Немедленно. Потом, если дело с авиационным проектом выгорит, он пригласит в дело и его, Джима.
Джим изобразил кислую ухмылку.
– Ладно, – сказал Чарли, заметив его реакцию. – Давай четыре сотни. Мне нужно поскорее убраться из этой дыры.
Джим медленно встал. Он так побледнел, что Чарли подумал, уж не заболел ли он.
– Ну, если в твоей идиотской голове не укладывается, против чего я выступаю, то тут уже ничем не поможешь, и раз так – убирайся отсюда к чертям собачьим… Считай, что договорились… Хедвиг получит в кредит эту сумму на свое имя в банке… Я по уши в долгах…
– Ну, поступай как знаешь, – сказал Чарли. – Мне нужно отсюда уехать, да поскорее.
К счастью, в эту минуту зазвонил телефон, иначе Чарли с Джимом могли бы надавать друг другу тумаков. Трубку поднял Чарли. Звонила Эмиска. Она сообщила ему, что вчера была в Сент-Поле, что видела его на улице, что если он собирается уезжать из их города, то пусть лучше скажет откровенно, не томит ее, оставляя в подвешенном положении, и что, если он не придет к ней сегодня вечером, она не знает, что сотворит с собой. Неужели он хочет ее смерти? В это она никак не может поверить! В голове у него все смешалось: ссора с Джимом, ее угрожающие слова, и в результате он кончил тем, что пообещал к ней приехать. После его разговора Джим вышел в салон и теперь как ни в чем не бывало дружески болтал с покупателем, все время улыбаясь.
Направляясь к остановке трамвая, он решил сказать Эмиске, что, когда был на войне, женился на одной француженке, но, поднявшись к ней, не решился – такая она была худенькая, бледная, жалкая. Он повел ее на танцы. Ему было не по себе оттого, какой она теперь казалась счастливой, как веселилась, словно уверовав, что теперь у них все пойдет по-старому, как прежде. Прощаясь с ней, он назначил ей свидание на следующей неделе.
Но, не дожидаясь этого дня, Чарли уехал в Чикаго. Он пришел в себя, успокоился только после того, как, проехав через весь город, сел на нью-йоркский поезд. В кармане у него лежало письмо от Джо Эскью. Тот сообщал, что будет в городе и обязательно его встретит. В другом кармане – три сотни «зеленых», которые отслюнявила ему Хедвиг, вычтя из первоначальной суммы за его питание и жилье за всю зиму по десять долларов в неделю. Но, сидя в вагоне поезда, идущего в Нью-Йорк, он старался больше не думать обо всем этом, об Эмиске, о том мерзком времени, которое провел в доме у Джима. Гораздо лучше думать о Нью-Йорке, об авиационных двигателях, о Дорис Хамфриз.
Проснувшись утром на своей нижней полке и отодвинув занавеску, выглянул в окно. Поезд мчался между пенсильванских холмов, только что вспаханных полей, а на некоторых деревьях он даже заметил первые зеленые листики. На ферме под белым цветущим грушевым дереве бродила, опуская клювики, стайка маленьких желтых цыпляток.
– Боже, – произнес он вслух. – Неужели я вырвался из этого захолустья?
Новости дня XLVIII
воистину «Стальная корпорация» выделяется из всех. Это настоящий корпоративный колосс как в физическом так и в финансовом отношении.
