Прощай, – прошептала Мерилен, провожая его взглядом.
Он направился к эскалатору, который вел к ярко освещенному залу отправления. На середине пути он встретился с высоким элегантным блондином – с Контатти, но не обратил на него никакого внимания и проследовал дальше. Тот в свою очередь игнорировал Юрека и спокойно направился к его машине, в которой все еще сидела Мерилен.
Юрек поднялся по эскалатору и исчез на втором этаже. В толпе пассажиров позади него мелькнула костлявая фигура Шабе, тоже поднявшегося сюда.
Мерилен, оставаясь в машине Юрека, была словно парализована волнением, переживанием, страхом и потому вздрогнула, когда Контатти, улыбаясь, открыл дверцу и предложил ей выйти.
– Механизм приведен в действие. Будем надеяться, что сработает. Идемте.
– Очевидно, шаги, предпринятые нашим министром иностранных дел, чтобы воспрепятствовать этому обмену, оказались безуспешными… Если они, конечно, были… эти шаги…
Контатти ничего не ответил, и Мерилен вышла из машины.
В зале отправления Шабе ни на минуту не упускал из виду Юрека. Он проследил, как тот подошел к билетной стойке, коротко переговорил со стюардессой, взял у нее довольно объемистую и тяжелую кожаную сумку, затем прошел к лестнице, ведущей в цокольный этаж, к туалетам. Наблюдая за ним, Шабе встал в очередь пассажиров, ожидавших регистрации билетов, – отсюда он мог видеть выход из туалета.
Оборачиваясь, старик задел кокера, сидевшего возле элегантной синьоры, которая целовалась с каким-то мужчиной, очевидно прощаясь. Собака взвизгнула, и синьора отвлеклась, сделав ей укоряющий жест. Пассажир взглянул на часы, еще раз попрощался с женщиной и поспешил к окну паспортного контроля. Синьора тоже хотела было уйти, но кокер удерживал ее, натянув поводок и злобно рыча.
Рычал он на Шабе. Старик посмотрел на эту собаку и вспомнил другие собачьи морды…
Ослепительный снег. Отчаянно лающая овчарка. Ее держит на поводке охранник с ружьем, но она все рвется вперед, утопая в глубоком снегу. Немного дальше идут другие охранники, тоже с собаками, рвущимися с поводков. Широкой шеренгой все продвигаются в сторону леса.
Вскоре входят в него и исчезают среди сосен, зеленые ветви которых тяжело нагружены снегом. Наступает тишина. И тогда ему удается выбраться из-под глубокого снега. Все в той же форме заключенного, он устремляется в сторону обрыва, глаза его налиты кровью, как у злого животного.
Запершись в кабинке туалета, Юрек открыл сумку и осмотрел ее содержимое. В ней лежали разобранное ружье с оптическим прицелом, патроны, пара галош, билет первого класса на самолет в Лондон и бельгийский дипломатический паспорт с фотографией Юрека на подставное имя курьера, уполномоченного доставить дипломатический чемодан.
Был там также конверт с фотографией человека, которого следовало убить, и бумага с инструкциями, как добраться до места убийства. Юрек внимательно прочитал инструкции, потом с интересом осмотрел предмет, оказавшийся на самом дне сумки: нечто вроде кожуха от пишущей машинки, но вместе с клавиатурой.
Юрек положил билет, паспорт и конверт в карман, потом спрятал в сумку разобранное ружье, аккуратно накрыл его ложным кожухом от пишущей машинки, закрыл сумку и вышел из туалета.
Мерилен и Контатти шли не торопясь вдоль парковки аэропорта, заполненной множеством машин.
– Прекрасно представляю себе, – сказала она, волнуясь, – что произойдет, когда… когда он выстрелит, когда убьет его. Вспыхнет море света, и все бросятся к нему. Он окажется отличной мишенью… Да его же просто изрешетят пулями. Именно этого вы хотите, да?
Контатти постарался сохранить невозмутимость, но видно было, что ему это нелегко.
– Успокойтесь, Мерилен. Что за странные кровавые фантазии вы придумываете. Все будет хорошо. – Они направлялись к его машине. – Успокойтесь, никто не станет в него стрелять. Он нужен живой, это же ясно, чтобы понять, кто он такой и на кого работал.
– Его будут пытать, и он все расскажет.
– Все – это что?
– Расскажет обо мне. А вы думаете, я смогу выдержать допрос, какой мне устроят… советские специалисты?
