешь ли ты поехать завтра утром? Вместо того чтобы проделывать весь этот путь вечером в темноте?
– У меня полно дел с утра в колледже.
– Она прекрасно доедет, – сказала Клэр, проведя расческой по волосам. – Она прекрасно водит машину. Вспомни, она ведь завоевала приз за вождение в средней школе.
Сьюзен заморгала своими прекрасными глазами.
– Ну, я не лучший водитель, мама. Я просто нормально вожу. Может быть, я просто хороший водитель. И всего-то. – Она наконец расстегнула молнию на своем жакете, но все еще не снимала его. – Мне жаль, что я не могу остаться подольше. Может, в другой раз. – Она направилась к двери. – Я возьму чего-нибудь поесть, а потом ухожу.
Клэр сморщила нос, глядя на Джона, когда Сьюзен выходила из комнаты.
– Ну, хорошо, – сказала она. – По крайней мере, она беспокоится о том, чтобы не пропустить занятия завтра. И она – исключительный водитель.
Он улыбнулся ей.
– Ты готова? – спросил он, и, прежде чем он успел задать вопрос, она уже стояла на ногах.
Он не видел никакого порядка в суматошном транспортном движении, которое встретило их на Марпл авеню. Они с трудом пробирались к Маклину, Марпл уступала дорогу Чейн-Бридж-Роуд. Они все еще перебрасывались словами о Сьюзен, но по мере увеличения машин на дороге, Клэр говорила все меньше, и он понял, что ее внимание переключилось с разговора о их дочери на предстоящий вечер.
Машины застряли в пробке, и Клэр посмотрела третий раз на часы.
– Мы успеем, – сказал Джон. Было только семь тридцать, и движение вновь восстановилось.
– Должно быть, случилось несчастье. – Клэр указала на грузовик, который занял улицу, таща за собой на буксире раздавленный серый «БМВ». – Бедные люди, – сказала она. – Надеюсь, все живы.
Приблизительно через полмили он заметил, что Клэр подняла свою сумочку к окну и держала ее напротив стекла.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Свет в боковом зеркале, – сказала она. – Ослепляет.
Ослепляет? Он посмотрел в зеркало заднего вида. Сильное движение, но ничего необычного. Он снова посмотрел на Клэр. Она прижимала свою сумочку к стеклу ладонью, а взгляд был устремлен вперед. Он ничего не сказал. Последнее время она делала много такого, в чем для него не было никакого смысла.
Она почти два часа провела за обедом с Рэнди. Приехала с большим опозданием на встречу с Томом Гарднером, консультантом фонда, и, казалось, совершенно не могла сосредоточиться на их беседе. Даже Том не оставил этого незамеченным.
– Ку-ку, Клэр, – сказал Том. – Ты – с нами?
Клэр покраснела и извинилась, но морщинка на лбу, указывающая на работу мысли, не разгладилась, далекий взгляд ее глаз так и остался в недосягаемой дали, и в тот момент Джон понял, что ее мысли о Марго Сент-Пьер перекинулись на брата Марго.
Они наконец смогли поговорить о ее опоздании в тот день позднее, в ее кабинете. Клэр снова извинилась, а потом рассказала ему о билетах на пьесу и как сильно она хочет, чтобы Джон познакомился с Рэнди. Она добавила, немного поколебавшись:
– Возможно, когда-нибудь мне захочется с ним пообедать. – Она сидела за столом, машинально рисуя карандашом на подставке своего перекидного календаря. Длинные, извивающиеся линии, «S», вывернутые в обратную сторону, покрывали весь лист. – Мне бы хотелось, чтобы он стал моим другом. У меня никогда не было еще друга противоположного пола, как у тебя Пэт.
Он подумал о Пэт, о своей дружбе с ней, нежных, простых и долгих дружеских отношениях. И совершенно платонических. Это сравнение его как-то успокоило.
Он занимался в спортивном зале после того, как ушел из офиса, и каждый раз, как он думал о Клэр, обедающей с Рэнди, он заставлял себя вспоминать свои обеды с Пэт. Пэт была чутким слушателем, слушателем такого рода, который дает другому ощущение, как будто каждое твое слово важно, который уговаривал рассказать детали, казалось бы, интересные только ему самому. Он представил ямочки, которые делали Пэт такой молодой и желанной, и попытался представить, что Рэнди похож на Пэт – толстый, с глупой улыбкой, внушающий сострадание. Конечно же, Клэр захочет дружить с ним. И то, что он получал удовольствие от разговоров с Пэт, нисколько не умаляло его чувств к Клэр. Они были совсем разные, и от них обеих он получал разное. И точно такими же, говорил он сам себе, изучая черты своего лица в зеркале раздевалки, будут и отношения Клэр с Рэнди Донованом.