Ныне все люди в Джорджии взбесились
Из-за нового танца
Шейк Называется Эта Новинка
ГОРЯТ ГАРАЖИ
ЦЫГАН АРЕСТОВАН ЗА ПРАВДУ
ХЛЫСТ УСКОРЯЕТ ЖЕНИТЬБУ
такая мощь уже давно превратилась в обычный трюизм по мере того как быстро развивается сталелитейная промышленность, хотя масштабы такого ее развития иногда и следует оценить по-новому чтобы видеть отдаленную перспективу
ОШЕЛОМЛЕННЫЕ ДЕМОКРАТАМИ ШТАТА МЭН ЛЮДИ ТРЕБУЮТ ДЕНЕГ
Шейк Называется Эта Новинка
ОЛИВЕР ТОМАС ОТРАВЛЕН
В ПИСЬМЕ ГОВОРИТСЯ УБИРАЙТЕСЬ ВОН С УОЛЛ-СТРИТ
ВАГОН С БОМБАМИ ВЫСЛЕЖЕН В ДЖЕРСИ
Шейк Называется Эта Новинка
Прибыл писатель любитель предостережений
ОБНАРУЖЕНО ТЕЛО ПРИВЯЗАННОЕ К ВЕЛОСИПЕДУ НАЙДЕН ЧАСОВОЙ МЕХАНИЗМ БОМБЫ
Жестянка на колесах
«Мистер Форд, автомобилист», – писал один из журналистов в 1900 году,
«Мистер Форд, автомобилист, заставлял своего железного коня делать три-четыре резких рывка с помощью рычага справа от места водителя; то есть он резко дергал рычаг то вверх, то вниз, по его словам, чтобы получше смешать воздух с бензином и загнать эту смесь в цилиндры, где она взрывалась… Мистер Форд нажимал на маленькую ручку электрического переключателя и сразу же слышалось «пуф, пуф, пуф»… Эти звуки становились все резче…
Машина теперь летела вперед со скоростью восемь миль в час. На дороге – глубокие, неровные колеи, но она все равно шла плавно, как во сне. Никакой тряски, свойственной обычно даже пароходам… Он доехал до бульвара, и вот автомобилист, чуть опустив рычаг, вывел свое детище на шоссе. Бац! И машина с невероятной быстротой набирает скорость. Она неслась вперед, оставляя за собой грохот, этот новый шум – шум мчащегося автомобиля».
В течение двадцати лет, даже больше, с того самого времени, когда он шестнадцатилетним парнишкой покинул ферму своего отца и уехал в Детройт, где поступил на работу на машиностроительный завод, Генри Форд просто сходил с ума по самым разнообразным механизмам. Вначале это были часы, потом паровой трактор, потом безлошадный вагон, с мотором наподобие газового двигателя Отто, о котором он вычитал в журнале «Мир науки», потом механическая тележка с одноцилиндровым четырехтактным двигателем, которая могла ехать только вперед, но не назад.
Наконец, в 1898-м он осознал, что уже достаточно повзрослел и теперь может рискнуть, бросить свою прежнюю работу в Детройтской электрической компании Эдисона, где он прошел путь от ночного мастера до старшего инженера, и полностью посвятить все свое время разработке нового бензинового двигателя,
в конце восьмидесятых на встрече служащих электрической компании в Атлантик-Сити он увидел Эдисона. После его приветственного слова участникам Форд подошел к нему и спросил, может ли, по его мнению, бензин на практике стать топливом для двигателя. Эдисон ответил, что вполне может. А раз Эдисон говорит, значит, так оно и есть. Всю свою жизнь Генри Форд испытывал величайшее уважение к этому ученому, постоянно восхищался им;
и он гонял свою механическую тележку взад и вперед по неровным, плохо вымощенным улицам Детройта, сидя у рычага нарядно одетый, в наглухо застегнутом на все пуговицы сюртуке, белой рубашке с высоким воротничком и в котелке,
распугивая тяжеловозов у пивоваренного завода, а также худых, кожа да кости, бредущих рысцой лошадок, а также прилизанных иноходцев громкими взрывами, доносящимися из его двигателя,
разыскивая достаточно безрассудных людей, готовых вложить свои деньги в строительство фабрики по производству автомобилей.
Он был старшим сыном ирландского иммигранта, который во время гражданской войны женился на дочери процветающего пенсильванского фермера-датчанина и потом сам стал заниматься сельским хозяйством возле Дирборна, графство Уэйн, штат Мичиган;
как и великое множество других американцев, юный Генри еще в детстве испытал горькие лишения – ему, как и другим, приходилось месить ногами непролазную грязь на дорогах, заниматься черной работой по дому, грузить и развозить по полям навоз, чистить керосиновые лампы, рано познать, что такое обильно пролитый пот, скука и одиночество сельской жизни.
Стройный, живой парень, он хорошо катался на коньках, а руки у него были просто золотые. Больше всего его привлекали замысловатые механизмы, и он всегда старался свалить на плечи других тяжелую черную работу. Мать учила его мудрости: не пить, не курить, не играть в азартные игры и не делать долгов, и он всегда выполнял ее заповеди.
Когда Генри едва перевалило за двадцать, отец предпринял попытку вернуть его из Детройта, где тот работал механиком и ремонтником в «Драйдок энджин компания, производившей двигатели для пароходов, обратно домой, посулив выделить ему целых сорок акров земли. Юный Генри внял его просьбе, построил себе современный, квадратный дом с мансардой под крышей, женился и осел на ферме, но земледелие он оставил на попечение наемных батраков; он купил циркулярную пилу, приладил ее к взятому внаем стационарному двигателю и стал пилить деревья на лесных делянках.