– Но никто и не говорит, что Рудинский станет вспоминать вас. Какой ему смысл вовлекать вас в это дело? Выяснят, кто он такой – поляк, не имеющий никакого отношения к разведке, найдут Соню, поймут, что его шантажировали и вынудили действовать. И ничего ему не будет. А почему, собственно, его должны наказывать?
– Чересчур оптимистичный прогноз, вам не кажется?
Они сели в его «фиат».
– Ну хорошо, – сказал он, – допустим, Рудинский назовет ваше имя. Но я ведь уже объяснил: вам достаточно сообщить о своем участии в похищении в качестве совершенно случайного посредника.
– А если я буду вынуждена рассказать и обо всем остальном?
– Обо мне и о Шабе? Бросьте, не станут же они по-зверски обращаться с женщиной.
– А если станут?
Контатти сделал примирительный жест:
– Тогда отношения между Англией и Советским Союзом станут очень плохими и… – Он замолчал, заметив, что Мерилен неодобрительно качает головой.
– Нет, – сказала она, – сейчас я, как никогда, убеждена, что вы совершенно не заинтересованы в том, чтобы Юрек был спасен.
– Юрек?
– Рудинский, – сухо поправилась Мерилен. – Вы хотите, чтобы он погиб, потому что тогда будет оборвана нить, ведущая в наше посольство. Он не назовет мое имя, и все следы будут утеряны. Им придется допрашивать труп. Вот каков ваш план. Я окончательно убедилась в этом несколько минут назад, когда увидела Шабе, этого жуткого человека, похожего на саму смерть. Он был там, наверху. Это он, если не русские, убьет Рудинского. – Она с вызовом посмотрела на Контатти, глаза ее грозно сверкали.
Контатти включил двигатель.
– Если обстоятельства сложатся так, как говорите вы, отчего вы так беспокоитесь? Все будет в полном порядке.
– Да, в порядке, – с горечью повторила Мерилен.
Машина тронулась с места, и Контатти задал вопрос прямо:
– Почему бы вам не сказать правду? Вы ведь неравнодушны к этому человеку, более того, просто влюблены в него.
– Это действительно так. Ситуация изменилась. Мы занимались с ним любовью, и я хочу…
– Вы нисколько его не любите, – раздраженно прервал ее Контатти. – Вы… уподобились какой-нибудь швее, продавщице, поддавшейся сиюминутному влечению… – Он с презрением посмотрел на нее. – А он тоже хорош, этот граф Рудинский, в такой ситуации не находит ничего лучшего, как затеять любовную интрижку.
– Уберите от него Шабе или…
– Или?
Мерилен пристально посмотрела на Контатти и медленно произнесла:
– Вы думаете убрать и меня?
Контатти, похоже, вновь взял себя в руки и полностью овладел ситуацией.
– Перестаньте фантазировать, Мерилен. Просто я думаю, что… любовь несколько усложнила ваше положение, а оно и без того у вас довольно трудное. – Он затормозил у выезда с парковки, отдал служителю чек и деньги и в ожидании сдачи, которую тот не спешил принести, с улыбкой обернулся к Мерилен. – Простите, если я позволил себе несколько резких выражений. Но дело в том, что я разочарован, огорчен. Вы ошиблись в этом человеке, Мерилен. – Получив сдачу, он поехал дальше и, не глядя на свою спутницу, продолжал улыбаться. – Вы ошиблись в выборе мужчины, на его месте следовало бы быть мне. Но, очевидно, выбирая женщину, в свою очередь ошибся и я. Бывает.
«Фиат» прибавил скорость и поднялся по пандусу к зданию аэропорта.
В вестибюле аэропорта в окне английской авиакомпании Юрек получил у служащего зарегистрированный билет и посадочный талон и направился со своей сумкой в зал ожидания международных рейсов. Тут он с тревогой отметил присутствие солдат с автоматами. Их было больше, чем обычно, и они внимательно наблюдали за пассажирами. У паспортного контроля тоже было больше, чем всегда, гражданских лиц, в которых нетрудно было угадать переодетых полицейских, они также пристально всматривались в каждого пассажира.
Сохраняя полную невозмутимость, Юрек вручил свой дипломатический паспорт полицейскому в окошке. Тот взял его и, бегло просмотрев, возвратил.
Шабе наблюдал за Юреком издали и, когда тот проследовал дальше, подошел к местному телефону и набрал внутренний номер.
