И все могут попрактиковаться в искусстве проигрывать достойно.
— Да, тетя Стафели, — сказала Мейча.
— Да, тетя Стафели, — сказала Миандра.
— Да, сударыня, — сказал Джетри, хотя его давно научили не злиться из-за проигрыша его старшие родственники, преподавшие ему тонкое искусство покера.
— Что вы хотите знать? — спросил он.
— Все, — дала Мейча исчерпывающий ответ, пока Миандра продолжала тасовать, внимательно глядя на танцующие карты.
— Мне бы хотелось узнать, как поддерживают себя родственные группы, — медленно сказала она.
— Поддерживают себя? Ну, система жизнеобеспечения корабля следит за составом атмосферы, температурой и…
Мейча рассмеялась. Миандра — нет: она перестала тасовать карты и подняла голову, сердито хмурясь на него.
— Это было совсем не смешно, — сурово заявила она.
— Мне… — начал он, намереваясь извиниться, хоть ему и не было понятно, за что, собственно, он должен извиняться, если не считать того, что она на него разозлилась. Его мозг отказался составить подходящую фразу, и, помявшись секунду, он выдал: — Мне грустно, что ты на меня рассердилась.
— Она не настолько рассердилась, чтобы тебе стоило грустить, — сказала Мейча спокойно. — Просто ответь на ее вопрос разумно, и она успокоится.
— Но, видишь ли, я не понимаю, почему мой предыдущий ответ оказался… неприятным. Мы действительно поддерживаем себя за счет корабельной системы жизнеобеспечения. Если вопрос имел в виду нечто другое, то я не знаю, как его расшифровать.
Наступило короткое молчание, а потом снова заговорила Мейча:
— Он ведь не знает нашего языка, сестра. Помнишь, что говорила тетя Стафели? Нам разрешено обращаться к нему только по-лиадийски и с должными модальностями и меланти, чтобы помочь его обучению и ускорить его.
Миандра со вздохом положила карты на стол рубашкой вверх.
— Да, верно. Тогда ему надо знать идиомы.
Она подняла руку и наставила палец на нос Джетри, так резко, что он невольно отпрянул.
— Вопрос о том, как родственная группа себя поддерживает, — это вопрос о генетике, — объявила она, все еще довольно сурово. — Что я желала узнать — это как твоя родственная группа поддерживает свое генетическое здоровье.
Поддерживает свое… О! Джетри закашлялся, подозревая, что его знаний лиадийского, пусть даже и сильно улучшившихся благодаря постоянной практике, не хватит для ответа. Хорошо леди Маарилекс устанавливать для близняшек правила, служащие к улучшению его знаний, но никто не объяснял ему, что считается пристойными темами при его разговорах с двумя драгоценными дочерями Дома.
— Он стесняется? — спросила Мейча у сестры.
— Ш-ш! Дай ему собраться с мыслями.
Да уж. Ну что же, он может только ответить на вопрос прямо и надеяться, что они сочтут это странным обычаем чужого народа — и, если подумать, это так и есть.
— Существуют… договора между кораблями, — медленно сказал он. — Иногда — так. Мой старший брат, Крис, рожден от договора с «Прогулкой Перри». Сейли, моя сестра, она получилась от… от гулянки, как мы это называем. Это похоже на большую вечеринку, когда много кораблей собираются вместе и начинается веселье и… и…
Он не смог подобрать фразы, которая бы вежливо сказала: «и распутство», но оказалось, что ему она и не нужна: Миандра прекрасно поняла, к чему он ведет.
— А! Твоя сестра Сейли — как мы, дитя фестиваля, то есть ребенок одного только Дома. — Она улыбнулась, словно этот перевод ее утешил, и посмотрела на Мейчу. — Видишь, сестра? Это не так уж непохоже на обычное устройство. Один ребенок по контракту и один — от фестиваля. Гены хорошо перемешиваются, по-моему.
— Похоже, — согласилась ее сестра с непривычной серьезностью. — А ты, Джетри? Ты был результатом контракта или радостной неожиданности?
Да, вот он, вопрос, определивший его жизнь. Он пожал плечами и посмотрел вниз, на стол: настоящее дерево, гладкое под ладонью, на котором видны пятна и следы рюмок, поставленных влажными.
— Назовите это неприятной неожиданностью, — сказал он, обращаясь к столу. — Мои родители были в браке, но моя мать не хотела больше детей. Вот почему я оказался лишним и смог стать подмастерьем мастера вен-Деелин.
