в Европе немало аристократов-коммунистов. Здесь, в Италии, например, я знаю на Сардинии одного маркиза, который руководит рабочим движением… – Он улыбнулся и снова глотнул водки, запив минеральной водой. – Говорят, маркиз отчасти ревизионист, но, на мой взгляд, он на правильном пути.
Мерилен выпила еще одну рюмку водки и теперь смотрела на Юрека с изумлением и восхищением одновременно. Он поцеловал ее в щеку.
– Ну вот теперь, когда тебе все известно обо мне, могу также объяснить, почему мои товарищи, русские и поляки… расстреляют меня.
Теперь стоит рассказать о еще более ранних событиях, происходивших в начале сентября.
Тогда в аэропорту «Леонардо да Винчи» вместе с другими пассажирами по трапу самолета «Аэрофлота» сошел молодой светловолосый человек в элегантном летнем костюме, тот самый, который, знакомясь позднее с Мерилен, назвал себя Контатти. Глаза его скрывали модные солнцезащитные очки, лицо было загорелым, выражение его – озабоченным. Багаж его составлял только небольшой чемоданчик, и молодой человек сразу же поспешил к такси.
– Остия антика, – назвал он адрес.
Уже минут через двадцать машина привезла его в этот замечательный старинный городок на берегу моря, совсем недалеко от Рима, и молодой человек отправился осматривать великолепный сад-музей, где собрано множество античных памятников: статуи, фризы, мраморные надгробия, мозаики, руины. Кругом было множество по-летнему одетых туристов.
Молодой человек двинулся вместе со всеми по брусчатке, лежащей тут уже два тысячелетия. Он выглядел обыкновенным туристом, который с интересом и восхищением любуется местными красотами. Возле одной великолепной мозаики он задержался и начал внимательно разглядывать ее, а потом как бы случайно обратился к человеку, стоявшему рядом и тоже интересовавшемуся ею. Это был Юрек Рудинский.
– Освобождают Хагена. Для нас это конец. – Юрек остался невозмутимым. Контатти продолжал: – Наш советник по культуре в Москве Коновальский продался. Он передал Хагену наши имена незадолго до того, как того взяли русские. Вся наша сеть в Европе рухнет… Я в Москве, Шабе в Германии, Ралтек в Лондоне, Либуда в Париже…
– …я в Италии, – продолжал Юрек.
Контатти кивнул:
– И все остальные.
– Я понял. Продолжай.
– Коновальского я убрал, но теперь русские обменивают Хагена на Форста, англичанина, которого схватили с поличным в Штатах.
– И Варшава не возражает?
Контатти недовольно поморщился:
– Шеф велел правительству вмешаться. Протесты, давление… никакого толку. Русские плюют на все это. Им нужно заполучить Рудольфа Форста, он им дороже нескольких миллионов поляков, дороже всей Польши.
Юрек с тревогой в голосе спросил:
– Хаген сообщил КГБ наши имена?
– Не думаю. Видишь, я тут, свободен, как воздух.
– Значит, необходимо убрать Хагена прежде, чем его вернут ЦРУ.
– Ты сошел с ума? – Контатти осмотрелся, желая убедиться, что их никто не слышит. – Шеф смирился, хочет, чтобы мы сменили квартиру. Более того, это приказ, и я обязан передать его тебе.
Юрек и Контатти медленно направились по аллее. Они и в самом деле походили на двух любителей старинного искусства.
– Это значит, мы должны разрушить всю нашу сеть, – заключил Юрек. – Все, что создавали тридцать лет.
– И у нас мало времени, обмен состоится в ближайшее время.
– Обмен будет сорван.
На этот раз Контатти не выразил особого удивления. Он только спросил:
– Как?
– Поможешь?
– Конечно.
– Я не сомневался. Иначе ты не стал бы утруждать себя поездкой сюда. Кто у нас есть совершенно надежный?
– Не рассчитывай ни на кого. Все будут выполнять приказы Варшавы.
– Но не Шабе.
Контатти обрадовался:
– Конечно, Шабе! У него свои… личные основания. Но хватит ли у нас сил работать с ним? Из-за атеросклероза он становится все безумнее.
– Мы с тобой… и Шабе, – размышлял Юрек. – Думаю, втроем мы вполне смогли бы…
– При условии, что обмен произойдет в одной из наших зон.
– Известно уже, где он будет проходить? В Берлине?
– Нет, пока еще неизвестно. Место будет выбирать ЦРУ. Конечно, в Европе, но не в Берлине, потому что там слишком легко просачивается информация. Скорее всего в Вене или Афинах.
– Могли бы мы изменить ситуацию в этих городах, как ты считаешь? Постараемся сделать так, чтобы для обмена был выбран Рим.
