Это был подарок, который он ей подарил. Она понимала это и была уверена, что и он это прекрасно осознает.
И все же она волновалась, оставляя его одного. Она накупила полуфабрикатов и забила ими кладовку и холодильник. Приготовила и заморозила две запеканки и огромную сковородку лазаньи. Подробная записка ожидала его на кухонном столе, напоминая о приеме лекарств и сообщая, где хранятся номера телефонов нужных служб и дубликаты ключей. Она пропылесосила весь дом и сменила постельное белье.
Обрывки воспоминаний постоянно преследовали ее, пока она работала по дому, но она блокировала их, снова и снова закрывая дверцы кухонных шкафчиков. Уже скоро. Скоро она будет с Рэнди и сможет дать волю этим образам возникать, когда им вздумается.
– Мне нужно найти место, где остановиться, – сказала она Рэнди по телефону. Она чуть не произнесла «место, где жить», но это звучало слишком определенно, слишком постоянно.
– Ты можешь остаться у меня сегодня ночью, – предложил Рэнди. – У меня есть комната для гостей. Я помогу тебе решить, как поступить дальше.
Ее машину занесло, когда она повернула на стоянку рядом с его городским домом. Не задумываясь, она нажала на тормоза, и задние колеса поменяли направление. Она отняла руки от руля, отказавшись от управления автомобилем, и была несколько удивлена, когда машина спокойно остановилась посреди парковочной площадки. Она глубоко вздохнула и поехала дальше, припарковавшись рядом с № 167.
Дождь перестал. Фонарь с автостоянки освещал белый камень, как и в тот раз, когда она заходила в этот городской дом. Она взяла свой чемодан с заднего сиденья и взошла по ступенькам к двери, где подняла и опустила тяжелый медный молоток.
Через минуту Рэнди отворил дверь. На нем была надета красная фланелевая рубашка и брюки цвета хаки. Улыбался он несколько натянуто.
– Вот, – сказала она. – Я пришла.
Он на мгновенье заколебался, прежде чем безмолвно распахнуть дверь настежь, а она вошла в дом, почувствовав, как тепло комнаты окутало ее. Рэнди поставил ее сумку на пол рядом с лестницей, а потом, не говоря ни слова, подошел к ней, чтобы обнять. Она закрыла глаза, обвив вокруг его плечей свои руки, вдыхая его запах. Его сердце учащенно билось рядом с ее грудью. Это было сильное, ровное биение, и она почти могла чувствовать, как оно набирало скорость, когда он прижимал свои ладони к ее спине. Прикосновения его были немного лихорадочными. Она легко отстранилась, и его руки бессильно упали по бокам.
– Я приготовил ужин, – сказал он. – Его щеки горели. – Ты ведь еще не ела, правда?
– Нет, хотя я не уверена, что смогу есть. – Она не брала в рот ничего за целый день, кроме крошек запеканки, когда укладывала ее в холодильник.
Его кухня удивила ее своими современными белыми шкафчиками, но во всех других отношениях она отвечала вкусу Рэнди. Блестящие медные котелки и кастрюльки были подвешены к потолку, полочки для специй бежали вдоль стойки бара, а сами специи располагались в алфавитном порядке. Пол был из твердой древесины – темного дуба – прямо в центре кухни чурбак для разделки мясных туш. Все было в порядке. На стойке бара ни единой крошки.
Медный отблеск кастрюль и сковородок наполнял помещение мягким светом. Рэнди приготовил цыпленка в винном соусе. Она сама удивилась, съев две порции, и улыбалась ему через стол, пока ела, уверенная в его поддержке, которую она чувствовала, поддержке, которой она была лишена в эти последние две недели, когда отдалилась от него.
– Я постелил постель в комнате для гостей, – сказал он, когда они почти покончили с едой. – Я бы предпочел, чтобы ты провела ночь со мной, но мне помнится, ты говорила обо мне как о своем потерянном брате или нечто в этом роде. – Он улыбнулся ей горько. – К сожалению, я не думаю, что ты пришла сюда, чтобы провести со мной ночь.
– Комната для гостей прекрасно подойдет, – сказала она.
Поднимаясь по ступенькам на второй этаж, она почувствовала волну тоски по дому, от которой поспешила отмахнуться. Она мельком увидала спальню Рэнди, когда шла наверху по коридору в комнату для гостей. Его комната была освещена неярким светом от невидимого источника. Широкая, похожая на сани постель, незастланная, но и не в сильном беспорядке, изящно изгибалась около дальней стены. Постельное белье и теплое стеганое одеяло были с зеленым растительным рисунком, что, казалось, подходило и к комнате, да и к самому Рэнди. Темнота. Было так темно, что она с трудом разглядела рисунок на расстоянии, из коридора.