— И третий ребенок, рожденной от союза спутников жизни, — заключила Миандра. — Это хорошо. А твои кузены и кузины?
Он поднял голову.
— Кузены и кузины? Ну, видите ли, Гобелины — большая семья. У нас есть родственники… не могу даже сказать, на скольких кораблях. На паре дюжин, я сказал бы, но все они меньше «Рынка». Мы — главная линия. Но мы делимся, чтобы на кораблях были полные экипажи. Лишние — они нанимаются на другие корабли и в конце концов… — он нахмурился, подыскивая слово, — ассимилируются.
— Так. — Миандра улыбнулась и накрыла его руку своей. — Мы не так жестоки к своим «лишним», но мы можем это себе позволить — у нас хватает места. Конечно, некоторые отправляются на дальнюю торговлю и возвращаются домой раз в несколько дюжин стандартных лет, или даже реже. Твоя приемная мать относится к таким, если слушать тетю Стафели. Но в целом, похоже, что ваши обычаи близко совпадают с нашими и не кажутся такими уж странными.
Это сопровождалось пристальным взглядом на Мейчу, которая повела плечами — как показалось Джетри, смущенно.
— Прости, — спросил он у нее, — а что ты думала?
— О, у нее была идея, будто земные корабли используют древнюю технологию, чтобы поддерживать у экипажей вечную молодость, — ответила Миандра. — Тетя Стафели говорит, что она читает слишком много приключенческих историй.
— Ты их тоже читаешь! — воскликнула Мейча, явно обидевшись.
— Да, но я не такая дурочка, чтобы им верить!
Мейча надулась.
— Земляне торгуют древней техникой: Вэндейл так говорила!
— Да, но древняя техника по большей части не работает, — напомнил Джетри. — Ее покупают любители курьезов и иногда — ученые.
— Вэндейл и это говорила, — сказала Миандра.
— А Пан Дир сказал, что на дальних пределах еще есть старая техника, которая работает! — огрызнулась ее сестра и досадливо притопнула ногой, не вставая с места.
— Если хотите знать мое мнение, — сказал Джетри, решив, что этот разговор желательно поскорее закончить, чтобы дело не дошло до драки, — то я думаю, что Пан Дир просто любит рассказывать истории. Моя кузина Хат точно такая же.
Наступила пауза, во время которой Мейча и Миандра обменялись взглядами.
— Это так, — сказала наконец Мейча.
— Верно, — согласилась Миандра.
Джетри вздохнул и потянулся к картам, которые она выпустила из рук.
— А мне казалось, что вы двое собирались меня разорить.
Это заставило обеих рассмеяться. Мейча вырвала у него колоду и принялась усердно перетасовывать.
— Я слышу вызов, сестра!
— И я тоже! Сдавай карты!
День 161-й
1118 год по Стандартному календарю
Ириквэй
— Уф!
Тяжесть упала ему точно на живот. Крепко спавший Джетри резко сел, и его несфокусированный взгляд встретился с парой бледно-зеленых глаз.
— Ты! — ахнул он.
Флинкс моргнул, соглашаясь.
— Мог бы дать человеку отдохнуть! — проворчал Джетри, снова ложась на подушки.
Флинкс остался на месте, двухтонными лапами вдавливая желудок Джетри прямо ему в позвоночник.
Джетри зевнул и повернул голову, чтобы посмотреть на часы. Уже не осталось времени, чтобы заснуть, даже если бы не мешал выброс адреналина. Глупый кот прыгнул ему на живот и вчера утром точно в этот же час. И позавчера. Джетри начал подозревать, что это животное умеет определять время по часам.
У него на животе Флинкс начал мурлыкать и переступать массивными передними лапами. И это он тоже проделывал каждое утро. Близняшки клялись, что мурлыканье и переваливание с лапы на лапу — они называли это массажем — признаки благорасположения. Джетри только не мог понять: если он так симпатичен коту, то почему тот не дает ему выспаться?
Он вздохнул. Обитатели дома были склонны придерживаться точки зрения мастера вен-Деелин: что ему повезло заслужить внимание Флинкса. Что с этого имел кот, Джетри понять не мог — разве что собирал материал для статьи по ксенобиологии.
Флинкс усилил громкость мурлыканья и принялся надавливать на лапы сильнее. Кончики его когтей проткнули кожу, и Джетри снова вскочил с подушек, громко закричав:
— Эй!