Ему исполнилось тридцать, он, как всегда, не пил, не курил, не увлекался азартными играми и не желал жены ближнего своего, все чин по чину, но одного он вынести не мог – не мог жить на ферме.
Он переехал в Детройт и в своем каменном амбаре за своим домом многие годы в свободное от работы время паял, лудил, создавая механическую тележку, достаточно легкую, чтобы она могла сама передвигаться по вязким глинистым дорогам графства Уэйн, штат Мичиган.
К 1900 году в его распоряжении уже был прообраз автомобиля, который нужно было развивать и усовершенствовать.
Ему было сорок, когда он основал свою акционерную компанию «Форд Мотор» и там началось реальное производство.
«Скорость, еще раз скорость» – таков был главный лозунг на заре развития автомобилестроения. Различные соревнования, гонки делали создателям автомобилей шумную рекламу.
Сам Генри Форд установил несколько рекордов на легкоатлетической дорожке в Гросс-Пойнте, а также на коньках, на льду озера Сент-Клэр. В 1899 году он пробегал милю за тридцать девять и четыре пятых секунды.
Но он никогда не изменял своей привычке заставлять других выполнять всю тяжелую работу. Скорость была важна для него не только в спорте, но и в производстве – ему нужны были все новые и новые рекорды в эффективной производительности труда. Он нанял Барни Олдфидда, способного, помешанного на быстрой езде, не знающего страха гонщика-велосипедиста из Солт-Лейк-Сити, и предоставил ему возможность принять участие в гонках во славу его компании.
У Генри Форда в голове роились идеи не только о том, как создавать двигатели, карбюраторы, магнето, шаблоны, зажимы, дыропробивные сверла и пресс-формы, – у него хватало идей и о том, как наладить продажу произведенной продукции,
в экономическое широкомасштабное производство нужно вкладывать большие деньги, обеспечить при этом быстрый оборот денежных средств, добиться производства дешевых, стандартных, легко заменяющих друг дружку запасных частей;
только в сезоне 1908–1909 года после долгих лет споров со своими партнерами Форд выпустил свою первую модель «Т».
Генри Форд оказался прав.
В этот сезон продажи он реализовал более десяти тысяч дешевых автомобилей, а через десять лет продавал их почти миллион в год.
В эти годы Американский план Тейлора будоражил всех менеджеров и производителей на фабриках по всей стране. Слова «производительность труда» стали ключевыми. Та изобретательность, с помощью которой удавалось улучшать технические показатели машины, могла быть использована и для повышения производительности труда рабочего, создающего эту машину.
В 1913 году на заводе Форда была установлена первая поточная сборочная линия. В этот сезон от продаж его прибыли достигли двадцати пяти миллионов долларов, но ему было теперь все труднее удерживать на своих предприятиях рабочих, – судя по всему, механикам не нравилось трудиться у Форда.
У Генри Форда было немало и других идей, кроме самого производства.
Он стал крупнейшим производителем автомобилей в стране; он платил рабочим высокую зарплату; если бы постоянные квалифицированные рабочие рассчитывали на получение части (очень незначительной, кстати) от получаемых прибылей, этот фактор, несомненно, служил бы мощным стимулом, чтобы дорожить своим местом на заводе,
хорошо оплачиваемые рабочие могли скопить деньги на приобретение дешевого автомобиля; в первые же дни Форд во всеуслышание заявил, что вызывающие симпатию молодые люди, заключившие достойный брак в соответствии с американским законодательством, пожелавшие работать у него, вполне могли рассчитывать на пять баксов в день само собой, потом выяснилось, что такое возможно лишь при определенных условиях, а такие особые условия, нужно сказать, существовали всегда,
у завода в Хайленд-парке собралась такая громадная толпа, простоявшая там всю новогоднюю ночь,
что когда ворота распахнулись, то там началось столпотворение, настоящий мятеж; копы разбивали людям головы, кандидаты на рабочие места швыряли камни, в результате собственности Генри Форда был нанесен значительный ущерб. Служба безопасности компании была вынуждена прибегнуть к брандспойтам, чтобы оттеснить разбушевавшуюся толпу.