– Это будет весьма непросто. Уберем Уолтерса в Афинах и Волкова в Вене и посмотрим.
Они пропустили вперед группу японских туристов и остановились полюбоваться мраморной скульптурой, потемневшей от времени.
– Ты понимаешь, чем мы рискуем? – спокойно спросил Контатти.
– Предстоит действовать против КГБ, объединившегося с ЦРУ. Нас разнесут в клочья!
– Ты забываешь про Варшаву, – с усмешкой заметил Контатти. – КГБ потребует головы нескольких наших генералов и, возможно, даже нашего послушного шефа. А тот, прежде чем покончить с собой, отсечет и наши с тобой за неподчинение, за измену…
– Варшава не должна знать, что это наша инициатива. Впрочем, ведь не только мы опасаемся, что именно Хаген может разболтать своим. Подумай о том же Суханове, о румынах…
– Да и англичане вряд ли будут довольны, если Форст вернется в Россию.
– Мы не станем использовать наших людей даже в случае опасности, – заключил Юрек. – Зато, если сумеем заткнуть рот Хагену, наша сеть сможет работать и дальше.
Контатти иронически улыбнулся:
– Весьма патриотично. – Он дружески положил руку на плечо Юреку. – Предлагаю покинуть эти прекрасные руины и пойти выпить за возможную смерть Хагена… и за нашу – несомненную.
– Ты прав. Некоторые решения можно осуществить, только изрядно напившись.
Они выбрали самую красивую спальню из тех, что имелись на вилле, скорее всего спальню самого посла, занимались любовью и очень много пили, стремясь с помощью секса и алкоголя забыть обо всех тревогах, волнениях и опасениях.
Мерилен проснулась внезапно. Лампа на тумбочке была зажжена, и она увидела две бутылки водки и рядом пистолет Юрека.
– Бутылки пусты. Мы пьяны… Какое важное решение примешь сейчас?
Мерилен лежала в просторной постели обнаженная, но ей не было холодно. Юрек распростерся рядом. Он улыбнулся, потом вдруг быстро погасил свет и соскользнул с кровати на пол. В наступившей темноте он увидел своими кошачьими глазами, как Мерилен села в постели и стала искать его на ощупь.
– Юрек! Где… где ты? – воскликнула она, убедившись, что его нет, и схватила пистолет с тумбочки. – Юрек! – И прицелилась наугад. Пьяная, испуганная, она сделала несколько выстрелов. Вспышки осветили комнату, но Юрека она не увидела.
– Юрек, ответь! Я попала в тебя?
Поискала ощупью выключатель, но прежде, чем успела зажечь свет, услышала шум льющейся воды в ванной. Она зажгла свет и поразилась, увидев свое отражение в огромном зеркале рядом с кроватью: голая, на коленях, с пистолетом в руке, со спутанными черными волосами, спадающими на лицо. Зрелище это вернуло ее к действительности. Она прошла в ванную. Юрек стоял под душем.
– Ты даже не слышал выстрелов?
Юрек не ответил. Она положила пистолет на полку, уставленную разной косметикой, и тоже встала под душ. Вода была горячая, отрезвляющая.
Они долго стояли обнявшись под ласковыми струями. Наконец Юрек вышел из-под душа и, начав вытираться, заметил пистолет.
– Уже четыре часа. Пора действовать.
Из-за шума воды Мерилен не расслышала его слова:
– Что ты сказал?
– Ничего.
Она закрыла глаза, подставив лицо сильной струе, а он снова взглянул на пистолет и на большие ножницы, лежавшие на полке. Он взял их, подошел к Мерилен, погладил одной рукой ее плечи и шею, вдруг неожиданно крепко схватил за волосы и другой рукой принялся решительно отрезать их.
Мерилен попыталась высвободиться, но не могла.
– Боже мой, что ты делаешь! Прекрати!
– Нет, не прекращу, – сказал Юрек, упрямо продолжая свое дело.
Мерилен смотрела, как падают отрезанные пряди, ненадолго прилипая к влажной коже, и как вода уносит их прочь.
– Боже мой…
– Дальше действуй сама. – Юрек вручил ей ножницы. – Измени лицо. Стань блондинкой. Косметики тут достаточно. – Он отошел, чтобы получше осмотреть ее. Короткие волосы уже изменили облик Мерилен. – Измени линию бровей, а помадой – форму губ. Подожди…
Он вышел из ванной, оставив Мерилен с расческой и ножницами в руках перед зеркалом, в изумлении рассматривавшую свое новое отражение, и вскоре вернулся с несколькими паспортами.
– Я нашел их в ящике. – Он протянул документ Мерилен. – Смотри внимательно. Ты должна стать вот такой.