От неожиданности кот лягнул задними лапами, извернулся и сбежал, с тяжелым стуком спрыгнув на пол.
— Грязь!
Он метнулся на край кровати и посмотрел вниз, почти ожидая увидеть животное со сломанной лапой или…
Флинкс стоял на четырех крепких лапах на краю коврика, спиной к кровати. Он оглянулся через плечо — как показалось Джетри, возмущенно.
— Мне очень жаль, — сказал Джетри, укладывая голову на локоть и свешивая вторую руку с края кровати. — Но я не люблю, когда меня царапают.
Наступила пауза, словно Флинкс оценивал его извинения. А потом кот повернулся и, неспешно пройдя обратно к кровати, вытянул шею, чтобы потереться усатой мордочкой о свесившиеся пальцы Джетри.
— Спасибо.
Он осторожно просунул пальцы под кошачий подбородок и почесал кота движением, которому его научила Мейча. Флинкс немедленно замурлыкал — громко и басовито.
Джетри улыбнулся и еще немного его почесал. Флинкс повел головой, явно направляя работу пальцев к своей правой щеке, а потом к макушке, не переставая мурлыкать.
«Да, — сонно подумал Джетри, пальцы которого двигались где-то очень далеко, — удивительно успокаивающий звук».
В дальнем конце комнаты зазвенел будильник.
Флинкс вынырнул из-под руки Джетри на секунду раньше, чем тот очнулся от дремоты.
Вздыхая, он потер ладонью голову, хмурясь на удлинившиеся пряди, и встал с постели.
Душ, завтрак, портной — это на первую половину дня. Затем — день с Рен Ларом. Сегодня будет обрезка лоз. После этого ему предстояло присоединиться к близняшкам во время их урока танцев: леди Маарилекс придерживалась мнения, что джентльмен должен уметь держаться на паркете. Потом — ужин.
По окончании ужина ему можно будет уйти в библиотеку со списком книг, который ему составил гувернер близняшек: в основном труды по истории и несколько разделов трехтомного издания под названием «Кодекс достойного поведения».
— День непростой, — объявил он пустой комнате и направился в душ.
Если сравнивать с портом Банф, то Кинаверал начинал казаться райским уголком вселенной. Так решила Хат, перебрасывая сумку через плечо и шагая по продутому ветром асфальту. Она поляризовала очки и низко наклоняла голову, хотя это мало чего давало. Непрекращающийся горячий ветер был переполнен песчинками — такими мелкими, что они просачивались в любой стык, набивались в нос, наполняли рот и впитывались в поры. Носовые затычки немного помогали. Как и решимость не открывать рта. А кроме того, следовало идти быстро и надеяться, что в гостинице для пилотов есть климат-контроль.
Через пару стандартных лет перехода в согнутом положении навстречу ветру она добралась до служебного туннеля. Ее тело прервало луч датчика, дверь-диафрагма открылась, и Хат нырнула внутрь, едва успев проскочить в стремительно закрывающееся отверстие.
Внутри туннеля свет был тусклым и чуть розоватым. Хат сдвинула очки на лоб, сделала хороший глоток отфильтрованного воздуха — и закашлялась. После приступа глубокого, рвущего легкие кашля во рту появился кислый вкус, забивший вкус песка.
В конце концов она прокашлялась и смогла рассмотреть окружающую обстановку. На закрытой нише, встроенной в стену справа, на земном было написано «Питьевая вода», что она вполне способна была прочесть, а ниже — упрощенный знак того же, стилизованный кувшин — для тех, кто на земном читать не умеет.
Вкус во рту не проходил. Хат шагнула к нише и вставила большой палец в замок. Внутри ниши оказалось полдюжины запечатанных бутылочек с тем же двуязычным объявлением. Она взяла себе бутылку, захлопнула дверцу, вскрыла пробку, сделала маленький, осторожный глоток, а потом еще и еще, пока бутылочка не опустела.
Почувствовав себя более или менее человеком, она отправила бутылочку в стенной утилизатор и осмотрелась.
На полу флюоресцирующей зеленой краской были нарисованы стрелки и слова «Администрация Банфпорта». Надпись «Администрация» была повторена на портовом, и ей все равно нужно было бы в ту сторону, пусть бы даже администрация ей и не была нужна. Хотя в данном случае она направлялась именно в администрацию.
