Севилл поднял руку и резко прервал её.
— Ты спрашиваешь меня, что я делал с этой собакой? Ты не похожа на студента-медика. Думаешь, тебе никогда не придётся использовать животных — в самом ближайшем будущем — в процессе обучения? Ты кажешься умной девушкой, Элизабет, и я думаю, ты лучше меня знаешь, что тебя ждёт. Я соблюдал все правила во время работы с этой собакой, так что давай закончим с этим, пожмём друг другу руки и начнём в конце концов разговаривать как взрослые люди.
Элизабет затошнило. Почему Новак не вмешивается? Она оглянулась, нашла стул и села, притянув Дамиана поближе. Пса ужасало присутствие этого мужчины — он тяжело дышал и жался к её ногам, дрожал, и золотистые шерстинки падали на чёрную кожу кресла. Элизабет понятия не имела, что делать.
Севилл и Новак снова обменялись взглядами.
Эти двое хорошо друг друга знают. Они заодно.
Элизабет ухватилась за шею Дамиана и крепко обняла его.
Что я наделала?
Новак встала и вышла из-за стола.
— Ты должна понять, что показала нам нечто экстраординарное. Нечто невероятное. С этим нужно обращаться осторожно, с величайшей осмотрительностью. Возможно, доктор Севилл имеет больше опыта и квалификации, чтобы управлять ситуацией подобающим образом. С этого момента мы должны работать вместе. Все мы хотим, чтобы с собакой обращались как можно лучше, ты согласна?
— Это я научила его всем этим словам, он доверяет мне. — Элизабет откинулась назад. — Он не станет работать с тем, кто ему не понравится. Вы не можете просто забрать его у меня — это неправильно! Я умоляю вас, доктор Новак, — позвольте мне убедиться, что он попадёт к тому, кто будет хорошо к нему относиться, кто будет понимать его.
Новак ответила с лёгким смешком, хотя веселье вовсе не было ей свойственно:
— Твои сомнения совершенно необоснованны. Это животное представляет уникальную научную ценность. Абсолютно уникальную. Излишне говорить, что с ним будут обращаться осторожно, согласно проверенным научным принципам. И, конечно же, мы с радостью примем твою помощь в этой работе. Мы ведь можем рассчитывать на тебя?
— Мы? Кто «мы»? Кто будут эти люди?
Севилл небрежно заметил:
— Мне кажется, мы забегаем немного вперёд. Я не думаю, что Элизабет хорошо понимает свою роль в истории с этой собакой. Позволь мне задать один вопрос, Элизабет. Сегодня утром, перед тем как ты пришла сюда, где находился пёс?
— В корпусе длительного содержания.
— Собака все ещё в собственности университета? Элизабет еле сдерживалась.
— Да.
— Итак, формально, — продолжил Севилл, — уведя собаку из клетки без разрешения — а я предполагаю, что у тебя нет разрешения, и поправь меня, если я ошибаюсь, — уведя собаку из клетки, ты совершила действие, которое можно истолковать как кражу или попытку кражи.
— Нет, я так не думаю — я же привела его сюда. Что в этом плохого?
— Ты абсолютно правильно сделала, — ровно ответил Севилл. — Нужно было показать его доктору Новак. Животное находится под юрисдикцией главы Департамента, и она поступит с ним так, как сочтёт нужным. Ты улавливаешь мою мысль?
Она улавливала. Почему Новак не скажет что-нибудь? Элизабет совершенно запуталась. Она повернулась к Но-
Я привела сюда Дамиана, потому что доверяла вам. Кажется, вам небезразлична его судьба. Вы поможете мне?
— Чего ты конкретно хочешь, Элизабет? — спросила Новак. — Ты просишь и беспокоишься о вещах, в которых недостаточно разбираешься. Очень сложно понять, чего ты требуешь и что я могу для тебя сделать.
— Я хочу защитить Дамиана от эксплуатации и жестокого обращения. — Элизабет многозначительно взглянула на Севилла. — Вот почему я пришла сегодня сюда — я не хочу просто отдать Дамиана кому попало, понимаете? Он доверил мне защищать себя… — Она умолкла, чувствуя себя в ловушке.
— Мы хотим того же самого, Элизабет. К чему весь этот шум? — сказал Севилл, присев на корточки в нескольких футах от собаки. Дамиан прижал голову к груди Элизабет, и она погладила его, словно утешая ребёнка. — Почему бы тебе не показать нам, чему ещё ты его научила? — Тон исследователя был таким вежливым, поза такой обезоруживающей, что Элизабет закусила губу.