На одной из двух парковочных площадок у театра было свободное место, и Джон поставил туда свой джип. В фойе собора вела одна низкая ступенька, которую он легко преодолел на своей коляске. Клэр забрала их билеты в маленьком окошке, расположенном в центре прохладного фойе, и повесила плащи в раздевалке, прежде чем они направились к своим местам во втором ряду.
Джон переместился к скамьям с мягкими сиденьями, и Клэр покатила его коляску боковым проходом, поставив ее у стены, чтобы не мешать другим.
Зал театра быстро заполнялся, и Джон был рад, что вокруг столько людей, которые могли согреть холодный воздух в помещении. Клэр села рядом с ним и начала читать программу. Джон прочел биографию Рэнди. Рэнди Донован – один из основателей театра «Чейн-Бридж», который был создан десять лет назад, далее следовал длинный список постановок, режиссером которых он был или участвовал в них. И он также владел рестораном «Дары моря», как упомянула Клэр. Театр? Ресторан? Возможно, он – весельчак? Джон презирал себя за то, что пытался создать какой-то стереотип этого мужчины, но успокаивал себя мыслью, что теперь уж все равно.
Он держал Клэр за руку, когда началась пьеса. В первые пятнадцать минут стало понятно, что небольшой французский городок Дассант страдал от голода и чумы и претерпевал серьезные отклонения в моральных устоях. Группа женщин на сцене горестно стенала долгое время, и Джон понял, что его внимание рассеивалось.
Неожиданно на сцене появился высокий бородатый мужчина, одетый в темный костюм. Сомнений не было – это и был Волшебник. Джон почувствовал, как пальцы Клэр напряглись.
Рэнди Донован полностью властвовал на сцене. Он не подошел бы ни для какой другой роли, кроме той, которую исполнял. Он возвышался во весь свой шестифутовый рост, а его волосы и борода отливали чернотой воронового крыла. Джон попытался отгадать – было ли то обаяние, которое чувствовалось от его присутствия на сцене, частью роли, или просто оно было присуще самому Рэнди. Одно было ясно: Рэнди Донована нельзя было приравнять к Пэт Виковски.
Клэр наклонилась пониже, чтобы шепнуть:
– Ему покрасили волосы. На самом деле они не такие темные.
Пьеса больше не занимала его. Вместо нее он последние полтора часа переоценивал свою собственную жизнь. Он выстроил свой мир с такой уверенностью, с таким чувством безопасности и простоты, что, казалось, он неразрушим. Но не обернулся ли он сейчас просто хрупким домиком из стекла.
Ведь он полностью зависит от женщины, которая рядом, не так ли? Она освободила его из темницы жалости к себе, когда он был подростком, и научила обращать свои самые черные мысли в созидательные идеи. Она прошла рядом с ним через все. Через развлечения – путешествия, конференции – и через тяжелые времена тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Ферма стояла среди густого леса, и после обеда, как обычно, Винцент взял своих внучек на долгую прогулку. Он показал им аризему трехлистную и грибы, которые, как он утверждал, светятся ночью, и во второй раз за это лето они видели пятнистого оленя. Он знал все, что можно знать о лесе, и они любили держаться за его большую руку, когда они гуляли. Они оставались под прохладным покровом леса, пока дневная жара немного не спадала, прежде чем вернуться в амбар и в мастерскую.
В конце дня, когда солнце отливало бронзой на полях за окнами мастерской, они услышали, как автомобиль Лена Харти преодолевал долгий путь к дому. Девочки выбежали из амбара и побежали через поле. Когда они прибежали домой, их отец уже стоял во дворе, обнимая Мелли, целуя ее, и девочки прыгали у их ног, пока он наконец не нагнулся, чтобы поднять их – сначала Ванессу, а потом и Клэр, и они вчетвером обнимались, и смеялись, и хихикали вместе в теплом золотом воздухе перед освещенным солнцем сельским домом.
