Можно представить себе, какой у нее будет видок, если она не выспится.
Она позвала Эгнис, попросила принести ей таблетку аспирина. Эгнис усадила ее в кровати, дала стакан с водой, чтобы запить лекарство. Как эта сцена была похожа на то, что происходило в ее детстве, когда Марго была еще совсем маленькой девочкой, а Эгнис ухаживала за ней, если она болела. Вдруг ей приснился сон – вот она заканчивает свой номер во «Все это умеют», и вдруг красные от натуги лица в партере начинают неистово орать, гремят аплодисменты, и она, словно на крыльях, несется за кулисы, а там ее ждет Фрэнк Мандевилл в черном плаще. Он распахивает навстречу ей руки и она влетает в его широкие объятия, и плащ обвивается вокруг нее, начинает душить ее. Она падает, а он сидит на ней, когтями срывает с нее платье, а за ним, за его спиной сидит и весело смеется Тони. Тони весь в белом, в белом берете с широким галстуком, заколотым бриллиантовой булавкой в виде клюшки для гольфа; он подпрыгивает, радостно хлопает в ладоши. Ее крик, вероятно, услыхала Эгнис и быстро поднялась к ней в спальню. Она что-то говорила Марго, но что именно, та не могла разобрать. Она сидела в кровати, дрожа всем телом.
Эгнис была в ужасном смятении, ее что-то сильно разволновало.
– Ах, какой ужас! Там внизу Тони! Он требует, чтобы я пропустила его к тебе, Марджи. Он прочитал обо всем в газетах, ну, о том, что ты играешь вместе с Роднеем Каткартом в следующей картине Марголиса. Он просто вне себя от гнева. Говорит, что он твой муж и что обязан заботиться о тебе, о твоем бизнесе. Он утверждает, что это его законное право.
– Ах, этот гнусный крысеныш! – воскликнула возмущенная Марго. – Ну-ка, пусть поднимется… Который час?
Соскочив с кровати, она подбежала к туалетному столику, чтобы привести в порядок макияж. Услыхав тяжелые шаги Тони по лестнице, она, набросив на себя розовую кружевную ночную рубашку, снова прыгнула в постель.
Когда он вошел, она сонно приоткрыла глаза.
– В чем дело, Тони? – спросила она.
– Что за дела? – начал он с угрозой в голосе. – Я здесь подыхаю от голода, а ты получаешь по три тысячи в неделю… Вчера нам с Максом не на что было пообедать… Нас выгоняют из квартиры. По закону все, что ты зарабатываешь, принадлежит и мне. Я был с тобой слишком мягким… Позволял тебе обманывать себя.
– Запомни, дорогуша, ты сейчас не на Кубе, – зевнула Марго, приподнявшись на кровати. – Тони, вот что я тебе скажу. Давай лучше расстанемся по-хорошему, друзьями. Контракт пока не подписан. После того как я поставлю под ним свою подпись, мы выделим тебе небольшую сумму, чтобы вы с приятелем организовали свою спортивную школу по поло в Гаване. Ты бесишься, потому что скучаешь по родине – вот и все.
– Как это будет замечательно, слов нет! – вмешалась в разговор Эгнис. – Лучшего места для этого, чем Куба, не найти… там всегда полно богатых туристов и все такое…
Тони стал серьезным, на его лице появилось жесткое выражение.
– Марго, не забывай, мы с тобой католики. Мы верим в Бога. Мы знаем, что наша церковь запрещает развод… Эгнис, по-моему, она этого не понимает.
– Я куда лучшая католичка, чем ты, доложу тебе, и ты это прекрасно знаешь! – взвизгнула Эгнис.
– Послушай, Эгнис, какой прок спорить о религии до завтрака? – Марго села в кровати, подтянула под одеялом колени к подбородку. – Мы с Эгнис считаем, что Мэри Бейкер вдохнула в нас веру в Бога. Понимаешь, Тони? Садись, на кровать, Тони. По-моему, ты сильно растолстел, Тони, и мальчикам не понравится твоя фигура, если она у тебя не будет похожей на девичью, понимаешь? Ты же знаешь, как несладко нам с тобой порой приходилось?
Он сел на кровать, закурил сигарету. Она пригладила упавшие ему на лоб черные жесткие пряди.
– Надеюсь, ты не примешься снова за свои старые штучки, когда я сумею добиться величайшего в своей жизни прорыва?
– Ах, каким я был скотом! Я абсолютно никчемный человек! – захныкал он. – Ну, что скажешь по поводу тысчонки в месяц? Ровно третья часть от твоего жалования. Ты ведь все равно все растранжиришь. Для чего женщинам деньги, понятия не имею!