Комната для гостей также купалась в бледном свете от лампы с желтым абажуром, стоящей на ночном столике. Кровать была медной, покрывало – в кремовых и персиковых тонах. Она поставила свой чемодан на сундук в углу.
– Тебе еще что-нибудь нужно? – спросил Рэнди, стоя в дверях.
– Нет, – сказала она. – Все – отлично.
Когда она забралась в высокую постель, сон, казалось, вот-вот проглотит ее, но как только голова коснулась подушки, сирены и хлопающие звуки опять завыли в ее ушах. Она села, перепуганная, и звуки начали исчезать. Отодвинув газовую занавеску от окна рядом с постелью, она уставилась на автостоянку. Мокрая щебенка блестела в лунном свете.
Как только ее дыхание пришло в норму, она опять забралась под одеяло. Мысли о Джоне пытались пробраться в ее сознание, но она боролась с ними, называя штаты в алфавитном порядке, а потом их столицы. Она утомила себя настолько, что почти заснула, когда опять раздались хлопающие звуки. Кровавое полотенце пронеслось в ее воображении, как парус тонущего корабля. На этот раз она спрыгнула с постели, незнакомая комната вращалась вокруг нее, когда она надевала на себя халат, и ее трясло, когда она выскользнула в коридор и направилась в комнату Рэнди.
Его дверь была открыта, комнату освещал лунный свет. Она постучалась в незакрытую дверь, чувствуя себя глупо, по-детски.
Рэнди перевернулся на бок.
– Клэр? – спросил он.
Она прижала руки к своей груди.
– Кто же еще будет врываться к тебе посреди ночи, из-за того, что видит то, чего нет на самом деле. И слышит. Сирены и…
Рэнди отбросил одеяло. Он встал с постели, потянувшись за халатом, висящем на спинке кровати в ногах. На нем ничего не было, и лунный свет осветил линии его тела до мельчайших подробностей. Клэр отвернулась.
Когда он вышел из комнаты, на нем был синий халат.
– Пойдем. – Он кивнул в направлении конца коридора, и она пошла следом за ним в небольшую темную комнатку, где смогла разглядеть только диван и какое-то оборудование для гимнастических тренировок.
Они сели на диван вместе, и он обнял ее рукой.
– Рассказывай, – сказал он.
Она села на диван с ногами, прикрыв их подолом халата.
– Я, не переставая, слышу звуки из моего сна этим утром, – сказала она. – И все время вижу это кровавое полотенце.
– Какое кровавое полотенце? – Отросшая за день щетина на его подбородке слегка царапала ее висок.
– Я не знаю. Оно белое. Оно висело на крючке и оно… – По непонятной причине полотенце заставило подумать ее об Италии. – Видишь ли, я не думаю, что это сходится с другими обрывками моих воспоминаний. Я думаю, может, это я просто видела в Италии однажды. Я не помню, чтобы я когда-либо видела это там, но я не помню также и ничего другого…
– Что заставляет тебя думать, что ты видела это в Италии?
– Я не знаю наверняка. У меня просто такое чувство.
– Может быть, это просто томатный соус, а не кровь.
Это заставило ее рассмеяться – такая удивительно обнадеживающая мысль. Возможно, все ее фрагменты воспоминаний не более чем не связанные меж собой плоды воображения и ума, которые подверглись такому перевозбуждению на мосту в Харпер Ферри.
– Мне все еще любопытно это забивание гвоздей, – сказал он. – Кто это делал? И откуда ты знаешь, что забивали ящик? Он расспрашивал ее некоторое время, а она опять пыталась вызвать эти звуки у себя в голове, но они были едва различимы, едва слышны, как будто уже сделали свое дело ночью. Они немного могли ей предложить в поисках ответов.
– Я не прячусь от звуков, – сказала она больше себе самой, – чем Рэнди. – Но я не думаю, что смогу вызвать их.
Она закрыла глаза, когда тишина наполнила комнату. Запах трубочного табака здесь был смешан еще с чем-то, с чем-то очень приятным. Возможно, с ароматизированной свечой. Или с ароматом сухих лепестков.
– Клэр, – сказал Рэнди тихо, и она повернула голову, чтобы услышать его снова.
– Да?