Хат стянула очки с головы и прикрепила к поясу, делая еще один медленный и глубокий вдох профильтрованного воздуха. На этот раз обошлось без кашля, что она приняла за милость богов, хоть и покачала головой. Она могла только посочувствовать рабочим, которым вскоре предстоит разгружать ее груз. При воспоминании о непрекращающейся пыльной буре, жаре и ослепительно-белом свете на поверхности ее передернуло.
«Конечно, у планетников через одного в черепушке сбоит, — подумала она, ставя ногу на зеленую стрелку и начиная путь, — но, казалось бы, даже планетники могли бы найти что-то получше Банфа».
Хат вздохнула. Что ж, теперь ей стало понятно, почему администрация порта на Кинаверале обещала за эту работу такие высокие премиальные. И теперь она будет умнее и ни за что не согласится снова лететь на Банф.
— Век живи, век учись, — сказала она, и ее голос показался ей таким же сухим, каким была кожа лица, несмотря на выпитую воду. — Если проживешь достаточно долго, Хателейн, то когда-нибудь, может, и поумнеешь.
— Ну вот! Теперь мы видим сына Высокого Дома в должном облачении!
Сун Эли был доволен собой и своей работой — и Джетри был готов предположить, что он имеет на то основание. Сам Джетри считал куртку купца и шелковые рубашки, полученные на «Элтории», достаточно шикарным нарядом и не мечтал ни о чем вроде воротника из рюшей такой высоты, что они щекотали ему кончики ушей, или пузырчатых рукавов, спускавшихся до самых пальцев. А еще были брюки — облегавшие плотнее, чем его собственная кожа, но лишенные ее удобства — а поверх них — длинный черный жилет без карманов.
— Очень хорошо, — сказала леди Маарилекс со своего кресла, где у нее на коленях спал Флинкс. — Вы не находите, юный Джетри?
Он вздохнул.
— Сударыня, я думаю, что работа превосходна, но рукава слишком длинны, а брюки — слишком узки.
Господин пен-Джерад возмущенно вскрикнул. Леди Маарилекс подняла руку.
— Те вещи, о которых вы упомянули, представляют последнюю моду и не обсуждаются. Моде поклоняемся все мы, и все мы послушно идем на ее призыв. Как иначе мы можем показать себя людьми достойными?
Джетри посмотрел на нее:
— Это шутка, сударыня?
— Хм. Прогресс. В некотором смысле — да. Определите, в каком именно — и это будет уже серьезный прогресс. А пока мы довольны усилиями мастера пен-Джерада в отношении вечернего костюма. Будьте любезны, Джетри, продемонстрируйте мне теперь костюм для визитов.
Костюм для визитов не был настолько неудобным, но все-таки характеризовался серьезным недостатком в отношении карманов. Брюки были свободнее, кремовая куртка — просторной, рубашка — темно-синей, с отложным воротничком и без всяких рюшей. Он оказался достаточно близок к купеческому костюму, чтобы с ним можно было освоиться, и Джетри вышел в главную комнату и сделал поклон продолжавшей сидеть главе семейства.
— Этот тебе нравится? И есть почему. Куртка хорошо сидит, несмотря на слишком широкие плечи. Отличная работа, Сун Эли.
Портной поклонился.
— Если вы находите мою работу приемлемой, мне больше нечего пожелать, — сказал он. — Однако я должен возразить: плечи не слишком широкие, а превосходно уравновешивают все остальные пропорции. Это — уравновешенная фигура и приятная, если рассматривать ее саму по себе. Только когда мы сравниваем ее с общепринятыми понятиями красоты, мы вынуждены сказать, что плечи слишком широки, ноги слишком длинны, а грудная клетка — слишком объемная.
— Да что вы говорите?
Она взмахнула рукой, приказывая Джетри повернуться, медленно — что он и сделал, получая удовольствие от соприкосновения кожи с шелком и от того, как куртка облегает ему плечи, даже если они действительно чересчур широкие.
— Да, похоже, что вы правы, Сун Эли. Если рассматривать в контексте, включающем лишь этого молодого человека, то обнаруживается некая приятная гармония.
Поворот Джетри снова поставил его лицом к ней, и он остановился, заставив себя держать руки спокойно опущенными.
— Так скажите мне, юный Джетри, вы будете красавцем?
И это уже точно была шутка, если вспомнить лицо и фигуру, характерные для всех Гобелинов. Он чуть поклонился.
— Я думаю, что буду очень похож на моего отца, сударыня, а я никогда не слышал, чтобы его с точки зрения красоты оценивали выше обычного.
Как это ни удивительно, она наклонила голову.