Мерилен посмотрела на фотографию в паспорте, где была изображена молодая женщина с короткими светлыми волосами.
– Это же Оливия Уолкрот, няня, которую приглашают к детям посла.
– Постарайся походить на нее.
Мерилен сравнила свое отражение в зеркале с фотографией.
– А если я разонравлюсь тебе в таком виде?
– Сейчас для тебя важно только одно – остаться в живых.
Мерилен вздрогнула и, продолжая отрезать волосы, с тревогой посмотрела на Юрека:
– А ты? Ты позволишь расправиться с собой?
– Я? Ну нет, для этого я еще слишком трезвый.
Уже одетый, он отправился в спальню поискать водку. Мерилен прошла за ним.
– Если не поедешь со мной, я ведь пропаду. Юрек наполнил рюмки.
– Давай гримируйся побыстрее. У нас мало времени.
– Не говори даже в шутку, что не поедешь со мной. Что я смогу сделать одна?
– Выпей-ка. – Он протянул ей рюмку и набросил на плечи халат, выпил сам и заставил Мерилен вернуться в ванную.
– У тебя будет много денег, тебе надо только найти надежное место.
– Где?
– Ты же взрослый человек, хотя сейчас и похожа на девчонку. Выбери какое-нибудь спокойное, приятное место… – Он с иронией посмотрел на нее. – Монте-Карло?
Мерилен отрезала себе челку и действительно стала похожа на Оливию Уолкрот.
– Монте-Карло. Интересно, что Контатти тоже мне предложил это.
– Я так и знал. У нас с ним одинаковые вкусы. Старый стиль. Нет. Никаких Монте-Карло. Разведчики любят рулетку. Поезжай на Таити.
– А ты приедешь ко мне туда?
– Посмотрим.
Мерилен принялась поправлять новую прическу перед зеркалом.
– Без тебя я никуда не поеду. Лучше останусь тут, в распоряжении твоих жестоких… товарищей или кого-нибудь другого, кто хочет видеть меня мертвой. – Она обвила его шею руками. – Останусь одна, меня схватят сразу же, и дня не пройдет. Поэтому пусть будет то, чего не миновать.
– Думаешь, я могу предать свою родину, друзей, семью?
– Своей жене ты ведь изменил, не так ли?
– Это не измена…
– Друзья расстреляют тебя, ты сам сказал. Ты обрек на несчастья свою страну, не можешь туда вернуться.
Юрек мягко отстранился и налил водки. Мерилен протянула свою рюмку.
– Контатти принесет деньги?
– Миллион, разумеется, не принесет. Он хитер и думает, что обманул тебя. Но полмиллиона принесет, ведь он не знает, получил я твои пленки или нет. – Он посмотрел на пустую рюмку. – Так что я буду гарантом для обеих сторон. Останусь с ними, но ты получишь деньги и спасешься. А потом видно будет.
– Когда они придут?
– Шабе нашел нас. Наверное, уже позвал Контатти. Старик здесь, где-то рядом, я знаю. Только и ждет подходящего момента. – Юрек увидел испуг на лице Мерилен. – Но сейчас ночь, а ночью я сильнее.
– Убей их, Юрек.
– Ты такая кровожадная?
– Учусь.
– У меня?
– У всех.
Юрек улыбнулся:
– Спущусь вниз, посмотрю.
– Я с тобой.
– Не бойся, я не уйду.
– Я верю тебе, Юрек.
– Поторопись. Опустоши все эти шкафы. Когда будешь готова – станешь блондинкой, закутанной в меха, – спустись вниз, я буду там.
Юрек вышел на улицу. Кошачьи глаза его увидели сад, ворота, дорогу, призрачный, мрачный силуэт ожидавшего Шабе. Послышался шум двигателя, и из-за поворота появился «мерседес», возле ворот он остановился. Выйдя из машины, Контатти направился к Шабе.
С короткой стрижкой и светлыми волосами, с совсем другой линией бровей и иным рисунком густо накрашенных губ, Мерилен сделалась почти неузнаваемой. Она была очень красива, по-прежнему обаятельна, но совсем другая. Взгляд ее стал тревожным, настороженным.
Юрек подошел к окну в гостиной и, отодвинув занавеску, посмотрел во двор. Услышав шаги Мерилен на лестнице, он обернулся. В роскошном меховом манто она выглядела совсем по-новому.
– Оливия Уолкрот. Идеально.
– Скажи, нравлюсь я тебе в таком виде?
Юрек указал за окно:
– Они уже там, нервничают, вооружены…
Мерилен прильнула к нему:
– Меня это не тревожит. Дай мне еще раз прикоснуться к тебе, почувствовать твое тепло…
– Они беспокоятся, сомневаются во мне…
Мерилен подарила ему долгий поцелуй. Юрек улыбнулся:
– Мы с тобой – живое доказательство, что старик Фрейд был прав. Эрос и Танатос – любовь и смерть – соединяются в нас.