Он медленно провел рукой по ее лицу, а потом приподнял ее за подбородок пальцами, когда целовал. Поцелуй был медленный. До головокружения медленный, и он прекратился только для того, чтобы начаться снова. Однако Клэр едва почувствовала его. Ее мозг лихорадочно работал от замешательства. Стоит ли ему позволять? Она не хочет этого, но ведь он хочет. Так нетерпеливо. И все же нельзя допустить, чтобы он подумал, что и она разделяет это желание.
– Рэнди. – Она подняла свои пальцы к его губам, отодвигая голову.
Он кивнул.
– Хорошо. Прости.
– Я понимаю, что прошу у тебя многого, – сказала она. – Мне нравится, когда ты меня обнимаешь и успокаиваешь. Кажется, мне это необходимо. Но мне нужно большего, и я знаю, что это нечестно по отношению…
– Я уже большой мальчик, Клэр, – сказал он. – Пусть это будут мои трудности.
– Хорошо. – Она опустила ноги на пол и медленно встала. Нагнувшись, крепко обняла его. – Спасибо.
– Я рад, что ты со мной, – сказал он, когда она выходила из комнаты, и она повернулась, чтобы улыбнуться ему.
– И я – тоже, – ответила она.
В комнате для гостей было холодно. Она не заметила температуры раньше, но теперь холод заставил ее натянуть одеяло и покрывало до подбородка.
Джон.
Наедине со своими мыслями, отбросив защиту – он был там. Она крепко зажмурила глаза, вспоминая утро, когда он велел ей уходить, твердым голосом, не терпящим никаких возражений. Сможет ли он заснуть сегодняшней ночью, один в постели, где они так долго спали вдвоем? Думает ли он о ней, находящейся здесь, с Рэнди? Он, возможно, думает, что она спит с Рэнди. Она дотронулась до губ, еще хранивших тепло губ Рэнди, и ее глаза наполнились слезами.
О, Джон, не думай об этом. Не надо. Выпей таблетку снотворного. Забудься сном, любимый, пожалуйста.
Она забралась как могла дальше под одеяло, но все равно чувствовала прохладу воздуха в комнате и на своей коже.
Утром она обнаружила упаковку яичного порошка в холодильнике Рэнди, вместе с зеленым и красным перцем и луковицей, и, пока он принимал душ, приготовила ему омлет.
Она накладывала себе в тарелку жидкой каши, когда он вошел в кухню. В том же синем махровом халате, в котором был ночью, и он нес «Вашингтон-Пост» в пластиковом пакете. Мокрые после душа, его каштановые волосы выглядели очень темными, и он зачесывал их назад. Поразительно красив.
– Доброе утро, – улыбнулась она. – Я приготовила тебе фантастический завтрак.
Он взглянул на сковороду.
– Вид замечательный.
Садясь за маленький дубовый столик в углу, он положил газету на широкий подоконник. В нем была какая-то сдержанность, разгадать которую она не могла.
Клэр переложила омлет в тарелку и поставила ее на стол перед ним, поморщившись от того, что он автоматически протянул руку за перцем, даже не попробовав.
– Я думал о твоей проблеме с жильем, – сказал он, посмотрев на нее. – Комната для гостей, – твоя, когда ты захочешь, за исключением случаев, когда Кэри тут. А он, наверное, придет сегодня в полдень. Сегодня моя очередь проводить с ним выходной, и я не хочу, чтобы он встретился тут с тобой. Во всяком случае, не сейчас. Это смутит его.
Она села напротив него со своей тарелкой каши.
– Ты можешь представить меня как своего друга, – предложила она.
Рэнди покачал головой.
– Нет. – Он отложил вилку и потянулся рукой, чтобы коснуться ее руки. – Послушай меня, пожалуйста. Я – очень, – он не смотрел на нее, стараясь подобрать слова, – я очень переживаю из-за всего этого. Я чувствую, что я – причина, из-за которой вы с Джоном расстались.
– Причина – я, а не ты.
– И у меня такое чувство, что я подвергаюсь сильному риску с тобой. Позволяя себе заботиться о тебе, становясь тебе близким, когда я даже не знаю, захочешь ли ты когда-нибудь иметь со мной отношения, которых я хочу. Так или иначе, я хочу взять этот риск на себя, но не хочу впутывать Кэри. Хорошо?
Она была тронута его заботой о сыне.
– Хорошо. – Она поковырялась в своей каше. – Я когда-нибудь познакомлюсь с ним? – спросила она.
Он разрезал омлет боковой частью вилки на кусочки.
