..
Всем сердцем!..
«ре»… как у нее!..
…люблю от всего…
Я фальшивлю! точно! Ба-бах! еще одна бомба! теперь пою верно!
…люблю от всего…
В этом деле не нужна настойчивость, вот так вот… сколько бомб! пусть его фальшивит! чтоб ее Крик раскурочил!* кто же это? головы не видно… понятно, что женщина! Мадам Клео?… Мадемуазель Блез?…
Еще одна воронка! да нет, не одна!.. три! четыре!.. Рено! а если их цель – Рено?…* вот уже месяц TSF! Рено! Рено!.. они кружатся вверху… как на арене… арена ужаса… изрыгающие весь этот кошмар… как высоко вздымаются разрывы!.. на высоту Эйфелевой башни!.. удирают… на север! север!.. это их арена!.. еще один вырвался!.. другой!.. лучи прожекторов пересекаются… сталкиваются ревущие «крепости»!.. плюются фосфором… кадриль… двойная кадриль… уже не до песен, знаете ли… и пусть эта Перикола терзает слух своим фальшивым завыванием!.. она может пойти туда!.. эху все равно, бемолем больше или меньше!.. даже в таких «паракосмических» условиях – небеса вверх тормашками, кипящие потоки огня, в метро непроглядная пыльная темень и тэдэ, никогда нельзя терять голову! насмехаться над читателем! преувеличивать! лучше притушить эмоции, чем наоборот!.. а если так, то ко всем этим рассказам о всемирном Потопе следует относиться спокойно… нет божественного предназначения в том, чтобы прожить на несколько месяцев дольше других и увидеть ужасные страдания людей! теперь вы обо мне подумаете нехорошо, «мол, этот Фердинанд был до ужаса прав!» вот так! такова История! прекрасная история! Рено полыхает, горит! и что? этого бы вообще не было, если бы я действовал решительно, если бы я прыгнул на мельницу, оп-ля! я отрываю Жюля от мостика! и отправляю ко всем чертям! лети! планируй! вместе со своей волынкой! с гондолой!.. жаль, что я не осмелился… а сейчас мне страстно хотелось, чтобы он улетел к чертовой матери… сам разбежался и-и-и… пусть бы он взбесился! пусть бы прыгнул!..
– Прыгай! пропойца! трус!
Но он не слушает меня… жажда! жажда! это все, о чем он может сейчас думать…
– Я иду! иду!
Плевать на Рено! плевать на воронки, атаки, на взрывы, в два, в три раза выше Эйфелевой башни!.. жар, пыл! все кругом раскалено! да так, что обои в привратницкой трескаются и сворачиваются…
Я трясу Норманса, хватаю его за колени.
– Рено! Рено!
– Ххррррр! – отвечает он мне… отвратительный храп… и снова!..
А вот высовывается чья-то голова… голова Клео! это он!.. и еще одна голова!.. его жена!
– Тут дети! дети!
Кто это там верещит про детей?… слушаю… прислушиваюсь!.. точно!.. «Уаа! уаа!» точно, младенцы!.. интересно, чьи дети? в доме я знаю всех… У Клео детей нет… у Нормансов тоже… и у Бриколь… у Ксантипп из 4-й… есть только в 7-й, у испанцев, Зулага,* у них недавно родилась девочка… я не знаю ее… может быть, она здесь? я сажусь на корточки… ложусь на пол, чтобы увидеть… ударился о Клео… столкнулись лбами! Клео-Депастр, архитектор…
– Эй? эй? где лети? Туанон под вами?
Я кричу… Ба-бах!.. как здесь тесно!.. снова толкаем друг друга!.. как на корабле… от борта к борту! шатается не только этот мазила… на мельнице!..
– Рено горят! – сообщаю им! кричу!
– Они там танки делают! на Рено!
Кажется, это Перикола… ее голос… я не собираюсь спорить… я засовываю руку между телами… вонючее мясо… я щупаю… ощупываю… головы… ноги… ах, совсем голая!.. Туанон!.. голая… нога, бедро… тыкаю пальцем!.. она кричит… «Доктор! доктор!»… я хватаю, тяну… не получается… я причиняю ей боль… «Доктор! доктор!»… переползаю на другую сторону… растрепанная, взъерошенная голова… я хватаю пониже, за плечи!.. тщетно!.. ее придавило… да, это тяжелее, чем роды!.. я пытаюсь снова… «поворот»? нужно, чтобы она протиснулась между Депастром и его женой… пример «обратного предлежания»!* вот он настоящий кошмар! «неполное ягодичное предлежание»!.. ничего не выходит!.. не помогают даже взрывы!.. все вокруг липкое, склизкое, но это даже лучше, скользкая смесь мочи, говна и крови!.. но не скользит!.. даже моя рука, я не могу ее вытащить!.. при каждом новом взрыве они склеиваются все сильнее… и при каждом взрыве мин… внизу…
И дети в этой куче? «Уаа!.. Уаа!..»? и сучка, которая поет?…
И вы поверите всему…
Что она?… осипшая канарейка! самая настоящая «фальшивка»! я немного разбираюсь, знаете ли!.. Фортунио!..*
– Пошли, Лили!.. Привет! ссыкуны чертовы!