– Возможно, они им и не нужны. Но ты же знаешь, сколько приходится вкалывать, чтобы заработать в этом бизнесе?
– Ладно, черт с тобой, пусть будет пятьсот. Я ничего не смыслю в цифрах, тебе об этом очень хорошо известно. Я ведь большой ребенок, разве не так?
– Я тоже ни черта в них не понимаю. Спуститесь с Эгнис вниз и там обо всем спокойно договоритесь. А я приму ванну и переоденусь. Скоро ко мне придет портниха, а мне еще нужно сделать прическу. Сегодня днем у меня сотня деловых встреч… Будь умницей, Тони.
Она погладила его по щеке, и Тони с Эгнис вышли из спальни. Тони теперь казался таким робким, словно послушная овечка.
Вскоре, когда она приняла ванну, Эгнис снова поднялась к ней.
– Марджи, – зло сказала она, – следовало развестись с Тони давным-давно. Этот немец так уцепился за него… А он очень плохой парень. Ты знаешь, как воспринимает любые скандалы мистер Хейз.
– Я знаю только одно – я сваляла дурака.
– Нужно посоветоваться с Фрэнком. Сегодня я встречаюсь с мадам Эстер. Фрэнк может порекомендовать нам надежного честного адвоката.
– Можно обратиться к Вардману. Это адвокат мистера Хардбейна и Сэма тоже. О девушке ничего не должно просачиваться в печать, если только она не отъявленная Аура.
Зазвонил телефон. Мистер Хардбейн, легок на помине. По поводу контракта. Марго попросила Эгнис сходить к нему в контору, поговорить об этом деле. Весь день она простояла перед высоким зеркалом, а портниха с полным ртом булавок, бегала вокруг нее, суетилась. Беспокойство не покидало Марго – что же прикажете ей делать? Около пяти пришел Сэм, чтобы взглянуть на ее обновки, а она все еще приводила в порядок волосы, сунув голову в сушилку.
– Как ты, однако, привлекательна с головой в этой штуковине, – сказал Сэм, – в этом кружевном неглиже, с уголком брюссельских кружев между бедрами… Никогда этого не забуду. У меня поразительная память. Никогда не забываю ничего, что хоть раз увижу. В этом секрет зрительного воображения художника.
Эгнис на «роллс-ройсе» вернулась за ней, но от Сэма невозможно было отвязаться. Он непременно хотел доставить их куда угодно на своем автомобиле.
– Марго, дорогая, какие у тебя могут быть секреты от меня? – ласково упрекал он ее. – Я ведь все понимаю, вот увидишь… все на свете… Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Вот почему я и уверен, что смогу срежиссировать твою картину. Я подробно изучал все ракурсы твоего лица, познал твою маленькую девичью душу, которую одолевает желание… Ну чем ты можешь меня удивить или шокировать?
– Вот и отлично! – сказала Марго. – Но все же пока оставь нас, прошу.
Он ушел, надувшись.
– Ах, Марджери, подумай, ну разве можно так обращаться с мистером Марголисом! – заныла Эгнис.
– Я-то могу обойтись без него, а он не может, – решительно заявила Марго. – Ему нужна новая звезда. Говорят, дела у него катятся под гору…
– Хардбейн считает, что это потому, что он уволил своего рекламного агента.
Было уже довольно поздно, когда они наконец выехали. Дом мадам Эстер находился в даунтауне, в заброшенной части Лос-Анджелеса. Они попросили шофера высадить их за два квартала, и прошли до дома пешком по улице, застроенной бунгало с пыльными, неухоженными дворами, – в подобных местах им приходилось жить, когда они приехали на Восточное побережье несколько лет назад.
– Тебе этот район ничего не напоминает? – толкнула Марго локтем Эгнис.
– Нужно всегда хранить в памяти только приятное, – ответила Эгнис, нахмурившись.
Мадам Эстер жила в большом сборном доме с широкими верандами и потрескавшейся крышей, покрытой кровельной дранкой. На всех мрачных окнах шторы опущены. Эгнис нашла небольшую застекленную дверцу с тыльной стороны, постучала. Ей тут же открыла высохшая старая дева с седыми взлохмаченными волосами.
– Мадам уже вошла в транс. Клиенты не любят, когда их заставляют подолгу ждать. Боюсь, что теперь будет трудно нарушить последовательность коммуникации.
– Она получила какие-нибудь сведения от Фрэнка? – прошептала Эгнис.
– Он ужасно рассержен… Не думаю, что он снова выйдет на связь… Дайте мне вашу руку.
Взяв Марго за руку, Эгнис протянула старой деве свою. Они прошли, глядя друг другу в затылок, по темному коридору, в котором горела лишь одна маленькая красноватая лампочка. Открыв дверь, вошли в абсолютно темную комнату, в которой было много народа. Все клиенты шумно дышали, шаркали ногами.