Американский план; автоматическое процветание сверху донизу; однако, как выяснилось, при определенных условиях.
Но эти пять долларов в день, выплачиваемые симпатичным, ничем не запятнавшим себя американским рабочим которые не пили, не курили сигарет, не читали и ни над чем не размышляли,
которые никогда не изменяли своим женам,
однажды превратили Америку в процветающий Юкон не жалеющих своего пота рабочих всего мира;
произвели все дешевые автомобили, добились наступления автомобильного века и, совершенно случайно, превратили Генри Форда, автомобилиста, поклонника Эдисона, большого любителя птиц,
в величайшего американца своего времени.
Но у Генри Форда возникали и иные идеи – не только в отношении сборочных линий и бытовых привычек своих рабочих и служащих. Он просто фонтанировал идеями. Он не поехал в город, чтобы там составить себе состояние. Нет, этот сельский парнишка разбогател, приблизив город к своей ферме. Концепции, которые он извлек из чтения журнала «Макгоффри Ридер», усвоенные от матери предрассудки и традиции он всегда хранил в неприкосновенности, чистыми и не обветшавшими, как свеженапечатанные банкноты в банковском сейфе.
Он хотел рассказать людям о своих идеях и ради этого купил местную газету «Дирборн Индепендент», и развернул с ее помощью широкую кампанию, направленную против курения.
Когда в Европе разразилась война, у него появились свои идеи и на этот счет. (Подозрительное отношение к военнослужащим и военной службе являлось частью фермерской традиции Среднего Запада, наравне со скупостью, усердием, настойчивостью, воздержанием от крепких напитков и проницательностью в денежных делах.) Любой достаточно разумный американский механик был уверен, что если бы не европейцы, эти невежественные иностранцы, которым вечно недоплачивают, которые пьют, курят, развратничают с женщинами и применяют затратные методы производства, то войны никогда бы не было.
Когда Росике Швиммер удалось все же преодолеть барьер из кучи секретарей и вооруженных охранников, окружавших Форда, и пробиться к нему, она пред\ожила ему остановить эту войну.
Он ответил ей, что, конечно, о чем разговор, они арендуют судно, поплывут туда и вернут из окопов своих парней к Рождеству.
Он на самом деле нанял пароход «Оскар 211» и заполнил его пацифистами и общественными деятелями,
чтобы поплыть в Европу и объяснить там этим князькам, что все, что они там вытворяют, порочно и глупо.
Не его вина, что здравый смысл, присущий бедному Ричарду, больше не правит миром и что большинство из взятых им на борт пацифистов оказались чокнутыми,
отупевшими от газетных заголовков людьми.
Провожать его в Хобокен прибыл Уильям Дженнингс Брайан, и кто-то сунул ему в руки клетку с белочкой. Уильям Дженнингс Брайан произнес пылкую речь с клеткой под мышкой. Сам Генри Форд бросал в толпу розы «Американская красавица». Духовой оркестр наяривал «Я воспитала своего сына не для того, чтобы он стал солдатом». Какие-то шутники выпустили на пристань еще несколько белочек. Убежавшую от родителей молодую пару обвенчал в салоне парохода целый взвод священников, а мистер Зеро, гуманитарий из ночлежки, опоздавший к отходу парохода, отважно бросился в воду Норт-Ривер и поплыл вслед за уходящим судном.
«Оскар 211» теперь называли не иначе, как Плавающая Чаутауква, а Генри Форд заявил, что он напоминает ему деревню на Среднем Западе, но когда они дошли до Христиании в Норвегии, он слег в постель. Журналисты так любили над ним подтрунивать, что подолгу не отпускали его с палубы, и в результате он сильно простудился. Да, за пределами его родного графства Уэйн, штат Мичиган, весь мир явно сбрендил. Миссис Форд вместе с руководством компании послала за ним епископального декана, который и привез его домой, завернутым в одеяла, а пацифистам пришлось своими речами сотрясать воздух одним, без него.
Однако два года спустя Форд уже производил боеприпасы; боевые катера «Орел». Он намечал создание танков с одним членом экипажа и одноместных подводных лодок, наподобие тех, которые испытывались во время революционных войн во Франции. Он объявил через прессу, что намерен передать все свои прибыли от военных заказов правительству, однако нигде нет доказательств, что он на самом деле так поступил.