Действительно, как это глупо! пусть все рушится, к черту
взлетает на воздух, вместе с людишками под столом!.. они будут ненавидеть друг друга и в воздухе, и под землей!.. стать таким же психом, как они? нет уж! согласиться? никогда! трястись от ужаса? никогда!
– Лили, давай! Бежим!
– А как же Пирам, Луи? Пирам? И Бебер?
А если нас не пустят в метро из-за Бебера и Пирама?… Он здесь, Пирам, он скулит у меня под рукой… я держу его большую голову в руках… он плачет… дрожит, но все понимает… если мы с Лили уйдем, мадам Туазель прогонит его! она Пирама не любит… из-за того, что еще щенком он написал ей на ковер… и куда же он тогда пойдет?… в огонь, который бушует снаружи?… он не сможет даже улицу перейти… да и никто не сможет… сплошной поток огня, фосфора, магния, который сносит все на своем пути, в нем несутся шкафы, ванны, рояли… вот! Хорошенькая перспектива!
А над Рено вроде бы поутихло! я больше не вижу пугающе гигантских языков пламени…
– Смотри, смотри! Жюль!
Но это Опера! Никаких изменений!.. никто не смотрит на Жюля… о-ля-ля! этот несчастный! у него уже галлюцинации! тем хуже! все! он все видит? он врет! грязная, продажная свинья! он бредит, злобный рогоносец! Жюль – великолепный, он бранится! какой же он храбрый, Жюль! ну и характер! герой! лицом к лицу с циклонами! «крепости» пикируют на него! схватить! поднять! унести! вот, вот он, величественный Жюль! а этот позорит нас! он осмеливается! клевещет на него! вместо того, чтобы броситься ему на помощь! выполнить долг друга! какой же он гнусный, этот Фердинанд! трясется за свою продажную шкуру!
Я слышу вас!.. я вас очень хорошо слышу.
Пусть он горит огнем! и Опера тоже! черт! дьявол!.. мы никогда не поймем друг друга! вы, господа, заслуживаете таких катастроф!
И не только Опера, заметьте! Рапе тоже! И Берси!.. брызги летят в разверстые небеса! по приказу Жюля!.. да, я повторяю, с его мостика!.. того самого Жюля, который так хотел пить!.. я говорю, преступление!.. какое преступление?… а амнистия!* жажда! но он сотворил этот кошмар своими руками! одним пальцем! своим пальцем! другое дело атом или напалм! Потоп по велению пальца! я снова вывожу вас из себя!
– Ложь! он оболгал замечательного друга! подлец! это в его духе! ни стыда, ни совести!..
Я разрешаю вам поливать меня грязью… а разрушение Парижа? да! да! вы не станете отрицать, что я это видел! и даже если это кажется неважным, историк вам расскажет, что через два, три поколения тот или те, кто пройдет с плугом по этим самым местам, воскликнут: правда у того, кто сам видел, действительно видел, настоящую истину знает лишь тот, кто видел не только синее или только желтое!.. и не те, кто был опьянен красным!.. зеленым… а тот, кто осознал всю важность целого!.. Ба-бах! ба-рабах!.. единственный философ «барабарабах» – Фердинанд!
Я не дождусь признания будущей черни! точно! И завтрашней! нет! сидящие в ямах с отбросами!.. пусть они исчезнут, нетерпеливые! в облаках дыма, как в дешевом фокусе… уносящиеся кверху задницами!.. хороши свидетели! Одна только мысль о них убивает… какие люди! какой мир!.. ох уж эта честность, долг, добродетель! чего и вам желаю!..
А у меня помимо моих обязанностей было и еще что-то! мой Безон! мой Аржантей! кто, кто пойдет вместо меня? только не они! и не Лютри! никто!..
– Папочка, – как называл себя я, урожденный Фердинанд, – ты надорвешься!..
У каждого есть своя личная молитва, все вокруг крестятся, и поначалу все вроде бы нормально… все романы, которые пишутся в мире, начинаются более или менее хорошо, а заканчиваются как придется… как попало.
Пусть они берут свою ноту! тем хуже последствия!
– Пролезайте! Не толкайтесь так! невежа! заумный филолог! станьте серьезней! или пеняйте на себя!.. гильотина по вас плачет!..