Что ещё я могу сделать? Какой у меня выбор?
Она ни на что не могла решиться.
Разговоры только помешают любым её попыткам помочь Дамиану. Она даже не может обратиться в газеты. Если кто-нибудь ей и поверит — а это крайне сомнительно, — Департамент официально опровергнет все её заявления, объявив их смехотворными. У неё нет доказательств. Она даже не догадалась сделать видеозапись и теперь проклинала себя за это. Ей придётся с ними согласиться.
— Хорошо, — ответила она с неохотой, — но вы должны отойти подальше, он вас боится.
— Я понимаю.
Она отпустила Дамиана и встала. Новак вернулась за стол, а Севилл пересёк комнату и прислонился к стене, сложив на груди руки.
Она пыталась, честно пыталась, но Дамиан молчал. Он понимал, чего она хочет, но задыхался, крутился и ходил взад-вперёд на поводке: он был слишком встревожен, чтобы отвечать на вопросы. Внезапное появление Севилла, незнакомая обстановка в офисе Новак, гнев и напряжение Элизабет — все это нервировало пса, Элизабет поняла, в чем дело, и повернулась к Новак:
— Мне очень жаль, но Дамиан слишком нервничает. Я не могу заставить его работать. Простите, но, может быть, мы сделаем маленький перерыв, может, отвести его обратно…
Снова вмещался Севилл:
— Мы с Катариной на минуту выйдем. Успокой его, и попробуем ещё раз. — Он показал на дверь, и Новак послушно поднялась. Элизабет поняла, что он хочет побыть с Новак наедине. Она смотрела, как они уходят, понимая, что выбора нет и нужно двигаться дальше, принимая все их подачки. Горькая злоба на Новак жгла её, как холодная головная боль. Через несколько минут они вернутся и заберут у неё Дамиана.
Дамиан проводил мужчину взглядом, и ему стало намного легче. Внезапное появление Севилла ужаснуло его, несмотря на то, что нос его предупреждал: учёный где-то рядом. Теперь питбуль мечтал поскорее покинуть это место — он больше ни о чем не мог думать. Элизабет обнимала его, гладила и пыталась успокоить, но Дамиан лучше знал, что нужно делать.
— Дём, — сказал он, резко потянув её к двери. Поводок не пускал его: девушка, казалось, не подозревала, что уйти будет Хорошо. В мире собак такое решение было простейшей, очевидной вещью.
Затем Единственная повела себя странно. Она опустилась перед ним, обхватила его морду и сжала так сильно, что ему стало неудобно. Она говорила с ним, слов он не понимал, но чувствовал её волнение.
Его сердце разрывалось от желания успокоить её.
Затем она тихо, напряжённо произнесла:
— Веди себя хорошо.
Элизабет поднялась. Распахнулась дверь, и вошли Севилл с Новак. Взгляд, которым Севилл посмотрел на пса, был Плохой. При появлении Севилла в голове Дамиана возник смутный предупреждающий шёпот, вспыхнули самые неприятные воспоминания о страданиях в лаборатории этого человека. В складках одежды учёного прятались ужасающие запахи анестетиков, крови и едва уловимый аромат страха.
Дамиан отступил назад, снова пытаясь бежать, но поводок не пускал его. Над головой загремел голос Севилла:
— Давайте посмотрим, как он работает. Элизабет подняла цветную карточку, ожидая ответа:
— Дамиан, что это?
Но Севилл стоял слишком близко, и Дамиан, пронизывая Элизабет умоляющим взглядом, чуть присел, взывая к ней о спасении. Элизабет посмотрела вниз, поймала его взгляд и лишь коротко сказала:
— Все в порядке.
Её тон убедил его, что все далеко не в порядке. Севилл скрестил руки и смотрел на пса. Дамиан тоже отважился посмотреть на него. Шерсть его встала дыбом оттого, что он увидел в глазах этого человека. А Элизабет снова требовала, чтобы он работал:
— Мы должны это сделать, дружок.
Дамиан не мог понять, чего именно он боится, но мысль, что Севилл протянет руку и коснётся его, невообразимо пугала его. Глядя на учёного и слыша за спиной голос девушки, он хотел работать, хотел заслужить похвалу, но не мог.
Простите, он не может сейчас работать. Вы видите, как он напуган. Отойдите от него, пожалуйста.
— Сядь, Элизабет, мы должны обсудить детали, — ответил Севилл.
Она села — усталая и покорная. Новак заговорила первой:
— Я буду с тобой откровенна. Думаю, ты понимаешь
своё положение. Пёс принадлежит университету, конкретно — Исследовательскому центру, отдавшему его под мою ответственность. Я вынуждена назначить ему куратора с опытом и специальными навыками, учитывая важность проекта.
