А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Эви пристегнула его, ремень сидел туго и удобно. Однако было немного шатко, пока Луи не продел лямки через руки. Две маленькие лыжи помогали держать равновесие.
– Раскиньте руки по бокам, – сказала Эви. – Давайте проверим равновесие.
Он сделал, как ему сказали, и Эви и Луи захлопали в ладоши.
– У него не будет здесь никаких трудностей, – сказал Луи.
Он объяснил механизм лыж, как с ними спускаться и подниматься на подъемнике, и когда у Джона не стало никаких проблем с управлением рычага, Луи взглянул на Эви и сказал:
– Я пойду посмотрю, нет ли другого лыжника, который нуждается в моей помощи.
Эви кивнула, когда Луи пошел от них прочь, а Джон широко улыбнулся. Ну, если его и будут опекать, ему все равно. Пускай он и свалится с этих лыж. Все равно дальше земли не упадешь.
Он совершил свой первый спуск по тропе новичков. Эви ехала впереди него задом наперед, указывая весь путь с горы.
– Поверните голову направо, – кричала она. – Отлично! А теперь налево. А сейчас несколько поворотов.
Он скоро научился управлять лыжами. Они были как бы продолжением его тела, и ему очень хотелось набрать скорость, по-настоящему скатиться с горы, но Эви была методична.
– Сначала научитесь азам, – сказала она, когда он пожаловался на то, что едет слишком медленно, и он тут же упал при повороте, доказывая, что она права.
Они ехали на подъемнике вверх вместе, и он был охвачен стремительным чувством полета в воздухе вместе с лыжами и всем прочим.
– Вы делаете успехи, – сказала Эви, когда они висели в воздухе над склоном горы. – Вы, должно быть, катались на лыжах до несчастного случая.
– Мои родители купили мне лыжи прежде, чем я научился ходить, я думаю, – сказал он. – Но это было так давно. А сейчас так здорово!
– Ну, вам еще больше понравится то, что будет через несколько минут, – сказала Эви.
И она была права. В тот момент, когда Джон съезжал с вершины большого горного склона, он почувствовал себя здоровым. Владеющим своим телом. Чувство, поначалу пугающее, быстро привело его в волнение. Какой полный побег от реальности! Голые деревья неслись мимо него, и он отдался весь волнующему чувству полета на лыжах, как будто он снова был подростком. Никакой разницы. А может быть, было еще лучше. Его эйфория заставила его потерять всякую осторожность, и он опять упал – на этот раз на большой скорости, почти что у подножия горы, но, когда Эви поспешила помочь ему, он смеялся.
Он сел в подъемник, не снимая лямок. Эви села рядом с ним снова, подшучивая над его хвастливой храбростью. Ему уже полюбился ее веселый говорок. И вид на горы с места на подъемнике нравился, и укусы холодного ветра в лицо.
Он стал расспрашивать Эви. Где она училась, откуда родом. Ему нравилось смотреть, как она красила помадой свои полные розовые губы. Ее большие защитные очки запотели, и, когда она распахнула куртку, чтобы вытащить носовой платок, он мог видеть форму ее маленьких грудей под голубой шерстью длинного свитера.
«Она едва ли старше, чем Сьюзен. Не будь идиотом». Но он был счастлив. Опьяняюще счастлив. Счастлив до сумасшествия. Сходя с подъемника, он широко улыбался себе. «Ты не нужна мне, Харти».
Когда он представлял, как эта вылазка закончится, он видел себя – и Пэт, если, конечно, ему удастся утащить ее отсюда – уезжающих рано домой, в то время как остальная группа лыжников едет в близлежащий мотель. Но небо уже потемнело, когда он был готов оставить гору. Пэт давно уже вернулась на лыжную базу, где, как он представлял себе, грелась у камина, болтая с другими лыжниками. Когда он пересел назад в инвалидную коляску из моно-лыж в последний раз тем днем, на него обрушилась волна меланхолии, и он почувствовал, что теряет горы, теряет свободу из-за своей коляски и печальных мыслей.
На полдороге домой он и Пэт остановились поужинать. Над густой похлебкой из рыбы и кукурузным хлебом, они решили, что нет смысла ехать оставшийся путь домой в этот вечер. Они устали. Они смогли бы получить пару комнат в мотеле по соседству.
Между ними возник момент спокойной неловкости, когда они въезжали на автостоянку у мотеля.
– Мы можем взять одну комнату, если тебя это не смущает, – сказала Пэт бесцеремонно. Он смотрел на нее, а она быстро добавила: – Это дешевле, а в номере, вероятно, две кровати. Если ты, конечно, не против.