– А я думала, что все будет сделано конфиденциально, – робко прошептала Марго.
– Ша! – цыкнула на нее Эгнис.
Когда глаза привыкли к темноте, она увидела крупное, одутловатое лицо мадам Эстер. Сидя за огромным круглым столом, она качала головой. Вокруг стола – расплывчатые пятна лиц клиентов. Они потеснились, освобождая место для Марго с Эгнис. Марго вдруг почувствовала, что сжимает чью-то влажную, потную руку. Перед мадам Эстер на столе лежало множество маленьких блокнотиков из белой бумаги. В комнате теперь царила мертвая тишина, Марго только слышала, как тяжело дышит рядом с ней Эгнис.
Казалось, прошла целая вечность, но с ними ничего особенного не происходило, Марго заметила, что глаза у мадам Эстер широко раскрыты, виднелись только блестящие белки. Из ее рта исходил чей-то глубокий баритон, словно кто-то говорил на языке, которого Марго не понимала. Один из сидевших в кружке ответил той же тарабарщиной, видимо задавая духу вопросы.
– Это говорит Сиди Хассан, индус, – прошептала Эгнис. – Он иногда дает весьма полезные советы для игры на фондовой бирже.
– Тишина! – вдруг заорала визгливым голосом мадам Эстер, чуть не перепугав Марго до смерти. – Фрэнк уже ждет. Нет, его кто-то отозвал. Но он оставил сообщение, что все образуется, все будет в порядке. Также он указал, что завтра передаст всю нужную обеим сторонам информацию и что его маленькая девочка не должна ни под каким предлогом делать хотя бы один шаг без предварительных консультаций с ее дорогой Эгнис.
Эгнис вдруг разразилась истерическими рыданиями. Марго почувствовала, как кто-то легонько хлопает ее по плечу. Это была та же седовласая старая дева. Она проводила их с Эгнис к выходу. Она, вероятно, пользовалась нюхательной солью, от которой Эгнис зачихала. Перед входной дверью она сказала:
– Всего с вас пятьдесят долларов. По двадцать пять с каждой… И мадам говорит, чтобы эта красивая девушка больше сюда не приходила, ибо это очень опасно для нее, так как мы здесь подвергаемся вредоносным воздействиям. Но запрет не касается миссис Мандевилл. Она может приходить к нам, как и прежде, получать сообщения. Ей ничто не грозит, говорит мадам, потому что у нее золотое сердце ребенка.
На темной улице они осознали, что уже наступил вечер и повсюду горят уличные фонари. Марго подняла меховой воротник, чтобы ее здесь никто не узнал.
– Видишь, Марджи, – сказала Эгнис, когда они усаживались на проваливающееся мягкое сиденье старого «роллс-ройса», – все теперь будет хорошо, так как Фрэнк не спускает с нас глаз. Он хочет тебе сказать, чтобы ты не унывала и немедленно выходила замуж за мистера Марголиса.
– Ну, думаю, что это ничуть не хуже, чем подписать контракт на три года.
Она попросила шофера ехать как можно быстрее, так как ее ждал Сэм. Они сегодня вечером идут на премьеру в театр Громана.
Подъехав по дорожке к подъезду своего дома, они сразу же увидели Тони с Максом Хиршем. Те сидели на мраморной скамье в садике.
– Ладно, я сама поговорю с ними, – сказала Эгнис.
Марго, взбежав к себе наверх, начала быстро переодеваться. Стоя в нижнем белье, она разглядывала себя в зеркале, когда в комнату ворвался взбудораженный Тони. Когда он подошел ближе к лампочке над туалетным столиком, она увидела, что у него под глазом фингал.
– Ты что, объезжал лошадь, Тони? – спросила она не оборачиваясь.
Тони забормотал, с трудом переводя дыхание:
– Это Макс поставил мне под глазом синяк, так как я не хотел идти к тебе. Марго, послушай, он ведь убьет меня, если ты не дашь мне тысячу баксов. Мы с ним отнюдь не уйдем, покуда ты не выпишешь нам чек, потому что нам сейчас позарез нужны деньги. Макс сегодня устраивает вечеринку, а бутлегер не хочет везти нам спиртное без оплаты и требует только наличные. Макс говорит, что ты собираешься со мной разводиться. Как же так? Разве ты не знаешь, что в нашей церкви разводы запрещены? Это такой тяжкий грех, который я никогда не возьму на душу! Ты от меня развода не получишь, имей в виду!
Марго встала, повернулась к нему.