Элизабет сидела, обняв Дамиана за шею, и молчала.
— Существует множество обстоятельств, которые нужно учесть, Элизабет, — помимо твоих чувств. Однако доктор Севилл и я, мы оба склоняемся к мнению, что будет полезно ввести тебя в группу исследователей. Но ты должна понять, что придётся держаться протокола. Это ясно?
— Ты понимаешь, что мы тебе предлагаем? — спросил Севилл.
Элизабет подняла на него взгляд.
— Да, я понимаю, что мне предлагают, все в порядке. Вы и будете главным исследователем, которому отдадут Дамиана.
Я приглашаю тебя сотрудничать, но мне нужна уверенность, что ты будешь вести себя дисциплинированно. Ты не должна задавать вопросов, обсуждать или критиковать мои действия, что бы ни произошло. Я попрошу твоего совета, когда буду в нем нуждаться.
Дамиан заворчал от боли, когда пальцы Элизабет непроизвольно впились ему в шею.
— Я понимаю.
Дамиан посмотрел ей в лицо, и она ответила ему быстрой, ободряющей улыбкой.
— Кто знает о собаке? — спросил Севилл.
— Никто. Я не знала, кому можно доверять, поэтому сохранила все в тайне.
— Ты поступила правильно, Элизабет, — подала голос Новак. — Ты можешь сомневаться в методах доктора Севилла, но быстро освоишься, когда поближе познакомишься с его работой.
— Элизабет, — продолжил Севилл, — единственное важное условие этого проекта — полная конфиденциальность. Ничто из того, что будет происходить, не должно стать известно, пока мы не закончим работу. Если кому-нибудь об этом расскажешь, ты уйдёшь из проекта в ту же секунду и собаку больше не увидишь. Я понятно выражаюсь?
Она кивнула.
— Хорошо. Я жду тебя завтра в десять утра.
— У меня лекция.
Молчание.
— Хорошо, я приду. Куда?
— Насколько я понимаю, ты знаешь, где моя лаборатория?
— Да.
Севилл мстительно наслаждался её замешательством:
— Прекрасно. Там и увидимся.
Элизабет осталась сидеть. Невозможно, чтобы доктор Новак сейчас велела ей уйти, оставив Дамиана в руках Севилла. Невозможно.
— Спасибо, Элизабет. — Новак подошла к двери и взялась за ручку. — Ты можешь оставить собаку с доктором Севиллом.
Она медленно поднялась. Тело её окаменело, она даже не могла понять, как себя чувствует. Дамиан тревожно ткнулся носом ей в ладонь. Поводок все ещё был у неё в руках. Пёс понял, что она его оставляет, и прижался к её ногам, пытаясь уйти вместе с ней. Севилл взялся за поводок и с трудом удерживал пса возле себя.
Элизабет даже не заметила, что разговаривает с собакой:
— Нет, Дамиан, ты остаёшься. Я обещаю, я вернусь, обещаю.
У двери она в последний раз оглянулась. Поводок Дамиана был намотан на руку Севилла, он крепко его держал. Дамиан перестал бороться и только смотрел, как она уходит. Его взгляд разрывал ей сердце.
— Люкс, стой! — услышала она его слова, и дверь за ней захлопнулась.
Глава 9
Бог собаки — человек.
Бёрнс
Выйдя из здания, Элизабет медленно шла в тусклом свете послеполуденного солнца. Отделённая завесой горя от студентов, снующих вокруг, она брела, не останавливаясь. Ноги привели её в дендрарий — там она уселась на краю заросшего травой оврага и заплакала от отвращения к себе.
Она привела Дамиана прямо в руки Севилла. Она сама, сама все испортила. Нужно было сделать что-то другое. Нужно было украсть его, нельзя было доверять Новак. Нужно было пойти к Хоффману, сделать что угодно, только не то, что сделала она.
Девушка боялась идти домой. Она не сумеет скрыть отчаяние, дедушка все заметит. Элизабет знала, что Билл не станет ни о чем спрашивать, но могла поспорить: он будет утешать её, скажет, что так даже лучше, и больше с Дамианом ничего не случится, он не станет отвлекать её от занятий. Но какая может быть польза от таких утешений?
Элизабет заставила себя подняться, когда длинные тени, что долго подкрадывались к ней, перечеркнули наконец весь этот день, накрыв темнотой её ноги. Она безжизненно встала, заглянула в овраг. Теперь его покрывала ранняя весенняя трава с яркими жёлтыми пятнами шотландского ракитника. Цветы навевали грусть, источали густой сладкий аромат. Оранжевый полынок и голубые люпины усеивали склоны. Но Элизабет, стоя в одиночестве у края обрыва, видела только безобразную, пустую яму, лишённую жизни.
