.. я леденею… кровь, сердце, нервы… мне хуже, чем Дельфине!.. является парень «Дайте-мне!» я теряю сознание!.. и еще, послушайте! посмотрите! меня захватывает повествовательный раж! я вам плету про всю эту несуразицу просто так! чтоб пофилософствовать!.. дарю! чертова Муза-расточительница! как мне все надоело!
Вся эта забава с Дельфиной еще тянется, вы, наверное, догадываетесь, хотите, чтоб я вам все выболтал? нет уж!.. только происшествие с лекарством…
– Лекарство! лекарство!
Горланят!.. они все хотят выпить! все, кто в каморке!.. их корежит… затягивает в яму…
– Но где же он? где он?
– У Леон!
Консьержка знает лучше всех! чертова лгунья, она отнекивается…
– У нее нет! у нее нет!
– Да! да! У нее есть!.. нет! нет!..
Они не могут прийти к согласию… «ууух! уоох!.. буум!..»
– У нее есть! есть!.. – кричу я… я, лично, побаиваюсь борова!.. ужасный вес… он косится на меня в углу… в углу…
– Сюда! Сюда!
Я ему показываю на другой конец! на дверь Леон… пальцем… «стук! стук!..» лекарство для его жены!.. как у меня болит горло!.. он меня подвесил! ах, моя гортань!.. моя глотка!..
– Дуа! дуа! у нее есть! у нее есть! – настаиваю я. Дверь там, дверь там!.. в глубине подземелья!.. и нигде больше! – Консьержка, ключ! ключ, Туазель!
Все ключи у нее!
– Давайте, открывайте!
Все они, что сгрудились под столом, знали…
– Давайте! идите! давайте!
Леон Зевсовна их не дает…
– Нет! нет! я не хочу!
Она не хочет!.. нужно, чтобы она пересекла коридор!.. перебралась через трещину… и потом прошлась вдоль стены!.. а стена трещит и гудит… и может рухнуть… ах, она не хочет!.. ах, нет!.. нет!..
Но они так злобствуют, что она наклоняется, опускается на коленки… и ползет туда… буум!.. она повернулась! распласталась! бумc!.. бамс! очередь шрапнели, почти над Ла Фурше!.. и опять! врррр! следующие!.. шквальный огонь!..
– Банда трусов! бандитов! грабителей! сутенеров!
Да! да! она! объятая праведным гневом!
– Свиньи!.. лодыри!..
Опять она, ничего… вот Норманса я боюсь… я жмусь между Пирамом и буфетом… тихонечко так зову: «Лили… Лили…» я рассказывал вам о затишье!.. про то, что все затихло!.. там! там! как еще здание не развалится на кусочки! Жюль! мельница! в лепешку! в лепешку! ба-бах!.. дудка! рожок! гондола!.. ба-бах!
Я несу чепуху! я так хочу! ладно! но «замурованные», на самом деле? «Замурованные»! враги мои! они же не сами замуровались?… «Мюрбат и K°»?… жестокий заговорщик!.. PUEA.* «Мюрбат и K°»!.. а его девчонка! следит за мной? Туанон? не замуровалась вместе с папашей?… не загнала всех в яму? и ее пес! и вся эта банда! все! все! зверье!.. над чем тут смеяться! что вас так рассмешило!.. если бы вы видели коридор!.. гармошку, в которую сложились стены… толчки туда! и обратно! весь коридор покрылся рябью! это нужно видеть!
– Эй, там, внизу! мясо дохлое! выходите!
Мне так хотелось, чтоб они выбрались!.. чтоб они посмотрели… увидели эту жуткую трещину!.. величиной до небес! это было! точно… им нужно приподняться! откатиться в сторону! осколки… я уже говорил вам, все засыпано осколками! железная дверь! буфет! все в куче! смотрите, смотрите! почти ничего не осталось!.. сожрала бездна! засосало в трещину! толчки, землетрясение… коридор…
– Давайте, мадам Туазель! смелее!
Я ее отталкиваю… парадом командую я! дверь была прямо перед Зевсихой! напротив! и чуть в глубине!.. она так долго сотрясалась, содрогалась, вместо того, чтоб подумать, чем бы ее открыть… ее надо открыть, что за морока с этой консьержкой! в любой момент все может обрушиться!.. и лежащая в обмороке Дельфина!.. ничего не останется… стоит только поглядеть на эту щель!.. она ширится, угрожающе скрипит! все пропало! привет! все!..
– Ах, Мюрбат, уже поздно!
Он не согласен! курам на смех!..
Я смеюсь… смеюсь… просто умираю со смеху!.. Норманс слышит меня…
И всем своим весом! бууух! я-то знаю его вес! он валится на меня! мне кажется, что у меня сейчас лопнут легкие! он еще и подпрыгивает! на мне! толчется на мне! Ба-бах! Счастье! он сползает… откатывается!.. отлетел к чулану!.. назад!.. с грохотом рушится!.. я! он!.. его вес!.. он раздавил мне грудь… нет! он снова кидается ко мне…
– Фердинанд! Фердинанд!