— Хорошо сказано, и к тому же честно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Да, тетя Стафели, — сказала Мейча.
— Да, тетя Стафели, — сказала Миандра.
— Да, сударыня, — сказал Джетри, хотя его давно научили не злиться из-за проигрыша его старшие родственники, преподавшие ему тонкое искусство покера.
— Что вы хотите знать? — спросил он.
— Все, — дала Мейча исчерпывающий ответ, пока Миандра продолжала тасовать, внимательно глядя на танцующие карты.
— Мне бы хотелось узнать, как поддерживают себя родственные группы, — медленно сказала она.
— Поддерживают себя? Ну, система жизнеобеспечения корабля следит за составом атмосферы, температурой и…
Мейча рассмеялась. Миандра — нет: она перестала тасовать карты и подняла голову, сердито хмурясь на него.
— Это было совсем не смешно, — сурово заявила она.
— Мне… — начал он, намереваясь извиниться, хоть ему и не было понятно, за что, собственно, он должен извиняться, если не считать того, что она на него разозлилась. Его мозг отказался составить подходящую фразу, и, помявшись секунду, он выдал: — Мне грустно, что ты на меня рассердилась.
— Она не настолько рассердилась, чтобы тебе стоило грустить, — сказала Мейча спокойно. — Просто ответь на ее вопрос разумно, и она успокоится.
— Но, видишь ли, я не понимаю, почему мой предыдущий ответ оказался… неприятным. Мы действительно поддерживаем себя за счет корабельной системы жизнеобеспечения. Если вопрос имел в виду нечто другое, то я не знаю, как его расшифровать.
Наступило короткое молчание, а потом снова заговорила Мейча:
— Он ведь не знает нашего языка, сестра. Помнишь, что говорила тетя Стафели? Нам разрешено обращаться к нему только по-лиадийски и с должными модальностями и меланти, чтобы помочь его обучению и ускорить его.
Миандра со вздохом положила карты на стол рубашкой вверх.
— Да, верно. Тогда ему надо знать идиомы.
Она подняла руку и наставила палец на нос Джетри, так резко, что он невольно отпрянул.
— Вопрос о том, как родственная группа себя поддерживает, — это вопрос о генетике, — объявила она, все еще довольно сурово. — Что я желала узнать — это как твоя родственная группа поддерживает свое генетическое здоровье.
Поддерживает свое… О! Джетри закашлялся, подозревая, что его знаний лиадийского, пусть даже и сильно улучшившихся благодаря постоянной практике, не хватит для ответа. Хорошо леди Маарилекс устанавливать для близняшек правила, служащие к улучшению его знаний, но никто не объяснял ему, что считается пристойными темами при его разговорах с двумя драгоценными дочерями Дома.
— Он стесняется? — спросила Мейча у сестры.
— Ш-ш! Дай ему собраться с мыслями.
Да уж. Ну что же, он может только ответить на вопрос прямо и надеяться, что они сочтут это странным обычаем чужого народа — и, если подумать, это так и есть.
— Существуют… договора между кораблями, — медленно сказал он. — Иногда — так. Мой старший брат, Крис, рожден от договора с «Прогулкой Перри». Сейли, моя сестра, она получилась от… от гулянки, как мы это называем. Это похоже на большую вечеринку, когда много кораблей собираются вместе и начинается веселье и… и…
Он не смог подобрать фразы, которая бы вежливо сказала: «и распутство», но оказалось, что ему она и не нужна: Миандра прекрасно поняла, к чему он ведет.
— А! Твоя сестра Сейли — как мы, дитя фестиваля, то есть ребенок одного только Дома. — Она улыбнулась, словно этот перевод ее утешил, и посмотрела на Мейчу. — Видишь, сестра? Это не так уж непохоже на обычное устройство. Один ребенок по контракту и один — от фестиваля. Гены хорошо перемешиваются, по-моему.
— Похоже, — согласилась ее сестра с непривычной серьезностью. — А ты, Джетри? Ты был результатом контракта или радостной неожиданности?
Да, вот он, вопрос, определивший его жизнь. Он пожал плечами и посмотрел вниз, на стол: настоящее дерево, гладкое под ладонью, на котором видны пятна и следы рюмок, поставленных влажными.
— Назовите это неприятной неожиданностью, — сказал он, обращаясь к столу. — Мои родители были в браке, но моя мать не хотела больше детей. Вот почему я оказался лишним и смог стать подмастерьем мастера вен-Деелин.