– Это верно. Я никогда еще не была так возбуждена. – Она говорила почти шепотом. – Юрек, мне так страшно и в то же время я так хочу тебя.
Снаружи донеслись какие-то неясные звуки.
– Слышала?
Она кивнула:
– Ох, поцелуй меня, Юрек!
Раздался звонок. Юрек погасил свет, нажатием кнопки открыл ворота и прошел к стеклянной двери на террасу, чтобы отпереть и ее.
– Пока что побудь там и не показывайся в таком виде! – велел он Мерилен. – Когда позову, подойди и постой сзади.
Он вышел на террасу и услышал, как щелкнул замок захлопнувшихся ворот.
– Идите, идите, друзья, – пригласил он. – И не забывайте, что у меня есть преимущество: я вас вижу, а вы меня нет.
Шабе, следовавший за Контатти, включил электрический фонарик. Они направлялись к террасе.
– А зачем тебе это преимущество, товарищ? – спросил Контатти.
– Чтобы навязать вам свою точку зрения.
– И что тогда?
– Мерилен возвратила мне документы и теперь уходит. Невредимая. С деньгами.
Контатти остановился.
– Ты прекрасно знаешь, что у нас нет миллиона долларов.
– Но половина есть, – возразил Юрек. – И они лежат у тебя в машине. Пойди и принеси их.
– Хорошо, – ответил Контатти, немного поколебавшись. – Если это приказ…
Он быстро вернулся к воротам, открыл их и исчез в темноте.
Шабе подошел ближе, осмотрел террасу и, увидев Юрека, направил луч фонарика вверх так, чтобы слабый желтый свет освещал их обоих.
– Давай посмотрим друг другу в глаза, – сказал он. – Ты назвал нас сейчас друзьями. Ты уверен, что мы все еще друзья?
– Это мы обсудим. И скажем друг другу… правду.
– Рудинский, ты ренегат.
Юрек обернулся к открытой балконной двери и позвал:
– Иди сюда, Мерилен. Слышишь?
Мерилен вышла. Лицо ее почти до глаз было закрыто платком, к тому же она оставалась в тени за спиной Юрека. Он притянул ее к себе и указал на Шабе:
– Он был одним из моих матросов. Строптивый, непослушный, дерзкий. На борту, во время войны, мы были с ним на «ты». Это со мной-то, офицером, знатным аристократом. – Он иронически улыбнулся. – Он говорил тогда о равенстве, о мировой революции, о советской России. Говорил о Ленине, Сталине…
– О партии, граф Рудинский, – с неожиданным волнением уточнил Шабе.
– Видишь? – обратился Юрек к Мерилен. – Он возвратил мне мой титул.
– Чтобы упростить наши отношения и прояснить некоторые детали.
– Наши отношения скреплены кровью. Вспомни, старик, ведь это ты завербовал меня в разведку в Лондоне после войны. – Он снова обратился к Мерилен: – Я не знал тогда, куда податься. Канада, Аргентина… Я мог эмигрировать, попытать счастья, забыть…
– Нет, было кое-что такое, что ты не мог забыть, – перебил его Шабе.
– Это верно. Один образ не выходил у меня из головы: невысокий лысый человек с мышиной физиономией…
– Краковский торговец.
– Да, торговец… Моя семья жила в замке…
– Владела всей областью, землями, скотом, селениями, людьми… и людьми тоже, почему не говоришь об этом? – спросил Шабе.
– Однажды, возвращаясь из колледжа на рождественские каникулы домой, я встретил этого торговца у ворот парка, – продолжал Юрек. – Было холодно, ужасно холодно, и он пришел из села пешком, потому что мой отец пожелал сыграть с ним в шахматы. Кроме него, никто больше не умел играть… Я видел, как от вошел в парк, подошел к окну гостиной и постучал в стекло. Потом увидел, как мой отец открыл окно и поставил шахматную доску на подоконник… Так они и играли: отец сидел в кресле у горевшего камина, а торговец стоял на снегу, в холоде… Он был евреем, а в дом знатного поляка евреи не имели права даже ногой ступить… Вот каким был мой мир всего лишь сорок лет тому назад… – Он взглянул на Мерилен. – И тогда я ушел с Шабе.
– Красным было тогда только твое сердце, только оно, – с огорчением заметил старик. – А сознание твое запуталось в противоречии между несправедливостью и привилегиями…
– Мое сознание свободно, старик.
– Возвращайся в свой замок.
– Верните мне его.
– Там теперь школа.