– Ну-ка передай мне пеньюар. Вон там, на кровати. Не хватало мне еще из-за тебя простудиться и умереть. Послушай, Тони, тебе не кажется, что ты разжирел? На прошлой неделе я сама набрала лишних два фунта. Пойми, Тони, этот болван тебя погубит. Пора тебе с ним завязывать, поехать куда-нибудь подлечиться… Мне совсем не светит, если федеральные сыщики тебя задержат по обвинению в употреблении и торговле наркотиками. Только вчера они устроили крупную облаву в Сан-Педро.
– Дай мне деньги. Ты просто должна. Ведь он переломает мне все кости, понимаешь? – расплакался Тони.
Марго бросила быстрый взгляд на ручные часики, лежащие на столике рядом с большой коробкой пудры. Восемь. Сэм должен быть с минуты на минуту.
– Хорошо, – сказала она, – в таком случае в следующий раз, когда ты с ним сюда заявишься, тебя встретят детективы. Я попрошу их охранять свой дом… Ты это понимаешь? Больше я не потерплю никаких твоих штучек… Еще раз – и все твои дружки окажутся в тюрьме. Если ты считаешь, что Сэм Марголис не сообщит о твоем вымогательстве в газеты, то сильно заблуждаешься, поверь. Ступай вниз, скажи Эгнис, пусть выпишет тебе чек и отдаст все деньги, которые есть в доме…
Марго продолжала одеваться.
Через несколько минут к ней прибежала Эгнис, вся в слезах.
– Что же нам делать? – запричитала она. – Я выписала ему чек, дала еще двести долларов. Ах, как все это Ужасно! Почему Фрэнк не предупредил нас об этом? Я же знаю, что он постоянно следит за нами, и мог бы и посоветовать, что нам делать с этим чудовищем.
Марго вошла в гардеробную, надела новое, с иголочки, платье.
– Этот чек нужно срочно аннулировать – это первое, что ты сделаешь завтра утром. Потом позвонишь в полицию, в отдел по охране жилищ, и пригласишь сюда, к нам, двух детективов. Пусть охраняют нас днем и ночью. Пусть займутся этим немедленно. Все кончено, мне это уже надоело до чертиков!
Марго взбесил наглый визит Тони. Она стремительно расхаживала взад и вперед по комнате в новом белом платье со стеклярусом и отделкой из страусиных перьев. Она заметила свое отражение в большом трюмо между кроватями, подошла поближе, глядя на свое тройное изображение. Какие у нее голубые, горящие гневом глаза, как порозовели щеки! Сзади подошла Эгнис, принесла ленту для волос с искусственным бриллиантом.
– Ах, Марго, – воскликнула она, – ты еще никогда не была такой сногсшибательной!
Вошла горничная, сообщила, что мистер Марголис ее ждет.
– Ты не будешь бояться детективов в доме, дорогая? – спросила Марго, целуя Эгнис на прощание.
Набросив на плечи горностаевое манто, которое ей только что прислали на одобрение, направилась к машине.
Родней Каткарт во фраке развалился в ленивой позе на заднем сиденье. На его смуглом лице, когда он улыбался, поблескивали два ряда белоснежных безукоризненно ровных зубов.
Сэм вышел ей навстречу, чтобы помочь сесть в автомобиль.
– Марго, дорогая моя, от твоего вида просто дух захватывает! Я знал, что это как раз то платье, какое тебе нужно, – сказал он. Глаза у него сияли гораздо ярче, чем обычно. – Сегодня для нас очень важный вечер. Съезд всех звезд. Я расскажу тебе об этом после. Я проверил наш с тобой гороскоп.
В гудящей в вестибюле толпе Марго и Родней подошли к микрофону, чтобы сказать несколько слов о своей новой картине, о своей работе с Сэмом Марголисом. В ярком слепящем свете «юпитеров» они прошли в холл под любопытными взглядами всех присутствующих. Церемониймейстер пытался заставить и Марголиса сказать несколько слов, но тот с сердитым видом отвернулся и, не глядя по сторонам, проследовал в еще пустой кинозал. После просмотра они пошли в ресторан, посидели немного за столиком. Родней Каткарт заказал себе отбивные из почек.
– Нечего нажимать на еду, Сай, – сказал Марголис. – Основное угощение ждет нас в моей квартире.