Голос… это Лили!.. это она!.. я бы рад ответить… не могу… только хрип… она замечает меня под мастодонтом… боров собирается меня прикончить… я больше не могу… он прыгает мне на грудь… да так, что я «уххх!» «аххх!» один прыжок! стремительный бросок! танцовщица! победа! она уже на столе!.. хватается за люстру! раскачивает! и плюх! все сметает! все! стеклянным снарядом в глобус! его брюхо! торгаш!.. он со стоном ощупывает свой череп! я пользуюсь этим… выкарабкиваюсь из-под него… в коридор! быстрее, в коридор! я ползу… ползу!
– Как ты, дорогой? – это она, Лили… «дорогой»… с нежностью…
– А Бебер? А Бебер?
Моя очередь… я волнуюсь… она вынуждена кричать, чтобы я услышал!.. из расщелины поднимается гул! да нет! оттуда раздается звон побрякушек! битого стекла! этот лязг в глубине! гул из углублений!.. рев вулкана! руууууу!.. ничего не разобрать!.. есть!.. наконец-то расслышал… с пятого на десятое… она видела Бебера на четвертом!.. с «коллекционершей»… на лестничной клетке…
– Что они делали?… развлекались?… Он не захотел спускаться с тобой?
– Нет!..
Когда Бебер чем-то увлечен, он не подчиняется законам Империи!.. Он предается удовольствиям, вот и все… он вам выцарапает глаза, просто так… а не мешайте… Лили, не Лили!
– Ты не смогла?
– Нет!..
Барахольщица живет одна на всем этаже, и никогда не выходит, и вот у нее-то и выбило дверь!.. ее дверь снесло! куда подевалась ее дочь? ее зять?… они никогда не выпускают ее из квартиры… я лечил ее от бронхита, я знаю… о, я был чрезвычайно любезен с нею!.. единственное ее занятие – считать, раскладывать, пересчитывать сумки! мешочки! котомочки! маленькие… множество безделушек! полные пригоршни! весь коридор забит!.. кухня… в спальнях не продохнуть… на мебели… на коврах… единственное ее занятие, с утра… до полудня! в полдень она обедала, минуты на отдых… немножко болтовни… и живо! быстро кофе! и на колени! ей необходимо было увериться!.. удостовериться!.. что она найдет свои безделушки! что они здесь! ни одна не исчезла!.. если что-то терялось, она не ложилась спать! ей было чем заняться!.. с зятем и дочкой, все трое под кроватью!.. они нашли безделушку… две… три безделушки! А теперь она наверху, с Бебером? играется?…
– Ты уверена, Лили? уверена?
– Да! Да! Да!
– Ты не можешь его забрать?
– Нет! Нет!
– Откуда ты сама-то спустилась?
– С 8-го!
– Как?
– По перилам!
Еще сохранились перила?…
Она мне кричит прямо… в здоровое ухо… я спрашиваю: «а лестницы?… лестницы?… лестницы выдержат?…»
– Ты хочешь, чтоб я поднялся?
Она предлагает мне!.. О-ля-ля, нет! к примеру!.. он сидит очень высоко, пусть уж там и остается! Бебер, разбалованный котяра! что ж, если ему плевать на нас!
– Доктор! Доктор! сделайте же что-нибудь!
Они нашли меня! они проползли вдоль трещины… они склонились надо мной… ого, уже почти на мне… почти сверху… г-жа Туазель, Шармуаз, его жена… Клео-Депастр, и те снизу, что сидели под лифтом, две гарпии… чего еще можно от них ожидать?
– Сделайте что-нибудь!.. сделайте что-нибудь!
Они думают о Дельфине! только о Дельфине! мол, я ничего не предпринимаю… не делаю уколов…
– Общеукрепляющее средство, ну, доктор! у вас же есть! Я злюсь:
– У меня нет ампул! нет шприцев!
А муж? где этот бычара? Слоняра, уж я-то знаю! знаю! его чудовищный вес! кивают куда-то… в сторону каморки… он ощупывает себе голову, сидя на полу… выбирает осколки стекла из волос… его шевелюра в стекле! от разбившегося плафона! от люстры! кровь течет из носу… как и у меня, только что…
И в тот же момент, я это помню, здание начало крениться… наклоняться вперед! как будто мало нам того, что было!.. определенно, оно складывается! «аааах!..» как все орут… Господи, как они воют!.. я вижу, как проломилась крыша… вместе с водосточными трубами!.. как передать вам этот «поклон верхов»!.. каскад мебели из окон! в водовороте улицы… мебель, кристи!*
По проспекту несется! поток лавы! из Тертр… через переулок Дельме… по проспекту Гавено, во всю его ширь разливаются потоки!.. и смывают все на своем пути! ванны, шкафы, кухни, кастрюли… все это качается на волнах, сталкивается… что-то горит… есть на что посмотреть!.. я смотрю… я просто смотрю, вот и все… это было, было, клянусь вам!.. сейчас же я сижу на полу, закрыв голову руками…
– Вы ничего не делаете! Вы ничего не делаете! Вы витаете в облаках, доктор!
