Однако у Чарли такая буря чувств явно вызывала досаду, и он поспешил одернуть ее напоминанием, что умирает от голода и жажды.
– Хочешь еще холодной баранины, Чарли?
– Нет. – Он поднялся из-за стола и беспокойно заметался по комнате, а потом остановился и уставился на Грея: – Ридли. Кажется, так звали того наглеца, который перекупил Бэньярд-Холл у молодого Эллсмера.
– Я и есть тот человек, сэр, – нарочито холодно ответил Грей.
– Ничего себе, Анни, да ты стала настоящей пройдохой! – расхохотался Чарли. – А была такая милая цыпочка… Я и не думал, что жизнь научит тебя заботиться о себе. Пожалуй, даже жаль, что у Уикхэма не осталось дочки. Я бы тогда женился на ней и сам вернул Бэньярд-Холл. – Он снова цинично расхохотался. – Приятно было бы отомстить хотя бы так, а?
– Чарли, я вышла за Грея по любви, – сдержанно напомнила Аллегра. – Не смей так о нем говорить.
– Если тебе хватило ума свить себе гнездышко потеплее, то чем хуже я? – небрежно пожал плечами брат.
– Ну, черт побери, довольно, сэр! – не выдержал Ридли.
– Нет! Грей! – Аллегра встала между ними. – Пожалуйста, милый, – умоляла она, обнимая мужа за шею. – Неужели ты считаешь, что Чарли пришлось легче, чем мне?
Грей глубоко, прерывисто вздохнул и разжал ее руки.
– Некогда вы были джентльменом, сэр, – кивнул он Чарли. – И лучше вам об этом не забывать. Перед вами моя жена, урожденная леди и виконтесса. А кроме того, ваша сестра. Будьте добры относиться к ней с должным почтением, и мы станем добрыми друзьями, как и положено столь близкой родне. – Он сделал над собой усилие, но все же протянул руку.
Чарли, чертыхаясь, принял ее. Видимо, его самого смутила собственная выходка:
– Вот моя рука, сэр. Вы должны понять: прошлое забыть не так-то легко.
– Аллегре это тоже далось непросто. Хотя бы ради нее постарайтесь победить свой гнев и радоваться тому, что вы снова вместе.
– Ага. – Чарли снова заметался по комнате, то и дело приникая к темному окну. – Стало быть, Том Уикхэм мертв. А я-то притащился сюда, чтобы прикончить его собственноручно, когда узнал в Лондоне, что он унаследовал эту дыру. Наверное, это случилось недавно.
– Чуть больше месяца назад, – вздохнула Аллегра. – Он… он скончался у меня на руках, – добавила она, кусая губы.
– Хотел бы я на это полюбоваться! – осклабился Чарли.
Аллегра собралась было возразить, но слова замерли у нее на губах. Разве сама она не питала к Уикхэму столь же пламенную ненависть? Лучше пока оставить все как есть. И рассказать о подробностях доблестной гибели Тома в более подходящий момент.
Небо за окном посерело: близился рассвет. Грей давно успел натянуть рубашку и штаны, а она по-прежнему щеголяла в ночной рубашке. Пожалуй, стоит пойти наверх и одеться поприличнее.
– Чарли, ты так и не спал всю ночь? – Брат отрицательно качнул головой, и Аллегра помогла ему снять плащ и устроиться поудобнее. – Милый, подожди, пока я застелю кровать свежим бельем, а тогда ты сможешь поспать.
Плащ дорогого сукна был превосходно пошит, но показался ей странно тяжелым. Аллегра помрачнела. Неужто действительно под его складками где-то в потайном кармане был спрятан пистолет?
– Значит, ты приехал сюда из Лондона? А что ты там делал?
– Так, занимался всякой ерундой. – Чарли принялся теребить кончик носа. – Ведь у того, кто вынужден скрывать свое настоящее имя, там слишком мало возможностей.