– Тогда я построю его в другом месте.
– Денег не хватит, – насмешливо заметил подошедший к этому времени Контатти, показывая чемоданчик и протягивая его Юреку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Мерилен выпила еще одну рюмку водки и теперь смотрела на Юрека с изумлением и восхищением одновременно. Он поцеловал ее в щеку.
– Ну вот теперь, когда тебе все известно обо мне, могу также объяснить, почему мои товарищи, русские и поляки… расстреляют меня.
Теперь стоит рассказать о еще более ранних событиях, происходивших в начале сентября.
Тогда в аэропорту «Леонардо да Винчи» вместе с другими пассажирами по трапу самолета «Аэрофлота» сошел молодой светловолосый человек в элегантном летнем костюме, тот самый, который, знакомясь позднее с Мерилен, назвал себя Контатти. Глаза его скрывали модные солнцезащитные очки, лицо было загорелым, выражение его – озабоченным. Багаж его составлял только небольшой чемоданчик, и молодой человек сразу же поспешил к такси.
– Остия антика, – назвал он адрес.
Уже минут через двадцать машина привезла его в этот замечательный старинный городок на берегу моря, совсем недалеко от Рима, и молодой человек отправился осматривать великолепный сад-музей, где собрано множество античных памятников: статуи, фризы, мраморные надгробия, мозаики, руины. Кругом было множество по-летнему одетых туристов.
Молодой человек двинулся вместе со всеми по брусчатке, лежащей тут уже два тысячелетия. Он выглядел обыкновенным туристом, который с интересом и восхищением любуется местными красотами. Возле одной великолепной мозаики он задержался и начал внимательно разглядывать ее, а потом как бы случайно обратился к человеку, стоявшему рядом и тоже интересовавшемуся ею. Это был Юрек Рудинский.
– Освобождают Хагена. Для нас это конец. – Юрек остался невозмутимым. Контатти продолжал: – Наш советник по культуре в Москве Коновальский продался. Он передал Хагену наши имена незадолго до того, как того взяли русские. Вся наша сеть в Европе рухнет… Я в Москве, Шабе в Германии, Ралтек в Лондоне, Либуда в Париже…
– …я в Италии, – продолжал Юрек.
Контатти кивнул:
– И все остальные.
– Я понял. Продолжай.
– Коновальского я убрал, но теперь русские обменивают Хагена на Форста, англичанина, которого схватили с поличным в Штатах.
– И Варшава не возражает?
Контатти недовольно поморщился:
– Шеф велел правительству вмешаться. Протесты, давление… никакого толку. Русские плюют на все это. Им нужно заполучить Рудольфа Форста, он им дороже нескольких миллионов поляков, дороже всей Польши.
Юрек с тревогой в голосе спросил:
– Хаген сообщил КГБ наши имена?
– Не думаю. Видишь, я тут, свободен, как воздух.
– Значит, необходимо убрать Хагена прежде, чем его вернут ЦРУ.
– Ты сошел с ума? – Контатти осмотрелся, желая убедиться, что их никто не слышит. – Шеф смирился, хочет, чтобы мы сменили квартиру. Более того, это приказ, и я обязан передать его тебе.
Юрек и Контатти медленно направились по аллее. Они и в самом деле походили на двух любителей старинного искусства.
– Это значит, мы должны разрушить всю нашу сеть, – заключил Юрек. – Все, что создавали тридцать лет.
– И у нас мало времени, обмен состоится в ближайшее время.
– Обмен будет сорван.
На этот раз Контатти не выразил особого удивления. Он только спросил:
– Как?
– Поможешь?
– Конечно.
– Я не сомневался. Иначе ты не стал бы утруждать себя поездкой сюда. Кто у нас есть совершенно надежный?
– Не рассчитывай ни на кого. Все будут выполнять приказы Варшавы.
– Но не Шабе.
Контатти обрадовался:
– Конечно, Шабе! У него свои… личные основания. Но хватит ли у нас сил работать с ним? Из-за атеросклероза он становится все безумнее.
– Мы с тобой… и Шабе, – размышлял Юрек. – Думаю, втроем мы вполне смогли бы…
– При условии, что обмен произойдет в одной из наших зон.
– Известно уже, где он будет проходить? В Берлине?
– Нет, пока еще неизвестно. Место будет выбирать ЦРУ. Конечно, в Европе, но не в Берлине, потому что там слишком легко просачивается информация. Скорее всего в Вене или Афинах.
– Могли бы мы изменить ситуацию в этих городах, как ты считаешь? Постараемся сделать так, чтобы для обмена был выбран Рим.
– Это будет весьма непросто. Уберем Уолтерса в Афинах и Волкова в Вене и посмотрим.