– Говорит капитан Маннони, – произнес он, – соедините меня, пожалуйста, с отделом радарного контроля, с сержантом Томмазо Ланци… Да, спасибо. – Он подождал несколько секунд. – Алло? Да, это я… Все в порядке. Посмотри на свои часы… Через три минуты… Чао. До завтра.
Шабе повесил трубку, рассеянно окинул взглядом вестибюль и посмотрел на табло, отражающее список рейсов, среди которых был уже объявлен и последний рейс – на Лондон.
В зоне таможенного контроля и проверки багажа полицейский быстро обыскал Юрека и жестом отправил его к движущемуся транспортеру для проверки багажа на мониторе.
Юрек встал в очередь за мужчиной и женщиной с ручной кладью. Когда проходил досмотр их багажа, вдруг загорелась красная лампочка и раздался резкий сигнал. Полицейский остановил транспортер и велел мужчине открыть чемодан. Покопавшись в нем, он извлек металлический предмет. Это оказалась бритва.
Успокоившись, полицейский жестом показал пассажиру, что тот может двигаться дальше. Ручная кладь женщины не вызвала никакой тревоги, и она тоже прошла контроль.
Теперь к транспортеру должен был подойти Юрек, но он, посмотрев на часы, уступил дорогу пассажиру, стоявшему сзади.
На контрольной башне огромная антенна радара медленно вращалась, обследуя темное небо. Томмазо Ланци, сидевший на своем рабочем месте, посмотрел на часы. Он готов был действовать. Другие техники, а также военные, контролировавшие воздушное пространство, переговаривались по радиосвязи с приземляющимися и взлетающими самолетами.
Томмазо Ланци вновь подумал о встрече, состоявшейся утром с этим тонким типом, этим аристократом с явно фальшивым именем. Он получил от него две тысячи долларов наличными. А если бы не согласился? Этот тип, похоже, был очень хорошо осведомлен о некоторых перевозках, благодаря которым он, Томмазо, мог позволить себе «порш» и вполне безбедную жизнь. Перевозки незаконные, естественно, которые и послужили поводом для шантажа. А тонкий тип этот, интересно, что собирался провезти, обманув детектор? Оружие? Но он-то, Томмазо, чем рискует? Да практически ничем. От него же требуется всего лишь усилить на минуту импульс радара, ведь даже он, техник, не знал наверняка, искажает ли такое усиление картинку на внутренних телевизионных линиях аэропорта. А еще две тысячи долларов ему были обещаны завтра, хотя он и не очень в это поверил.
Секундная стрелка часов соединилась с минутной, и Томмазо повернул ручку.
В тот же самый момент, когда Юрек решительно, словно вдруг заторопившись, положил свою сумку на ленту транспортера, изображение на экране детектора сильно исказилось, сделалось нечетким. Когда сумка Юрека появилась на экране, полицейский, проводивший контроль, с трудом рассмотрел клавиатуру пишущей машинки. Красная лампочка не загорелась, и сигнал тревоги не прозвучал, и когда Юрек приблизился, полицейский, тот взглянул на него с явным интересом.
– Журналист?
– Дипломат, – ответил Юрек.
Полицейский показал на экран:
– Понимаю, без машинки никак! – И жестом пропустил Юрека вперед.
У другого конца транспортера тоже стояли полицейские с автоматами. Юрек спокойно забрал свою сумку и, пройдя немного, остановился, перевел дух и направился в следующий зал ожидания, где пассажиры собирались уже после таможенного досмотра.
В это же время огромный воздушный лайнер летел над облаками, закрывавшими от обзора черный в ночном мраке океан. Форст, спокойный, умиротворенный, сидел рядом с Дейвом Гаккетом, попивавшим виски. Другие места в самолете были заняты сотрудниками ЦРУ, под пиджаками которых угадывались пистолеты. Стюарда, принесшего бутерброды, все встретили более чем радушно.
В Москве в это же время снег уже почти перестал идти, но мела сильная поземка. На одной из взлетных дорожек аэропорта Шереметьево, в тридцати километрах от столицы, был готов ко взлету огромный самолет «Аэрофлота». В сопровождении сотрудников КГБ Фрэнки Хаген поднялся в него и сразу же снял тяжелую шапку-ушанку. Его провели на положенное место, и он послушно выполнил приказ застегнуть ремень безопасности. Последним поднялся на борт полковник Суханов.
Юрек смешался с толпой пассажиров, собравшихся у выхода на летное поле. Их выпускали медленно, потому что полицейские особенно придирчиво проверяли посадочные талоны, внимательно всматривались в лица пассажиров и пересчитывали всех одного за другим.