Он и вправду не солгал. Там их ждал большой стол, уставленный блюдами с холодной семгой и салатами из омаров. Филиппино, его дворецкий, ловко откупоривал бутылки шампанского только для них троих. На сей раз Марго не стала сдерживать аппетит, ела и пила все подряд, сколько влезет. Родней умял почти всю семгу, приговаривая, что она просто превосходна, высший класс, и даже Сэм, со словами, что угробит себя этой пищей, съел целую тарелку салата из омаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Она позвала Эгнис, попросила принести ей таблетку аспирина. Эгнис усадила ее в кровати, дала стакан с водой, чтобы запить лекарство. Как эта сцена была похожа на то, что происходило в ее детстве, когда Марго была еще совсем маленькой девочкой, а Эгнис ухаживала за ней, если она болела. Вдруг ей приснился сон – вот она заканчивает свой номер во «Все это умеют», и вдруг красные от натуги лица в партере начинают неистово орать, гремят аплодисменты, и она, словно на крыльях, несется за кулисы, а там ее ждет Фрэнк Мандевилл в черном плаще. Он распахивает навстречу ей руки и она влетает в его широкие объятия, и плащ обвивается вокруг нее, начинает душить ее. Она падает, а он сидит на ней, когтями срывает с нее платье, а за ним, за его спиной сидит и весело смеется Тони. Тони весь в белом, в белом берете с широким галстуком, заколотым бриллиантовой булавкой в виде клюшки для гольфа; он подпрыгивает, радостно хлопает в ладоши. Ее крик, вероятно, услыхала Эгнис и быстро поднялась к ней в спальню. Она что-то говорила Марго, но что именно, та не могла разобрать. Она сидела в кровати, дрожа всем телом.
Эгнис была в ужасном смятении, ее что-то сильно разволновало.
– Ах, какой ужас! Там внизу Тони! Он требует, чтобы я пропустила его к тебе, Марджи. Он прочитал обо всем в газетах, ну, о том, что ты играешь вместе с Роднеем Каткартом в следующей картине Марголиса. Он просто вне себя от гнева. Говорит, что он твой муж и что обязан заботиться о тебе, о твоем бизнесе. Он утверждает, что это его законное право.
– Ах, этот гнусный крысеныш! – воскликнула возмущенная Марго. – Ну-ка, пусть поднимется… Который час?
Соскочив с кровати, она подбежала к туалетному столику, чтобы привести в порядок макияж. Услыхав тяжелые шаги Тони по лестнице, она, набросив на себя розовую кружевную ночную рубашку, снова прыгнула в постель.
Когда он вошел, она сонно приоткрыла глаза.
– В чем дело, Тони? – спросила она.
– Что за дела? – начал он с угрозой в голосе. – Я здесь подыхаю от голода, а ты получаешь по три тысячи в неделю… Вчера нам с Максом не на что было пообедать… Нас выгоняют из квартиры. По закону все, что ты зарабатываешь, принадлежит и мне. Я был с тобой слишком мягким… Позволял тебе обманывать себя.
– Запомни, дорогуша, ты сейчас не на Кубе, – зевнула Марго, приподнявшись на кровати. – Тони, вот что я тебе скажу. Давай лучше расстанемся по-хорошему, друзьями. Контракт пока не подписан. После того как я поставлю под ним свою подпись, мы выделим тебе небольшую сумму, чтобы вы с приятелем организовали свою спортивную школу по поло в Гаване. Ты бесишься, потому что скучаешь по родине – вот и все.
– Как это будет замечательно, слов нет! – вмешалась в разговор Эгнис. – Лучшего места для этого, чем Куба, не найти… там всегда полно богатых туристов и все такое…
Тони стал серьезным, на его лице появилось жесткое выражение.
– Марго, не забывай, мы с тобой католики. Мы верим в Бога. Мы знаем, что наша церковь запрещает развод… Эгнис, по-моему, она этого не понимает.
– Я куда лучшая католичка, чем ты, доложу тебе, и ты это прекрасно знаешь! – взвизгнула Эгнис.
– Послушай, Эгнис, какой прок спорить о религии до завтрака? – Марго села в кровати, подтянула под одеялом колени к подбородку. – Мы с Эгнис считаем, что Мэри Бейкер вдохнула в нас веру в Бога. Понимаешь, Тони? Садись, на кровать, Тони. По-моему, ты сильно растолстел, Тони, и мальчикам не понравится твоя фигура, если она у тебя не будет похожей на девичью, понимаешь? Ты же знаешь, как несладко нам с тобой порой приходилось?
Он сел на кровать, закурил сигарету. Она пригладила упавшие ему на лоб черные жесткие пряди.
– Надеюсь, ты не примешься снова за свои старые штучки, когда я сумею добиться величайшего в своей жизни прорыва?
– Ах, каким я был скотом! Я абсолютно никчемный человек! – захныкал он. – Ну, что скажешь по поводу тысчонки в месяц? Ровно третья часть от твоего жалования. Ты ведь все равно все растранжиришь. Для чего женщинам деньги, понятия не имею!