И вовсе я не витаю! но вот мои глаза! слишком долго смотрел я на огонь… я ослеплен… все еще ослеплен!
– Нужно его разбудить! он спит! спит!
Да вовсе я не сплю!
Плюх! удар! пляф! второй!..
Если я пошевельнусь, я пропал…
– Доктор! доктор!
Плюх! плюх!
– Уааах! Уааах!
Я ору!.. они слышат, что я реагирую… вам! пам! удар ногой!
– Доктор! доктор!
Это не Клео… и не Шармуаз… другой голос… это Норманс!.. Еще и Норманс! он больше не шарит в волосах, выбирая осколки стекла… он навис надо мной… а у него как будто изменился голос!.. должен вам заметить… это не его надтреснутый козлиный тенорок… это сочный раскатистый баритон тучного мужика!.. он изменил голос, у него ломается голос… я отмечаю это… как интересно! да, но я тысячи раз замечал, как ломается голос от переживаний!
Он что, с Луны свалился? он что-то спрашивает… и тут же: бах! он наносит мне удар кулаком в спину!.. переворачивает меня!.. два удара в живот! уж он-то знает, как меня оживить!.. только что он меня пытался задушить, теперь, чего доброго, раздавит на хрен! и в то же время он умоляет меня…
– Доктор! доктор!
– Лили! Лили!
Я больше не кричу!.. я попискиваю… всхлипываю… «буах!»… удар! голова гудит! Да еще Норманс к ним присоединился! «Давайте! Давайте!» они ему помогают! бум-пум! яростно!.. десять… двенадцать?… пятнадцать? они все вместе лупят меня ногами!.. вляф! вляф! я отползаю к краю трещины… залег между стеной и провалом…
– Спасите ее, доктор! Спасите ее!..
Они страшно озабочены… чтобы я вернулся к больной!..
– Спасите ее, доктор! Спасите!
И град ударов ногами!.. как они меня дубасят! а потом кулаками! они связывают меня! не только руки! скрутили меня, повязали!.. меня, свалившегося на кабину лифта… я говорю себе: «с меня хватит! я уже все свое получил!»* они думают иначе… привет! они меня извалтузили по высшему разряду! двенадцать на одного! да! точно! как они меня лупили, размазывали по стенке, они готовы были разодрать меня в клочья…
– Подумайте только, мадам, какой подлец!
Я слышал их разговоры… та, что поближе… она громче всех орала!.. «Трус! Трус!»… одна из девиц с 8-го.
Какая все-таки свинья этот доктор!
Еще кто-то… другой голос… может, Перикола?… тарарам на улице, громы и молнии в небесах, настоящие атмосферные вихри, к тому же взрывы на проспекте, я бы промолчал., но как же они меня отдубасили, избили, измочалили!.. голоса, их много?… теперь все кричат!.. этот ор!.. зверинец!.. правда, все!.. на меня! лежащего на полу!.. бум! удар в бок! за то, что у меня нет шприца! бах! нет иглы!.. а они, где лекарство?… они, они ничего не смогли! а я им должен все! все! я должен!.. они не могли ввалиться к Зевсихе? выломать дверь? напротив? там! другая дверь!.. а на меня можно! на меня можно напасть исподтишка! меньше рискуешь! ослы, безмозглые тупицы!
Дом качается… а они мотают меня по краю бездны…
– Лекарство! лекарство!
Я потихоньку перевожу дыхание… выкрикиваю им все, что я думаю…
– Лекарство! лекарство! сволочи!
Правда! они бросаются к двери, давка, куча мала! вот он, момент истины! болтанка поутихла… они все-таки ломают эту дверь! на нее нужно навалиться вдесятером… вдвенадцатером!
– Ваш рассказ бессвязен!..
Я слышу… я вас слушаю… я рассказывал вам о Рудольфе… Мими… я их тогда внезапно увидел… возле окна… и сейчас опять вижу!.. я их снова вижу!.. ладу и складу!.. что они делают возле окна? они живут на втором этаже… как они спустились? как оказались на тротуаре? я не знаю… я еще не раз вспомню этих двоих: Рудольфа и Мими… ужасно, что я забыл!.. я вам не рассказал еще о сотой… о тысячной бомбежке! но вы ничего не потеряли, погодите! я приду к вам чуть позднее! ладу и складу! вы бы слышали эти бумы! вас, думаю, они бы тоже опьянили!.. пьяный?… пьяный?… да я вообще ни капли в рот не беру!
– Выслушайте ее, осмотрите, доктор! выслушайте ее!