Наконец все смогли выйти на поле и поспешили к самолету английской авиакомпании, стоявшему всего в сотне метров от выхода. Некоторые пассажиры обменивались впечатлениями, находя, что этой ночью служба охраны строга, как никогда.
Возле трапа самолета тоже дежурили полицейские с автоматами. Во время посадки всех отлетающих пересчитали еще раз.
Юрек поднялся в самолет одним из первых и прошел в салон первого класса, где его с улыбкой встретила очень красивая стюардесса, блондинка Кэрол Декстер. Он протянул ей свой посадочный талон. Она с любопытством посмотрела на него, усадила в ближайшее кресло и принялась рассаживать других пассажиров, а их в этом салоне было всего трое – очень разговорчивые старушки англичанки. Улучив момент, Кэрол выразительным взглядом указала Юреку на дверь в небольшое служебное помещение между салоном и кабиной пилота.
Взяв свою сумку и убедившись, что никто не обращает на него внимания, Юрек прошел туда и сразу увидел «дипломат», стоявший на полу, и форму стюарда, лежащую на скамейке. Он поспешил переодеться, достал из сумки разобранное ружье, переложил его в «дипломат», рассовал по карманам боеприпасы и сунул под мышку резиновые галоши.
Едва он успел сделать все это, как в дверь тихо постучали, заглянула Кэрол и взглядом показала, что путь свободен. Затем она совершенно беспрепятственно провела его к выходу из самолета и жестом обратила его внимание на то, что вторая стюардесса разговаривает с пассажирами и не видит их, а остальные заняты в других салонах.
Кэрол и Юрек спустились по трапу, по которому им навстречу спешили запоздавшие пассажиры. Возле кабины самолета снаружи тоже стояли полицейские и еще трое механиков с тележкой для аккумуляторов.
Кэрол занялась последними пассажирами, торопя их, а Юрек прошел к тележке и тоже попросил механиков побыстрее заканчивать свою работу. Поскольку он был в форме стюарда, полицейские не обратили на него внимания. Он шагнул под крыло самолета, прошел вдоль него к хвосту и укрылся под рулем высоты, где было почти что темно. Тут он быстро надел галоши и растворился в темноте.
Когда Кэрол обернулась, чтобы поискать его взглядом, то уже никого не увидела. Молодая женщина с облегчением вздохнула. Свою задачу она выполнила. Костлявый старик, который подошел к ней этим утром в гостинице, дал понять, что она принимает участие в таинственной операции, проводимой секретными английскими службами. Выходит, она работала на родину. Однако сотрудничество было вознаграждено тысячью фунтов стерлингов – это было равноценно десяти услугам, которые она оказывала как дорогая проститутка. Что собирался делать глубокой ночью на взлетном поле аэропорта «Леонардо да Винчи» этот интересный мужчина с волевым лицом и твердым взглядом?
В резиновых галошах Юрек неслышно пробежал дальше, уходя от голубых сигнальных огней посадочной полосы, и наконец остановился передохнуть и сориентироваться. Света на аэродроме было немало: яркие огни аэропорта, ослепляющие прожекторы на контрольной башне, габаритные сигналы стоявших на аэродроме самолетов и мигающие сигнальные лампочки взлетающих и приземляющихся лайнеров.
Он снова поспешил дальше по поросшей травой дорожке, разделяющей взлетные полосы, готовый в любой момент упасть на землю, чтобы не оказаться в свете фар движущихся по аэродрому машин.
Найдя наконец подходящее, довольно удаленное от аэропорта укрытие, он стал смотреть, что же находится на противоположной от летного поля стороне, в дальнем, так называемом восточном его секторе. Кошачьи глаза рассмотрели все, что скрывалось за непроницаемой тьмой, – ночной мрак словно развеялся перед Юреком.
На парковке, выбранной для обмена разведчиками, стоял большой автобус с сотрудниками Уэйна. Множество людей в штатском, но с оружием стояли на определенном расстоянии друг от друга по обе стороны взлетной полосы. За ними Юрек рассмотрел защитную сетку, силуэты нескольких военных джипов и карабинеров, патрулировавших проходящую рядом дорогу.