13
Вена
Джон оторвался от телефона, чтобы посмотреть на Клэр, стоящую в дверном проеме его кабинета, одетую в красный пеньюар.
Она показывала на часы, стоящие на его письменном столе.
– Нам нужно выезжать через полчаса, – сказала она.
Он кивнул и прикрыл рукой телефонную трубку.
– Джил Клейтон, – сказал он, давая ей понять, кто звонил, и улыбнулся при виде ее замешательства. Последние три года они с Клэр напрасно пытались уговорить Джила, чтобы он проводил свой новый семинар о подготовке инвалидов к новым условиям жизни в рамках отчетной конференции фонда. Дата ежегодного отчетного собрания была уже определена и записана в его календаре, а теперь и Джил с ним вел переговоры, и он с нетерпением ждал поворота событий.
Клэр сделала жест большим пальцем Джону перед тем, как исчезнуть в холле.
– Итак, – продолжал Джил, – я буду в штате Вашингтон в следующую субботу. Я могу заехать в фонд, чтобы встретиться с тобой и Клэр и тогда уж точно договориться обо всем.
Джон открыл свой ежедневник и нахмурился. Конференция по адаптации была назначена на следующий уик-энд, и он с трудом мог бы сказать, какое из мероприятий находилось под большим ударом. Ему придется разделить обязанности с Клэр. Конечно, обычно они действовали иначе, но сейчас все диктовалось необходимостью.
– В следующие выходные у нас назначена конференция в Балтиморе, – сказал он Джилу, – но непременно кто-нибудь из нас встретится с тобой в фонде.
В кухне он нашел Клэр и Амелию, изучающих рецепты, облокотившись на стойку бара. Амелия оторвалась от этого занятия, когда он въехал на коляске в помещение.
– Привет, Джон. – Она улыбнулась ему. Прямые до подбородка волосы Амелии совершенно поседели за несколько лет, что прошли после смерти Джейка, но их тон был таким естественным для нее и так хорошо подходил к глазам цвета дыма, что он вряд ли мог бы припомнить их настоящий цвет. – Клэр дала мне свой рецепт «маникотти», а оказалось, что он не совсем верный, и она делает исправления.
Мысль о еде вызвала у него голод.
– Прошло сто лет с тех пор, когда мы готовили это блюдо для себя, Клэр, – сказал он. – Как ты думаешь, может, приготовить его, когда приедет Сьюзен? Она обожает «маникотти». Сьюзен приезжает в конце недели, чтобы забрать свою машину.
– Конечно. – Клэр не отрывалась от карточки с рецептом. Она была все еще в пеньюаре и украдкой посматривала на таймер микроволновой печи, и Джон смог почувствовать, как в комнате возрастало напряжение. – Такая досада, – сказала она, отошла к столу и стала копаться в своей сумочке, вынимая из нее вещи, завалив стол ключами и странными сложенными записками. – Я не могу найти мою хорошую ручку. – На лбу над переносицей образовалась редкая морщинка раздражения. Она включила верхний свет и держала под ним сумочку, заглядывая вовнутрь.
Амелия встретилась с Джоном взглядом. Она кивнула головой в направлении Клэр, как бы говоря: «Что с твоей женой?» – и он пожал плечами ей в ответ, хотя знал. Клэр весь день только и говорила о пьесе, преподнося событие так, как будто их пригласили на обед в Белый дом. Что они наденут? Когда им нужно будет выходить из дома? Амелия прервала эти разговоры.
– Ты не видел ее? – Клэр посмотрела на него. – Ту хорошую ручку, которую ты мне подарил?
– Нет. – Он потянулся за корзинкой, которая стояла на стойке бара, и вытащил ручку из дешевого магазина. – Возьми эту. – Он подъехал и вложил ручку ей в ладонь.
Клэр захлопнула свою сумочку со щелчком и что-то нацарапала на карточке, прежде чем вручить ее Амелии.
– Вот теперь пойдет. – Она улыбнулась, но это была не свойственная Харти улыбка. Ни в коей мере, и Амелия поняла это.
– С тобой все в порядке, дорогая? – Амелия положила руку на плечо Клэр.
– Похоже, что мы опаздываем. – Клэр подняла свои волосы с плечей, как будто ей было от них слишком жарко, а потом отпустила их опять. – Прости. Я просто вымоталась.