– Надеюсь. Когда я почувствую, что смогу ему объяснить твое появление более ясно.
– Дети лучше приспосабливаются к ситуациям, чем ты думаешь. – Она улыбнулась ему. – С ним все будет хорошо. Он любит ходить в музеи? Может быть, мы когда-нибудь сможем…
Неожиданно Рэнди схватил ее за запястье, и она уронила ложку в тарелку.
– Ты совсем меня не слушаешь, – сказал он, и его голос был гораздо мягче, чем предполагали его жесты. – Я – расстроен, Клэр. Пожалуйста, перестань вести себя так, как будто ничего не произошло. Пожалуйста, не надевай свою фальшивую улыбку, когда ты со мной. Все не так уж прекрасно. Все перепуталось, и именно такова и бывает жизнь иногда, и тебе нужно с этим смириться. Если ты будешь притворяться, что все прекрасно, никогда ничего не разрешится.
Она вытащила руку из его руки и положила ее на колени. Холодный страх окутал ее как снежное покрывало, и она понимала, что она хочет от Рэнди того, что не имела никакого права просить. Она хотела, чтобы он заботился о ней, чтобы самой заботиться о нем, чтобы войти в новую жизнь без всяких сожалений о прежней жизни. Она обладала удивительной способностью обернуть неясную ситуацию в ситуацию, сверкающую всякими возможностями. И это, вероятно, было одним из самых настоящих ее умений.
– Это единственное, что я умею. – Она почувствовала, что ее нижняя губа начала дрожать, и постаралась сдержаться. Она не должна позволять себе нуждаться в нем. Она не будет жалкой. – Если у меня отобрать мой оптимизм, у меня ничего больше не останется. Я стану всего-навсего перепуганной Сумасшедшей бабой с роем пугающих, сводящих с ума воспоминаний.
– Это – чепуха. Ты храбрая, как сто чертей.
– Нет, я…
– Эй, Клэр. – Он прервал ее, и снова его пальцы коснулись ее руки. – Вспомни женщину, которая вышла за поручень моста с моей сестрой. Она была отчаянно храброй, не так ли?
Она улыбнулась, пожав плечами. Потом распрямилась, полная решимости.
– Хорошо, – сказала она. – Итак, как же мне найти место для жилья?
Рэнди вытащил газету из пластикового пакета и вручил ей выбранный раздел. Она опять почувствовала приближение слез, когда увидела слово «Сдается», а шрифт поплыл на странице. Она читала ему объявления, и к тому времени, когда они покончили с завтраком, обвела кружком несколько – небольшие квартирки, в большинстве в частных домах, где ей не придется подписывать аренду сроком на целый год.
Рэнди делал замечания относительно объявлений, пока она их читала: «хороший район города», «слишком далеко от меня», «много шума от транспорта», но было ясно, что при неминуемом визите Кэри он не сможет сопровождать ее, когда она пойдет осматривать квартиры.
– Что ты делаешь? – спросил он, полуулыбаясь, полухмурясь, указывая на газету.
Она посмотрела вниз. Она покрыла поля газеты странными, вывернутыми в обратную сторону латинскими «S», рисунками, которые она уже несколько недель не прекращала рисовать. Каждый свободный клочок бумаги на или рядом с ее письменным столом в фонде был изрисован этим рисунком.
Она пожала плечами.
– Еще одна навязчивая идея, – сказала она, когда перевела взгляд снова на объявления, где крошечный шрифт заманивал ее описанием того, чего она не хотела. Она смотрела, как Рэнди встал и начал перекладывать посуду в моечную машину. Спина его была широкой. Она бы не узнала его на улице в таком положении. Что же она тут делает?
Все станет на свои места, сказала она себе, сворачивая аккуратно газету вдвое. Все станет аккуратно и спокойно на свои места.
30
Вена
Клэр сидела на продавленном диване в небольшой меблированной квартире, разглядывая обстановку. Она сидела уже полчаса, а возможно и целый час, хотя все содержимое квартирки можно было запечатлеть в памяти за несколько секунд.
Квартирка была совершенно безликой, хотя она располагалась в красивом старинном белом доме в колониальном стиле на тихой улочке не дальше мили от ее собственного дома в Вене. Женщина, что владела этим домом с колониальной архитектурой, очень удивилась, когда Клэр захотела переехать в квартиру в тот же день, в ту самую минуту. Она оглядела ее с таким подозрением, что Клэр пошла в банк, чтобы вручить женщине плату за первый месяц наличными. Проблем с деньгами не было, она имела доступ ко всем счетам, которые принадлежали им с Джоном, в них была и ее доля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
И все же она волновалась, оставляя его одного. Она накупила полуфабрикатов и забила ими кладовку и холодильник. Приготовила и заморозила две запеканки и огромную сковородку лазаньи. Подробная записка ожидала его на кухонном столе, напоминая о приеме лекарств и сообщая, где хранятся номера телефонов нужных служб и дубликаты ключей. Она пропылесосила весь дом и сменила постельное белье.