Пройдя еще немного и оказавшись на перекрестке двух взлетных полос, он услышал оглушительный рев двигателей и, обернувшись, отчетливо увидел совсем близко красные и зеленые сигнальные огни взлетающего самолета, того самого, на который он только что поднимался как пассажир лондонского рейса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Он направился к эскалатору, который вел к ярко освещенному залу отправления. На середине пути он встретился с высоким элегантным блондином – с Контатти, но не обратил на него никакого внимания и проследовал дальше. Тот в свою очередь игнорировал Юрека и спокойно направился к его машине, в которой все еще сидела Мерилен.
Юрек поднялся по эскалатору и исчез на втором этаже. В толпе пассажиров позади него мелькнула костлявая фигура Шабе, тоже поднявшегося сюда.
Мерилен, оставаясь в машине Юрека, была словно парализована волнением, переживанием, страхом и потому вздрогнула, когда Контатти, улыбаясь, открыл дверцу и предложил ей выйти.
– Механизм приведен в действие. Будем надеяться, что сработает. Идемте.
– Очевидно, шаги, предпринятые нашим министром иностранных дел, чтобы воспрепятствовать этому обмену, оказались безуспешными… Если они, конечно, были… эти шаги…
Контатти ничего не ответил, и Мерилен вышла из машины.
В зале отправления Шабе ни на минуту не упускал из виду Юрека. Он проследил, как тот подошел к билетной стойке, коротко переговорил со стюардессой, взял у нее довольно объемистую и тяжелую кожаную сумку, затем прошел к лестнице, ведущей в цокольный этаж, к туалетам. Наблюдая за ним, Шабе встал в очередь пассажиров, ожидавших регистрации билетов, – отсюда он мог видеть выход из туалета.
Оборачиваясь, старик задел кокера, сидевшего возле элегантной синьоры, которая целовалась с каким-то мужчиной, очевидно прощаясь. Собака взвизгнула, и синьора отвлеклась, сделав ей укоряющий жест. Пассажир взглянул на часы, еще раз попрощался с женщиной и поспешил к окну паспортного контроля. Синьора тоже хотела было уйти, но кокер удерживал ее, натянув поводок и злобно рыча.
Рычал он на Шабе. Старик посмотрел на эту собаку и вспомнил другие собачьи морды…
Ослепительный снег. Отчаянно лающая овчарка. Ее держит на поводке охранник с ружьем, но она все рвется вперед, утопая в глубоком снегу. Немного дальше идут другие охранники, тоже с собаками, рвущимися с поводков. Широкой шеренгой все продвигаются в сторону леса.
Вскоре входят в него и исчезают среди сосен, зеленые ветви которых тяжело нагружены снегом. Наступает тишина. И тогда ему удается выбраться из-под глубокого снега. Все в той же форме заключенного, он устремляется в сторону обрыва, глаза его налиты кровью, как у злого животного.
Запершись в кабинке туалета, Юрек открыл сумку и осмотрел ее содержимое. В ней лежали разобранное ружье с оптическим прицелом, патроны, пара галош, билет первого класса на самолет в Лондон и бельгийский дипломатический паспорт с фотографией Юрека на подставное имя курьера, уполномоченного доставить дипломатический чемодан.
Был там также конверт с фотографией человека, которого следовало убить, и бумага с инструкциями, как добраться до места убийства. Юрек внимательно прочитал инструкции, потом с интересом осмотрел предмет, оказавшийся на самом дне сумки: нечто вроде кожуха от пишущей машинки, но вместе с клавиатурой.
Юрек положил билет, паспорт и конверт в карман, потом спрятал в сумку разобранное ружье, аккуратно накрыл его ложным кожухом от пишущей машинки, закрыл сумку и вышел из туалета.
Мерилен и Контатти шли не торопясь вдоль парковки аэропорта, заполненной множеством машин.
– Прекрасно представляю себе, – сказала она, волнуясь, – что произойдет, когда… когда он выстрелит, когда убьет его. Вспыхнет море света, и все бросятся к нему. Он окажется отличной мишенью… Да его же просто изрешетят пулями. Именно этого вы хотите, да?
Контатти постарался сохранить невозмутимость, но видно было, что ему это нелегко.
– Успокойтесь, Мерилен. Что за странные кровавые фантазии вы придумываете. Все будет хорошо. – Они направлялись к его машине. – Успокойтесь, никто не станет в него стрелять. Он нужен живой, это же ясно, чтобы понять, кто он такой и на кого работал.
– Его будут пытать, и он все расскажет.
– Все – это что?
– Расскажет обо мне. А вы думаете, я смогу выдержать допрос, какой мне устроят… советские специалисты?