Среди тех вещей, которые он привез с собой из морского путешествия, оказалась и знаменитая книга «Протоколы сионских мудрецов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Джим изобразил кислую ухмылку.
– Ладно, – сказал Чарли, заметив его реакцию. – Давай четыре сотни. Мне нужно поскорее убраться из этой дыры.
Джим медленно встал. Он так побледнел, что Чарли подумал, уж не заболел ли он.
– Ну, если в твоей идиотской голове не укладывается, против чего я выступаю, то тут уже ничем не поможешь, и раз так – убирайся отсюда к чертям собачьим… Считай, что договорились… Хедвиг получит в кредит эту сумму на свое имя в банке… Я по уши в долгах…
– Ну, поступай как знаешь, – сказал Чарли. – Мне нужно отсюда уехать, да поскорее.
К счастью, в эту минуту зазвонил телефон, иначе Чарли с Джимом могли бы надавать друг другу тумаков. Трубку поднял Чарли. Звонила Эмиска. Она сообщила ему, что вчера была в Сент-Поле, что видела его на улице, что если он собирается уезжать из их города, то пусть лучше скажет откровенно, не томит ее, оставляя в подвешенном положении, и что, если он не придет к ней сегодня вечером, она не знает, что сотворит с собой. Неужели он хочет ее смерти? В это она никак не может поверить! В голове у него все смешалось: ссора с Джимом, ее угрожающие слова, и в результате он кончил тем, что пообещал к ней приехать. После его разговора Джим вышел в салон и теперь как ни в чем не бывало дружески болтал с покупателем, все время улыбаясь.
Направляясь к остановке трамвая, он решил сказать Эмиске, что, когда был на войне, женился на одной француженке, но, поднявшись к ней, не решился – такая она была худенькая, бледная, жалкая. Он повел ее на танцы. Ему было не по себе оттого, какой она теперь казалась счастливой, как веселилась, словно уверовав, что теперь у них все пойдет по-старому, как прежде. Прощаясь с ней, он назначил ей свидание на следующей неделе.
Но, не дожидаясь этого дня, Чарли уехал в Чикаго. Он пришел в себя, успокоился только после того, как, проехав через весь город, сел на нью-йоркский поезд. В кармане у него лежало письмо от Джо Эскью. Тот сообщал, что будет в городе и обязательно его встретит. В другом кармане – три сотни «зеленых», которые отслюнявила ему Хедвиг, вычтя из первоначальной суммы за его питание и жилье за всю зиму по десять долларов в неделю. Но, сидя в вагоне поезда, идущего в Нью-Йорк, он старался больше не думать обо всем этом, об Эмиске, о том мерзком времени, которое провел в доме у Джима. Гораздо лучше думать о Нью-Йорке, об авиационных двигателях, о Дорис Хамфриз.
Проснувшись утром на своей нижней полке и отодвинув занавеску, выглянул в окно. Поезд мчался между пенсильванских холмов, только что вспаханных полей, а на некоторых деревьях он даже заметил первые зеленые листики. На ферме под белым цветущим грушевым дереве бродила, опуская клювики, стайка маленьких желтых цыпляток.
– Боже, – произнес он вслух. – Неужели я вырвался из этого захолустья?
Новости дня XLVIII
воистину «Стальная корпорация» выделяется из всех. Это настоящий корпоративный колосс как в физическом так и в финансовом отношении.