– Но ведь с этим покончено! – вскричала Аллегра. Господи, как же она могла запамятовать такую новость! – Ох, Чарли! Теперь ты снова можешь звать себя Бэньярдом. Мало того, мы свободны! Том перед смертью сам сознался, что его отец возвел на нас ложное обвинение. Король даровал помилование. И имя Бэньярдов восстановлено. Понимаешь, Чарли, ты свободен! – И она кинулась обнимать брата в новом порыве чувств.
– Свободен? – рявкнул тот, отшвырнув от себя Аллегру. – Три года назад я сбежал с плантации. Тайком. И еще два года пытался выбраться из Америки. Я был отверженным, бродягой с большой дороги, я крал, чтобы прикрыть наготу и не умереть с голоду. Один, под открытым небом, в холод и в дождь, днем и ночью. И все время я трясся от страха быть пойманным. Но вот мне удалось пробраться на корабль и спрятаться в трюме, чтобы никто не заметил. А когда я наконец добрался домой, то обнаружил, что Джон Уикхэм мертв, Том Уикхэм куда-то скрылся, а мой дом продан вот этому выскочке. – Чарли недовольно покосился на Грея. – И ты говоришь: свободен?! – Он буквально плевался этим словом. – Да меня вздернут на первой же попавшейся виселице за бегство с плантации! – И молодой человек отвесил сестре издевательский поклон: – Или тебе угодно, чтобы Чарльз Бэньярд добровольно выполз на всеобщее обозрение? Ну что ж, в лучшем случае меня просто сошлют обратно в Колонии. Вот чем пахнет твоя «свобода»!
Вперед выступил Грей. От гнева лицо его застыло, но голос звучал спокойно и убедительно:
– Полагаю, у меня еще сохранились кое-какие связи при дворе. Я мог бы походатайствовать за вас в Лондоне. А если повезет – добиться полного оправдания и освобождения от ссылки и даже восстановления титула. Баронет, если я не ошибся? Может быть, король пожалует вам должность или хотя бы пенсию в возмещение за понесенный ущерб. Если вы назовете мне имя своего плантатора, я бы смог связаться и с ним. Наверняка соответствующий выкуп убедит его не преследовать вас больше как беглеца.
Сердце Аллегры переполняла благодарность. Какой добрый, какой хороший ее Грей! Она подошла и взяла его под руку. И вдруг с испугом ощутила, как дрожит его большое сильное тело. Это напомнило Аллегре, как совсем недавно… О Боже, эта ужасная сцена в Ладлоу… И то, что рассказала ей Долли про Лондон! Ведь теперь ему предстоит вернуться туда, и предстать перед двором, и бросить вызов всему свету! Кто знает, во что это может вылиться?! Какие новые унижения его ждут?
– Милый, ты хочешь сделать это ради Чарли?
– Это ради тебя, Аллегра, – пробормотал Грей, не в силах скрывать растерянность и испуг.
– Но может быть, Гиффорд или Бриггс…
– А что, если их связей будет недостаточно? – Грей тяжело вздохнул и провел ладонью по губам. – Как скоро ты перестанешь уважать меня? И начнешь презирать? Наверное, я был не в своем уме, когда вообразил, будто смогу укрыться в Шропшире навсегда. Позволь мне снова сразиться со своими демонами и показать, на что я способен, если вообще способен на что-то. Тем более что появился такой повод. – И он попытался расправить плечи и улыбнулся: – Ну, Бэньярд, что ты на это скажешь?
Аллегра смахнула невольные слезы. Ну как не любить такого, как он – отважного и щедрого? А вдруг Чарли не примет от Грея такую жертву?
– Вот видишь, Чарли, твоя малышка Анни не ошиблась в выборе супруга. И с Божьей помощью сэр Чарльз Бэньярд снова родится на свет.
– Это не окупит и сотой доли того, что мне пришлось вытерпеть, – скривился Чарли. При виде такого горя у Аллегры снова защемило сердце.
– Ох, Чарли, пожалуйста, забудь про это. Попытайся просто радоваться жизни. Как это делаю я.