Обрывки воспоминаний постоянно преследовали ее, пока она работала по дому, но она блокировала их, снова и снова закрывая дверцы кухонных шкафчиков. Уже скоро. Скоро она будет с Рэнди и сможет дать волю этим образам возникать, когда им вздумается.
– Мне нужно найти место, где остановиться, – сказала она Рэнди по телефону. Она чуть не произнесла «место, где жить», но это звучало слишком определенно, слишком постоянно.
– Ты можешь остаться у меня сегодня ночью, – предложил Рэнди. – У меня есть комната для гостей. Я помогу тебе решить, как поступить дальше.
Ее машину занесло, когда она повернула на стоянку рядом с его городским домом. Не задумываясь, она нажала на тормоза, и задние колеса поменяли направление. Она отняла руки от руля, отказавшись от управления автомобилем, и была несколько удивлена, когда машина спокойно остановилась посреди парковочной площадки. Она глубоко вздохнула и поехала дальше, припарковавшись рядом с № 167.
Дождь перестал. Фонарь с автостоянки освещал белый камень, как и в тот раз, когда она заходила в этот городской дом. Она взяла свой чемодан с заднего сиденья и взошла по ступенькам к двери, где подняла и опустила тяжелый медный молоток.
Через минуту Рэнди отворил дверь. На нем была надета красная фланелевая рубашка и брюки цвета хаки. Улыбался он несколько натянуто.
– Вот, – сказала она. – Я пришла.
Он на мгновенье заколебался, прежде чем безмолвно распахнуть дверь настежь, а она вошла в дом, почувствовав, как тепло комнаты окутало ее. Рэнди поставил ее сумку на пол рядом с лестницей, а потом, не говоря ни слова, подошел к ней, чтобы обнять. Она закрыла глаза, обвив вокруг его плечей свои руки, вдыхая его запах. Его сердце учащенно билось рядом с ее грудью. Это было сильное, ровное биение, и она почти могла чувствовать, как оно набирало скорость, когда он прижимал свои ладони к ее спине. Прикосновения его были немного лихорадочными. Она легко отстранилась, и его руки бессильно упали по бокам.
– Я приготовил ужин, – сказал он. – Его щеки горели. – Ты ведь еще не ела, правда?
– Нет, хотя я не уверена, что смогу есть. – Она не брала в рот ничего за целый день, кроме крошек запеканки, когда укладывала ее в холодильник.
Его кухня удивила ее своими современными белыми шкафчиками, но во всех других отношениях она отвечала вкусу Рэнди. Блестящие медные котелки и кастрюльки были подвешены к потолку, полочки для специй бежали вдоль стойки бара, а сами специи располагались в алфавитном порядке. Пол был из твердой древесины – темного дуба – прямо в центре кухни чурбак для разделки мясных туш. Все было в порядке. На стойке бара ни единой крошки.
Медный отблеск кастрюль и сковородок наполнял помещение мягким светом. Рэнди приготовил цыпленка в винном соусе. Она сама удивилась, съев две порции, и улыбалась ему через стол, пока ела, уверенная в его поддержке, которую она чувствовала, поддержке, которой она была лишена в эти последние две недели, когда отдалилась от него.
– Я постелил постель в комнате для гостей, – сказал он, когда они почти покончили с едой. – Я бы предпочел, чтобы ты провела ночь со мной, но мне помнится, ты говорила обо мне как о своем потерянном брате или нечто в этом роде. – Он улыбнулся ей горько. – К сожалению, я не думаю, что ты пришла сюда, чтобы провести со мной ночь.
– Комната для гостей прекрасно подойдет, – сказала она.
Поднимаясь по ступенькам на второй этаж, она почувствовала волну тоски по дому, от которой поспешила отмахнуться. Она мельком увидала спальню Рэнди, когда шла наверху по коридору в комнату для гостей. Его комната была освещена неярким светом от невидимого источника. Широкая, похожая на сани постель, незастланная, но и не в сильном беспорядке, изящно изгибалась около дальней стены. Постельное белье и теплое стеганое одеяло были с зеленым растительным рисунком, что, казалось, подходило и к комнате, да и к самому Рэнди. Темнота. Было так темно, что она с трудом разглядела рисунок на расстоянии, из коридора.