– Да, в конце-то концов, дайте мне немного поспать!.. во сне я не буду валять дурака… я буду отдыхать… я так устал, спать мне хочется больше всего на свете… вот уже неделя, а то и больше… переутомление… грохот… да и побаиваюсь я… «уведомлений»… избытка «гробиков»!..* вы меня понимаете?… Мюрбат, отец Туанон, определенно занят моей моралью… «Пошлите его куда подальше!»… он, видите ли, «командует»… у него имеются «лейтенанты» по кварталам… он, должно быть, слишком зол на меня… он не перестает угрожать мне… но угрозы он почему-то рассыпает перед мадам Туазель, а та потом передает мне… «Трепещите» написано… я не могу защитить себя… заставить Мюрбата помучиться? Это было бы нетрудно, я изобретательный… но совесть – ужасная штука, она не позволяет никогда и никому причинять зла… и все этим пользуются!.. все тяготы жизни достаются вам… все радости типа «а мне плевать» – другим!..
Варикозы, рассеянные склерозы, грыжи, желтухи, ишиасы приходили ко мне сами, а сколько бронхитов! спрашивали меня: ну как? что? что и как? Из Безона, Бекона, Аржантей, Сартрувиля, Уилля… сколько скрученных? И ни одного терпеливого! они были бы еще хуже Мюрбата, если бы я не пришел!.. они бы мне тоже прислали угрозы и «гробики»… но если они все оказались горючими? тогда уже совсем другой коленкор… опять же моя забота! моими заботами! пришлось бы всех вскрывать… поскольку я врач «под присягой».
Они не могли уйти без меня…
Я, доктор в законе, удостоверяю, что г-н Анабаз Леон, сорока двух лет, токарь, проживающий по адресу Вуа дю Алаж, 15, был найден сгоревшим вчера, 18 июня,* и что его останки подлежат захоронению на кладбище, где он был найден нами и идентифицирован, дата, печать.
Я их повскрываю всех и вся! Я распознаю их даже в том случае, если бы они были четвертованы!.. их уже было десять или двенадцать… все серые, как угли, будто присыпанные золой… возможно, я найду среди них ловцов огненных уклеек, свалившихся в камин?… или попавших в печь?… я им тоже накатаю, идентифицированы, печати…
Два столетия… три столетия… и пойдет!.. пахари великого Грядущего не станут рассматривать останки! Они будут удовлетворены и моими «визами»! Манускрипты Друо на вес золота! Такова уж История и Ба-бах!
У них найдутся средства, чтобы купить себе маленькие «атомные» автомобильчики с моими «разрешениями на захоронение»! и счастливых им каникул!
Поспать, вот что действительно важно! заснуть прямо сейчас! не через сто семь лет!.. спать… погрузиться почти в небытие, без сновидений, сопящий кусок мяса… я бы, может, и отдался божественной сладости сна, если бы не Жюль наверху со своими молниями! безнаказанность этого идиота была самой большой гнусностью!.. этот обрубок, клоун, извергающий молнии! волчок на колесиках, который ни на минуту не останавливается с тех пор, как заставил нас забраться сюда, брррам! … вся круговерть шрапнели, все снаряды целенаправленно обрушиваются на привратницкую! без окон, без дверей, скоро уже стен не будет… разве это справедливо?… если бы Оттавио был здесь, одно только слово! он прыгнул бы! он бы его отправил прямиком в печь, художника! Он бы сделал пфффф! вот вам Жюль! хорошо прожаренная отбивная!.. все, пить незачем! и так хорошо!
Ах, воскликнете вы, какой мерзавец! он бредит, сварливый рогоносец!.. ничего же не случилось!.. все выдумывает! ехидничает! доносит! злословит! были и такие здесь, которые ничего не видели! ни мельницы! ни Жюля! ни Потопа! даже фрицев не замечали! которые прошли маршем по Франции! Бьянкур! не южнее Булони! Исси, Берси… все кварталы, о которых вы рассказываете… они считают, что это было всего лишь волнительно, даже восхитительно, возможно, чуть ярковато, но что это не такая уж большая катастрофа!.. пропали все!.. Гренель… никакого пекла нет!.. не видели, как взрывался Велодром!* как кипела Сена! как дрожала Триумфальная Арка!.. как в метро ангелы смерти убивали черным дымом сгрудившиеся толпы парижан!.. ничего этого они не видели! лжец! бред!
– Ваших придурков с нами не было! нечего их сюда приплетать! они не кувыркались ни под столом! ни под буфетом! вернее, под тем, что от него осталось, – под половинкой буфета! они не слышали, как храпел Норманс и как грохотало на Маркаде!.. все они были в сточных канавах, ваши придурки! черт возьми! подумаешь! они не пробирались под зажигалками!.. ни в Жавель… ни в Сен-Клу… ни в Винсенн… они глубоко закопались! глубже, чем крысиные норы! забрались туда, где живут слепые отшельники – кроты!.. они вылезли попозже, надели свои жуткие штаны, собрались в шеренги и продефилировали по улицам, размахивая флагами!..