– Позабыть? А ты знаешь, что такое рисовое поле? Вонючее душное болото с мириадами москитов и мух. И с каждым проклятым днем ты словно опускаешься еще на одну ступеньку жестокости и тупости. После этого перестаешь бояться даже адского пламени! – По мере того как он говорил, его голос поднимался до какого-то звериного воя.
– Всем нам довелось хлебнуть лиха, – запальчиво возразила Аллегра, – и научиться с ним жить. – Она тут же пожалела о своей резкости и захотела подбодрить брата: – Где же твоя фамильная гордость? Помнишь девиз дедушки Бэньярда – «Гордость и терпение!»? Что с ними стало, Чарли?
– А вот что! – выкрикнул он и задрал рубаху. Вся его спина была исполосована уродливыми грубыми шрамами: они переплетались и наползали один на другой в кошмарном узоре, не оставляя ни клочка нетронутой плоти. Аллегра отшатнулась, зажав руками рот. – Святые угодники!.. – вырвалось у нее. А Чарли уже развернулся и грохнул ладонью по столу:
– А еще вот что – за вторую попытку бежать! – На мизинце не хватало двух фаланг, и конец обрубка был отвратительно темного цвета, как будто рану прижигали кипящим дегтем.
– Ох, Чарли, – разрыдалась Аллегра.
– К черту, Анни, – брезгливо выпалил он. – Вот уж чего не терплю, так это сучьего воя. Попробовала бы только моя пустить слезу – враз бы получила по морде!
– Ну, на сей раз действительно хватит, сэр! – И Грей с размаху отвесил дорогому брату оплеуху. – Потрудитесь прикусить язык, милейший, пока я не выдрал вас как мальчишку!
Чарли ошалело помотал головой, а потом посмотрел на Грея, недобро прищурившись. Словно по волшебству, из-за голенища выскочил кинжал.
– А ну-ка попробуй, говяжья туша! Я мигом настрогаю из тебя бифштексов!
– Остановитесь, ради всего святого! – заломила руки Аллегра. – Разве вы не видите, что разрываете мне сердце?!
Повисло напряженное молчание. Но вот Грей взял себя в руки и обнял жену:
– Прости меня, Аллегра.
– Нет, это я виноват, – с судорожным вздохом возразил Чарли и убрал на место кинжал. – Слишком долго пробыл среди всякого сброда, Анни. Малышка Анни. Прости меня. – Он снова вздохнул: – Знаешь, как ты стала походить на маму? Жаль, что я не знал, где вас искать в Чарлстоне. Я бы положил цветы на ее могилу.
– Мы поставим памятник всей семье в парке в Бэньярд-Холле, – хрипло предложил Грей. – Тогда никто не будет забыт. – Он прокашлялся и продолжил: – Вам лучше всего оставаться некоторое время здесь. Не стоит привлекать к себе внимание, пока не будет получено помилование и выплачены все долги.
– Да, – подхватила Аллегра, радуясь восстановленному миру. – Милый Чарли, побудь здесь. Этот дом… – Тут ее внезапно осенило. – Позволь подарить его тебе. Том Уикхэм завещал его мне, как последней из Бэньярдов, в день своей смерти. Но по праву им должен владеть ты. Так будет справедливо. И хотя доход с него небольшой, но сейчас и он придется кстати.
– Ну что ж, пока сойдет, – брезгливо осмотрелся Чарли. – Но без бабы я тут долго не высижу. Она, конечно, бессердечная сука, зато здоровая, как ломовая лошадь, и может работать за троих. Мне пришлось оставить ее в Йорке, когда я отправился в Лондон.
– Я пошлю за ней, – кивнул Грей. – Как ее имя?
– Чтоб я сдох! – ухмыльнулся Чарли. – Понятия не имею. Кажется, кто-то звал ее Глори. Вот и все. Я оставил ее в таверне «Черный пес» на окраине Йорка, по дороге в Шелби.
– Я устрою так, чтобы она попала сюда. И прежде чем мы поедем в Лондон, нужно будет оформить у нотариуса все бумаги на этот коттедж. Вместе с землей и арендаторами. – Грей смущенно добавил: – Если есть нужда в деньгах, я бы мог немного оставить прямо сейчас. А потом мой секретарь пришлет еще. Скажем, сотню-другую фунтов.