Ах, выслушать! выслушать! Рудольф и Мими настаивают, приказывают мне! оба!.. вы бы их видели, я вам подробно опишу, они в костюмах из «Богемы»… великолепной «Богемы»!.. откуда они свалились?… «Вот в чем вопрос…»* я не видел, как они спускались, «они репетировали» у себя… Да! да!.. я-то знаю… они репетировали музыкальную сцену… сейчас я не сомневаюсь, это были они, там… а как расфуфырились!.. он в одежке той эпохи!.. и парик буклями!.. она в образе юной Мими, блондиночка! шалунья… однако легко может сойти за мою мать, по возрасту, конечно… я лечил ее!.. климакс, приливы и все такое… консультировал по поводу фибромы… вдруг внезапно помолодевшая!.. талант!.. призвание!.. почему меня это ужасает?… я не знаю… но это ужасно!.. она ужасно помолодела!.. неправдоподобно! гормоны, без сомнения? гормонотерапия – это от лукавого!.. они все время стояли здесь, оба… а не комоды!
– Спасите ее, доктор! спасите ее!
Мими наклоняется… ближе… ближе… к моему уху…
– Спасите ее, доктор! Я люблю вас!
И плюх!.. пощечина! она выпрямляется, что-то бормочет!.. рычит! «гроооо!..» это что, кокетство? нет? я думаю, что бури, бушующие безостановочно, могут всех довести до белого каления… нервы натянуты до предела! а еще жажда… я изнываю от жажды!.. а тот, там, на мельнице, больше всех страдает без воды!.. убийца! он в ответе за все!.. или почти за все! калека-на-вышке! я обвиняю его чуть ли не на протяжении всего повествования… вы скажете, потеряв всякий стыд и совесть… Безбожно? да, черт возьми! но однажды это станет нашей историей! эту бомбежку будут изучать в школе! вам зададут вопрос на выпускном экзамене, и если вы чуть-чуть замешкаетесь! вам не сдобровать! ее запечатлеют в камне!..
– Да, так кто разрушил Париж, мировую столицу блядей всех мастей?
– Жюль!
– Браво! – воскликнет комиссия! – Немедленно принять! Высокочтимый Кандидат! Кобелер Почетного Балахона! Выше голову! Оторвитесь от земли! Профессор! и Реклама! Орел! Летите!
И вот после шестидесяти лет страданий, смокинг и галстук и Туазон! лобызания, табу, миллиарды, лавровые венки! если вы удостоитесь чести попасть в Стокгольм,* вас будут трахать короли! а может, даже кто и поважней!..
И придет за вами смерть… и вас похоронят… произнесут прощальные речи… и наступит очередь вашего сына:
– Кто приказал разрушить Париж?
– Жюль-капитанский-Мостик! и никто другой!.. Черт его подери!
Потом внук! и правнук!.. вот так и сохраняется история нации, традиции и музыка… через экзамены!..
Я пережил эти события лично! какие характеры!.. вам только нужно поднять глаза… Ба-бах! поглядите! пробка на пробке! посмотрите на проспект!.. проезжая часть затоплена… лава! синяя! зеленая! сиреневая! потоки! корыта! качаются! на волнах! колышутся!.. все это сталкивается! перетекает! из одного ручья в другой!.. дома больше не тянутся к небу!.. да-да! вы могли бы подумать… нет! нет! они больше не тянутся к небу… они раздуваются… оседают… они напоминают шары… особенно дворец Ламбреказа…* ах, этот маленький дворец… шестнадцатый дом по проспекту… розовый мрамор, каррарский, с голубыми прожилками… орнамент, если честно, так себе… он раздувается, раздается розовым… загорается… затем желтым… но не валится!.. не качается больше! держится… между мастерской Фремона и монмартрским Гаражом…* как он трогательно заботился о своем доме, Ламбреказ! прошу прощения!.. это не безделица… не какой-нибудь завалящий коврик! не сомнительная «персидская» подстилка… и так во всем!.. я знаю, о чем говорю… я чую подделку с двадцати пяти метров… я воспитан на настоящих шедеврах… во времена моей бабушки подделки воняли, теперь они «не пахнут»!.. если б они воняли, пришлось бы закрыть все музеи!..
Сам Ламбреказ – воплощение утонченности, прелестный друг, благородный, чувствительный, но вы бы его вывели из себя нечищеными ботинками… я тоже чувствовал себя скованно, бывая у него… я видел, что оставляю повсюду следы от обуви!.. я лечил его мать,* он очень хорошо ко мне относился, но каждый раз я выходил от него на ватных подкашивающихся ногах… вывихнутые пальцы ног!.. от бесплодных попыток удержать равновесие, идя на цыпочках! из одной комнаты в другую… от одной «Смирны» к другой… я внимательно относился к его матери… они были мне благодарны… когда она умерла, я отсутствовал… ах, я немного отклонился от темы… ну, не так уж далеко!.. я повторяюсь: дворец под номером «16» больше не взлетает, только слегка раздувается… даже! неужели!.. качается, ходуном ходит, вырывается! он меня удивляет! ах! и приподымается! черт возьми! все-таки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Вся эта забава с Дельфиной еще тянется, вы, наверное, догадываетесь, хотите, чтоб я вам все выболтал? нет уж!.. только происшествие с лекарством…
– Лекарство! лекарство!