Джон сам посмотрел на часы. Пьеса начиналась в восемь. Сейчас было шесть тридцать. У них полно времени.
– Ну, ребята, развлекайтесь, – сказала Амелия. Она похлопала Джона по руке, кивнув снова в направлении Клэр. – Пусть эта барышня расслабится, Джон, – сказала она.
– Приложу все усилия, – пообещал он. Казалось, что Клэр немного расслабилась, когда она, уже одетая, накладывала грим перед трюмо в своей спальне. Она выбрала алое платье, которое ему всегда нравилось, но которое она уже давно не надевала.
Он снимал свой серый твидовый пиджак с вешалки, когда услышал, как по гравиевой дорожке подъехала машина, а потом послышался звук захлопнувшейся дверцы.
Клэр с помадой в руке посмотрела на него.
– Кто бы это мог быть? – спросила она.
Они услышали, как открылась кухонная дверь, а затем послышался женский голос.
– Это я!
Сьюзен. На два дня раньше. Они с Клэр обменялись взглядами, и в первый раз за эти недели лицо Клэр озарилось счастливой улыбкой.
– Мы здесь, Сьюзи, – позвала она, и через минуту Сьюзен возникла в комнате.
– Привет, ребята. – Она улыбалась. – Меня могли подвезти домой сегодня, вместо четверга, поэтому я и воспользовалась случаем.
Клэр уже была на ногах, крепко обнимая дочь.
– Так приятно увидеть тебя, дорогая, – сказала она.
На Сьюзен были надеты черные джинсы, черные ботинки на толстой подошве, зеленый шерстяной жакет и синяя бейсболка, надвинутая на ее огромные черные глаза. Блестящие темные волосы спадали ручьями по зеленым холмам и долинам ее жакета. Она была самым лучшим в мире ребенком. Джон улыбнулся и протянул ей руку.
Она наклонилась, чтобы обнять его, прижимая губы к его щеке.
– Куда это вы собрались, такие разряженные?
Клэр протянула руку, чтобы поправить ворот жакета Сьюзен.
– В театр, – сказала она.
Сьюзен отступила на шаг и изучающе посмотрела на мать.
– Это платье выглядит на тебе так сексуально, ма. Клэр провела рукой по подолу платья.
– Сексуально? – повторила она. – Оно очень простенькое.
Джон подумал, что они обе правы. Красная материя переливалась, однако платье, застегивающееся на пуговицы впереди, было скроено просто, без всяких причуд. На большинстве женщин оно действительно смотрелось бы просто. Но на Клэр – неоспоримо сексуально – красный цвет пламенно контрастировал с ее темными волосами, блестящая ткань обтягивала грудь и стройную линию бедер.
– Сьюзи – права, – сказал он. – Выглядишь ты замечательно.
Клэр отмахнулась от комплимента.
– Да, хотелось бы мне, чтобы нам не нужно было никуда идти, особенно теперь, когда ты – дома, – сказала она дочери. – Тебе нужно было бы дать нам знать, что приедешь сегодня. У тебя завтра нет занятий?
– Нет, есть. Вот почему мне нужно вернуться сегодня же вечером.
– Сегодня вечером? – улыбка у Клэр исчезла.
– Ты же только что приехала, – сказал Джон.
– Потому что меня подвезли, пап.
– Но мы надеялись, что ты проведешь с нами несколько дней, – сказала Клэр.
Сьюзен покачала головой, струящиеся волосы сменили свое расположение на жакете.
– Не могу, ма. Простите. Я только заскочила, чтобы перекусить и отправиться назад.
Клэр посмотрела на свои часы.
– Но ведь мы даже не сможем побыть с тобой. Как раз этого она и хотела, подумал Джон. Сьюзен все хорошо рассчитала.
– Послушай, мам, я ведь совсем могла и не попасть домой, если бы не оставила свою машину из-за снегопада и мне нужно было забрать ее, поэтому то, что я здесь, это простое совпадение, правда?
Джону пришлось улыбнуться. Иногда возражения Сьюзен звучали так неправдоподобно и отчаянно, что невозможно было устоять перед ними. Хотя он и разделял разочарование Клэр. Ему бы тоже хотелось побыть с Сьюзен несколько дней на этой неделе, хотелось, чтобы они все втроем почувствовали себя одной семьей.