— И третий ребенок, рожденной от союза спутников жизни, — заключила Миандра. — Это хорошо. А твои кузены и кузины?
Он поднял голову.
— Кузены и кузины? Ну, видите ли, Гобелины — большая семья. У нас есть родственники… не могу даже сказать, на скольких кораблях. На паре дюжин, я сказал бы, но все они меньше «Рынка». Мы — главная линия. Но мы делимся, чтобы на кораблях были полные экипажи. Лишние — они нанимаются на другие корабли и в конце концов… — он нахмурился, подыскивая слово, — ассимилируются.
— Так. — Миандра улыбнулась и накрыла его руку своей. — Мы не так жестоки к своим «лишним», но мы можем это себе позволить — у нас хватает места. Конечно, некоторые отправляются на дальнюю торговлю и возвращаются домой раз в несколько дюжин стандартных лет, или даже реже. Твоя приемная мать относится к таким, если слушать тетю Стафели. Но в целом, похоже, что ваши обычаи близко совпадают с нашими и не кажутся такими уж странными.
Это сопровождалось пристальным взглядом на Мейчу, которая повела плечами — как показалось Джетри, смущенно.
— Прости, — спросил он у нее, — а что ты думала?
— О, у нее была идея, будто земные корабли используют древнюю технологию, чтобы поддерживать у экипажей вечную молодость, — ответила Миандра. — Тетя Стафели говорит, что она читает слишком много приключенческих историй.
— Ты их тоже читаешь! — воскликнула Мейча, явно обидевшись.
— Да, но я не такая дурочка, чтобы им верить!
Мейча надулась.
— Земляне торгуют древней техникой: Вэндейл так говорила!
— Да, но древняя техника по большей части не работает, — напомнил Джетри. — Ее покупают любители курьезов и иногда — ученые.
— Вэндейл и это говорила, — сказала Миандра.
— А Пан Дир сказал, что на дальних пределах еще есть старая техника, которая работает! — огрызнулась ее сестра и досадливо притопнула ногой, не вставая с места.
— Если хотите знать мое мнение, — сказал Джетри, решив, что этот разговор желательно поскорее закончить, чтобы дело не дошло до драки, — то я думаю, что Пан Дир просто любит рассказывать истории. Моя кузина Хат точно такая же.
Наступила пауза, во время которой Мейча и Миандра обменялись взглядами.
— Это так, — сказала наконец Мейча.
— Верно, — согласилась Миандра.
Джетри вздохнул и потянулся к картам, которые она выпустила из рук.
— А мне казалось, что вы двое собирались меня разорить.
Это заставило обеих рассмеяться. Мейча вырвала у него колоду и принялась усердно перетасовывать.
— Я слышу вызов, сестра!
— И я тоже! Сдавай карты!
День 161-й
1118 год по Стандартному календарю
Ириквэй
— Уф!
Тяжесть упала ему точно на живот. Крепко спавший Джетри резко сел, и его несфокусированный взгляд встретился с парой бледно-зеленых глаз.
— Ты! — ахнул он.
Флинкс моргнул, соглашаясь.
— Мог бы дать человеку отдохнуть! — проворчал Джетри, снова ложась на подушки.
Флинкс остался на месте, двухтонными лапами вдавливая желудок Джетри прямо ему в позвоночник.
Джетри зевнул и повернул голову, чтобы посмотреть на часы. Уже не осталось времени, чтобы заснуть, даже если бы не мешал выброс адреналина. Глупый кот прыгнул ему на живот и вчера утром точно в этот же час. И позавчера. Джетри начал подозревать, что это животное умеет определять время по часам.
У него на животе Флинкс начал мурлыкать и переступать массивными передними лапами. И это он тоже проделывал каждое утро. Близняшки клялись, что мурлыканье и переваливание с лапы на лапу — они называли это массажем — признаки благорасположения. Джетри только не мог понять: если он так симпатичен коту, то почему тот не дает ему выспаться?
Он вздохнул. Обитатели дома были склонны придерживаться точки зрения мастера вен-Деелин: что ему повезло заслужить внимание Флинкса. Что с этого имел кот, Джетри понять не мог — разве что собирал материал для статьи по ксенобиологии.
Флинкс усилил громкость мурлыканья и принялся надавливать на лапы сильнее. Кончики его когтей проткнули кожу, и Джетри снова вскочил с подушек, громко закричав:
— Эй!
От неожиданности кот лягнул задними лапами, извернулся и сбежал, с тяжелым стуком спрыгнув на пол.
