Вряд ли в случае с Николасом Россом слова могли действительно что-либо значить. Он был жестким, непредсказуемым и скрытным мужчиной. Его сексуальные аппетиты не знали других ограничений, кроме его собственного решения, и в глубине души Мерси всегда знала, что длительная любовная связь или — страшно сказать! — женитьба вряд ли являются чем-то, к чему Ник может стремиться в жизни. Он был еще молод и полон сил, и сейчас ему нужна была только женщина, которая покорно ложилась в его постель три или четыре раза в неделю, — женщина, которая ничего от него не требовала и ни на что не претендовала.
Сначала это возмущало Мерси, но со временем она научилась играть по его правилам.
Поэтому, успокоившись, она сухо ответила:
— Ты и сам понимаешь, что для меня это будет большая потеря, но я постараюсь справиться. Не сразу, но я справлюсь.
Николас Росс рассмеялся коротким глухим смехом и, отступив на шаг, присел на краешек стола. Скрестив руки на своей могучей груди, он с иронией рассматривал Мерси.
— Значит, — произнес он самым саркастическим тоном, — ты не передумаешь?
— Боюсь, что нет.
— И, когда вопрос с наследством будет улажен, ты готова уволиться?
— Совершенно верно. — Мерси пожала плечами. — Поверь, я делаю это вовсе не для того, чтобы навредить тебе или фирме. Просто существуют определенные принципы, через которые я не могу переступить. И один из них — не спать со своим боссом.
— Но ведь я уже стал твоим боссом, — напомнил Ник.
— Нет, ты по-прежнему компаньон моего босса, — вздохнув, ответила Мерси. — И до тех пор, пока не будет определено будущее компании и не решится вопрос с наследством, я работаю на Дункана Гранта. Возможно, кому-то может показаться, что это чистой воды формальность, но… Я так вижу ситуацию.
Николас Росс нахмурился.
— Хорошо, предположим, что Рэчел решит оставить свою долю за собой. Ты могла бы остаться в компании как представитель ее интересов. Тогда твоим боссом будет она, а не я, не так ли?
Мерси удивленно посмотрела на него.
— Об этом я не подумала, — сказала она. — Но ведь это маловероятно, не так ли? Да и ты всегда хотел выкупить у нее ее долю, разве нет?
Ник нахмурился сильнее.
— Да, я по-прежнему этого хочу, — сказал он. — Но если Рэчел — настоящая дочь своего отца, то она еще может изменить свое решение. Собственно говоря, и решения-то никакого пока нет. Как я понимаю, она все еще раздумывает, что делать… — Он немного помолчал и неожиданно спросил: — Рэчел похожа на своего отца? Какая она? Я ее почти не знаю, расскажи мне о ней.
Мерси задумалась.
— В каком-то отношении они и вправду очень похожи, — начала она задумчиво. — Рэчел умна, у нее есть интуиция. Как и мистер Дункан, она способна на вспышки вдохновения, но… Дело в том, что на данный момент Рэчел не дают покоя воспоминания, и главным образом воспоминания горькие. Она словно парализована ими, и я не знаю, способна ли она в таком состоянии принимать разумные решения. Я бы сказала, что до тех пор, пока Рэчел не разберется со своим прошлым, она будет действовать импульсивно, под влиянием настроения. Вот почему сейчас никто не может сказать наверняка, что она, в конце концов, решит сделатьсо своей долей.
— Это связаносо смертью твоего брата? — уточнил Николас.
Мерси кивнула.
— Ей придется примириться с этим, как и со смертью своих родителей, но у нее это пока плохо получается. Или, вернее, совсем не получается. Рэчел нужно время, Ник.
Николас покачал головой.
— Не знаю, сколько времени я могу ей дать, — сказал он рассеянным тоном; при этом взгляд его странно блуждал, хотя лицо оставалось неподвижным. — Я не могу ждать вечно, Мерси.
Мерси беспокойно заерзала на подлокотнике, который неожиданно показался ей очень жестким, потом сказала, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно беззаботнее:
— А я и не предполагала, что ты замышляешь какие-то срочные преобразования!
Взгляд Ника остановился на ней, став таким пронзительным, что Мерси невольно поежилась. Секунду спустя его тонкие губы дрогнули в легкой улыбке.
— Я ничего не замышляю. Просто мне частенько не хватает обыкновенного терпения. Тебе давно пора бы это знать.