«Отшельники Пачули, вот они мы! кто не с нами? прикончим!»…
Пойдите, посмотрите, как расшалилась толпа! Нынче герой тот, кто Много! Баярд не стоит даже колики! тысячи колик!..
– Он не испугался?
– Предатель! продажная шкура! трус несчастный! вздернуть его!
Вот она, переоценка ценностей… души, вывернутые наизнанку!.. мир рухнул! не только балкон мадам Туазель! и солнце, бредущее с запада на восток! вы думаете, что вы все видели! как бы не так! как же! как же! это только начало!.. первые «круги ада», Апокалипсис!.. 13-й уже в воздухе!.. и 16-й! и 17-й!
– Надо действовать в обход!
– Я совсем не преувеличиваю! Я удивлю вас, подождите!.. Я еще не совсем сгорел… я не делал пффф! в воздухе! полностью! это что-то!.. у меня сохранились уникальные воспоминания!.. я немного упустил!.. и не так уж много на свете тех, кто не врет… я, Лили, Бебер, а еще поискать! Пирам!
Да, насчет жары, пекла, видели бы вы шерсть Бебера!.. спина, хвост – сплошная корка… даже когда мы годом позже драпали через всю Германию, с севера на юг, пережили два десятка страшнейших бомбардировок, он не так обгорел! я клянусь вам!.. правда, справа у него больше усы не растут, но ему все равно…
Вот, значит, какая ситуация… нужно, чтобы вы не потеряли нить рассказа… снова огромные языки пламени в небе, в небесной дыре, распростершейся над всем Парижем… оттуда и появляется огонь, снова и снова из этой самой дыры… есть от Чего ослепнуть тем!.. летчики! я уверен! они слепнут первыми!.. если бросают бомбы как попало… накрывают совсем не стратегические цели… если гудят над склоном Кардине… над Ламарк… над улочками… Монкальм, Руссо… Мон-Сени… воронка на воронке!.. они горят… ослепительно! заводов там нет! ни одного! случайно! вслепую! так они могут запросто взорвать и нашу «хибарку»! нашу! одна бомба, единственная, бумммсс! и конец!.. но лишь так они смогут вытащить всех из-под стола! и Норманс будет лететь! и буфет! и невестка! вместе с нами!.. даже одного снаряда вполне хватит!.. а что пушка? что она молчит! ее больше нет в Дэрёр? я должен найти под столом Туанон!.. а еще я должен вытащить певицу!.. я на четвереньках ползу туда… какие-то головы… я не узнаю никого!.. ой, нет! одну узнаю! точно! певица!..
Люблю! Но имя никому!..
Откуда и дыхание взялось!.. Ба-бах! новый удар… она замолкает! «ооохх!» ворчит недовольно!.. а потом снова начинает!
Люблю! Но имя никому!..
у… у… у!.. Просто надрывает!.. вззззз! жуткий взрыв на улице… Я не отдааам!..
Они там, под столом, превратились в желе!.. ну и запах!.. Я очень чувствителен к запахам… порохом несет и паленым… и все такое… и еще асфальт… вот они, Потопы, во всей красе, сладковатый смрад и… останки… вонь от паленой плоти! я спрашиваю: «Что жарится? что горит?»… я сообщаю им новость о языках пламени, появившихся вдруг в Небе! накрывших весь Париж! из пролома в Небесах!..
– Вы разве не видите?
Что они видели?… все сильнее разгорается зелено-сине-оранжевый свет! прямо над Парижем… красный… зеленый… оранжевый… треск от тысяч огненных искр… если бы они посмотрели в окно, они бы завопили: «чудо!»… пусть он минует улицу Гавено!.. хоть на время!.. а пламя приподнимается! дрожит… достает уже до Триумфальной Арки!.. огненный поток метнулся в Арку… выкатился с другой стороны!.. покатился дальше!.. надо вам сказать, эффект был еще тот!.. в два приема слизнул… Опера!.. Военную академию!.. Сальпетриер!.. он бы слизнул Жюля в момент!.. сразу!.. шаман!.. он мог бы отправить его гореть в вечном огне!.. прыгать? прыгать? мне оставалось только выть!.. часами я его ободрял! пламя его почти накрыло!.. самолеты лупили огнем вовсю! почти задевая его крылом… он дирижировал небесами! и вот вам!.. огненный язык!.. атака за атакой! но его не задевает! а самолеты горят вверху! сгорают на лету! прямо на лету!.. как мухи!.. целая шеренга самолетов! огонь затягивал… в расколотую небесную твердь… но только не Жюля! фантасмагория, не так ли? Однажды все втянется в гигантскую воронку! новые самолеты и новые бомбы! С другой стороны неба нападают! падают! оплевывают все!.. сносят!.. поливают! но только не Жюля! поливают, но не Жюля! а нет! нет! вот загорелось крыло!.. одно из четырех крыльев мельницы! полыхает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Всем сердцем!..