— Грязь!
Он метнулся на край кровати и посмотрел вниз, почти ожидая увидеть животное со сломанной лапой или…
Флинкс стоял на четырех крепких лапах на краю коврика, спиной к кровати. Он оглянулся через плечо — как показалось Джетри, возмущенно.
— Мне очень жаль, — сказал Джетри, укладывая голову на локоть и свешивая вторую руку с края кровати. — Но я не люблю, когда меня царапают.
Наступила пауза, словно Флинкс оценивал его извинения. А потом кот повернулся и, неспешно пройдя обратно к кровати, вытянул шею, чтобы потереться усатой мордочкой о свесившиеся пальцы Джетри.
— Спасибо.
Он осторожно просунул пальцы под кошачий подбородок и почесал кота движением, которому его научила Мейча. Флинкс немедленно замурлыкал — громко и басовито.
Джетри улыбнулся и еще немного его почесал. Флинкс повел головой, явно направляя работу пальцев к своей правой щеке, а потом к макушке, не переставая мурлыкать.
«Да, — сонно подумал Джетри, пальцы которого двигались где-то очень далеко, — удивительно успокаивающий звук».
В дальнем конце комнаты зазвенел будильник.
Флинкс вынырнул из-под руки Джетри на секунду раньше, чем тот очнулся от дремоты.
Вздыхая, он потер ладонью голову, хмурясь на удлинившиеся пряди, и встал с постели.
Душ, завтрак, портной — это на первую половину дня. Затем — день с Рен Ларом. Сегодня будет обрезка лоз. После этого ему предстояло присоединиться к близняшкам во время их урока танцев: леди Маарилекс придерживалась мнения, что джентльмен должен уметь держаться на паркете. Потом — ужин.
По окончании ужина ему можно будет уйти в библиотеку со списком книг, который ему составил гувернер близняшек: в основном труды по истории и несколько разделов трехтомного издания под названием «Кодекс достойного поведения».
— День непростой, — объявил он пустой комнате и направился в душ.
Если сравнивать с портом Банф, то Кинаверал начинал казаться райским уголком вселенной. Так решила Хат, перебрасывая сумку через плечо и шагая по продутому ветром асфальту. Она поляризовала очки и низко наклоняла голову, хотя это мало чего давало. Непрекращающийся горячий ветер был переполнен песчинками — такими мелкими, что они просачивались в любой стык, набивались в нос, наполняли рот и впитывались в поры. Носовые затычки немного помогали. Как и решимость не открывать рта. А кроме того, следовало идти быстро и надеяться, что в гостинице для пилотов есть климат-контроль.
Через пару стандартных лет перехода в согнутом положении навстречу ветру она добралась до служебного туннеля. Ее тело прервало луч датчика, дверь-диафрагма открылась, и Хат нырнула внутрь, едва успев проскочить в стремительно закрывающееся отверстие.
Внутри туннеля свет был тусклым и чуть розоватым. Хат сдвинула очки на лоб, сделала хороший глоток отфильтрованного воздуха — и закашлялась. После приступа глубокого, рвущего легкие кашля во рту появился кислый вкус, забивший вкус песка.
В конце концов она прокашлялась и смогла рассмотреть окружающую обстановку. На закрытой нише, встроенной в стену справа, на земном было написано «Питьевая вода», что она вполне способна была прочесть, а ниже — упрощенный знак того же, стилизованный кувшин — для тех, кто на земном читать не умеет.
Вкус во рту не проходил. Хат шагнула к нише и вставила большой палец в замок. Внутри ниши оказалось полдюжины запечатанных бутылочек с тем же двуязычным объявлением. Она взяла себе бутылку, захлопнула дверцу, вскрыла пробку, сделала маленький, осторожный глоток, а потом еще и еще, пока бутылочка не опустела.
Почувствовав себя более или менее человеком, она отправила бутылочку в стенной утилизатор и осмотрелась.
На полу флюоресцирующей зеленой краской были нарисованы стрелки и слова «Администрация Банфпорта». Надпись «Администрация» была повторена на портовом, и ей все равно нужно было бы в ту сторону, пусть бы даже администрация ей и не была нужна. Хотя в данном случае она направлялась именно в администрацию.
Хат стянула очки с головы и прикрепила к поясу, делая еще один медленный и глубокий вдох профильтрованного воздуха. На этот раз обошлось без кашля, что она приняла за милость богов, хоть и покачала головой. Она могла только посочувствовать рабочим, которым вскоре предстоит разгружать ее груз. При воспоминании о непрекращающейся пыльной буре, жаре и ослепительно-белом свете на поверхности ее передернуло.