– Возможно, они им и не нужны. Но ты же знаешь, сколько приходится вкалывать, чтобы заработать в этом бизнесе?
– Ладно, черт с тобой, пусть будет пятьсот. Я ничего не смыслю в цифрах, тебе об этом очень хорошо известно. Я ведь большой ребенок, разве не так?
– Я тоже ни черта в них не понимаю. Спуститесь с Эгнис вниз и там обо всем спокойно договоритесь. А я приму ванну и переоденусь. Скоро ко мне придет портниха, а мне еще нужно сделать прическу. Сегодня днем у меня сотня деловых встреч… Будь умницей, Тони.
Она погладила его по щеке, и Тони с Эгнис вышли из спальни. Тони теперь казался таким робким, словно послушная овечка.
Вскоре, когда она приняла ванну, Эгнис снова поднялась к ней.
– Марджи, – зло сказала она, – следовало развестись с Тони давным-давно. Этот немец так уцепился за него… А он очень плохой парень. Ты знаешь, как воспринимает любые скандалы мистер Хейз.
– Я знаю только одно – я сваляла дурака.
– Нужно посоветоваться с Фрэнком. Сегодня я встречаюсь с мадам Эстер. Фрэнк может порекомендовать нам надежного честного адвоката.
– Можно обратиться к Вардману. Это адвокат мистера Хардбейна и Сэма тоже. О девушке ничего не должно просачиваться в печать, если только она не отъявленная Аура.
Зазвонил телефон. Мистер Хардбейн, легок на помине. По поводу контракта. Марго попросила Эгнис сходить к нему в контору, поговорить об этом деле. Весь день она простояла перед высоким зеркалом, а портниха с полным ртом булавок, бегала вокруг нее, суетилась. Беспокойство не покидало Марго – что же прикажете ей делать? Около пяти пришел Сэм, чтобы взглянуть на ее обновки, а она все еще приводила в порядок волосы, сунув голову в сушилку.
– Как ты, однако, привлекательна с головой в этой штуковине, – сказал Сэм, – в этом кружевном неглиже, с уголком брюссельских кружев между бедрами… Никогда этого не забуду. У меня поразительная память. Никогда не забываю ничего, что хоть раз увижу. В этом секрет зрительного воображения художника.
Эгнис на «роллс-ройсе» вернулась за ней, но от Сэма невозможно было отвязаться. Он непременно хотел доставить их куда угодно на своем автомобиле.
– Марго, дорогая, какие у тебя могут быть секреты от меня? – ласково упрекал он ее. – Я ведь все понимаю, вот увидишь… все на свете… Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Вот почему я и уверен, что смогу срежиссировать твою картину. Я подробно изучал все ракурсы твоего лица, познал твою маленькую девичью душу, которую одолевает желание… Ну чем ты можешь меня удивить или шокировать?
– Вот и отлично! – сказала Марго. – Но все же пока оставь нас, прошу.
Он ушел, надувшись.
– Ах, Марджери, подумай, ну разве можно так обращаться с мистером Марголисом! – заныла Эгнис.
– Я-то могу обойтись без него, а он не может, – решительно заявила Марго. – Ему нужна новая звезда. Говорят, дела у него катятся под гору…
– Хардбейн считает, что это потому, что он уволил своего рекламного агента.
Было уже довольно поздно, когда они наконец выехали. Дом мадам Эстер находился в даунтауне, в заброшенной части Лос-Анджелеса. Они попросили шофера высадить их за два квартала, и прошли до дома пешком по улице, застроенной бунгало с пыльными, неухоженными дворами, – в подобных местах им приходилось жить, когда они приехали на Восточное побережье несколько лет назад.
– Тебе этот район ничего не напоминает? – толкнула Марго локтем Эгнис.
– Нужно всегда хранить в памяти только приятное, – ответила Эгнис, нахмурившись.
Мадам Эстер жила в большом сборном доме с широкими верандами и потрескавшейся крышей, покрытой кровельной дранкой. На всех мрачных окнах шторы опущены. Эгнис нашла небольшую застекленную дверцу с тыльной стороны, постучала. Ей тут же открыла высохшая старая дева с седыми взлохмаченными волосами.
– Мадам уже вошла в транс. Клиенты не любят, когда их заставляют подолгу ждать. Боюсь, что теперь будет трудно нарушить последовательность коммуникации.
– Она получила какие-нибудь сведения от Фрэнка? – прошептала Эгнис.
– Он ужасно рассержен… Не думаю, что он снова выйдет на связь… Дайте мне вашу руку.
Взяв Марго за руку, Эгнис протянула старой деве свою. Они прошли, глядя друг другу в затылок, по темному коридору, в котором горела лишь одна маленькая красноватая лампочка. Открыв дверь, вошли в абсолютно темную комнату, в которой было много народа. Все клиенты шумно дышали, шаркали ногами.