Его не заботили деньги, но мысль о том, что они будут в одном номере, ему понравилась. В эту ночь ему хотелось быть окруженным болтовней. Он боялся пустоты и крушения, которые казались неизбежными после такого полного и великолепного дня. Ему не хотелось думать о неприятном повороте, который сделала его жизнь.
– Но если ты захочешь две комнаты, – Пэт запнулась, – это тоже будет неплохо. Право, я не хотела сказать ничего предосудительного. – Она определенно ерзала на своем сиденье, и он рассмеялся.
– Одна комната – это звучит заманчиво, – сказал он. – Честно говоря, сегодня мне совсем не хочется быть в одиночестве.
Номер был спартанский, но большой, с двумя кроватями королевских размеров. Он и Пэт поочередно посетили ванну. Ему придется спать в тенниске и спортивных трусах, но Пэт появилась из ванны в огромной розовой ночной рубашке с мерзким черным котом спереди, ткань натянулась на ее больших грудях. Очевидно, она была готова провести ночь вне дома. Она, должно быть, знала, что ему понравится спускаться с гор, несмотря на его сомнения.
Они забрались каждый в свою постель и выключили лампы на своих ночных столиках. Джон уставился в потолок, дивясь странности возникшей ситуации. Он был тут, лежал один в чужой постели, в то время как женщина, с которой он работал несколько лет и к которой он нежно относился, тоже лежала одна всего в нескольких футах он него. Их инвалидные коляски стояли как барьеры между ними на полу.
В темноте они поговорили о катанье на лыжах. Каждый раз, как только Джон закрывал глаза, он видел, как перед ним мчится вниз белая земля, и чувствовал ощущение скорости, ровной и свободной. Даже после того, как он и Пэт перестали разговаривать, образы горы продолжали рисоваться в его воображении, притягивая его к долине внизу.
– Как Сьюзен справилась с тем, что вы расстались? – неожиданно спросила Пэт, возвращая его к ужасной действительности.
– Не слишком хорошо, – сказал он. За два дня до этого они с Клэр говорили с Сьюзен. Как и планировалось, Клэр вначале позвонила по телефону, и Сьюзен отреагировала изумленным до шока молчанием, вслед за которым последовал гнев – гнев, который служил прикрытием боли, замешательства или страха. Было ясно, что она винит Клэр в их расставании, и Клэр с гордостью взвалила эту вину на свои плечи. Он был удивлен ее правдивостью с Сьюзен. В первый раз она не попыталась утопить правду в море желаемого, а не действительного.
– Сьюзен просто не в себе, – сказал Джон Пэт.
– Да, ну, и твоя жена тоже, позволь сказать, – Тон Пэт был ледяной, что для нее не было характерно. – Я хочу сказать, что понимаю, что она переживает в некотором роде посттравматический стресс из-за несчастного случая на мосту, но ей надо было пережить его рядом с мужем, а не с другим парнем. Надеюсь, она проходит курс лечения.
– Да, хотя я не знаю, насколько хорошие он приносит результаты.
Оба они не проронили ни слова в течение нескольких минут. Все, что мог слышать Джон, был тихий постоянный шум проезжающего по шоссе транспорта.
– Я хочу сказать тебе кое-что, Джон. – Голос Пэт разрубил темноту комнаты.
– Что именно?
– Я бы не смогла сказать тебе этого при свете дня, но сейчас, когда мы… ну, в таких неопределенных обстоятельствах.
Он улыбнулся.
– Да.
– Я думаю, что ты – потрясающий человек. Я бы с большей радостью лежала рядом с тобой в постели, чем там, где нахожусь сейчас. И я знаю, по крайней мере, шестерых или семерых женщин, которые питают к тебе те же чувства.
Он широко улыбнулся, глядя в потолок.
– Да? Кто же?
– Неважно. Просто запомни, что если Клэр и в самом деле сойдет с ума и решит положить вашему браку конец и если ты почувствуешь, что сможешь пойти дальше, образуется очередь из женщин, жаждущих тебе помочь в этом деле.
Он посмотрел на своего старого друга, ее лицо было едва видно в темноте.
– Благодарю, – сказал он.
– Не стоит благодарности.
Прошел еще момент в обоюдном молчании, и Джон ощутил пустоту в своей постели рядом. Что за чертовщина, подумал он.
– Пэт?
– Да.
– Не хочешь ли воспользоваться случаем разделить со мной сегодня ночью постель, но в несколько ином смысле?