Чарли впился в него глазами, словно увидел только сейчас:
– Да у вас, я вижу, денег куры не клюют! Неужто моя сестра сподобилась выйти за богача?
– Просто немного удачи, – пожал плечами Грей. – Небеса были милостивы ко мне долгие годы.
– Тогда как мою спину полосовали кнутом, – злобно прошипел Чарли.
От этого тона у Аллегры защемило в груди. Ну ничего, с Божьей помощью Чарли понемногу придет в себя и снова обретет покой и счастье. Горе и жестокость исчезнут, и к ней вернется ее прежний милый брат. И все станет, как прежде. Она ласково убрала с его лба темную прядь волос. Бедный, он выглядит намного старше своих тридцати лет. Вот и виски кое-где тронуты сединой…
– Мы пошлем за тобой, как только сможем. Вот увидишь. Все встанет на свои места.
Чарли взглянул на сестру. Его темные глаза, так похожие на ее, напоминали глаза затравленного, загнанного в угол зверя.
– Анни, – мрачно прошептал он. – Прошло уже целых восемь лет с тех пор, как наш мир рухнул, и ничто не могло поставить его на место…
Глава 21
– Ох, Долли, я даже подумать боюсь о том, чего ему это стоило. – Аллегра допила чай и со вздохом отодвинула чашку.
– Удивительно, как он успел добиться всего этого за месяц, – подхватила леди Дороти, махнув слуге, чтобы подал счет.
– Я и сама с трудом верю. Полное помилование для Чарли. Возврат титула и привилегий. И к тому же более чем приличная пенсия. А тот особняк, который Грей снял для него на площади Святого Мартина… По-моему, он обошелся намного дороже, чем Грей мне сказал.
– Ты уже виделась с братом здесь, в Лондоне?
– Всего один раз. Он нанес визит в Морган-хаус. Чарли по-прежнему такой несдержанный. Такой… – Аллегра замялась: ей очень не хотелось говорить плохо о своем любимом брате, – …такой неблагодарный после всего, что Грей для него сделал! Как будто весь мир обязан вымаливать прощение за его несчастья! И как будто Грею все достается даром!
– А Грей не говорит, как он себя чувствует?
– Нет. Первые две недели ему приходилось каждый день являться ко двору. И когда он возвращался через несколько часов, то все еще дрожал, а в лице не было ни кровинки. Но никому ни разу не пожаловался, даже мне. Долли! Только представь себе все эти насмешки, и сплетни, и презрение старых знакомых и Друзей… Слава Богу, у него хватило сил не браться за джин. Хотя до дуэли вроде бы не доходило, но к нему явно цеплялись, и неоднократно. Но он все равно добился аудиенции, и один раз его принимал король, а дважды Уолпол. И они удовлетворили ходатайство для Чарли. Может быть, это поможет Грею восстановить положение в обществе?
– Когда-то он вел себя немножко заносчиво, – сочувственно улыбнулась Долли. – И мог показаться самоуверенным. А к таким людям общество бывает особенно жестоким в любом удобном случае. Ричард постоянно приглашает Грея вместе с собой. Но тот не желает пойти даже на чашку кофе в приватном клубе.
– И ходит повсюду один, чего бы это ни стоило. – Аллегра переживала несчастье мужа, как свое собственное. – Ну как ему помочь? На будущей неделе мы приглашены на прием в Барлингтон-хаус. Это первое приглашение, которое Грей принял. Но я все равно боюсь. Вдруг в моем присутствии он выкинет какую-нибудь глупость, чтобы продемонстрировать свою храбрость? Дорогая Долли! – снова воскликнула Аллегра. – Скажи, отчего мужчинам так необходимо себя мучить? К чему вся эта гордыня?