– А я думала, что все будет сделано конфиденциально, – робко прошептала Марго.
– Ша! – цыкнула на нее Эгнис.
Когда глаза привыкли к темноте, она увидела крупное, одутловатое лицо мадам Эстер. Сидя за огромным круглым столом, она качала головой. Вокруг стола – расплывчатые пятна лиц клиентов. Они потеснились, освобождая место для Марго с Эгнис. Марго вдруг почувствовала, что сжимает чью-то влажную, потную руку. Перед мадам Эстер на столе лежало множество маленьких блокнотиков из белой бумаги. В комнате теперь царила мертвая тишина, Марго только слышала, как тяжело дышит рядом с ней Эгнис.
Казалось, прошла целая вечность, но с ними ничего особенного не происходило, Марго заметила, что глаза у мадам Эстер широко раскрыты, виднелись только блестящие белки. Из ее рта исходил чей-то глубокий баритон, словно кто-то говорил на языке, которого Марго не понимала. Один из сидевших в кружке ответил той же тарабарщиной, видимо задавая духу вопросы.
– Это говорит Сиди Хассан, индус, – прошептала Эгнис. – Он иногда дает весьма полезные советы для игры на фондовой бирже.
– Тишина! – вдруг заорала визгливым голосом мадам Эстер, чуть не перепугав Марго до смерти. – Фрэнк уже ждет. Нет, его кто-то отозвал. Но он оставил сообщение, что все образуется, все будет в порядке. Также он указал, что завтра передаст всю нужную обеим сторонам информацию и что его маленькая девочка не должна ни под каким предлогом делать хотя бы один шаг без предварительных консультаций с ее дорогой Эгнис.
Эгнис вдруг разразилась истерическими рыданиями. Марго почувствовала, как кто-то легонько хлопает ее по плечу. Это была та же седовласая старая дева. Она проводила их с Эгнис к выходу. Она, вероятно, пользовалась нюхательной солью, от которой Эгнис зачихала. Перед входной дверью она сказала:
– Всего с вас пятьдесят долларов. По двадцать пять с каждой… И мадам говорит, чтобы эта красивая девушка больше сюда не приходила, ибо это очень опасно для нее, так как мы здесь подвергаемся вредоносным воздействиям. Но запрет не касается миссис Мандевилл. Она может приходить к нам, как и прежде, получать сообщения. Ей ничто не грозит, говорит мадам, потому что у нее золотое сердце ребенка.
На темной улице они осознали, что уже наступил вечер и повсюду горят уличные фонари. Марго подняла меховой воротник, чтобы ее здесь никто не узнал.
– Видишь, Марджи, – сказала Эгнис, когда они усаживались на проваливающееся мягкое сиденье старого «роллс-ройса», – все теперь будет хорошо, так как Фрэнк не спускает с нас глаз. Он хочет тебе сказать, чтобы ты не унывала и немедленно выходила замуж за мистера Марголиса.
– Ну, думаю, что это ничуть не хуже, чем подписать контракт на три года.
Она попросила шофера ехать как можно быстрее, так как ее ждал Сэм. Они сегодня вечером идут на премьеру в театр Громана.
Подъехав по дорожке к подъезду своего дома, они сразу же увидели Тони с Максом Хиршем. Те сидели на мраморной скамье в садике.
– Ладно, я сама поговорю с ними, – сказала Эгнис.
Марго, взбежав к себе наверх, начала быстро переодеваться. Стоя в нижнем белье, она разглядывала себя в зеркале, когда в комнату ворвался взбудораженный Тони. Когда он подошел ближе к лампочке над туалетным столиком, она увидела, что у него под глазом фингал.
– Ты что, объезжал лошадь, Тони? – спросила она не оборачиваясь.
Тони забормотал, с трудом переводя дыхание:
– Это Макс поставил мне под глазом синяк, так как я не хотел идти к тебе. Марго, послушай, он ведь убьет меня, если ты не дашь мне тысячу баксов. Мы с ним отнюдь не уйдем, покуда ты не выпишешь нам чек, потому что нам сейчас позарез нужны деньги. Макс сегодня устраивает вечеринку, а бутлегер не хочет везти нам спиртное без оплаты и требует только наличные. Макс говорит, что ты собираешься со мной разводиться. Как же так? Разве ты не знаешь, что в нашей церкви разводы запрещены? Это такой тяжкий грех, который я никогда не возьму на душу! Ты от меня развода не получишь, имей в виду!
Марго встала, повернулась к нему.