– Но никто и не говорит, что Рудинский станет вспоминать вас. Какой ему смысл вовлекать вас в это дело? Выяснят, кто он такой – поляк, не имеющий никакого отношения к разведке, найдут Соню, поймут, что его шантажировали и вынудили действовать. И ничего ему не будет. А почему, собственно, его должны наказывать?
– Чересчур оптимистичный прогноз, вам не кажется?
Они сели в его «фиат».
– Ну хорошо, – сказал он, – допустим, Рудинский назовет ваше имя. Но я ведь уже объяснил: вам достаточно сообщить о своем участии в похищении в качестве совершенно случайного посредника.
– А если я буду вынуждена рассказать и обо всем остальном?
– Обо мне и о Шабе? Бросьте, не станут же они по-зверски обращаться с женщиной.
– А если станут?
Контатти сделал примирительный жест:
– Тогда отношения между Англией и Советским Союзом станут очень плохими и… – Он замолчал, заметив, что Мерилен неодобрительно качает головой.
– Нет, – сказала она, – сейчас я, как никогда, убеждена, что вы совершенно не заинтересованы в том, чтобы Юрек был спасен.
– Юрек?
– Рудинский, – сухо поправилась Мерилен. – Вы хотите, чтобы он погиб, потому что тогда будет оборвана нить, ведущая в наше посольство. Он не назовет мое имя, и все следы будут утеряны. Им придется допрашивать труп. Вот каков ваш план. Я окончательно убедилась в этом несколько минут назад, когда увидела Шабе, этого жуткого человека, похожего на саму смерть. Он был там, наверху. Это он, если не русские, убьет Рудинского. – Она с вызовом посмотрела на Контатти, глаза ее грозно сверкали.
Контатти включил двигатель.
– Если обстоятельства сложатся так, как говорите вы, отчего вы так беспокоитесь? Все будет в полном порядке.
– Да, в порядке, – с горечью повторила Мерилен.
Машина тронулась с места, и Контатти задал вопрос прямо:
– Почему бы вам не сказать правду? Вы ведь неравнодушны к этому человеку, более того, просто влюблены в него.
– Это действительно так. Ситуация изменилась. Мы занимались с ним любовью, и я хочу…
– Вы нисколько его не любите, – раздраженно прервал ее Контатти. – Вы… уподобились какой-нибудь швее, продавщице, поддавшейся сиюминутному влечению… – Он с презрением посмотрел на нее. – А он тоже хорош, этот граф Рудинский, в такой ситуации не находит ничего лучшего, как затеять любовную интрижку.
– Уберите от него Шабе или…
– Или?
Мерилен пристально посмотрела на Контатти и медленно произнесла:
– Вы думаете убрать и меня?
Контатти, похоже, вновь взял себя в руки и полностью овладел ситуацией.
– Перестаньте фантазировать, Мерилен. Просто я думаю, что… любовь несколько усложнила ваше положение, а оно и без того у вас довольно трудное. – Он затормозил у выезда с парковки, отдал служителю чек и деньги и в ожидании сдачи, которую тот не спешил принести, с улыбкой обернулся к Мерилен. – Простите, если я позволил себе несколько резких выражений. Но дело в том, что я разочарован, огорчен. Вы ошиблись в этом человеке, Мерилен. – Получив сдачу, он поехал дальше и, не глядя на свою спутницу, продолжал улыбаться. – Вы ошиблись в выборе мужчины, на его месте следовало бы быть мне. Но, очевидно, выбирая женщину, в свою очередь ошибся и я. Бывает.
«Фиат» прибавил скорость и поднялся по пандусу к зданию аэропорта.
В вестибюле аэропорта в окне английской авиакомпании Юрек получил у служащего зарегистрированный билет и посадочный талон и направился со своей сумкой в зал ожидания международных рейсов. Тут он с тревогой отметил присутствие солдат с автоматами. Их было больше, чем обычно, и они внимательно наблюдали за пассажирами. У паспортного контроля тоже было больше, чем всегда, гражданских лиц, в которых нетрудно было угадать переодетых полицейских, они также пристально всматривались в каждого пассажира.
Сохраняя полную невозмутимость, Юрек вручил свой дипломатический паспорт полицейскому в окошке. Тот взял его и, бегло просмотрев, возвратил.
Шабе наблюдал за Юреком издали и, когда тот проследовал дальше, подошел к местному телефону и набрал внутренний номер.