Горланят!.. они все хотят выпить! все, кто в каморке!.. их корежит… затягивает в яму…
– Но где же он? где он?
– У Леон!
Консьержка знает лучше всех! чертова лгунья, она отнекивается…
– У нее нет! у нее нет!
– Да! да! У нее есть!.. нет! нет!..
Они не могут прийти к согласию… «ууух! уоох!.. буум!..»
– У нее есть! есть!.. – кричу я… я, лично, побаиваюсь борова!.. ужасный вес… он косится на меня в углу… в углу…
– Сюда! Сюда!
Я ему показываю на другой конец! на дверь Леон… пальцем… «стук! стук!..» лекарство для его жены!.. как у меня болит горло!.. он меня подвесил! ах, моя гортань!.. моя глотка!..
– Дуа! дуа! у нее есть! у нее есть! – настаиваю я. Дверь там, дверь там!.. в глубине подземелья!.. и нигде больше! – Консьержка, ключ! ключ, Туазель!
Все ключи у нее!
– Давайте, открывайте!
Все они, что сгрудились под столом, знали…
– Давайте! идите! давайте!
Леон Зевсовна их не дает…
– Нет! нет! я не хочу!
Она не хочет!.. нужно, чтобы она пересекла коридор!.. перебралась через трещину… и потом прошлась вдоль стены!.. а стена трещит и гудит… и может рухнуть… ах, она не хочет!.. ах, нет!.. нет!..
Но они так злобствуют, что она наклоняется, опускается на коленки… и ползет туда… буум!.. она повернулась! распласталась! бумc!.. бамс! очередь шрапнели, почти над Ла Фурше!.. и опять! врррр! следующие!.. шквальный огонь!..
– Банда трусов! бандитов! грабителей! сутенеров!
Да! да! она! объятая праведным гневом!
– Свиньи!.. лодыри!..
Опять она, ничего… вот Норманса я боюсь… я жмусь между Пирамом и буфетом… тихонечко так зову: «Лили… Лили…» я рассказывал вам о затишье!.. про то, что все затихло!.. там! там! как еще здание не развалится на кусочки! Жюль! мельница! в лепешку! в лепешку! ба-бах!.. дудка! рожок! гондола!.. ба-бах!
Я несу чепуху! я так хочу! ладно! но «замурованные», на самом деле? «Замурованные»! враги мои! они же не сами замуровались?… «Мюрбат и K°»?… жестокий заговорщик!.. PUEA.* «Мюрбат и K°»!.. а его девчонка! следит за мной? Туанон? не замуровалась вместе с папашей?… не загнала всех в яму? и ее пес! и вся эта банда! все! все! зверье!.. над чем тут смеяться! что вас так рассмешило!.. если бы вы видели коридор!.. гармошку, в которую сложились стены… толчки туда! и обратно! весь коридор покрылся рябью! это нужно видеть!
– Эй, там, внизу! мясо дохлое! выходите!
Мне так хотелось, чтоб они выбрались!.. чтоб они посмотрели… увидели эту жуткую трещину!.. величиной до небес! это было! точно… им нужно приподняться! откатиться в сторону! осколки… я уже говорил вам, все засыпано осколками! железная дверь! буфет! все в куче! смотрите, смотрите! почти ничего не осталось!.. сожрала бездна! засосало в трещину! толчки, землетрясение… коридор…
– Давайте, мадам Туазель! смелее!
Я ее отталкиваю… парадом командую я! дверь была прямо перед Зевсихой! напротив! и чуть в глубине!.. она так долго сотрясалась, содрогалась, вместо того, чтоб подумать, чем бы ее открыть… ее надо открыть, что за морока с этой консьержкой! в любой момент все может обрушиться!.. и лежащая в обмороке Дельфина!.. ничего не останется… стоит только поглядеть на эту щель!.. она ширится, угрожающе скрипит! все пропало! привет! все!..
– Ах, Мюрбат, уже поздно!
Он не согласен! курам на смех!..
Я смеюсь… смеюсь… просто умираю со смеху!.. Норманс слышит меня…
И всем своим весом! бууух! я-то знаю его вес! он валится на меня! мне кажется, что у меня сейчас лопнут легкие! он еще и подпрыгивает! на мне! толчется на мне! Ба-бах! Счастье! он сползает… откатывается!.. отлетел к чулану!.. назад!.. с грохотом рушится!.. я! он!.. его вес!.. он раздавил мне грудь… нет! он снова кидается ко мне…
– Фердинанд! Фердинанд!