– Может, пропустим сегодняшний поход в театр? – предложил он Клэр. У него не было такого же, как у Клэр, энтузиазма посмотреть пьесу, даже после того, как она прочла ему краткий обзор ее в местной газете, в которой игра всей труппы – а особенно Рэнди Донована – считалась «восхитительной».
Клэр в нерешительности прикусила нижнюю губу, но Сьюзен не дала ей возможности ответить.
– Я собиралась заскочить сюда всего на пять секунд, па.
– Конечно, мы пропустим пьесу, – сказала Клэр. – Лучше мы пойдем куда-нибудь и пообедаем – в «Аниту», например, а, Сьюзи? В твою любимую? Потом мы можем…
– Мам, пожалуйста, – сказала Сьюзен. – У меня совсем нету времени, а у вас свои планы, хорошо?
Плечи Клэр опустились, и она посмотрела на Джона.
– Когда у тебя завтра первое занятие? – спросил он.
– До одиннадцати занятий не будет, – ответила Сьюзен.
– Тогда не можешь ли ты поехать завтра утром? Вместо того чтобы проделывать весь этот путь вечером в темноте?
– У меня полно дел с утра в колледже.
– Она прекрасно доедет, – сказала Клэр, проведя расческой по волосам. – Она прекрасно водит машину. Вспомни, она ведь завоевала приз за вождение в средней школе.
Сьюзен заморгала своими прекрасными глазами.
– Ну, я не лучший водитель, мама. Я просто нормально вожу. Может быть, я просто хороший водитель. И всего-то. – Она наконец расстегнула молнию на своем жакете, но все еще не снимала его. – Мне жаль, что я не могу остаться подольше. Может, в другой раз. – Она направилась к двери. – Я возьму чего-нибудь поесть, а потом ухожу.
Клэр сморщила нос, глядя на Джона, когда Сьюзен выходила из комнаты.
– Ну, хорошо, – сказала она. – По крайней мере, она беспокоится о том, чтобы не пропустить занятия завтра. И она – исключительный водитель.
Он улыбнулся ей.
– Ты готова? – спросил он, и, прежде чем он успел задать вопрос, она уже стояла на ногах.
Он не видел никакого порядка в суматошном транспортном движении, которое встретило их на Марпл авеню. Они с трудом пробирались к Маклину, Марпл уступала дорогу Чейн-Бридж-Роуд. Они все еще перебрасывались словами о Сьюзен, но по мере увеличения машин на дороге, Клэр говорила все меньше, и он понял, что ее внимание переключилось с разговора о их дочери на предстоящий вечер.
Машины застряли в пробке, и Клэр посмотрела третий раз на часы.
– Мы успеем, – сказал Джон. Было только семь тридцать, и движение вновь восстановилось.
– Должно быть, случилось несчастье. – Клэр указала на грузовик, который занял улицу, таща за собой на буксире раздавленный серый «БМВ». – Бедные люди, – сказала она. – Надеюсь, все живы.
Приблизительно через полмили он заметил, что Клэр подняла свою сумочку к окну и держала ее напротив стекла.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Свет в боковом зеркале, – сказала она. – Ослепляет.
Ослепляет? Он посмотрел в зеркало заднего вида. Сильное движение, но ничего необычного. Он снова посмотрел на Клэр. Она прижимала свою сумочку к стеклу ладонью, а взгляд был устремлен вперед. Он ничего не сказал. Последнее время она делала много такого, в чем для него не было никакого смысла.
Она почти два часа провела за обедом с Рэнди. Приехала с большим опозданием на встречу с Томом Гарднером, консультантом фонда, и, казалось, совершенно не могла сосредоточиться на их беседе. Даже Том не оставил этого незамеченным.
– Ку-ку, Клэр, – сказал Том. – Ты – с нами?
Клэр покраснела и извинилась, но морщинка на лбу, указывающая на работу мысли, не разгладилась, далекий взгляд ее глаз так и остался в недосягаемой дали, и в тот момент Джон понял, что ее мысли о Марго Сент-Пьер перекинулись на брата Марго.