Эти слова удивили Мерси. Она действительно неплохо изучила Ника — насколько это, конечно, было возможно, — и считала, что чего-чего, а терпения ему не занимать. Словно охотящийся ягуар, он способен был сидеть в засаде часами, днями, месяцами, выбирая время для решительного броска.
И он всегда получал то, чего ему хотелось. Чего Мерси не знала, так это того, сознательно ли Ник солгал ей или он искренне считал себя нетерпеливым человеком. Но, как бы там ни было, смутное беспокойство, которое пробудил в ее душе этот странный разговор, от этого только усилилось.
Но расспрашивать Ника ей не хотелось — все равно бы это ни к чему не привело. Поэтому Мерси встала с подлокотника я, встав за спинкой кресла, заговор ила о другом.
— Мне пора идти, —объявила она. — У меня еще много работы, к тому же с Лей может случиться припадок, если я немедленно не отдам ей кое-какие бумаги из сейфа мистера Дункана. У тебя есть ко мне какие-нибудь просьбы или распоряжения?
Прежде чем Ник успел ответить, в дверь негромко постучали. В следующее мгновение в кабинет заглянула Лей. Все это произошло — или было проделано — так быстро, что, если бы Ник и Мерси занимались чем-нибудь неподобающим, Лей застигла бы их с поличным.
Возможно, именно этого она и добивалась, просто Мерси не была уверена в этом до конца — старшая секретарша умела хорошо скрывать свои чувства.
— Прошу прощения, я не хотела вам мешать, — промолвила Лей, безмятежно улыбаясь, — но, мисс Мерси, мне действительно нужны эти ведомости!
— Хорошо, сейчас иду, — кивнула Мерси.
— Спасибо. Еще раз извините. — Лей снова улыбнулась и исчезла, бесшумно прикрыв за собой дверь.
— Да, — сказал Ник, — у меня есть к тебе одно поручение. Распорядись, чтобы на эту дверь поставили хороший замок.
— О, нет, только не это! — воскликнула Мерси, уже взявшись за ручку двери. Обернувшись через плечо, она добавила: — Если я сделаю это, Лей будет совершенно уверена, что не ошиблась и что мы здесь занимаемся черт знает чем вместо того, чтобы работать. Ну, пока, еще увидимся.
С этими словами она вышла из кабинета, но еще успела услышать, как Ник рассмеялся над ее последними словами.
Вот только в его смехе почти не было веселости, и это беспокоило Мерси больше, чем все остальное.
Была пятница, и Рэчел решила съездить в Ричмонд. Ей нужно было кое-что купить; кроме того, она была не прочь хоть ненадолго вырваться из дома. Ее дом, который она всегда так любила, теперь воскрешал лишь болезненные воспоминания. Именно поэтому владевшие ею в последнее время напряжение и тревога не только не ослабевали, но становились сильнее. В перспективе же маячила тягостная необходимость выбирать между отъездом в Нью-Йорк и жизнью в Ричмонде, и это тоже мешало ей успокоиться.
Сев в принадлежавший раньше матери «Мерседес», Рэчел медленно подъехала к воротам усадьбы. Ворота стояли нараспашку, потому что люди Дарби Ллойд с самого утра вывозили мебель, от которой Рэчел решила избавиться.
Выбравшись на асфальтированную дорогу, она свернула в сторону Ричмонда. Дорога шла под уклон, и «Мерседес» с каждой секундой набирал скорость, хотя Рэчел почти не нажимала на газ. На дороге никого не было, и она потянулась к радиоприемнику, чтобы переключить его на другую станцию. Когда Рэчел снова выпрямилась и подняла голову, она увидела впереди давешнего молодого мужчину, который стоял на обочине в конце спуска.
От неожиданности Рэчел вздрогнула. До него было еще добрых четверть мили, однако она знала, что не ошиблась. Это был тот самый человек, которого она видела раньше. Яркий солнечный свет играл в его светлых волосах, узкое лицо было повернуто в ее сторону. Рэчел даже показалось, что она различает его черты, хотя лицо незнакомца было частично скрыто густой тенью росшего неподалеку огромного виргинского дуба.
Ни секунды не раздумывая, Рэчел нажала на тормоз. На этот раз она не собиралась упустить странного незнакомца. Она должна была увидеть его вблизи, заговорить с ним, узнать, кто он такой и что ему от нее надо…
Но педаль тормоза лишь слегка спружинила у нее под ногой. В следующее мгновение она провалилась до самого пола кабины. Аварийный тормоз тоже не сработал, а автоматическую коробку передач заклинило.