Они пропустили вперед группу японских туристов и остановились полюбоваться мраморной скульптурой, потемневшей от времени.
– Ты понимаешь, чем мы рискуем? – спокойно спросил Контатти.
– Предстоит действовать против КГБ, объединившегося с ЦРУ. Нас разнесут в клочья!
– Ты забываешь про Варшаву, – с усмешкой заметил Контатти. – КГБ потребует головы нескольких наших генералов и, возможно, даже нашего послушного шефа. А тот, прежде чем покончить с собой, отсечет и наши с тобой за неподчинение, за измену…
– Варшава не должна знать, что это наша инициатива. Впрочем, ведь не только мы опасаемся, что именно Хаген может разболтать своим. Подумай о том же Суханове, о румынах…
– Да и англичане вряд ли будут довольны, если Форст вернется в Россию.
– Мы не станем использовать наших людей даже в случае опасности, – заключил Юрек. – Зато, если сумеем заткнуть рот Хагену, наша сеть сможет работать и дальше.
Контатти иронически улыбнулся:
– Весьма патриотично. – Он дружески положил руку на плечо Юреку. – Предлагаю покинуть эти прекрасные руины и пойти выпить за возможную смерть Хагена… и за нашу – несомненную.
– Ты прав. Некоторые решения можно осуществить, только изрядно напившись.
Они выбрали самую красивую спальню из тех, что имелись на вилле, скорее всего спальню самого посла, занимались любовью и очень много пили, стремясь с помощью секса и алкоголя забыть обо всех тревогах, волнениях и опасениях.
Мерилен проснулась внезапно. Лампа на тумбочке была зажжена, и она увидела две бутылки водки и рядом пистолет Юрека.
– Бутылки пусты. Мы пьяны… Какое важное решение примешь сейчас?
Мерилен лежала в просторной постели обнаженная, но ей не было холодно. Юрек распростерся рядом. Он улыбнулся, потом вдруг быстро погасил свет и соскользнул с кровати на пол. В наступившей темноте он увидел своими кошачьими глазами, как Мерилен села в постели и стала искать его на ощупь.
– Юрек! Где… где ты? – воскликнула она, убедившись, что его нет, и схватила пистолет с тумбочки. – Юрек! – И прицелилась наугад. Пьяная, испуганная, она сделала несколько выстрелов. Вспышки осветили комнату, но Юрека она не увидела.
– Юрек, ответь! Я попала в тебя?
Поискала ощупью выключатель, но прежде, чем успела зажечь свет, услышала шум льющейся воды в ванной. Она зажгла свет и поразилась, увидев свое отражение в огромном зеркале рядом с кроватью: голая, на коленях, с пистолетом в руке, со спутанными черными волосами, спадающими на лицо. Зрелище это вернуло ее к действительности. Она прошла в ванную. Юрек стоял под душем.
– Ты даже не слышал выстрелов?
Юрек не ответил. Она положила пистолет на полку, уставленную разной косметикой, и тоже встала под душ. Вода была горячая, отрезвляющая.
Они долго стояли обнявшись под ласковыми струями. Наконец Юрек вышел из-под душа и, начав вытираться, заметил пистолет.
– Уже четыре часа. Пора действовать.
Из-за шума воды Мерилен не расслышала его слова:
– Что ты сказал?
– Ничего.
Она закрыла глаза, подставив лицо сильной струе, а он снова взглянул на пистолет и на большие ножницы, лежавшие на полке. Он взял их, подошел к Мерилен, погладил одной рукой ее плечи и шею, вдруг неожиданно крепко схватил за волосы и другой рукой принялся решительно отрезать их.
Мерилен попыталась высвободиться, но не могла.
– Боже мой, что ты делаешь! Прекрати!
– Нет, не прекращу, – сказал Юрек, упрямо продолжая свое дело.
Мерилен смотрела, как падают отрезанные пряди, ненадолго прилипая к влажной коже, и как вода уносит их прочь.
– Боже мой…
– Дальше действуй сама. – Юрек вручил ей ножницы. – Измени лицо. Стань блондинкой. Косметики тут достаточно. – Он отошел, чтобы получше осмотреть ее. Короткие волосы уже изменили облик Мерилен. – Измени линию бровей, а помадой – форму губ. Подожди…
Он вышел из ванной, оставив Мерилен с расческой и ножницами в руках перед зеркалом, в изумлении рассматривавшую свое новое отражение, и вскоре вернулся с несколькими паспортами.
– Я нашел их в ящике. – Он протянул документ Мерилен. – Смотри внимательно. Ты должна стать вот такой.
Мерилен посмотрела на фотографию в паспорте, где была изображена молодая женщина с короткими светлыми волосами.
– Это же Оливия Уолкрот, няня, которую приглашают к детям посла.