Голос… это Лили!.. это она!.. я бы рад ответить… не могу… только хрип… она замечает меня под мастодонтом… боров собирается меня прикончить… я больше не могу… он прыгает мне на грудь… да так, что я «уххх!» «аххх!» один прыжок! стремительный бросок! танцовщица! победа! она уже на столе!.. хватается за люстру! раскачивает! и плюх! все сметает! все! стеклянным снарядом в глобус! его брюхо! торгаш!.. он со стоном ощупывает свой череп! я пользуюсь этим… выкарабкиваюсь из-под него… в коридор! быстрее, в коридор! я ползу… ползу!
– Как ты, дорогой? – это она, Лили… «дорогой»… с нежностью…
– А Бебер? А Бебер?
Моя очередь… я волнуюсь… она вынуждена кричать, чтобы я услышал!.. из расщелины поднимается гул! да нет! оттуда раздается звон побрякушек! битого стекла! этот лязг в глубине! гул из углублений!.. рев вулкана! руууууу!.. ничего не разобрать!.. есть!.. наконец-то расслышал… с пятого на десятое… она видела Бебера на четвертом!.. с «коллекционершей»… на лестничной клетке…
– Что они делали?… развлекались?… Он не захотел спускаться с тобой?
– Нет!..
Когда Бебер чем-то увлечен, он не подчиняется законам Империи!.. Он предается удовольствиям, вот и все… он вам выцарапает глаза, просто так… а не мешайте… Лили, не Лили!
– Ты не смогла?
– Нет!..
Барахольщица живет одна на всем этаже, и никогда не выходит, и вот у нее-то и выбило дверь!.. ее дверь снесло! куда подевалась ее дочь? ее зять?… они никогда не выпускают ее из квартиры… я лечил ее от бронхита, я знаю… о, я был чрезвычайно любезен с нею!.. единственное ее занятие – считать, раскладывать, пересчитывать сумки! мешочки! котомочки! маленькие… множество безделушек! полные пригоршни! весь коридор забит!.. кухня… в спальнях не продохнуть… на мебели… на коврах… единственное ее занятие, с утра… до полудня! в полдень она обедала, минуты на отдых… немножко болтовни… и живо! быстро кофе! и на колени! ей необходимо было увериться!.. удостовериться!.. что она найдет свои безделушки! что они здесь! ни одна не исчезла!.. если что-то терялось, она не ложилась спать! ей было чем заняться!.. с зятем и дочкой, все трое под кроватью!.. они нашли безделушку… две… три безделушки! А теперь она наверху, с Бебером? играется?…
– Ты уверена, Лили? уверена?
– Да! Да! Да!
– Ты не можешь его забрать?
– Нет! Нет!
– Откуда ты сама-то спустилась?
– С 8-го!
– Как?
– По перилам!
Еще сохранились перила?…
Она мне кричит прямо… в здоровое ухо… я спрашиваю: «а лестницы?… лестницы?… лестницы выдержат?…»
– Ты хочешь, чтоб я поднялся?
Она предлагает мне!.. О-ля-ля, нет! к примеру!.. он сидит очень высоко, пусть уж там и остается! Бебер, разбалованный котяра! что ж, если ему плевать на нас!
– Доктор! Доктор! сделайте же что-нибудь!
Они нашли меня! они проползли вдоль трещины… они склонились надо мной… ого, уже почти на мне… почти сверху… г-жа Туазель, Шармуаз, его жена… Клео-Депастр, и те снизу, что сидели под лифтом, две гарпии… чего еще можно от них ожидать?
– Сделайте что-нибудь!.. сделайте что-нибудь!
Они думают о Дельфине! только о Дельфине! мол, я ничего не предпринимаю… не делаю уколов…
– Общеукрепляющее средство, ну, доктор! у вас же есть! Я злюсь:
– У меня нет ампул! нет шприцев!
А муж? где этот бычара? Слоняра, уж я-то знаю! знаю! его чудовищный вес! кивают куда-то… в сторону каморки… он ощупывает себе голову, сидя на полу… выбирает осколки стекла из волос… его шевелюра в стекле! от разбившегося плафона! от люстры! кровь течет из носу… как и у меня, только что…
И в тот же момент, я это помню, здание начало крениться… наклоняться вперед! как будто мало нам того, что было!.. определенно, оно складывается! «аааах!..» как все орут… Господи, как они воют!.. я вижу, как проломилась крыша… вместе с водосточными трубами!.. как передать вам этот «поклон верхов»!.. каскад мебели из окон! в водовороте улицы… мебель, кристи!*
По проспекту несется! поток лавы! из Тертр… через переулок Дельме… по проспекту Гавено, во всю его ширь разливаются потоки!.. и смывают все на своем пути! ванны, шкафы, кухни, кастрюли… все это качается на волнах, сталкивается… что-то горит… есть на что посмотреть!.. я смотрю… я просто смотрю, вот и все… это было, было, клянусь вам!.. сейчас же я сижу на полу, закрыв голову руками…
– Вы ничего не делаете! Вы ничего не делаете! Вы витаете в облаках, доктор!