Рэчел не могла остановить машину, которая продолжала набирать скорость.
Ей потребовалось не больше секунды, чтобы понять: единственный выход — как-то свернуть с дороги. Впереди уже мигал светофорами оживленный перекресток, и Рэчел знала, что непременно врежется там в другую машину или собьет пешехода.
Когда фигура незнакомца промелькнула за боковым стеклом, Рэчел резко вывернула руль вправо. У дороги росло много деревьев, и она думала только о том, чтобы благополучно миновать их.
Ни кювета, ни земляного бордюра вдоль полотна не было, поэтому «Мерседес» почти не замедлил скорости, помчавшись по густой траве, пестревшей яркими полевыми цветами. Редкие кустарники не были помехой тяжелой машине, но Рэчел все еще надеялась, что ей удастся каким-то образом остановить «Мерседес».
Но уже в следующую минуту зад машины начало заносить, и руль вырвался у нее из рук.
А еще через несколько мгновений «Мерседес» врезался в ствол толстого старого дуба.
В эти критические секунды мозг Рэчел работал как будто вдвое медленнее обычного, зато сердце стучало в три раза быстрее. Придя в себя после столкновения, она обнаружила, что все еще сидит за рулем, упираясь грудью и лицом в подушку надувного мешка безопасности, из которого с негромким шипением выходил воздух. Гудок ревел пронзительно и жалобно. Капот был вмят чуть не до ветрового стекла, и из-под него струился синеватый дымок.
Рэчел была очень удивлена тем,что осталась жива и, похоже, даже не пострадала.
Дверца со стороны пассажира неожиданно распахнулась, и в салон заглянул тот самый привлекательный блондин. В его лиловых глазах, устремленных на нее, сквозил страх.
— Рэчел! Боже мой! — произнес он. — С тобой все в порядке?
Рэчел повернула голову и впилась в него взглядом.
Потрясение от аварии было забыто. Она знала это лицо! Она знала его лучше, чем свое собственное.
— О, господи!.. — вырвалось у нее. — Томас…
Потом все провалилось во тьму.
Глава 3
Врач, обследовавший Рэчел в больнице, куда ее доставила машина «Скорой помощи», был встревожен и растерян. При осмотре он не обнаружил никаких серьезных повреждений, если не считать небольшой ссадины над левым ухом — этим местом Рэчел ударилась о стойку салона. Однако, несмотря на это, пациентка оставалась без сознания слишком долго, чтобы это могло не внушать опасений. Рэчел, правда, попыталась объяснить, что причиной этого был не физический шок, а эмоциональное потрясение, однако тут выяснилось странное обстоятельство: похоже, никто, кроме нее, не видел на месте аварии ни Тома, ни какого-либо другого похожего на него человека.
Очевидно, он снова исчез неизвестно куда — исчез загадочно и непостижимо.
Когда Рэчел очнулась в машине «Скорой помощи», санитары сказали ей, что возле разбитой машины не было никакого светловолосого молодого мужчины.
Настаивать Рэчел не решилась. Чего доброго, ее еще примут за сумасшедшую, если она заявит, что сразу после столкновения видела своего жениха, погибшего в Южной Америке десять лет назад, поэтому Рэчел только поморщилась, когда врач велел подвергнуть ее самому тщательному тестированию и к тому же приставил к ней медсестру, которая должна была наблюдать за ее состоянием всю ночь.
Такое внимание к ее особе объяснялось просто. В свое время Дункан Грант вложил в оборудование больницы немалую сумму, и теперь ее руководители хотели хоть как-то отплатить емуза проявленную щедрость. А может, они рассчитывали, что когда-нибудь в будущем дочь банкира тоже последует примеру отца.
Как бы там ни было, прошло больше двух часов, прежде чем Рэчел сдала все анализы, прошла все тесты и оказалась в специально для нее приготовленной палате. Только после этого она смогла позвонить домой, чтобы рассказать Фионе и Кэмерону о том, что с ней случилось, и попросить Грэма позаботиться о «Мерседесе». Нет, с ней все в порядке, сказала она обеспокоенной экономке. И пусть к ней никто не приходит, потому что утром она все равно вернется домой, уверенно добавила она. Ей просто нужно время, чтобы прийти в себя.
Но когда Рэчел осталась одна в пустой и тихой палате, она пожалела о том, что сделала столь поспешные распоряжения. Посетитель — любой посетитель — помог бы ей отвлечься от тревожных мыслей.