Ныне все люди в Джорджии взбесились
Из-за нового танца
Шейк Называется Эта Новинка
ГОРЯТ ГАРАЖИ
ЦЫГАН АРЕСТОВАН ЗА ПРАВДУ
ХЛЫСТ УСКОРЯЕТ ЖЕНИТЬБУ
такая мощь уже давно превратилась в обычный трюизм по мере того как быстро развивается сталелитейная промышленность, хотя масштабы такого ее развития иногда и следует оценить по-новому чтобы видеть отдаленную перспективу
ОШЕЛОМЛЕННЫЕ ДЕМОКРАТАМИ ШТАТА МЭН ЛЮДИ ТРЕБУЮТ ДЕНЕГ
Шейк Называется Эта Новинка
ОЛИВЕР ТОМАС ОТРАВЛЕН
В ПИСЬМЕ ГОВОРИТСЯ УБИРАЙТЕСЬ ВОН С УОЛЛ-СТРИТ
ВАГОН С БОМБАМИ ВЫСЛЕЖЕН В ДЖЕРСИ
Шейк Называется Эта Новинка
Прибыл писатель любитель предостережений
ОБНАРУЖЕНО ТЕЛО ПРИВЯЗАННОЕ К ВЕЛОСИПЕДУ НАЙДЕН ЧАСОВОЙ МЕХАНИЗМ БОМБЫ
Жестянка на колесах
«Мистер Форд, автомобилист», – писал один из журналистов в 1900 году,
«Мистер Форд, автомобилист, заставлял своего железного коня делать три-четыре резких рывка с помощью рычага справа от места водителя; то есть он резко дергал рычаг то вверх, то вниз, по его словам, чтобы получше смешать воздух с бензином и загнать эту смесь в цилиндры, где она взрывалась… Мистер Форд нажимал на маленькую ручку электрического переключателя и сразу же слышалось «пуф, пуф, пуф»… Эти звуки становились все резче…
Машина теперь летела вперед со скоростью восемь миль в час. На дороге – глубокие, неровные колеи, но она все равно шла плавно, как во сне. Никакой тряски, свойственной обычно даже пароходам… Он доехал до бульвара, и вот автомобилист, чуть опустив рычаг, вывел свое детище на шоссе. Бац! И машина с невероятной быстротой набирает скорость. Она неслась вперед, оставляя за собой грохот, этот новый шум – шум мчащегося автомобиля».
В течение двадцати лет, даже больше, с того самого времени, когда он шестнадцатилетним парнишкой покинул ферму своего отца и уехал в Детройт, где поступил на работу на машиностроительный завод, Генри Форд просто сходил с ума по самым разнообразным механизмам. Вначале это были часы, потом паровой трактор, потом безлошадный вагон, с мотором наподобие газового двигателя Отто, о котором он вычитал в журнале «Мир науки», потом механическая тележка с одноцилиндровым четырехтактным двигателем, которая могла ехать только вперед, но не назад.
Наконец, в 1898-м он осознал, что уже достаточно повзрослел и теперь может рискнуть, бросить свою прежнюю работу в Детройтской электрической компании Эдисона, где он прошел путь от ночного мастера до старшего инженера, и полностью посвятить все свое время разработке нового бензинового двигателя,
в конце восьмидесятых на встрече служащих электрической компании в Атлантик-Сити он увидел Эдисона. После его приветственного слова участникам Форд подошел к нему и спросил, может ли, по его мнению, бензин на практике стать топливом для двигателя. Эдисон ответил, что вполне может. А раз Эдисон говорит, значит, так оно и есть. Всю свою жизнь Генри Форд испытывал величайшее уважение к этому ученому, постоянно восхищался им;
и он гонял свою механическую тележку взад и вперед по неровным, плохо вымощенным улицам Детройта, сидя у рычага нарядно одетый, в наглухо застегнутом на все пуговицы сюртуке, белой рубашке с высоким воротничком и в котелке,
распугивая тяжеловозов у пивоваренного завода, а также худых, кожа да кости, бредущих рысцой лошадок, а также прилизанных иноходцев громкими взрывами, доносящимися из его двигателя,
разыскивая достаточно безрассудных людей, готовых вложить свои деньги в строительство фабрики по производству автомобилей.
Он был старшим сыном ирландского иммигранта, который во время гражданской войны женился на дочери процветающего пенсильванского фермера-датчанина и потом сам стал заниматься сельским хозяйством возле Дирборна, графство Уэйн, штат Мичиган;
как и великое множество других американцев, юный Генри еще в детстве испытал горькие лишения – ему, как и другим, приходилось месить ногами непролазную грязь на дорогах, заниматься черной работой по дому, грузить и развозить по полям навоз, чистить керосиновые лампы, рано познать, что такое обильно пролитый пот, скука и одиночество сельской жизни.
Стройный, живой парень, он хорошо катался на коньках, а руки у него были просто золотые. Больше всего его привлекали замысловатые механизмы, и он всегда старался свалить на плечи других тяжелую черную работу. Мать учила его мудрости: не пить, не курить, не играть в азартные игры и не делать долгов, и он всегда выполнял ее заповеди.
Когда Генри едва перевалило за двадцать, отец предпринял попытку вернуть его из Детройта, где тот работал механиком и ремонтником в «Драйдок энджин компания, производившей двигатели для пароходов, обратно домой, посулив выделить ему целых сорок акров земли. Юный Генри внял его просьбе, построил себе современный, квадратный дом с мансардой под крышей, женился и осел на ферме, но земледелие он оставил на попечение наемных батраков; он купил циркулярную пилу, приладил ее к взятому внаем стационарному двигателю и стал пилить деревья на лесных делянках.