Казалось, ей понадобилась минута, чтобы понять его набор слов, но потом она рассмеялась.
– С удовольствием.
Он включил лампу на ночном столике и смотрел, как она села в своей постели. На спине ее розовой ночной сорочки черный кот тоже сидел спиной, и он смялся, когда она пересела в свою инвалидную коляску. Подкатив коляску к его постели, отодвинув при этом его коляску с дороги, она ловко переместилась в постель рядом с ним. Она легла на своей стороне, ее спина касалась его груди, и он объятием притянул ее к себе поближе. Ее груди тяжело покоились на его руках. Она была много полнее и мягче, чем Клэр. Ее волосы пахли летним солнечным светом.
– Как хорошо, – сказала она.
– Да, – сказал он. И это так и было. – Это едва ли не самое трудное, к чему мне предстоит привыкать. Никаких физических контактов. Я не имею в виду секс. Просто прикосновения. Объятия.
– По крайней мере, у тебя это было в течение двадцати лет, – сказала она, и он понял, что Пэт была одной из тех, кто ложится спать ночь за ночью без прикосновения руки другого человеческого существа.
Он притянул ее поближе и вдохнул запах ее пахнущих солнцем волос. У него возникло приятное чувство истомы, и он почти поддался легкой дреме, когда Пэт неожиданно спросила его:
– Ты встречался с тем парнем?
Он глубоко вздохнул, полностью просыпаясь.
– Я видел его мельком, – сказал он. – Он из этих высоких, смазливых хлыщей, которые ходят на двух ногах. Ненавижу эту его дерьмовую походку.
Пэт покачала головой, ее волосы коснулись его щеки.
– Я просто не понимаю Клэр, – сказала она. – Я хочу сказать, что мы с ней болтали время от времени, Джон. И она бредила тобой. Тем, какой ты удивительный. У меня просто в голове не укладывается, что она…
– Клэр бредит о всех, какие они удивительные, разве ты не замечала этого?
– Нет, это совершенно другое. Она считала, что ей так повезло с тобой. И совсем ничего не значило, что ты был в инвалидной коляске. Я хочу сказать, что ты знаешь так же хорошо, как и я, что дело не в том, что этот парень совершенно здоров. Ты веришь этому, Джон, не так ли?
Он вздохнул, ища что сказать.
– Для меня трудно поверить, или почувствовать, что мы с этим парнем ходим на равных. Прости за каламбур. Но я действительно думаю, что привязанность выше физических данных. Намного выше. Она уверяет, что тут нет никакой физической тяги. Даже если это и правда, мне от этого ничуть не легче. А в некотором роде, даже хуже.
– Что ты хочешь сказать?
Он подумал о своих разговорах с Клэр за последние несколько недель. У нее все еще продолжались галлюцинации, говорила она. Он пытался заставить ее рассказать ему о них, намереваясь выслушать, но она дала ему только кратчайшее описание, и он понял, что именно Рэнди выслушивал все ее воспоминания в мельчайших подробностях.
Он погладил руку Пэт.
– Ты помнишь, когда я спросил у тебя о гипотетической ситуации? Сторона А и сторона В?
– Блокирование воспоминания? Конечно.
– Ну, сторона В – это я, а сторона А – Клэр.
– О чем, черт побери, ты говоришь?
Он прижался щекой к ее волосам.
– Клэр не помнит совершенно ничего о своем детстве, – сказал он. – Она подавила почти все воспоминания. Клянусь, я не верил в блокирование воспоминаний до тех пор, пока не понял, что она мастер этого. Она полностью блокировала большие отрезки времени. Она помнит только хорошее.
– Угу, – сказала Пэт. – Это похоже на Клэр, не так ли? Я всегда удивлялась, как у человека может быть такой постоянный положительный взгляд на вещи и на весь мир.
– Ну, теперь его у нее нет больше. Нет, с тех пор, как она увидела эту женщину, которая прыгнула с моста. Она больше не могла использовать свои милые приемы. И тогда у нее стали возникать эти маленькие проблески воспоминаний, которые, как я опасаюсь, могут быть забытыми отрывками детства. Те плохие события, которые она блокировала. Когда она с Рэнди – ну, он, похоже, способен и хочет помочь ей попытаться все вспомнить.
– У него есть профессиональные навыки, чтобы заниматься подобными вещами? – Голос Пэт стал снова скрипучим.
– Нет. По крайней мере, я так не думаю. Он владелец ресторана.