Комната для гостей также купалась в бледном свете от лампы с желтым абажуром, стоящей на ночном столике. Кровать была медной, покрывало – в кремовых и персиковых тонах. Она поставила свой чемодан на сундук в углу.
– Тебе еще что-нибудь нужно? – спросил Рэнди, стоя в дверях.
– Нет, – сказала она. – Все – отлично.
Когда она забралась в высокую постель, сон, казалось, вот-вот проглотит ее, но как только голова коснулась подушки, сирены и хлопающие звуки опять завыли в ее ушах. Она села, перепуганная, и звуки начали исчезать. Отодвинув газовую занавеску от окна рядом с постелью, она уставилась на автостоянку. Мокрая щебенка блестела в лунном свете.
Как только ее дыхание пришло в норму, она опять забралась под одеяло. Мысли о Джоне пытались пробраться в ее сознание, но она боролась с ними, называя штаты в алфавитном порядке, а потом их столицы. Она утомила себя настолько, что почти заснула, когда опять раздались хлопающие звуки. Кровавое полотенце пронеслось в ее воображении, как парус тонущего корабля. На этот раз она спрыгнула с постели, незнакомая комната вращалась вокруг нее, когда она надевала на себя халат, и ее трясло, когда она выскользнула в коридор и направилась в комнату Рэнди.
Его дверь была открыта, комнату освещал лунный свет. Она постучалась в незакрытую дверь, чувствуя себя глупо, по-детски.
Рэнди перевернулся на бок.
– Клэр? – спросил он.
Она прижала руки к своей груди.
– Кто же еще будет врываться к тебе посреди ночи, из-за того, что видит то, чего нет на самом деле. И слышит. Сирены и…
Рэнди отбросил одеяло. Он встал с постели, потянувшись за халатом, висящем на спинке кровати в ногах. На нем ничего не было, и лунный свет осветил линии его тела до мельчайших подробностей. Клэр отвернулась.
Когда он вышел из комнаты, на нем был синий халат.
– Пойдем. – Он кивнул в направлении конца коридора, и она пошла следом за ним в небольшую темную комнатку, где смогла разглядеть только диван и какое-то оборудование для гимнастических тренировок.
Они сели на диван вместе, и он обнял ее рукой.
– Рассказывай, – сказал он.
Она села на диван с ногами, прикрыв их подолом халата.
– Я, не переставая, слышу звуки из моего сна этим утром, – сказала она. – И все время вижу это кровавое полотенце.
– Какое кровавое полотенце? – Отросшая за день щетина на его подбородке слегка царапала ее висок.
– Я не знаю. Оно белое. Оно висело на крючке и оно… – По непонятной причине полотенце заставило подумать ее об Италии. – Видишь ли, я не думаю, что это сходится с другими обрывками моих воспоминаний. Я думаю, может, это я просто видела в Италии однажды. Я не помню, чтобы я когда-либо видела это там, но я не помню также и ничего другого…
– Что заставляет тебя думать, что ты видела это в Италии?
– Я не знаю наверняка. У меня просто такое чувство.
– Может быть, это просто томатный соус, а не кровь.
Это заставило ее рассмеяться – такая удивительно обнадеживающая мысль. Возможно, все ее фрагменты воспоминаний не более чем не связанные меж собой плоды воображения и ума, которые подверглись такому перевозбуждению на мосту в Харпер Ферри.
– Мне все еще любопытно это забивание гвоздей, – сказал он. – Кто это делал? И откуда ты знаешь, что забивали ящик? Он расспрашивал ее некоторое время, а она опять пыталась вызвать эти звуки у себя в голове, но они были едва различимы, едва слышны, как будто уже сделали свое дело ночью. Они немного могли ей предложить в поисках ответов.
– Я не прячусь от звуков, – сказала она больше себе самой, – чем Рэнди. – Но я не думаю, что смогу вызвать их.
Она закрыла глаза, когда тишина наполнила комнату. Запах трубочного табака здесь был смешан еще с чем-то, с чем-то очень приятным. Возможно, с ароматизированной свечой. Или с ароматом сухих лепестков.
– Клэр, – сказал Рэнди тихо, и она повернула голову, чтобы услышать его снова.
– Да?