– Ну-ка передай мне пеньюар. Вон там, на кровати. Не хватало мне еще из-за тебя простудиться и умереть. Послушай, Тони, тебе не кажется, что ты разжирел? На прошлой неделе я сама набрала лишних два фунта. Пойми, Тони, этот болван тебя погубит. Пора тебе с ним завязывать, поехать куда-нибудь подлечиться… Мне совсем не светит, если федеральные сыщики тебя задержат по обвинению в употреблении и торговле наркотиками. Только вчера они устроили крупную облаву в Сан-Педро.
– Дай мне деньги. Ты просто должна. Ведь он переломает мне все кости, понимаешь? – расплакался Тони.
Марго бросила быстрый взгляд на ручные часики, лежащие на столике рядом с большой коробкой пудры. Восемь. Сэм должен быть с минуты на минуту.
– Хорошо, – сказала она, – в таком случае в следующий раз, когда ты с ним сюда заявишься, тебя встретят детективы. Я попрошу их охранять свой дом… Ты это понимаешь? Больше я не потерплю никаких твоих штучек… Еще раз – и все твои дружки окажутся в тюрьме. Если ты считаешь, что Сэм Марголис не сообщит о твоем вымогательстве в газеты, то сильно заблуждаешься, поверь. Ступай вниз, скажи Эгнис, пусть выпишет тебе чек и отдаст все деньги, которые есть в доме…
Марго продолжала одеваться.
Через несколько минут к ней прибежала Эгнис, вся в слезах.
– Что же нам делать? – запричитала она. – Я выписала ему чек, дала еще двести долларов. Ах, как все это Ужасно! Почему Фрэнк не предупредил нас об этом? Я же знаю, что он постоянно следит за нами, и мог бы и посоветовать, что нам делать с этим чудовищем.
Марго вошла в гардеробную, надела новое, с иголочки, платье.
– Этот чек нужно срочно аннулировать – это первое, что ты сделаешь завтра утром. Потом позвонишь в полицию, в отдел по охране жилищ, и пригласишь сюда, к нам, двух детективов. Пусть охраняют нас днем и ночью. Пусть займутся этим немедленно. Все кончено, мне это уже надоело до чертиков!
Марго взбесил наглый визит Тони. Она стремительно расхаживала взад и вперед по комнате в новом белом платье со стеклярусом и отделкой из страусиных перьев. Она заметила свое отражение в большом трюмо между кроватями, подошла поближе, глядя на свое тройное изображение. Какие у нее голубые, горящие гневом глаза, как порозовели щеки! Сзади подошла Эгнис, принесла ленту для волос с искусственным бриллиантом.
– Ах, Марго, – воскликнула она, – ты еще никогда не была такой сногсшибательной!
Вошла горничная, сообщила, что мистер Марголис ее ждет.
– Ты не будешь бояться детективов в доме, дорогая? – спросила Марго, целуя Эгнис на прощание.
Набросив на плечи горностаевое манто, которое ей только что прислали на одобрение, направилась к машине.
Родней Каткарт во фраке развалился в ленивой позе на заднем сиденье. На его смуглом лице, когда он улыбался, поблескивали два ряда белоснежных безукоризненно ровных зубов.
Сэм вышел ей навстречу, чтобы помочь сесть в автомобиль.
– Марго, дорогая моя, от твоего вида просто дух захватывает! Я знал, что это как раз то платье, какое тебе нужно, – сказал он. Глаза у него сияли гораздо ярче, чем обычно. – Сегодня для нас очень важный вечер. Съезд всех звезд. Я расскажу тебе об этом после. Я проверил наш с тобой гороскоп.
В гудящей в вестибюле толпе Марго и Родней подошли к микрофону, чтобы сказать несколько слов о своей новой картине, о своей работе с Сэмом Марголисом. В ярком слепящем свете «юпитеров» они прошли в холл под любопытными взглядами всех присутствующих. Церемониймейстер пытался заставить и Марголиса сказать несколько слов, но тот с сердитым видом отвернулся и, не глядя по сторонам, проследовал в еще пустой кинозал. После просмотра они пошли в ресторан, посидели немного за столиком. Родней Каткарт заказал себе отбивные из почек.
– Нечего нажимать на еду, Сай, – сказал Марголис. – Основное угощение ждет нас в моей квартире.
Он и вправду не солгал. Там их ждал большой стол, уставленный блюдами с холодной семгой и салатами из омаров. Филиппино, его дворецкий, ловко откупоривал бутылки шампанского только для них троих. На сей раз Марго не стала сдерживать аппетит, ела и пила все подряд, сколько влезет. Родней умял почти всю семгу, приговаривая, что она просто превосходна, высший класс, и даже Сэм, со словами, что угробит себя этой пищей, съел целую тарелку салата из омаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71