– Это ты у меня спрашиваешь? – грустно рассмеялась Долли. – Ты что, забыла про упрямого, непробиваемого мистера Джонатана Бриггса? Я сделала все, что могла, – только не повисла сама у него на шее. Я даже заставила Дика намекнуть ему о том, что не желаю выходить замуж за богача, если вообще захочу снова замуж. – Долли тяжело вздохнула. – Вчера вечером мне казалось, что Бриггс вот-вот поцелует меня. Но потом…
– Ты не рада, что Грей устроил вам встречу?
– Я и сама не знаю. Такая сладкая пытка. И такая боль при мысли о том, что Джонатан так и не сумеет побороть гордость. – Она встала и надела тонкие шелковые перчатки. – Мне пора. Давай я провожу тебя до Пэлл-Мэлл, а потом возьму карету и поеду домой.
Аллегра застегнула свой теплый плащ и спрятала руки в муфту. В дверях она важно кивнула хозяину заведения, с низким поклоном пожелавшему их светлостям приятно провести день. Но как только подруги оказались на улице, Аллегра не удержалась от смеха:
– Все еще не могу привыкнуть к тому, что я – леди Ридли.
– Нет нужды спрашивать, любите ли вы с Греем друг друга. Достаточно увидеть вас вместе. – Долли мечтательно улыбнулась и смахнула невольную слезу. – И я бы с радостью отказалась и от титула, и от богатства ради такого счастья. – Она опять вздохнула и спросила: – Тебе нравится Морган-хаус?
– Все больше и больше с каждым днем.
– В Лондоне почти не осталось таких, как этот, роскошных особняков. Многое уничтожил Большой пожар, а потом пошла мода иметь и городской дом, и сельский, и на большие особняки мало у кого хватает денег. Грей вложил в Морган-хаус целое состояние, когда вернулся из Индии. Впрочем, до покупки Бэньярд-Холла у Ридли это было единственное поместье.
Аллегра невольно вздохнула. Каким бы внушительным и роскошным ни был особняк на Пиккадилли, больше всего на свете ей бы хотелось побывать снова в доме, где прошло ее детство, на правах хозяйки.
– Грей разрешил мне обставить Бэньярд-Холл по собственному вкусу, как только мы вернемся в Шропшир.
– А когда это будет?
– Не раньше, чем станет ясно, что к Чарли больше нет никаких претензий. Что по всем долгам уплачено. И по-моему, он ждет письма из Америки. С уведомлением о расторжении договора.
– Смотри-ка! – перебила Долли. – Это же Грей! – Двигаясь от Стрэнда, дамы как раз добрались до широкого бульвара, именуемого Пэлл-Мэлл. Несмотря на холод, здесь было людно: сливки лондонского света не преминули лишний раз появиться в обществе и обменяться последними сплетнями.
Заметив их, Грей весело кивнул. У Аллегры захватило дух. В этой блестящей толпе он был лучше всех. Высокую стройную фигуру ладно обхватывал темно-серый бархатный камзол, из-под которого виднелся роскошный шелковый жилет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Хочешь еще холодной баранины, Чарли?
– Нет. – Он поднялся из-за стола и беспокойно заметался по комнате, а потом остановился и уставился на Грея: – Ридли. Кажется, так звали того наглеца, который перекупил Бэньярд-Холл у молодого Эллсмера.
– Я и есть тот человек, сэр, – нарочито холодно ответил Грей.
– Ничего себе, Анни, да ты стала настоящей пройдохой! – расхохотался Чарли. – А была такая милая цыпочка… Я и не думал, что жизнь научит тебя заботиться о себе. Пожалуй, даже жаль, что у Уикхэма не осталось дочки. Я бы тогда женился на ней и сам вернул Бэньярд-Холл. – Он снова цинично расхохотался. – Приятно было бы отомстить хотя бы так, а?
– Чарли, я вышла за Грея по любви, – сдержанно напомнила Аллегра. – Не смей так о нем говорить.
– Если тебе хватило ума свить себе гнездышко потеплее, то чем хуже я? – небрежно пожал плечами брат.
– Ну, черт побери, довольно, сэр! – не выдержал Ридли.