На следующий день в десять утра она поднялась по лестнице на второй этаж факультета психологии. Возле двери Севилла она отдышалась и помедлила. Она не знала, что увидит внутри. Неважно, что она почувствует, — ей не следует делать ничего, что может рассердить Севилла или спровоцировать сцену. Если она сделает хоть одно неверное движение, это даст ему повод выкинуть её из проекта, избавиться от неё раз и навсегда. Она будет, как Дамиан, терпеливо выносить все, что придётся, пока не найдёт выхода.
Не зная правил, принятых в лаборатории, она в нерешительности застыла у двери. Разумеется, к отцу она вошла бы не задумываясь, но к этому типу? Она помедлила ещё немного и легонько постучала. Дверь открыл Том — с лицом бесстрастным и вежливым, как всегда. Он кивком поздоровался и пропустил её внутрь.
«Ох, Дамиан, ты не дождёшься от него помощи», — подумала Элизабет, уже прикидывая, кто из персонала Севилла может стать её потенциальным союзником, а от кого, наоборот, стоит ждать неприятностей.
Севилл сидел за компьютером. Элизабет остановилась посреди комнаты, пока Том не кивнул на табурет и мягко не предложил ей присесть. Она села, решив не обращать внимания на маленькие игры психологов-бихевиористов. Но легко сказать, труднее сделать. Она уже кипела от негодования через четверть часа, когда Севилл оторвался от компьютера и сказал:
— Идём.
Она пошла следом за ним и помощником по коридору и вниз по лестнице, сердитая и озадаченная. По дороге Севилл заговорил с ней:
— Собака у меня дома — из соображений безопасности. Полагаю, ты не против работать там?
— А… нет.
— Отлично. Сегодня мы отвезём тебя, я хочу поговорить с тобой по дороге.
Дэйв был настоящим ценителем роскошных спортивных автомобилей, и Элизабет выросла, окружённая дорогими машинами. Помимо воли она восхитилась чёрным седаном, к которому они приближались. Она знала, сколько стоит такая вещь.
У него есть фамильные деньги. Он не зарабатывает столько, чтобы купить такую машину.
Её усадили на заднее сиденье. Она удивилась, когда на водительское место сел Том. Севилл устроился с ним рядом и повернулся к ней:
— Я хочу знать, какие слова он уже знает и как ты его учила. Прежде всего нужно записать это на плёнку. Очень жаль, что ты не делала записей с самого начала. И невозможно поверить, что до сих пор ты не привлекла ничьего внимания. — Он смотрел на неё в упор. Элизабет была уверена, что он пытается вызвать в ней неловкость, поэтому ответила ему таким же взглядом. — Нас ждёт много работы в ближайшие недели, и поскольку пёс привык работать с тобой, очевидно, что ты — лучшая кандидатура на роль инструктора. По крайней мере, сейчас. Твоё расписание позволит тебе этим заниматься? Я понимаю, что в этом есть определённое неудобство, однако же, надеюсь, ты осознаешь всю важность нашего проекта.
Она с отвращением смотрела на него в упор.
У тебя был шанс, не так ли? А теперь Дамиан не станет с тобой работать, ты его никогда не заставишь. Ты, верно, считаешь себя крутым парнем, но пёс делает это для меня, а не для тебя.
— Конечно, — тихо ответила она, — конечно, я буду приходить, когда потребуется. В конце семестра я получу диплом. Я собиралась отдохнуть летом, а осенью начать учёбу в медицинской школе.
— Прекрасно. Я уверен, мы не отнимем у тебя много времени и определённо успеем до осени. Я высоко ценю твою заботу о собаке. Очевидно, ты привязалась к ней, это понятно. Однако тебе действительно не о чем волноваться. Я вырос с собаками, у отца было хобби — он тренировал английских пойнтеров, когда я был ещё подростком. Каждую осень я сам езжу охотиться, у нас дома живут собаки; И во время работы через мои руки тоже прошло множество собак, так что я знаю, как с ними обращаться. Вместе с тем ты должна быть готова к тому, что я буду использовать технику, с которой ты незнакома. Вот здесь между нами должно быть полное взаимопонимание. Я предлагаю тебе возможность общаться с Дамианом; я зависим от твоего отношения и твоей помощи, я говорил об этом вчера. Но это важно, поэтому повторяю ещё раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46