– Говорит капитан Маннони, – произнес он, – соедините меня, пожалуйста, с отделом радарного контроля, с сержантом Томмазо Ланци… Да, спасибо. – Он подождал несколько секунд. – Алло? Да, это я… Все в порядке. Посмотри на свои часы… Через три минуты… Чао. До завтра.
Шабе повесил трубку, рассеянно окинул взглядом вестибюль и посмотрел на табло, отражающее список рейсов, среди которых был уже объявлен и последний рейс – на Лондон.
В зоне таможенного контроля и проверки багажа полицейский быстро обыскал Юрека и жестом отправил его к движущемуся транспортеру для проверки багажа на мониторе.
Юрек встал в очередь за мужчиной и женщиной с ручной кладью. Когда проходил досмотр их багажа, вдруг загорелась красная лампочка и раздался резкий сигнал. Полицейский остановил транспортер и велел мужчине открыть чемодан. Покопавшись в нем, он извлек металлический предмет. Это оказалась бритва.
Успокоившись, полицейский жестом показал пассажиру, что тот может двигаться дальше. Ручная кладь женщины не вызвала никакой тревоги, и она тоже прошла контроль.
Теперь к транспортеру должен был подойти Юрек, но он, посмотрев на часы, уступил дорогу пассажиру, стоявшему сзади.
На контрольной башне огромная антенна радара медленно вращалась, обследуя темное небо. Томмазо Ланци, сидевший на своем рабочем месте, посмотрел на часы. Он готов был действовать. Другие техники, а также военные, контролировавшие воздушное пространство, переговаривались по радиосвязи с приземляющимися и взлетающими самолетами.
Томмазо Ланци вновь подумал о встрече, состоявшейся утром с этим тонким типом, этим аристократом с явно фальшивым именем. Он получил от него две тысячи долларов наличными. А если бы не согласился? Этот тип, похоже, был очень хорошо осведомлен о некоторых перевозках, благодаря которым он, Томмазо, мог позволить себе «порш» и вполне безбедную жизнь. Перевозки незаконные, естественно, которые и послужили поводом для шантажа. А тонкий тип этот, интересно, что собирался провезти, обманув детектор? Оружие? Но он-то, Томмазо, чем рискует? Да практически ничем. От него же требуется всего лишь усилить на минуту импульс радара, ведь даже он, техник, не знал наверняка, искажает ли такое усиление картинку на внутренних телевизионных линиях аэропорта. А еще две тысячи долларов ему были обещаны завтра, хотя он и не очень в это поверил.
Секундная стрелка часов соединилась с минутной, и Томмазо повернул ручку.
В тот же самый момент, когда Юрек решительно, словно вдруг заторопившись, положил свою сумку на ленту транспортера, изображение на экране детектора сильно исказилось, сделалось нечетким. Когда сумка Юрека появилась на экране, полицейский, проводивший контроль, с трудом рассмотрел клавиатуру пишущей машинки. Красная лампочка не загорелась, и сигнал тревоги не прозвучал, и когда Юрек приблизился, полицейский, тот взглянул на него с явным интересом.
– Журналист?
– Дипломат, – ответил Юрек.
Полицейский показал на экран:
– Понимаю, без машинки никак! – И жестом пропустил Юрека вперед.
У другого конца транспортера тоже стояли полицейские с автоматами. Юрек спокойно забрал свою сумку и, пройдя немного, остановился, перевел дух и направился в следующий зал ожидания, где пассажиры собирались уже после таможенного досмотра.
В это же время огромный воздушный лайнер летел над облаками, закрывавшими от обзора черный в ночном мраке океан. Форст, спокойный, умиротворенный, сидел рядом с Дейвом Гаккетом, попивавшим виски. Другие места в самолете были заняты сотрудниками ЦРУ, под пиджаками которых угадывались пистолеты. Стюарда, принесшего бутерброды, все встретили более чем радушно.
В Москве в это же время снег уже почти перестал идти, но мела сильная поземка. На одной из взлетных дорожек аэропорта Шереметьево, в тридцати километрах от столицы, был готов ко взлету огромный самолет «Аэрофлота». В сопровождении сотрудников КГБ Фрэнки Хаген поднялся в него и сразу же снял тяжелую шапку-ушанку. Его провели на положенное место, и он послушно выполнил приказ застегнуть ремень безопасности. Последним поднялся на борт полковник Суханов.
Юрек смешался с толпой пассажиров, собравшихся у выхода на летное поле. Их выпускали медленно, потому что полицейские особенно придирчиво проверяли посадочные талоны, внимательно всматривались в лица пассажиров и пересчитывали всех одного за другим.