«ре»… как у нее!..
…люблю от всего…
Я фальшивлю! точно! Ба-бах! еще одна бомба! теперь пою верно!
…люблю от всего…
В этом деле не нужна настойчивость, вот так вот… сколько бомб! пусть его фальшивит! чтоб ее Крик раскурочил!* кто же это? головы не видно… понятно, что женщина! Мадам Клео?… Мадемуазель Блез?…
Еще одна воронка! да нет, не одна!.. три! четыре!.. Рено! а если их цель – Рено?…* вот уже месяц TSF! Рено! Рено!.. они кружатся вверху… как на арене… арена ужаса… изрыгающие весь этот кошмар… как высоко вздымаются разрывы!.. на высоту Эйфелевой башни!.. удирают… на север! север!.. это их арена!.. еще один вырвался!.. другой!.. лучи прожекторов пересекаются… сталкиваются ревущие «крепости»!.. плюются фосфором… кадриль… двойная кадриль… уже не до песен, знаете ли… и пусть эта Перикола терзает слух своим фальшивым завыванием!.. она может пойти туда!.. эху все равно, бемолем больше или меньше!.. даже в таких «паракосмических» условиях – небеса вверх тормашками, кипящие потоки огня, в метро непроглядная пыльная темень и тэдэ, никогда нельзя терять голову! насмехаться над читателем! преувеличивать! лучше притушить эмоции, чем наоборот!.. а если так, то ко всем этим рассказам о всемирном Потопе следует относиться спокойно… нет божественного предназначения в том, чтобы прожить на несколько месяцев дольше других и увидеть ужасные страдания людей! теперь вы обо мне подумаете нехорошо, «мол, этот Фердинанд был до ужаса прав!» вот так! такова История! прекрасная история! Рено полыхает, горит! и что? этого бы вообще не было, если бы я действовал решительно, если бы я прыгнул на мельницу, оп-ля! я отрываю Жюля от мостика! и отправляю ко всем чертям! лети! планируй! вместе со своей волынкой! с гондолой!.. жаль, что я не осмелился… а сейчас мне страстно хотелось, чтобы он улетел к чертовой матери… сам разбежался и-и-и… пусть бы он взбесился! пусть бы прыгнул!..
– Прыгай! пропойца! трус!
Но он не слушает меня… жажда! жажда! это все, о чем он может сейчас думать…
– Я иду! иду!
Плевать на Рено! плевать на воронки, атаки, на взрывы, в два, в три раза выше Эйфелевой башни!.. жар, пыл! все кругом раскалено! да так, что обои в привратницкой трескаются и сворачиваются…
Я трясу Норманса, хватаю его за колени.
– Рено! Рено!
– Ххррррр! – отвечает он мне… отвратительный храп… и снова!..
А вот высовывается чья-то голова… голова Клео! это он!.. и еще одна голова!.. его жена!
– Тут дети! дети!
Кто это там верещит про детей?… слушаю… прислушиваюсь!.. точно!.. «Уаа! уаа!» точно, младенцы!.. интересно, чьи дети? в доме я знаю всех… У Клео детей нет… у Нормансов тоже… и у Бриколь… у Ксантипп из 4-й… есть только в 7-й, у испанцев, Зулага,* у них недавно родилась девочка… я не знаю ее… может быть, она здесь? я сажусь на корточки… ложусь на пол, чтобы увидеть… ударился о Клео… столкнулись лбами! Клео-Депастр, архитектор…
– Эй? эй? где лети? Туанон под вами?
Я кричу… Ба-бах!.. как здесь тесно!.. снова толкаем друг друга!.. как на корабле… от борта к борту! шатается не только этот мазила… на мельнице!..
– Рено горят! – сообщаю им! кричу!
– Они там танки делают! на Рено!
Кажется, это Перикола… ее голос… я не собираюсь спорить… я засовываю руку между телами… вонючее мясо… я щупаю… ощупываю… головы… ноги… ах, совсем голая!.. Туанон!.. голая… нога, бедро… тыкаю пальцем!.. она кричит… «Доктор! доктор!»… я хватаю, тяну… не получается… я причиняю ей боль… «Доктор! доктор!»… переползаю на другую сторону… растрепанная, взъерошенная голова… я хватаю пониже, за плечи!.. тщетно!.. ее придавило… да, это тяжелее, чем роды!.. я пытаюсь снова… «поворот»? нужно, чтобы она протиснулась между Депастром и его женой… пример «обратного предлежания»!* вот он настоящий кошмар! «неполное ягодичное предлежание»!.. ничего не выходит!.. не помогают даже взрывы!.. все вокруг липкое, склизкое, но это даже лучше, скользкая смесь мочи, говна и крови!.. но не скользит!.. даже моя рука, я не могу ее вытащить!.. при каждом новом взрыве они склеиваются все сильнее… и при каждом взрыве мин… внизу…
И дети в этой куче? «Уаа!.. Уаа!..»? и сучка, которая поет?…
И вы поверите всему…
Что она?… осипшая канарейка! самая настоящая «фальшивка»! я немного разбираюсь, знаете ли!.. Фортунио!..*
– Пошли, Лили!.. Привет! ссыкуны чертовы!