– Постарайся походить на нее.
Мерилен сравнила свое отражение в зеркале с фотографией.
– А если я разонравлюсь тебе в таком виде?
– Сейчас для тебя важно только одно – остаться в живых.
Мерилен вздрогнула и, продолжая отрезать волосы, с тревогой посмотрела на Юрека:
– А ты? Ты позволишь расправиться с собой?
– Я? Ну нет, для этого я еще слишком трезвый.
Уже одетый, он отправился в спальню поискать водку. Мерилен прошла за ним.
– Если не поедешь со мной, я ведь пропаду. Юрек наполнил рюмки.
– Давай гримируйся побыстрее. У нас мало времени.
– Не говори даже в шутку, что не поедешь со мной. Что я смогу сделать одна?
– Выпей-ка. – Он протянул ей рюмку и набросил на плечи халат, выпил сам и заставил Мерилен вернуться в ванную.
– У тебя будет много денег, тебе надо только найти надежное место.
– Где?
– Ты же взрослый человек, хотя сейчас и похожа на девчонку. Выбери какое-нибудь спокойное, приятное место… – Он с иронией посмотрел на нее. – Монте-Карло?
Мерилен отрезала себе челку и действительно стала похожа на Оливию Уолкрот.
– Монте-Карло. Интересно, что Контатти тоже мне предложил это.
– Я так и знал. У нас с ним одинаковые вкусы. Старый стиль. Нет. Никаких Монте-Карло. Разведчики любят рулетку. Поезжай на Таити.
– А ты приедешь ко мне туда?
– Посмотрим.
Мерилен принялась поправлять новую прическу перед зеркалом.
– Без тебя я никуда не поеду. Лучше останусь тут, в распоряжении твоих жестоких… товарищей или кого-нибудь другого, кто хочет видеть меня мертвой. – Она обвила его шею руками. – Останусь одна, меня схватят сразу же, и дня не пройдет. Поэтому пусть будет то, чего не миновать.
– Думаешь, я могу предать свою родину, друзей, семью?
– Своей жене ты ведь изменил, не так ли?
– Это не измена…
– Друзья расстреляют тебя, ты сам сказал. Ты обрек на несчастья свою страну, не можешь туда вернуться.
Юрек мягко отстранился и налил водки. Мерилен протянула свою рюмку.
– Контатти принесет деньги?
– Миллион, разумеется, не принесет. Он хитер и думает, что обманул тебя. Но полмиллиона принесет, ведь он не знает, получил я твои пленки или нет. – Он посмотрел на пустую рюмку. – Так что я буду гарантом для обеих сторон. Останусь с ними, но ты получишь деньги и спасешься. А потом видно будет.
– Когда они придут?
– Шабе нашел нас. Наверное, уже позвал Контатти. Старик здесь, где-то рядом, я знаю. Только и ждет подходящего момента. – Юрек увидел испуг на лице Мерилен. – Но сейчас ночь, а ночью я сильнее.
– Убей их, Юрек.
– Ты такая кровожадная?
– Учусь.
– У меня?
– У всех.
Юрек улыбнулся:
– Спущусь вниз, посмотрю.
– Я с тобой.
– Не бойся, я не уйду.
– Я верю тебе, Юрек.
– Поторопись. Опустоши все эти шкафы. Когда будешь готова – станешь блондинкой, закутанной в меха, – спустись вниз, я буду там.
Юрек вышел на улицу. Кошачьи глаза его увидели сад, ворота, дорогу, призрачный, мрачный силуэт ожидавшего Шабе. Послышался шум двигателя, и из-за поворота появился «мерседес», возле ворот он остановился. Выйдя из машины, Контатти направился к Шабе.
С короткой стрижкой и светлыми волосами, с совсем другой линией бровей и иным рисунком густо накрашенных губ, Мерилен сделалась почти неузнаваемой. Она была очень красива, по-прежнему обаятельна, но совсем другая. Взгляд ее стал тревожным, настороженным.
Юрек подошел к окну в гостиной и, отодвинув занавеску, посмотрел во двор. Услышав шаги Мерилен на лестнице, он обернулся. В роскошном меховом манто она выглядела совсем по-новому.
– Оливия Уолкрот. Идеально.
– Скажи, нравлюсь я тебе в таком виде?
Юрек указал за окно:
– Они уже там, нервничают, вооружены…
Мерилен прильнула к нему:
– Меня это не тревожит. Дай мне еще раз прикоснуться к тебе, почувствовать твое тепло…
– Они беспокоятся, сомневаются во мне…
Мерилен подарила ему долгий поцелуй. Юрек улыбнулся:
– Мы с тобой – живое доказательство, что старик Фрейд был прав. Эрос и Танатос – любовь и смерть – соединяются в нас.