– Нет! Грей! – Аллегра встала между ними. – Пожалуйста, милый, – умоляла она, обнимая мужа за шею. – Неужели ты считаешь, что Чарли пришлось легче, чем мне?
Грей глубоко, прерывисто вздохнул и разжал ее руки.
– Некогда вы были джентльменом, сэр, – кивнул он Чарли. – И лучше вам об этом не забывать. Перед вами моя жена, урожденная леди и виконтесса. А кроме того, ваша сестра. Будьте добры относиться к ней с должным почтением, и мы станем добрыми друзьями, как и положено столь близкой родне. – Он сделал над собой усилие, но все же протянул руку.
Чарли, чертыхаясь, принял ее. Видимо, его самого смутила собственная выходка:
– Вот моя рука, сэр. Вы должны понять: прошлое забыть не так-то легко.
– Аллегре это тоже далось непросто. Хотя бы ради нее постарайтесь победить свой гнев и радоваться тому, что вы снова вместе.
– Ага. – Чарли снова заметался по комнате, то и дело приникая к темному окну. – Стало быть, Том Уикхэм мертв. А я-то притащился сюда, чтобы прикончить его собственноручно, когда узнал в Лондоне, что он унаследовал эту дыру. Наверное, это случилось недавно.
– Чуть больше месяца назад, – вздохнула Аллегра. – Он… он скончался у меня на руках, – добавила она, кусая губы.
– Хотел бы я на это полюбоваться! – осклабился Чарли.
Аллегра собралась было возразить, но слова замерли у нее на губах. Разве сама она не питала к Уикхэму столь же пламенную ненависть? Лучше пока оставить все как есть. И рассказать о подробностях доблестной гибели Тома в более подходящий момент.
Небо за окном посерело: близился рассвет. Грей давно успел натянуть рубашку и штаны, а она по-прежнему щеголяла в ночной рубашке. Пожалуй, стоит пойти наверх и одеться поприличнее.
– Чарли, ты так и не спал всю ночь? – Брат отрицательно качнул головой, и Аллегра помогла ему снять плащ и устроиться поудобнее. – Милый, подожди, пока я застелю кровать свежим бельем, а тогда ты сможешь поспать.
Плащ дорогого сукна был превосходно пошит, но показался ей странно тяжелым. Аллегра помрачнела. Неужто действительно под его складками где-то в потайном кармане был спрятан пистолет?
– Значит, ты приехал сюда из Лондона? А что ты там делал?
– Так, занимался всякой ерундой. – Чарли принялся теребить кончик носа. – Ведь у того, кто вынужден скрывать свое настоящее имя, там слишком мало возможностей.
– Но ведь с этим покончено! – вскричала Аллегра. Господи, как же она могла запамятовать такую новость! – Ох, Чарли! Теперь ты снова можешь звать себя Бэньярдом. Мало того, мы свободны! Том перед смертью сам сознался, что его отец возвел на нас ложное обвинение. Король даровал помилование. И имя Бэньярдов восстановлено. Понимаешь, Чарли, ты свободен! – И она кинулась обнимать брата в новом порыве чувств.
– Свободен? – рявкнул тот, отшвырнув от себя Аллегру. – Три года назад я сбежал с плантации. Тайком. И еще два года пытался выбраться из Америки. Я был отверженным, бродягой с большой дороги, я крал, чтобы прикрыть наготу и не умереть с голоду. Один, под открытым небом, в холод и в дождь, днем и ночью. И все время я трясся от страха быть пойманным. Но вот мне удалось пробраться на корабль и спрятаться в трюме, чтобы никто не заметил. А когда я наконец добрался домой, то обнаружил, что Джон Уикхэм мертв, Том Уикхэм куда-то скрылся, а мой дом продан вот этому выскочке. – Чарли недовольно покосился на Грея. – И ты говоришь: свободен?! – Он буквально плевался этим словом. – Да меня вздернут на первой же попавшейся виселице за бегство с плантации! – И молодой человек отвесил сестре издевательский поклон: – Или тебе угодно, чтобы Чарльз Бэньярд добровольно выполз на всеобщее обозрение? Ну что ж, в лучшем случае меня просто сошлют обратно в Колонии. Вот чем пахнет твоя «свобода»!