Действительно, как это глупо! пусть все рушится, к черту
взлетает на воздух, вместе с людишками под столом!.. они будут ненавидеть друг друга и в воздухе, и под землей!.. стать таким же психом, как они? нет уж! согласиться? никогда! трястись от ужаса? никогда!
– Лили, давай! Бежим!
– А как же Пирам, Луи? Пирам? И Бебер?
А если нас не пустят в метро из-за Бебера и Пирама?… Он здесь, Пирам, он скулит у меня под рукой… я держу его большую голову в руках… он плачет… дрожит, но все понимает… если мы с Лили уйдем, мадам Туазель прогонит его! она Пирама не любит… из-за того, что еще щенком он написал ей на ковер… и куда же он тогда пойдет?… в огонь, который бушует снаружи?… он не сможет даже улицу перейти… да и никто не сможет… сплошной поток огня, фосфора, магния, который сносит все на своем пути, в нем несутся шкафы, ванны, рояли… вот! Хорошенькая перспектива!
А над Рено вроде бы поутихло! я больше не вижу пугающе гигантских языков пламени…
– Смотри, смотри! Жюль!
Но это Опера! Никаких изменений!.. никто не смотрит на Жюля… о-ля-ля! этот несчастный! у него уже галлюцинации! тем хуже! все! он все видит? он врет! грязная, продажная свинья! он бредит, злобный рогоносец! Жюль – великолепный, он бранится! какой же он храбрый, Жюль! ну и характер! герой! лицом к лицу с циклонами! «крепости» пикируют на него! схватить! поднять! унести! вот, вот он, величественный Жюль! а этот позорит нас! он осмеливается! клевещет на него! вместо того, чтобы броситься ему на помощь! выполнить долг друга! какой же он гнусный, этот Фердинанд! трясется за свою продажную шкуру!
Я слышу вас!.. я вас очень хорошо слышу.
Пусть он горит огнем! и Опера тоже! черт! дьявол!.. мы никогда не поймем друг друга! вы, господа, заслуживаете таких катастроф!
И не только Опера, заметьте! Рапе тоже! И Берси!.. брызги летят в разверстые небеса! по приказу Жюля!.. да, я повторяю, с его мостика!.. того самого Жюля, который так хотел пить!.. я говорю, преступление!.. какое преступление?… а амнистия!* жажда! но он сотворил этот кошмар своими руками! одним пальцем! своим пальцем! другое дело атом или напалм! Потоп по велению пальца! я снова вывожу вас из себя!
– Ложь! он оболгал замечательного друга! подлец! это в его духе! ни стыда, ни совести!..
Я разрешаю вам поливать меня грязью… а разрушение Парижа? да! да! вы не станете отрицать, что я это видел! и даже если это кажется неважным, историк вам расскажет, что через два, три поколения тот или те, кто пройдет с плугом по этим самым местам, воскликнут: правда у того, кто сам видел, действительно видел, настоящую истину знает лишь тот, кто видел не только синее или только желтое!.. и не те, кто был опьянен красным!.. зеленым… а тот, кто осознал всю важность целого!.. Ба-бах! ба-рабах!.. единственный философ «барабарабах» – Фердинанд!
Я не дождусь признания будущей черни! точно! И завтрашней! нет! сидящие в ямах с отбросами!.. пусть они исчезнут, нетерпеливые! в облаках дыма, как в дешевом фокусе… уносящиеся кверху задницами!.. хороши свидетели! Одна только мысль о них убивает… какие люди! какой мир!.. ох уж эта честность, долг, добродетель! чего и вам желаю!..
А у меня помимо моих обязанностей было и еще что-то! мой Безон! мой Аржантей! кто, кто пойдет вместо меня? только не они! и не Лютри! никто!..
– Папочка, – как называл себя я, урожденный Фердинанд, – ты надорвешься!..
У каждого есть своя личная молитва, все вокруг крестятся, и поначалу все вроде бы нормально… все романы, которые пишутся в мире, начинаются более или менее хорошо, а заканчиваются как придется… как попало.
Пусть они берут свою ноту! тем хуже последствия!
– Пролезайте! Не толкайтесь так! невежа! заумный филолог! станьте серьезней! или пеняйте на себя!.. гильотина по вас плачет!..