Он медленно провел рукой по ее лицу, а потом приподнял ее за подбородок пальцами, когда целовал. Поцелуй был медленный. До головокружения медленный, и он прекратился только для того, чтобы начаться снова. Однако Клэр едва почувствовала его. Ее мозг лихорадочно работал от замешательства. Стоит ли ему позволять? Она не хочет этого, но ведь он хочет. Так нетерпеливо. И все же нельзя допустить, чтобы он подумал, что и она разделяет это желание.
– Рэнди. – Она подняла свои пальцы к его губам, отодвигая голову.
Он кивнул.
– Хорошо. Прости.
– Я понимаю, что прошу у тебя многого, – сказала она. – Мне нравится, когда ты меня обнимаешь и успокаиваешь. Кажется, мне это необходимо. Но мне нужно большего, и я знаю, что это нечестно по отношению…
– Я уже большой мальчик, Клэр, – сказал он. – Пусть это будут мои трудности.
– Хорошо. – Она опустила ноги на пол и медленно встала. Нагнувшись, крепко обняла его. – Спасибо.
– Я рад, что ты со мной, – сказал он, когда она выходила из комнаты, и она повернулась, чтобы улыбнуться ему.
– И я – тоже, – ответила она.
В комнате для гостей было холодно. Она не заметила температуры раньше, но теперь холод заставил ее натянуть одеяло и покрывало до подбородка.
Джон.
Наедине со своими мыслями, отбросив защиту – он был там. Она крепко зажмурила глаза, вспоминая утро, когда он велел ей уходить, твердым голосом, не терпящим никаких возражений. Сможет ли он заснуть сегодняшней ночью, один в постели, где они так долго спали вдвоем? Думает ли он о ней, находящейся здесь, с Рэнди? Он, возможно, думает, что она спит с Рэнди. Она дотронулась до губ, еще хранивших тепло губ Рэнди, и ее глаза наполнились слезами.
О, Джон, не думай об этом. Не надо. Выпей таблетку снотворного. Забудься сном, любимый, пожалуйста.
Она забралась как могла дальше под одеяло, но все равно чувствовала прохладу воздуха в комнате и на своей коже.
Утром она обнаружила упаковку яичного порошка в холодильнике Рэнди, вместе с зеленым и красным перцем и луковицей, и, пока он принимал душ, приготовила ему омлет.
Она накладывала себе в тарелку жидкой каши, когда он вошел в кухню. В том же синем махровом халате, в котором был ночью, и он нес «Вашингтон-Пост» в пластиковом пакете. Мокрые после душа, его каштановые волосы выглядели очень темными, и он зачесывал их назад. Поразительно красив.
– Доброе утро, – улыбнулась она. – Я приготовила тебе фантастический завтрак.
Он взглянул на сковороду.
– Вид замечательный.
Садясь за маленький дубовый столик в углу, он положил газету на широкий подоконник. В нем была какая-то сдержанность, разгадать которую она не могла.
Клэр переложила омлет в тарелку и поставила ее на стол перед ним, поморщившись от того, что он автоматически протянул руку за перцем, даже не попробовав.
– Я думал о твоей проблеме с жильем, – сказал он, посмотрев на нее. – Комната для гостей, – твоя, когда ты захочешь, за исключением случаев, когда Кэри тут. А он, наверное, придет сегодня в полдень. Сегодня моя очередь проводить с ним выходной, и я не хочу, чтобы он встретился тут с тобой. Во всяком случае, не сейчас. Это смутит его.
Она села напротив него со своей тарелкой каши.
– Ты можешь представить меня как своего друга, – предложила она.
Рэнди покачал головой.
– Нет. – Он отложил вилку и потянулся рукой, чтобы коснуться ее руки. – Послушай меня, пожалуйста. Я – очень, – он не смотрел на нее, стараясь подобрать слова, – я очень переживаю из-за всего этого. Я чувствую, что я – причина, из-за которой вы с Джоном расстались.
– Причина – я, а не ты.
– И у меня такое чувство, что я подвергаюсь сильному риску с тобой. Позволяя себе заботиться о тебе, становясь тебе близким, когда я даже не знаю, захочешь ли ты когда-нибудь иметь со мной отношения, которых я хочу. Так или иначе, я хочу взять этот риск на себя, но не хочу впутывать Кэри. Хорошо?
Она была тронута его заботой о сыне.
– Хорошо. – Она поковырялась в своей каше. – Я когда-нибудь познакомлюсь с ним? – спросила она.
Он разрезал омлет боковой частью вилки на кусочки.
– Надеюсь. Когда я почувствую, что смогу ему объяснить твое появление более ясно.