И вовсе я не витаю! но вот мои глаза! слишком долго смотрел я на огонь… я ослеплен… все еще ослеплен!
– Нужно его разбудить! он спит! спит!
Да вовсе я не сплю!
Плюх! удар! пляф! второй!..
Если я пошевельнусь, я пропал…
– Доктор! доктор!
Плюх! плюх!
– Уааах! Уааах!
Я ору!.. они слышат, что я реагирую… вам! пам! удар ногой!
– Доктор! доктор!
Это не Клео… и не Шармуаз… другой голос… это Норманс!.. Еще и Норманс! он больше не шарит в волосах, выбирая осколки стекла… он навис надо мной… а у него как будто изменился голос!.. должен вам заметить… это не его надтреснутый козлиный тенорок… это сочный раскатистый баритон тучного мужика!.. он изменил голос, у него ломается голос… я отмечаю это… как интересно! да, но я тысячи раз замечал, как ломается голос от переживаний!
Он что, с Луны свалился? он что-то спрашивает… и тут же: бах! он наносит мне удар кулаком в спину!.. переворачивает меня!.. два удара в живот! уж он-то знает, как меня оживить!.. только что он меня пытался задушить, теперь, чего доброго, раздавит на хрен! и в то же время он умоляет меня…
– Доктор! доктор!
– Лили! Лили!
Я больше не кричу!.. я попискиваю… всхлипываю… «буах!»… удар! голова гудит! Да еще Норманс к ним присоединился! «Давайте! Давайте!» они ему помогают! бум-пум! яростно!.. десять… двенадцать?… пятнадцать? они все вместе лупят меня ногами!.. вляф! вляф! я отползаю к краю трещины… залег между стеной и провалом…
– Спасите ее, доктор! Спасите ее!..
Они страшно озабочены… чтобы я вернулся к больной!..
– Спасите ее, доктор! Спасите!
И град ударов ногами!.. как они меня дубасят! а потом кулаками! они связывают меня! не только руки! скрутили меня, повязали!.. меня, свалившегося на кабину лифта… я говорю себе: «с меня хватит! я уже все свое получил!»* они думают иначе… привет! они меня извалтузили по высшему разряду! двенадцать на одного! да! точно! как они меня лупили, размазывали по стенке, они готовы были разодрать меня в клочья…
– Подумайте только, мадам, какой подлец!
Я слышал их разговоры… та, что поближе… она громче всех орала!.. «Трус! Трус!»… одна из девиц с 8-го.
Какая все-таки свинья этот доктор!
Еще кто-то… другой голос… может, Перикола?… тарарам на улице, громы и молнии в небесах, настоящие атмосферные вихри, к тому же взрывы на проспекте, я бы промолчал., но как же они меня отдубасили, избили, измочалили!.. голоса, их много?… теперь все кричат!.. этот ор!.. зверинец!.. правда, все!.. на меня! лежащего на полу!.. бум! удар в бок! за то, что у меня нет шприца! бах! нет иглы!.. а они, где лекарство?… они, они ничего не смогли! а я им должен все! все! я должен!.. они не могли ввалиться к Зевсихе? выломать дверь? напротив? там! другая дверь!.. а на меня можно! на меня можно напасть исподтишка! меньше рискуешь! ослы, безмозглые тупицы!
Дом качается… а они мотают меня по краю бездны…
– Лекарство! лекарство!
Я потихоньку перевожу дыхание… выкрикиваю им все, что я думаю…
– Лекарство! лекарство! сволочи!
Правда! они бросаются к двери, давка, куча мала! вот он, момент истины! болтанка поутихла… они все-таки ломают эту дверь! на нее нужно навалиться вдесятером… вдвенадцатером!
– Ваш рассказ бессвязен!..
Я слышу… я вас слушаю… я рассказывал вам о Рудольфе… Мими… я их тогда внезапно увидел… возле окна… и сейчас опять вижу!.. я их снова вижу!.. ладу и складу!.. что они делают возле окна? они живут на втором этаже… как они спустились? как оказались на тротуаре? я не знаю… я еще не раз вспомню этих двоих: Рудольфа и Мими… ужасно, что я забыл!.. я вам не рассказал еще о сотой… о тысячной бомбежке! но вы ничего не потеряли, погодите! я приду к вам чуть позднее! ладу и складу! вы бы слышали эти бумы! вас, думаю, они бы тоже опьянили!.. пьяный?… пьяный?… да я вообще ни капли в рот не беру!
– Выслушайте ее, осмотрите, доктор! выслушайте ее!