– Да, в конце-то концов, дайте мне немного поспать!.. во сне я не буду валять дурака… я буду отдыхать… я так устал, спать мне хочется больше всего на свете… вот уже неделя, а то и больше… переутомление… грохот… да и побаиваюсь я… «уведомлений»… избытка «гробиков»!..* вы меня понимаете?… Мюрбат, отец Туанон, определенно занят моей моралью… «Пошлите его куда подальше!»… он, видите ли, «командует»… у него имеются «лейтенанты» по кварталам… он, должно быть, слишком зол на меня… он не перестает угрожать мне… но угрозы он почему-то рассыпает перед мадам Туазель, а та потом передает мне… «Трепещите» написано… я не могу защитить себя… заставить Мюрбата помучиться? Это было бы нетрудно, я изобретательный… но совесть – ужасная штука, она не позволяет никогда и никому причинять зла… и все этим пользуются!.. все тяготы жизни достаются вам… все радости типа «а мне плевать» – другим!..
Варикозы, рассеянные склерозы, грыжи, желтухи, ишиасы приходили ко мне сами, а сколько бронхитов! спрашивали меня: ну как? что? что и как? Из Безона, Бекона, Аржантей, Сартрувиля, Уилля… сколько скрученных? И ни одного терпеливого! они были бы еще хуже Мюрбата, если бы я не пришел!.. они бы мне тоже прислали угрозы и «гробики»… но если они все оказались горючими? тогда уже совсем другой коленкор… опять же моя забота! моими заботами! пришлось бы всех вскрывать… поскольку я врач «под присягой».
Они не могли уйти без меня…
Я, доктор в законе, удостоверяю, что г-н Анабаз Леон, сорока двух лет, токарь, проживающий по адресу Вуа дю Алаж, 15, был найден сгоревшим вчера, 18 июня,* и что его останки подлежат захоронению на кладбище, где он был найден нами и идентифицирован, дата, печать.
Я их повскрываю всех и вся! Я распознаю их даже в том случае, если бы они были четвертованы!.. их уже было десять или двенадцать… все серые, как угли, будто присыпанные золой… возможно, я найду среди них ловцов огненных уклеек, свалившихся в камин?… или попавших в печь?… я им тоже накатаю, идентифицированы, печати…
Два столетия… три столетия… и пойдет!.. пахари великого Грядущего не станут рассматривать останки! Они будут удовлетворены и моими «визами»! Манускрипты Друо на вес золота! Такова уж История и Ба-бах!
У них найдутся средства, чтобы купить себе маленькие «атомные» автомобильчики с моими «разрешениями на захоронение»! и счастливых им каникул!
Поспать, вот что действительно важно! заснуть прямо сейчас! не через сто семь лет!.. спать… погрузиться почти в небытие, без сновидений, сопящий кусок мяса… я бы, может, и отдался божественной сладости сна, если бы не Жюль наверху со своими молниями! безнаказанность этого идиота была самой большой гнусностью!.. этот обрубок, клоун, извергающий молнии! волчок на колесиках, который ни на минуту не останавливается с тех пор, как заставил нас забраться сюда, брррам! … вся круговерть шрапнели, все снаряды целенаправленно обрушиваются на привратницкую! без окон, без дверей, скоро уже стен не будет… разве это справедливо?… если бы Оттавио был здесь, одно только слово! он прыгнул бы! он бы его отправил прямиком в печь, художника! Он бы сделал пфффф! вот вам Жюль! хорошо прожаренная отбивная!.. все, пить незачем! и так хорошо!
Ах, воскликнете вы, какой мерзавец! он бредит, сварливый рогоносец!.. ничего же не случилось!.. все выдумывает! ехидничает! доносит! злословит! были и такие здесь, которые ничего не видели! ни мельницы! ни Жюля! ни Потопа! даже фрицев не замечали! которые прошли маршем по Франции! Бьянкур! не южнее Булони! Исси, Берси… все кварталы, о которых вы рассказываете… они считают, что это было всего лишь волнительно, даже восхитительно, возможно, чуть ярковато, но что это не такая уж большая катастрофа!.. пропали все!.. Гренель… никакого пекла нет!.. не видели, как взрывался Велодром!* как кипела Сена! как дрожала Триумфальная Арка!.. как в метро ангелы смерти убивали черным дымом сгрудившиеся толпы парижан!.. ничего этого они не видели! лжец! бред!
– Ваших придурков с нами не было! нечего их сюда приплетать! они не кувыркались ни под столом! ни под буфетом! вернее, под тем, что от него осталось, – под половинкой буфета! они не слышали, как храпел Норманс и как грохотало на Маркаде!.. все они были в сточных канавах, ваши придурки! черт возьми! подумаешь! они не пробирались под зажигалками!.. ни в Жавель… ни в Сен-Клу… ни в Винсенн… они глубоко закопались! глубже, чем крысиные норы! забрались туда, где живут слепые отшельники – кроты!.. они вылезли попозже, надели свои жуткие штаны, собрались в шеренги и продефилировали по улицам, размахивая флагами!..