– Это верно. Я никогда еще не была так возбуждена. – Она говорила почти шепотом. – Юрек, мне так страшно и в то же время я так хочу тебя.
Снаружи донеслись какие-то неясные звуки.
– Слышала?
Она кивнула:
– Ох, поцелуй меня, Юрек!
Раздался звонок. Юрек погасил свет, нажатием кнопки открыл ворота и прошел к стеклянной двери на террасу, чтобы отпереть и ее.
– Пока что побудь там и не показывайся в таком виде! – велел он Мерилен. – Когда позову, подойди и постой сзади.
Он вышел на террасу и услышал, как щелкнул замок захлопнувшихся ворот.
– Идите, идите, друзья, – пригласил он. – И не забывайте, что у меня есть преимущество: я вас вижу, а вы меня нет.
Шабе, следовавший за Контатти, включил электрический фонарик. Они направлялись к террасе.
– А зачем тебе это преимущество, товарищ? – спросил Контатти.
– Чтобы навязать вам свою точку зрения.
– И что тогда?
– Мерилен возвратила мне документы и теперь уходит. Невредимая. С деньгами.
Контатти остановился.
– Ты прекрасно знаешь, что у нас нет миллиона долларов.
– Но половина есть, – возразил Юрек. – И они лежат у тебя в машине. Пойди и принеси их.
– Хорошо, – ответил Контатти, немного поколебавшись. – Если это приказ…
Он быстро вернулся к воротам, открыл их и исчез в темноте.
Шабе подошел ближе, осмотрел террасу и, увидев Юрека, направил луч фонарика вверх так, чтобы слабый желтый свет освещал их обоих.
– Давай посмотрим друг другу в глаза, – сказал он. – Ты назвал нас сейчас друзьями. Ты уверен, что мы все еще друзья?
– Это мы обсудим. И скажем друг другу… правду.
– Рудинский, ты ренегат.
Юрек обернулся к открытой балконной двери и позвал:
– Иди сюда, Мерилен. Слышишь?
Мерилен вышла. Лицо ее почти до глаз было закрыто платком, к тому же она оставалась в тени за спиной Юрека. Он притянул ее к себе и указал на Шабе:
– Он был одним из моих матросов. Строптивый, непослушный, дерзкий. На борту, во время войны, мы были с ним на «ты». Это со мной-то, офицером, знатным аристократом. – Он иронически улыбнулся. – Он говорил тогда о равенстве, о мировой революции, о советской России. Говорил о Ленине, Сталине…
– О партии, граф Рудинский, – с неожиданным волнением уточнил Шабе.
– Видишь? – обратился Юрек к Мерилен. – Он возвратил мне мой титул.
– Чтобы упростить наши отношения и прояснить некоторые детали.
– Наши отношения скреплены кровью. Вспомни, старик, ведь это ты завербовал меня в разведку в Лондоне после войны. – Он снова обратился к Мерилен: – Я не знал тогда, куда податься. Канада, Аргентина… Я мог эмигрировать, попытать счастья, забыть…
– Нет, было кое-что такое, что ты не мог забыть, – перебил его Шабе.
– Это верно. Один образ не выходил у меня из головы: невысокий лысый человек с мышиной физиономией…
– Краковский торговец.
– Да, торговец… Моя семья жила в замке…
– Владела всей областью, землями, скотом, селениями, людьми… и людьми тоже, почему не говоришь об этом? – спросил Шабе.
– Однажды, возвращаясь из колледжа на рождественские каникулы домой, я встретил этого торговца у ворот парка, – продолжал Юрек. – Было холодно, ужасно холодно, и он пришел из села пешком, потому что мой отец пожелал сыграть с ним в шахматы. Кроме него, никто больше не умел играть… Я видел, как от вошел в парк, подошел к окну гостиной и постучал в стекло. Потом увидел, как мой отец открыл окно и поставил шахматную доску на подоконник… Так они и играли: отец сидел в кресле у горевшего камина, а торговец стоял на снегу, в холоде… Он был евреем, а в дом знатного поляка евреи не имели права даже ногой ступить… Вот каким был мой мир всего лишь сорок лет тому назад… – Он взглянул на Мерилен. – И тогда я ушел с Шабе.
– Красным было тогда только твое сердце, только оно, – с огорчением заметил старик. – А сознание твое запуталось в противоречии между несправедливостью и привилегиями…
– Мое сознание свободно, старик.
– Возвращайся в свой замок.
– Верните мне его.
– Там теперь школа.
– Тогда я построю его в другом месте.
– Денег не хватит, – насмешливо заметил подошедший к этому времени Контатти, показывая чемоданчик и протягивая его Юреку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27