Ах, выслушать! выслушать! Рудольф и Мими настаивают, приказывают мне! оба!.. вы бы их видели, я вам подробно опишу, они в костюмах из «Богемы»… великолепной «Богемы»!.. откуда они свалились?… «Вот в чем вопрос…»* я не видел, как они спускались, «они репетировали» у себя… Да! да!.. я-то знаю… они репетировали музыкальную сцену… сейчас я не сомневаюсь, это были они, там… а как расфуфырились!.. он в одежке той эпохи!.. и парик буклями!.. она в образе юной Мими, блондиночка! шалунья… однако легко может сойти за мою мать, по возрасту, конечно… я лечил ее!.. климакс, приливы и все такое… консультировал по поводу фибромы… вдруг внезапно помолодевшая!.. талант!.. призвание!.. почему меня это ужасает?… я не знаю… но это ужасно!.. она ужасно помолодела!.. неправдоподобно! гормоны, без сомнения? гормонотерапия – это от лукавого!.. они все время стояли здесь, оба… а не комоды!
– Спасите ее, доктор! спасите ее!
Мими наклоняется… ближе… ближе… к моему уху…
– Спасите ее, доктор! Я люблю вас!
И плюх!.. пощечина! она выпрямляется, что-то бормочет!.. рычит! «гроооо!..» это что, кокетство? нет? я думаю, что бури, бушующие безостановочно, могут всех довести до белого каления… нервы натянуты до предела! а еще жажда… я изнываю от жажды!.. а тот, там, на мельнице, больше всех страдает без воды!.. убийца! он в ответе за все!.. или почти за все! калека-на-вышке! я обвиняю его чуть ли не на протяжении всего повествования… вы скажете, потеряв всякий стыд и совесть… Безбожно? да, черт возьми! но однажды это станет нашей историей! эту бомбежку будут изучать в школе! вам зададут вопрос на выпускном экзамене, и если вы чуть-чуть замешкаетесь! вам не сдобровать! ее запечатлеют в камне!..
– Да, так кто разрушил Париж, мировую столицу блядей всех мастей?
– Жюль!
– Браво! – воскликнет комиссия! – Немедленно принять! Высокочтимый Кандидат! Кобелер Почетного Балахона! Выше голову! Оторвитесь от земли! Профессор! и Реклама! Орел! Летите!
И вот после шестидесяти лет страданий, смокинг и галстук и Туазон! лобызания, табу, миллиарды, лавровые венки! если вы удостоитесь чести попасть в Стокгольм,* вас будут трахать короли! а может, даже кто и поважней!..
И придет за вами смерть… и вас похоронят… произнесут прощальные речи… и наступит очередь вашего сына:
– Кто приказал разрушить Париж?
– Жюль-капитанский-Мостик! и никто другой!.. Черт его подери!
Потом внук! и правнук!.. вот так и сохраняется история нации, традиции и музыка… через экзамены!..
Я пережил эти события лично! какие характеры!.. вам только нужно поднять глаза… Ба-бах! поглядите! пробка на пробке! посмотрите на проспект!.. проезжая часть затоплена… лава! синяя! зеленая! сиреневая! потоки! корыта! качаются! на волнах! колышутся!.. все это сталкивается! перетекает! из одного ручья в другой!.. дома больше не тянутся к небу!.. да-да! вы могли бы подумать… нет! нет! они больше не тянутся к небу… они раздуваются… оседают… они напоминают шары… особенно дворец Ламбреказа…* ах, этот маленький дворец… шестнадцатый дом по проспекту… розовый мрамор, каррарский, с голубыми прожилками… орнамент, если честно, так себе… он раздувается, раздается розовым… загорается… затем желтым… но не валится!.. не качается больше! держится… между мастерской Фремона и монмартрским Гаражом…* как он трогательно заботился о своем доме, Ламбреказ! прошу прощения!.. это не безделица… не какой-нибудь завалящий коврик! не сомнительная «персидская» подстилка… и так во всем!.. я знаю, о чем говорю… я чую подделку с двадцати пяти метров… я воспитан на настоящих шедеврах… во времена моей бабушки подделки воняли, теперь они «не пахнут»!.. если б они воняли, пришлось бы закрыть все музеи!..
Сам Ламбреказ – воплощение утонченности, прелестный друг, благородный, чувствительный, но вы бы его вывели из себя нечищеными ботинками… я тоже чувствовал себя скованно, бывая у него… я видел, что оставляю повсюду следы от обуви!.. я лечил его мать,* он очень хорошо ко мне относился, но каждый раз я выходил от него на ватных подкашивающихся ногах… вывихнутые пальцы ног!.. от бесплодных попыток удержать равновесие, идя на цыпочках! из одной комнаты в другую… от одной «Смирны» к другой… я внимательно относился к его матери… они были мне благодарны… когда она умерла, я отсутствовал… ах, я немного отклонился от темы… ну, не так уж далеко!.. я повторяюсь: дворец под номером «16» больше не взлетает, только слегка раздувается… даже! неужели!.. качается, ходуном ходит, вырывается! он меня удивляет! ах! и приподымается! черт возьми! все-таки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37