Вперед выступил Грей. От гнева лицо его застыло, но голос звучал спокойно и убедительно:
– Полагаю, у меня еще сохранились кое-какие связи при дворе. Я мог бы походатайствовать за вас в Лондоне. А если повезет – добиться полного оправдания и освобождения от ссылки и даже восстановления титула. Баронет, если я не ошибся? Может быть, король пожалует вам должность или хотя бы пенсию в возмещение за понесенный ущерб. Если вы назовете мне имя своего плантатора, я бы смог связаться и с ним. Наверняка соответствующий выкуп убедит его не преследовать вас больше как беглеца.
Сердце Аллегры переполняла благодарность. Какой добрый, какой хороший ее Грей! Она подошла и взяла его под руку. И вдруг с испугом ощутила, как дрожит его большое сильное тело. Это напомнило Аллегре, как совсем недавно… О Боже, эта ужасная сцена в Ладлоу… И то, что рассказала ей Долли про Лондон! Ведь теперь ему предстоит вернуться туда, и предстать перед двором, и бросить вызов всему свету! Кто знает, во что это может вылиться?! Какие новые унижения его ждут?
– Милый, ты хочешь сделать это ради Чарли?
– Это ради тебя, Аллегра, – пробормотал Грей, не в силах скрывать растерянность и испуг.
– Но может быть, Гиффорд или Бриггс…
– А что, если их связей будет недостаточно? – Грей тяжело вздохнул и провел ладонью по губам. – Как скоро ты перестанешь уважать меня? И начнешь презирать? Наверное, я был не в своем уме, когда вообразил, будто смогу укрыться в Шропшире навсегда. Позволь мне снова сразиться со своими демонами и показать, на что я способен, если вообще способен на что-то. Тем более что появился такой повод. – И он попытался расправить плечи и улыбнулся: – Ну, Бэньярд, что ты на это скажешь?
Аллегра смахнула невольные слезы. Ну как не любить такого, как он – отважного и щедрого? А вдруг Чарли не примет от Грея такую жертву?
– Вот видишь, Чарли, твоя малышка Анни не ошиблась в выборе супруга. И с Божьей помощью сэр Чарльз Бэньярд снова родится на свет.
– Это не окупит и сотой доли того, что мне пришлось вытерпеть, – скривился Чарли. При виде такого горя у Аллегры снова защемило сердце.
– Ох, Чарли, пожалуйста, забудь про это. Попытайся просто радоваться жизни. Как это делаю я.
– Позабыть? А ты знаешь, что такое рисовое поле? Вонючее душное болото с мириадами москитов и мух. И с каждым проклятым днем ты словно опускаешься еще на одну ступеньку жестокости и тупости. После этого перестаешь бояться даже адского пламени! – По мере того как он говорил, его голос поднимался до какого-то звериного воя.
– Всем нам довелось хлебнуть лиха, – запальчиво возразила Аллегра, – и научиться с ним жить. – Она тут же пожалела о своей резкости и захотела подбодрить брата: – Где же твоя фамильная гордость? Помнишь девиз дедушки Бэньярда – «Гордость и терпение!»? Что с ними стало, Чарли?
– А вот что! – выкрикнул он и задрал рубаху. Вся его спина была исполосована уродливыми грубыми шрамами: они переплетались и наползали один на другой в кошмарном узоре, не оставляя ни клочка нетронутой плоти. Аллегра отшатнулась, зажав руками рот. – Святые угодники!.. – вырвалось у нее. А Чарли уже развернулся и грохнул ладонью по столу:
– А еще вот что – за вторую попытку бежать! – На мизинце не хватало двух фаланг, и конец обрубка был отвратительно темного цвета, как будто рану прижигали кипящим дегтем.
– Ох, Чарли, – разрыдалась Аллегра.
– К черту, Анни, – брезгливо выпалил он. – Вот уж чего не терплю, так это сучьего воя. Попробовала бы только моя пустить слезу – враз бы получила по морде!