«Отшельники Пачули, вот они мы! кто не с нами? прикончим!»…
Пойдите, посмотрите, как расшалилась толпа! Нынче герой тот, кто Много! Баярд не стоит даже колики! тысячи колик!..
– Он не испугался?
– Предатель! продажная шкура! трус несчастный! вздернуть его!
Вот она, переоценка ценностей… души, вывернутые наизнанку!.. мир рухнул! не только балкон мадам Туазель! и солнце, бредущее с запада на восток! вы думаете, что вы все видели! как бы не так! как же! как же! это только начало!.. первые «круги ада», Апокалипсис!.. 13-й уже в воздухе!.. и 16-й! и 17-й!
– Надо действовать в обход!
– Я совсем не преувеличиваю! Я удивлю вас, подождите!.. Я еще не совсем сгорел… я не делал пффф! в воздухе! полностью! это что-то!.. у меня сохранились уникальные воспоминания!.. я немного упустил!.. и не так уж много на свете тех, кто не врет… я, Лили, Бебер, а еще поискать! Пирам!
Да, насчет жары, пекла, видели бы вы шерсть Бебера!.. спина, хвост – сплошная корка… даже когда мы годом позже драпали через всю Германию, с севера на юг, пережили два десятка страшнейших бомбардировок, он не так обгорел! я клянусь вам!.. правда, справа у него больше усы не растут, но ему все равно…
Вот, значит, какая ситуация… нужно, чтобы вы не потеряли нить рассказа… снова огромные языки пламени в небе, в небесной дыре, распростершейся над всем Парижем… оттуда и появляется огонь, снова и снова из этой самой дыры… есть от Чего ослепнуть тем!.. летчики! я уверен! они слепнут первыми!.. если бросают бомбы как попало… накрывают совсем не стратегические цели… если гудят над склоном Кардине… над Ламарк… над улочками… Монкальм, Руссо… Мон-Сени… воронка на воронке!.. они горят… ослепительно! заводов там нет! ни одного! случайно! вслепую! так они могут запросто взорвать и нашу «хибарку»! нашу! одна бомба, единственная, бумммсс! и конец!.. но лишь так они смогут вытащить всех из-под стола! и Норманс будет лететь! и буфет! и невестка! вместе с нами!.. даже одного снаряда вполне хватит!.. а что пушка? что она молчит! ее больше нет в Дэрёр? я должен найти под столом Туанон!.. а еще я должен вытащить певицу!.. я на четвереньках ползу туда… какие-то головы… я не узнаю никого!.. ой, нет! одну узнаю! точно! певица!..
Люблю! Но имя никому!..
Откуда и дыхание взялось!.. Ба-бах! новый удар… она замолкает! «ооохх!» ворчит недовольно!.. а потом снова начинает!
Люблю! Но имя никому!..
у… у… у!.. Просто надрывает!.. вззззз! жуткий взрыв на улице… Я не отдааам!..
Они там, под столом, превратились в желе!.. ну и запах!.. Я очень чувствителен к запахам… порохом несет и паленым… и все такое… и еще асфальт… вот они, Потопы, во всей красе, сладковатый смрад и… останки… вонь от паленой плоти! я спрашиваю: «Что жарится? что горит?»… я сообщаю им новость о языках пламени, появившихся вдруг в Небе! накрывших весь Париж! из пролома в Небесах!..
– Вы разве не видите?
Что они видели?… все сильнее разгорается зелено-сине-оранжевый свет! прямо над Парижем… красный… зеленый… оранжевый… треск от тысяч огненных искр… если бы они посмотрели в окно, они бы завопили: «чудо!»… пусть он минует улицу Гавено!.. хоть на время!.. а пламя приподнимается! дрожит… достает уже до Триумфальной Арки!.. огненный поток метнулся в Арку… выкатился с другой стороны!.. покатился дальше!.. надо вам сказать, эффект был еще тот!.. в два приема слизнул… Опера!.. Военную академию!.. Сальпетриер!.. он бы слизнул Жюля в момент!.. сразу!.. шаман!.. он мог бы отправить его гореть в вечном огне!.. прыгать? прыгать? мне оставалось только выть!.. часами я его ободрял! пламя его почти накрыло!.. самолеты лупили огнем вовсю! почти задевая его крылом… он дирижировал небесами! и вот вам!.. огненный язык!.. атака за атакой! но его не задевает! а самолеты горят вверху! сгорают на лету! прямо на лету!.. как мухи!.. целая шеренга самолетов! огонь затягивал… в расколотую небесную твердь… но только не Жюля! фантасмагория, не так ли? Однажды все втянется в гигантскую воронку! новые самолеты и новые бомбы! С другой стороны неба нападают! падают! оплевывают все!.. сносят!.. поливают! но только не Жюля! поливают, но не Жюля! а нет! нет! вот загорелось крыло!.. одно из четырех крыльев мельницы! полыхает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37