– Дети лучше приспосабливаются к ситуациям, чем ты думаешь. – Она улыбнулась ему. – С ним все будет хорошо. Он любит ходить в музеи? Может быть, мы когда-нибудь сможем…
Неожиданно Рэнди схватил ее за запястье, и она уронила ложку в тарелку.
– Ты совсем меня не слушаешь, – сказал он, и его голос был гораздо мягче, чем предполагали его жесты. – Я – расстроен, Клэр. Пожалуйста, перестань вести себя так, как будто ничего не произошло. Пожалуйста, не надевай свою фальшивую улыбку, когда ты со мной. Все не так уж прекрасно. Все перепуталось, и именно такова и бывает жизнь иногда, и тебе нужно с этим смириться. Если ты будешь притворяться, что все прекрасно, никогда ничего не разрешится.
Она вытащила руку из его руки и положила ее на колени. Холодный страх окутал ее как снежное покрывало, и она понимала, что она хочет от Рэнди того, что не имела никакого права просить. Она хотела, чтобы он заботился о ней, чтобы самой заботиться о нем, чтобы войти в новую жизнь без всяких сожалений о прежней жизни. Она обладала удивительной способностью обернуть неясную ситуацию в ситуацию, сверкающую всякими возможностями. И это, вероятно, было одним из самых настоящих ее умений.
– Это единственное, что я умею. – Она почувствовала, что ее нижняя губа начала дрожать, и постаралась сдержаться. Она не должна позволять себе нуждаться в нем. Она не будет жалкой. – Если у меня отобрать мой оптимизм, у меня ничего больше не останется. Я стану всего-навсего перепуганной Сумасшедшей бабой с роем пугающих, сводящих с ума воспоминаний.
– Это – чепуха. Ты храбрая, как сто чертей.
– Нет, я…
– Эй, Клэр. – Он прервал ее, и снова его пальцы коснулись ее руки. – Вспомни женщину, которая вышла за поручень моста с моей сестрой. Она была отчаянно храброй, не так ли?
Она улыбнулась, пожав плечами. Потом распрямилась, полная решимости.
– Хорошо, – сказала она. – Итак, как же мне найти место для жилья?
Рэнди вытащил газету из пластикового пакета и вручил ей выбранный раздел. Она опять почувствовала приближение слез, когда увидела слово «Сдается», а шрифт поплыл на странице. Она читала ему объявления, и к тому времени, когда они покончили с завтраком, обвела кружком несколько – небольшие квартирки, в большинстве в частных домах, где ей не придется подписывать аренду сроком на целый год.
Рэнди делал замечания относительно объявлений, пока она их читала: «хороший район города», «слишком далеко от меня», «много шума от транспорта», но было ясно, что при неминуемом визите Кэри он не сможет сопровождать ее, когда она пойдет осматривать квартиры.
– Что ты делаешь? – спросил он, полуулыбаясь, полухмурясь, указывая на газету.
Она посмотрела вниз. Она покрыла поля газеты странными, вывернутыми в обратную сторону латинскими «S», рисунками, которые она уже несколько недель не прекращала рисовать. Каждый свободный клочок бумаги на или рядом с ее письменным столом в фонде был изрисован этим рисунком.
Она пожала плечами.
– Еще одна навязчивая идея, – сказала она, когда перевела взгляд снова на объявления, где крошечный шрифт заманивал ее описанием того, чего она не хотела. Она смотрела, как Рэнди встал и начал перекладывать посуду в моечную машину. Спина его была широкой. Она бы не узнала его на улице в таком положении. Что же она тут делает?
Все станет на свои места, сказала она себе, сворачивая аккуратно газету вдвое. Все станет аккуратно и спокойно на свои места.
30
Вена
Клэр сидела на продавленном диване в небольшой меблированной квартире, разглядывая обстановку. Она сидела уже полчаса, а возможно и целый час, хотя все содержимое квартирки можно было запечатлеть в памяти за несколько секунд.
Квартирка была совершенно безликой, хотя она располагалась в красивом старинном белом доме в колониальном стиле на тихой улочке не дальше мили от ее собственного дома в Вене. Женщина, что владела этим домом с колониальной архитектурой, очень удивилась, когда Клэр захотела переехать в квартиру в тот же день, в ту самую минуту. Она оглядела ее с таким подозрением, что Клэр пошла в банк, чтобы вручить женщине плату за первый месяц наличными. Проблем с деньгами не было, она имела доступ ко всем счетам, которые принадлежали им с Джоном, в них была и ее доля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47