Они наконец смогли поговорить о ее опоздании в тот день позднее, в ее кабинете. Клэр снова извинилась, а потом рассказала ему о билетах на пьесу и как сильно она хочет, чтобы Джон познакомился с Рэнди. Она добавила, немного поколебавшись:
– Возможно, когда-нибудь мне захочется с ним пообедать. – Она сидела за столом, машинально рисуя карандашом на подставке своего перекидного календаря. Длинные, извивающиеся линии, «S», вывернутые в обратную сторону, покрывали весь лист. – Мне бы хотелось, чтобы он стал моим другом. У меня никогда не было еще друга противоположного пола, как у тебя Пэт.
Он подумал о Пэт, о своей дружбе с ней, нежных, простых и долгих дружеских отношениях. И совершенно платонических. Это сравнение его как-то успокоило.
Он занимался в спортивном зале после того, как ушел из офиса, и каждый раз, как он думал о Клэр, обедающей с Рэнди, он заставлял себя вспоминать свои обеды с Пэт. Пэт была чутким слушателем, слушателем такого рода, который дает другому ощущение, как будто каждое твое слово важно, который уговаривал рассказать детали, казалось бы, интересные только ему самому. Он представил ямочки, которые делали Пэт такой молодой и желанной, и попытался представить, что Рэнди похож на Пэт – толстый, с глупой улыбкой, внушающий сострадание. Конечно же, Клэр захочет дружить с ним. И то, что он получал удовольствие от разговоров с Пэт, нисколько не умаляло его чувств к Клэр. Они были совсем разные, и от них обеих он получал разное. И точно такими же, говорил он сам себе, изучая черты своего лица в зеркале раздевалки, будут и отношения Клэр с Рэнди Донованом.
На одной из двух парковочных площадок у театра было свободное место, и Джон поставил туда свой джип. В фойе собора вела одна низкая ступенька, которую он легко преодолел на своей коляске. Клэр забрала их билеты в маленьком окошке, расположенном в центре прохладного фойе, и повесила плащи в раздевалке, прежде чем они направились к своим местам во втором ряду.
Джон переместился к скамьям с мягкими сиденьями, и Клэр покатила его коляску боковым проходом, поставив ее у стены, чтобы не мешать другим.
Зал театра быстро заполнялся, и Джон был рад, что вокруг столько людей, которые могли согреть холодный воздух в помещении. Клэр села рядом с ним и начала читать программу. Джон прочел биографию Рэнди. Рэнди Донован – один из основателей театра «Чейн-Бридж», который был создан десять лет назад, далее следовал длинный список постановок, режиссером которых он был или участвовал в них. И он также владел рестораном «Дары моря», как упомянула Клэр. Театр? Ресторан? Возможно, он – весельчак? Джон презирал себя за то, что пытался создать какой-то стереотип этого мужчины, но успокаивал себя мыслью, что теперь уж все равно.
Он держал Клэр за руку, когда началась пьеса. В первые пятнадцать минут стало понятно, что небольшой французский городок Дассант страдал от голода и чумы и претерпевал серьезные отклонения в моральных устоях. Группа женщин на сцене горестно стенала долгое время, и Джон понял, что его внимание рассеивалось.
Неожиданно на сцене появился высокий бородатый мужчина, одетый в темный костюм. Сомнений не было – это и был Волшебник. Джон почувствовал, как пальцы Клэр напряглись.
Рэнди Донован полностью властвовал на сцене. Он не подошел бы ни для какой другой роли, кроме той, которую исполнял. Он возвышался во весь свой шестифутовый рост, а его волосы и борода отливали чернотой воронового крыла. Джон попытался отгадать – было ли то обаяние, которое чувствовалось от его присутствия на сцене, частью роли, или просто оно было присуще самому Рэнди. Одно было ясно: Рэнди Донована нельзя было приравнять к Пэт Виковски.
Клэр наклонилась пониже, чтобы шепнуть:
– Ему покрасили волосы. На самом деле они не такие темные.
Пьеса больше не занимала его. Вместо нее он последние полтора часа переоценивал свою собственную жизнь. Он выстроил свой мир с такой уверенностью, с таким чувством безопасности и простоты, что, казалось, он неразрушим. Но не обернулся ли он сейчас просто хрупким домиком из стекла.
Ведь он полностью зависит от женщины, которая рядом, не так ли? Она освободила его из темницы жалости к себе, когда он был подростком, и научила обращать свои самые черные мысли в созидательные идеи. Она прошла рядом с ним через все. Через развлечения – путешествия, конференции – и через тяжелые времена тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47