Она думала о Томасе. Неужели это был он? Но как такое возможно? Том умер, погиб. Он был мертв уже десять лет назад, и все же… Все же она была уверена, что вовсе не призрак заглянул в салон разбитой машины, что живые, настоящие губы произнесли слова: «Боже мой, с тобой все в порядке?» Нет, это был живой, реальный человек, из плоти и крови. Она даже почувствовала тепло его дыхания и запах лосьона после бритья, хотя ситуация, в которой она очутилась, отнюдь не располагала к наблюдениям.
«Подумай об этом как следует!» — приказала себе Рэчел. Она прекрасно понимала, что это не мог быть Том, просто не мог… Хотя бы потому, что Том никогда не поступил бы с ней так жестоко. Если бы он был жив, он бы уже давно вернулся к ней, он не мог заставить ее так страдать.
Но может, он по какой-то причине не мог сказать ей всю правду?
Рэчел хорошо помнила, как скрытен был он во всем, что касалось его рейсов за пределы страны. Этот ореол таинственности, который многим девушкам казался бы романтичным, очень тревожил Рэчел. Но когда она осмеливалась обнаружить свое беспокойство, Том только смеялся в ответ и говорил, что у нее слишком богатое воображение. Однажды он под большим секретом признался ей, что возит контрабандой на Кубу кубинский ром и сигары, после чего Рэчел перестала его расспрашивать. Но не беспокоиться она не могла. Она была уверена, что Том чего-то недоговаривает и что его служба в транспортной авиационной компании, развозившей по всему миру самые разнообразные грузы, была только прикрытием чего-то очень опасного и не совсем законного.
Впрочем, ее отец тоже не проявлял никаких признаков тревоги, и это несколько успокаивало Рэчел.
Мерси тоже уверяла подругу, что ее брат очень любит интригу, любит напускать на себя таинственный вид, и что это — единственная причина, почему его полеты за рубеж напоминают тайные операции по выброске шпионов, однако Рэчел никак не могла унять тревогу. Каким-то образом она чувствовала, что Том подвергает себя опасности и, как и всякая девятнадцатилетняя девушка, наделенная богатым и живым воображением, придумывала себе всякие ужасы, хотя никаких реальных оснований для этого у нее не было.
Теперь же, повзрослев и став уравновешеннее, Рэчел никак не могла представить себе причину, по которой Тому могло бы взбрести в голову инсценировать собственную смерть. Даже если допустить, что он вынужден был скрываться от кого-то или от чего-то, то десяти лет было вполне достаточно, чтобы каким-то образом дать о себе знать. Нет, Томас Шеридан не стал бы столько времени прятаться от тех, кто любил его. Уж он бы наверняка нашел способ связаться с ними.
Нет, единственным объяснением его молчанию могло быть только одно: Том мертв.
Но если она видела не Тома и не его призрак, тогда кем был этот человек, который походил на него, словно брат-близнец? Он знал ее, по крайней мере, знал ее имя. Трижды он оказывался в относительной близости от нее, так чтобы она могла его заметить, заговорить с ним, прикоснуться к нему. Но каждый раз он исчезал прежде, чем Рэчел успевала сделать шаг или протянуть руку. Кто же он такой? Зачем появился в ее жизни? Почему он так быстро прячется, будто боится или не решается встретиться с ней лицом к лицу?
Это тоже было непонятно и странно. Во всяком случае, никакого рационального объяснения подобному поведению Рэчел найти не могла.
Она все еще спорила с собой, перебирая в уме самые невероятные и дикие варианты, когда раздался негромкий, но уверенный стук в дверь. Это был Грэм. В руках адвокат держал вазу с ее любимыми желтыми розами.
— Рэчел, боже мой!.. С тобой все в порядке? — спросил он с порога.
«Странно, — подумала Рэчел, — что Грэм сказал те же слова, что и незнакомец».
— Более или менее, — ответила она. — Я отделалась небольшой шишкой, которая скоро пройдет. Врачи зря тебя напугали.
Грэм поставил вазу на тумбочку возле ее кровати и озабоченно посмотрел на нее.
— А я думал, что ты как минимум лежишь в гипсе. Кстати, врачи здесь совершенно ни при чем— это Фиона наговорила мне по телефону всяких ужасов.
Рэчел улыбнулась.
— Тебе пора уже знать, что Фиона любит преувеличить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42