Наконец все смогли выйти на поле и поспешили к самолету английской авиакомпании, стоявшему всего в сотне метров от выхода. Некоторые пассажиры обменивались впечатлениями, находя, что этой ночью служба охраны строга, как никогда.
Возле трапа самолета тоже дежурили полицейские с автоматами. Во время посадки всех отлетающих пересчитали еще раз.
Юрек поднялся в самолет одним из первых и прошел в салон первого класса, где его с улыбкой встретила очень красивая стюардесса, блондинка Кэрол Декстер. Он протянул ей свой посадочный талон. Она с любопытством посмотрела на него, усадила в ближайшее кресло и принялась рассаживать других пассажиров, а их в этом салоне было всего трое – очень разговорчивые старушки англичанки. Улучив момент, Кэрол выразительным взглядом указала Юреку на дверь в небольшое служебное помещение между салоном и кабиной пилота.
Взяв свою сумку и убедившись, что никто не обращает на него внимания, Юрек прошел туда и сразу увидел «дипломат», стоявший на полу, и форму стюарда, лежащую на скамейке. Он поспешил переодеться, достал из сумки разобранное ружье, переложил его в «дипломат», рассовал по карманам боеприпасы и сунул под мышку резиновые галоши.
Едва он успел сделать все это, как в дверь тихо постучали, заглянула Кэрол и взглядом показала, что путь свободен. Затем она совершенно беспрепятственно провела его к выходу из самолета и жестом обратила его внимание на то, что вторая стюардесса разговаривает с пассажирами и не видит их, а остальные заняты в других салонах.
Кэрол и Юрек спустились по трапу, по которому им навстречу спешили запоздавшие пассажиры. Возле кабины самолета снаружи тоже стояли полицейские и еще трое механиков с тележкой для аккумуляторов.
Кэрол занялась последними пассажирами, торопя их, а Юрек прошел к тележке и тоже попросил механиков побыстрее заканчивать свою работу. Поскольку он был в форме стюарда, полицейские не обратили на него внимания. Он шагнул под крыло самолета, прошел вдоль него к хвосту и укрылся под рулем высоты, где было почти что темно. Тут он быстро надел галоши и растворился в темноте.
Когда Кэрол обернулась, чтобы поискать его взглядом, то уже никого не увидела. Молодая женщина с облегчением вздохнула. Свою задачу она выполнила. Костлявый старик, который подошел к ней этим утром в гостинице, дал понять, что она принимает участие в таинственной операции, проводимой секретными английскими службами. Выходит, она работала на родину. Однако сотрудничество было вознаграждено тысячью фунтов стерлингов – это было равноценно десяти услугам, которые она оказывала как дорогая проститутка. Что собирался делать глубокой ночью на взлетном поле аэропорта «Леонардо да Винчи» этот интересный мужчина с волевым лицом и твердым взглядом?
В резиновых галошах Юрек неслышно пробежал дальше, уходя от голубых сигнальных огней посадочной полосы, и наконец остановился передохнуть и сориентироваться. Света на аэродроме было немало: яркие огни аэропорта, ослепляющие прожекторы на контрольной башне, габаритные сигналы стоявших на аэродроме самолетов и мигающие сигнальные лампочки взлетающих и приземляющихся лайнеров.
Он снова поспешил дальше по поросшей травой дорожке, разделяющей взлетные полосы, готовый в любой момент упасть на землю, чтобы не оказаться в свете фар движущихся по аэродрому машин.
Найдя наконец подходящее, довольно удаленное от аэропорта укрытие, он стал смотреть, что же находится на противоположной от летного поля стороне, в дальнем, так называемом восточном его секторе. Кошачьи глаза рассмотрели все, что скрывалось за непроницаемой тьмой, – ночной мрак словно развеялся перед Юреком.
На парковке, выбранной для обмена разведчиками, стоял большой автобус с сотрудниками Уэйна. Множество людей в штатском, но с оружием стояли на определенном расстоянии друг от друга по обе стороны взлетной полосы. За ними Юрек рассмотрел защитную сетку, силуэты нескольких военных джипов и карабинеров, патрулировавших проходящую рядом дорогу.
Пройдя еще немного и оказавшись на перекрестке двух взлетных полос, он услышал оглушительный рев двигателей и, обернувшись, отчетливо увидел совсем близко красные и зеленые сигнальные огни взлетающего самолета, того самого, на который он только что поднимался как пассажир лондонского рейса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27