– Осел дерьмовый. Играет с огнем. Она забыла по какой-то причине. Чтобы защитить себя. Если он принудит ее углубиться в эти частицы ее прошлого, которые она действительно не помнит, это может иметь ужасные последствия. Даже хорошо обученный, хорошо натренированный психоаналитик попадался в ловушку ложной памяти у очень ранимых пациентов.
– Эти воспоминания реальны.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
– Ну, я все же думаю, что этот парень берется не за свое дело.
Неважно, как сильно ему хотелось бы присоединиться к ее ругани по поводу Рэнди, он понимал, что это незаслуженно.
– Я не думаю, что он принуждает ее вспоминать эту ерунду. Просто подталкивает ее, ободряет, но ни в коей мере не принуждает. Проблески воспоминаний, или как их там называть, кажется, возникают естественно, сами по себе. И медленно. Но она чересчур занята ими. Теперь они стали ее миром. И в нем нет места для меня.
Пэт не стала на это что-либо говорить.
– Джон… – Ее слова звучали, как будто она колебалась. – Эти ее воспоминания. Они… Тебе не надо рассказывать мне подробности, но насколько они… плохие?
– Ну, как я тебе говорил, я знаю то, что случилось с Клэр и чего она не помнит. И это очень плохое – и я…
– Я не понимаю, откуда ты можешь знать то, чего она не знает.
Он отмахнулся от ее вопроса.
– Неважно. Просто поверь, что я знаю. Итак, мне нужно сказать ей или нет? Я думаю, что если бы я ей рассказал, возможно, это могло бы положить конец этой неразберихе. И ей тогда больше не будет нужен Рэнди. По крайней мере, не для того, чтобы прояснить ее память. – Он не хотел думать о других целях, для которых ей может понадобиться Рэнди. Пэт на минутку задумалась.
– Я опасаюсь, что у меня осталось то же мнение, когда вы оба были стороны А и В. Похоже, что она сама медленно вспоминает, и подталкивать ее будет роковой ошибкой.
Он кивнул.
– Надеюсь, ты права. – Ему бы хотелось силой приблизить конец экскурсии Клэр в собственное прошлое, которое приносит такую боль, тем не менее он все еще страшился того, что ему пришлось бы рассказать те ужасные вещи, которые он знает.
– А я надеюсь, что она участвует в сеансах психоаналитика, а не шарлатана, – сказала Пэт. – Похоже, это дело серьезное.
– Я понимаю.
Пэт тяжело вздохнула.
– Я рада, что ты рассказал мне все об этом, – сказала она. – Я слишком была зла на Клэр. Понимание ситуации несколько смягчило мою ярость.
– Но не слишком-то успокаивайся, хорошо? Мне ведь нужен кто-то, с кем я бы мог поделиться своей яростью.
В комнате опять все стихло. Мускулы рук Джона были твердые, а запах волос Пэт окружал его, как запах летнего дня. На этот раз, когда он закрыл глаза, то заснул в объятиях друга.
36
Сиэтл
Ближайший стенд с газетами, где была «Вашингтон Пост», находился в полумиле от больницы, поэтому Ванесса каждый день совершала прогулку в обеденный перерыв, чтобы купить газету. Процесс о домогательствах Зэда Паттерсона начался, но газеты Сиэтла не освещали его так детально, как хотелось ей. Конечно, фотографий молоденькой обвинительницы Паттерсона не было, но у Ванессы сложился ясный образ девочки. Она была стройной и нескладной, с телом ребенка. Ее ноги и руки были длинные, коленки – шишковатые и покрытые царапинами от падений. Почти белые волосы пострижены по-мальчишески коротко. Нос – вздернутый, а ресницы такие белые, что их почти незаметно. Откуда возник этот образ, Ванесса не могла сказать. Тем не менее, как только она прочла статью, описывающую во всех деталях заявление против Паттерсона, она увидела девочку именно такой.
Даже тогда, когда пятничный номер газеты сообщил, что девочка и ее мать иммигрировали в Соединенные Штаты из Сальвадора пять лет назад, Ванессу не оставлял образ озорной светловолосой беспризорной девчонки.
Беспризорница, которой не верили. Ко второй неделе слушанья дела мать девочки неохотно давала показания о неприятностях, которые имела из-за дочки. Ее поймали на краже, пришлось согласиться матери, и она часто лжет. Тетя девочки зашла так далеко, что объявила свою племянницу «порочной». «Она не похожа на других детей в семье», – сказала тетка.
Ванесса прочла показания матери и тетки в уверенности, что девочку обижали не первый раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47