Ему исполнилось тридцать, он, как всегда, не пил, не курил, не увлекался азартными играми и не желал жены ближнего своего, все чин по чину, но одного он вынести не мог – не мог жить на ферме.
Он переехал в Детройт и в своем каменном амбаре за своим домом многие годы в свободное от работы время паял, лудил, создавая механическую тележку, достаточно легкую, чтобы она могла сама передвигаться по вязким глинистым дорогам графства Уэйн, штат Мичиган.
К 1900 году в его распоряжении уже был прообраз автомобиля, который нужно было развивать и усовершенствовать.
Ему было сорок, когда он основал свою акционерную компанию «Форд Мотор» и там началось реальное производство.
«Скорость, еще раз скорость» – таков был главный лозунг на заре развития автомобилестроения. Различные соревнования, гонки делали создателям автомобилей шумную рекламу.
Сам Генри Форд установил несколько рекордов на легкоатлетической дорожке в Гросс-Пойнте, а также на коньках, на льду озера Сент-Клэр. В 1899 году он пробегал милю за тридцать девять и четыре пятых секунды.
Но он никогда не изменял своей привычке заставлять других выполнять всю тяжелую работу. Скорость была важна для него не только в спорте, но и в производстве – ему нужны были все новые и новые рекорды в эффективной производительности труда. Он нанял Барни Олдфидда, способного, помешанного на быстрой езде, не знающего страха гонщика-велосипедиста из Солт-Лейк-Сити, и предоставил ему возможность принять участие в гонках во славу его компании.
У Генри Форда в голове роились идеи не только о том, как создавать двигатели, карбюраторы, магнето, шаблоны, зажимы, дыропробивные сверла и пресс-формы, – у него хватало идей и о том, как наладить продажу произведенной продукции,
в экономическое широкомасштабное производство нужно вкладывать большие деньги, обеспечить при этом быстрый оборот денежных средств, добиться производства дешевых, стандартных, легко заменяющих друг дружку запасных частей;
только в сезоне 1908–1909 года после долгих лет споров со своими партнерами Форд выпустил свою первую модель «Т».
Генри Форд оказался прав.
В этот сезон продажи он реализовал более десяти тысяч дешевых автомобилей, а через десять лет продавал их почти миллион в год.
В эти годы Американский план Тейлора будоражил всех менеджеров и производителей на фабриках по всей стране. Слова «производительность труда» стали ключевыми. Та изобретательность, с помощью которой удавалось улучшать технические показатели машины, могла быть использована и для повышения производительности труда рабочего, создающего эту машину.
В 1913 году на заводе Форда была установлена первая поточная сборочная линия. В этот сезон от продаж его прибыли достигли двадцати пяти миллионов долларов, но ему было теперь все труднее удерживать на своих предприятиях рабочих, – судя по всему, механикам не нравилось трудиться у Форда.
У Генри Форда было немало и других идей, кроме самого производства.
Он стал крупнейшим производителем автомобилей в стране; он платил рабочим высокую зарплату; если бы постоянные квалифицированные рабочие рассчитывали на получение части (очень незначительной, кстати) от получаемых прибылей, этот фактор, несомненно, служил бы мощным стимулом, чтобы дорожить своим местом на заводе,
хорошо оплачиваемые рабочие могли скопить деньги на приобретение дешевого автомобиля; в первые же дни Форд во всеуслышание заявил, что вызывающие симпатию молодые люди, заключившие достойный брак в соответствии с американским законодательством, пожелавшие работать у него, вполне могли рассчитывать на пять баксов в день само собой, потом выяснилось, что такое возможно лишь при определенных условиях, а такие особые условия, нужно сказать, существовали всегда,
у завода в Хайленд-парке собралась такая громадная толпа, простоявшая там всю новогоднюю ночь,
что когда ворота распахнулись, то там началось столпотворение, настоящий мятеж; копы разбивали людям головы, кандидаты на рабочие места швыряли камни, в результате собственности Генри Форда был нанесен значительный ущерб. Служба безопасности компании была вынуждена прибегнуть к брандспойтам, чтобы оттеснить разбушевавшуюся толпу.
Американский план; автоматическое процветание сверху донизу; однако, как выяснилось, при определенных условиях.