«Конечно, у планетников через одного в черепушке сбоит, — подумала она, ставя ногу на зеленую стрелку и начиная путь, — но, казалось бы, даже планетники могли бы найти что-то получше Банфа».
Хат вздохнула. Что ж, теперь ей стало понятно, почему администрация порта на Кинаверале обещала за эту работу такие высокие премиальные. И теперь она будет умнее и ни за что не согласится снова лететь на Банф.
— Век живи, век учись, — сказала она, и ее голос показался ей таким же сухим, каким была кожа лица, несмотря на выпитую воду. — Если проживешь достаточно долго, Хателейн, то когда-нибудь, может, и поумнеешь.
— Ну вот! Теперь мы видим сына Высокого Дома в должном облачении!
Сун Эли был доволен собой и своей работой — и Джетри был готов предположить, что он имеет на то основание. Сам Джетри считал куртку купца и шелковые рубашки, полученные на «Элтории», достаточно шикарным нарядом и не мечтал ни о чем вроде воротника из рюшей такой высоты, что они щекотали ему кончики ушей, или пузырчатых рукавов, спускавшихся до самых пальцев. А еще были брюки — облегавшие плотнее, чем его собственная кожа, но лишенные ее удобства — а поверх них — длинный черный жилет без карманов.
— Очень хорошо, — сказала леди Маарилекс со своего кресла, где у нее на коленях спал Флинкс. — Вы не находите, юный Джетри?
Он вздохнул.
— Сударыня, я думаю, что работа превосходна, но рукава слишком длинны, а брюки — слишком узки.
Господин пен-Джерад возмущенно вскрикнул. Леди Маарилекс подняла руку.
— Те вещи, о которых вы упомянули, представляют последнюю моду и не обсуждаются. Моде поклоняемся все мы, и все мы послушно идем на ее призыв. Как иначе мы можем показать себя людьми достойными?
Джетри посмотрел на нее:
— Это шутка, сударыня?
— Хм. Прогресс. В некотором смысле — да. Определите, в каком именно — и это будет уже серьезный прогресс. А пока мы довольны усилиями мастера пен-Джерада в отношении вечернего костюма. Будьте любезны, Джетри, продемонстрируйте мне теперь костюм для визитов.
Костюм для визитов не был настолько неудобным, но все-таки характеризовался серьезным недостатком в отношении карманов. Брюки были свободнее, кремовая куртка — просторной, рубашка — темно-синей, с отложным воротничком и без всяких рюшей. Он оказался достаточно близок к купеческому костюму, чтобы с ним можно было освоиться, и Джетри вышел в главную комнату и сделал поклон продолжавшей сидеть главе семейства.
— Этот тебе нравится? И есть почему. Куртка хорошо сидит, несмотря на слишком широкие плечи. Отличная работа, Сун Эли.
Портной поклонился.
— Если вы находите мою работу приемлемой, мне больше нечего пожелать, — сказал он. — Однако я должен возразить: плечи не слишком широкие, а превосходно уравновешивают все остальные пропорции. Это — уравновешенная фигура и приятная, если рассматривать ее саму по себе. Только когда мы сравниваем ее с общепринятыми понятиями красоты, мы вынуждены сказать, что плечи слишком широки, ноги слишком длинны, а грудная клетка — слишком объемная.
— Да что вы говорите?
Она взмахнула рукой, приказывая Джетри повернуться, медленно — что он и сделал, получая удовольствие от соприкосновения кожи с шелком и от того, как куртка облегает ему плечи, даже если они действительно чересчур широкие.
— Да, похоже, что вы правы, Сун Эли. Если рассматривать в контексте, включающем лишь этого молодого человека, то обнаруживается некая приятная гармония.
Поворот Джетри снова поставил его лицом к ней, и он остановился, заставив себя держать руки спокойно опущенными.
— Так скажите мне, юный Джетри, вы будете красавцем?
И это уже точно была шутка, если вспомнить лицо и фигуру, характерные для всех Гобелинов. Он чуть поклонился.
— Я думаю, что буду очень похож на моего отца, сударыня, а я никогда не слышал, чтобы его с точки зрения красоты оценивали выше обычного.
Как это ни удивительно, она наклонила голову.
— Хорошо сказано, и к тому же честно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49