Но эти пять долларов в день, выплачиваемые симпатичным, ничем не запятнавшим себя американским рабочим которые не пили, не курили сигарет, не читали и ни над чем не размышляли,
которые никогда не изменяли своим женам,
однажды превратили Америку в процветающий Юкон не жалеющих своего пота рабочих всего мира;
произвели все дешевые автомобили, добились наступления автомобильного века и, совершенно случайно, превратили Генри Форда, автомобилиста, поклонника Эдисона, большого любителя птиц,
в величайшего американца своего времени.
Но у Генри Форда возникали и иные идеи – не только в отношении сборочных линий и бытовых привычек своих рабочих и служащих. Он просто фонтанировал идеями. Он не поехал в город, чтобы там составить себе состояние. Нет, этот сельский парнишка разбогател, приблизив город к своей ферме. Концепции, которые он извлек из чтения журнала «Макгоффри Ридер», усвоенные от матери предрассудки и традиции он всегда хранил в неприкосновенности, чистыми и не обветшавшими, как свеженапечатанные банкноты в банковском сейфе.
Он хотел рассказать людям о своих идеях и ради этого купил местную газету «Дирборн Индепендент», и развернул с ее помощью широкую кампанию, направленную против курения.
Когда в Европе разразилась война, у него появились свои идеи и на этот счет. (Подозрительное отношение к военнослужащим и военной службе являлось частью фермерской традиции Среднего Запада, наравне со скупостью, усердием, настойчивостью, воздержанием от крепких напитков и проницательностью в денежных делах.) Любой достаточно разумный американский механик был уверен, что если бы не европейцы, эти невежественные иностранцы, которым вечно недоплачивают, которые пьют, курят, развратничают с женщинами и применяют затратные методы производства, то войны никогда бы не было.
Когда Росике Швиммер удалось все же преодолеть барьер из кучи секретарей и вооруженных охранников, окружавших Форда, и пробиться к нему, она пред\ожила ему остановить эту войну.
Он ответил ей, что, конечно, о чем разговор, они арендуют судно, поплывут туда и вернут из окопов своих парней к Рождеству.
Он на самом деле нанял пароход «Оскар 211» и заполнил его пацифистами и общественными деятелями,
чтобы поплыть в Европу и объяснить там этим князькам, что все, что они там вытворяют, порочно и глупо.
Не его вина, что здравый смысл, присущий бедному Ричарду, больше не правит миром и что большинство из взятых им на борт пацифистов оказались чокнутыми,
отупевшими от газетных заголовков людьми.
Провожать его в Хобокен прибыл Уильям Дженнингс Брайан, и кто-то сунул ему в руки клетку с белочкой. Уильям Дженнингс Брайан произнес пылкую речь с клеткой под мышкой. Сам Генри Форд бросал в толпу розы «Американская красавица». Духовой оркестр наяривал «Я воспитала своего сына не для того, чтобы он стал солдатом». Какие-то шутники выпустили на пристань еще несколько белочек. Убежавшую от родителей молодую пару обвенчал в салоне парохода целый взвод священников, а мистер Зеро, гуманитарий из ночлежки, опоздавший к отходу парохода, отважно бросился в воду Норт-Ривер и поплыл вслед за уходящим судном.
«Оскар 211» теперь называли не иначе, как Плавающая Чаутауква, а Генри Форд заявил, что он напоминает ему деревню на Среднем Западе, но когда они дошли до Христиании в Норвегии, он слег в постель. Журналисты так любили над ним подтрунивать, что подолгу не отпускали его с палубы, и в результате он сильно простудился. Да, за пределами его родного графства Уэйн, штат Мичиган, весь мир явно сбрендил. Миссис Форд вместе с руководством компании послала за ним епископального декана, который и привез его домой, завернутым в одеяла, а пацифистам пришлось своими речами сотрясать воздух одним, без него.
Однако два года спустя Форд уже производил боеприпасы; боевые катера «Орел». Он намечал создание танков с одним членом экипажа и одноместных подводных лодок, наподобие тех, которые испытывались во время революционных войн во Франции. Он объявил через прессу, что намерен передать все свои прибыли от военных заказов правительству, однако нигде нет доказательств, что он на самом деле так поступил.
Среди тех вещей, которые он привез с собой из морского путешествия, оказалась и знаменитая книга «Протоколы сионских мудрецов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71