– Ну, на сей раз действительно хватит, сэр! – И Грей с размаху отвесил дорогому брату оплеуху. – Потрудитесь прикусить язык, милейший, пока я не выдрал вас как мальчишку!
Чарли ошалело помотал головой, а потом посмотрел на Грея, недобро прищурившись. Словно по волшебству, из-за голенища выскочил кинжал.
– А ну-ка попробуй, говяжья туша! Я мигом настрогаю из тебя бифштексов!
– Остановитесь, ради всего святого! – заломила руки Аллегра. – Разве вы не видите, что разрываете мне сердце?!
Повисло напряженное молчание. Но вот Грей взял себя в руки и обнял жену:
– Прости меня, Аллегра.
– Нет, это я виноват, – с судорожным вздохом возразил Чарли и убрал на место кинжал. – Слишком долго пробыл среди всякого сброда, Анни. Малышка Анни. Прости меня. – Он снова вздохнул: – Знаешь, как ты стала походить на маму? Жаль, что я не знал, где вас искать в Чарлстоне. Я бы положил цветы на ее могилу.
– Мы поставим памятник всей семье в парке в Бэньярд-Холле, – хрипло предложил Грей. – Тогда никто не будет забыт. – Он прокашлялся и продолжил: – Вам лучше всего оставаться некоторое время здесь. Не стоит привлекать к себе внимание, пока не будет получено помилование и выплачены все долги.
– Да, – подхватила Аллегра, радуясь восстановленному миру. – Милый Чарли, побудь здесь. Этот дом… – Тут ее внезапно осенило. – Позволь подарить его тебе. Том Уикхэм завещал его мне, как последней из Бэньярдов, в день своей смерти. Но по праву им должен владеть ты. Так будет справедливо. И хотя доход с него небольшой, но сейчас и он придется кстати.
– Ну что ж, пока сойдет, – брезгливо осмотрелся Чарли. – Но без бабы я тут долго не высижу. Она, конечно, бессердечная сука, зато здоровая, как ломовая лошадь, и может работать за троих. Мне пришлось оставить ее в Йорке, когда я отправился в Лондон.
– Я пошлю за ней, – кивнул Грей. – Как ее имя?
– Чтоб я сдох! – ухмыльнулся Чарли. – Понятия не имею. Кажется, кто-то звал ее Глори. Вот и все. Я оставил ее в таверне «Черный пес» на окраине Йорка, по дороге в Шелби.
– Я устрою так, чтобы она попала сюда. И прежде чем мы поедем в Лондон, нужно будет оформить у нотариуса все бумаги на этот коттедж. Вместе с землей и арендаторами. – Грей смущенно добавил: – Если есть нужда в деньгах, я бы мог немного оставить прямо сейчас. А потом мой секретарь пришлет еще. Скажем, сотню-другую фунтов.
Чарли впился в него глазами, словно увидел только сейчас:
– Да у вас, я вижу, денег куры не клюют! Неужто моя сестра сподобилась выйти за богача?
– Просто немного удачи, – пожал плечами Грей. – Небеса были милостивы ко мне долгие годы.
– Тогда как мою спину полосовали кнутом, – злобно прошипел Чарли.
От этого тона у Аллегры защемило в груди. Ну ничего, с Божьей помощью Чарли понемногу придет в себя и снова обретет покой и счастье. Горе и жестокость исчезнут, и к ней вернется ее прежний милый брат. И все станет, как прежде. Она ласково убрала с его лба темную прядь волос. Бедный, он выглядит намного старше своих тридцати лет. Вот и виски кое-где тронуты сединой…
– Мы пошлем за тобой, как только сможем. Вот увидишь. Все встанет на свои места.
Чарли взглянул на сестру. Его темные глаза, так похожие на ее, напоминали глаза затравленного, загнанного в угол зверя.
– Анни, – мрачно прошептал он. – Прошло уже целых восемь лет с тех пор, как наш мир рухнул, и ничто не могло поставить его на место…
Глава 21
– Ох, Долли, я даже подумать боюсь о том, чего ему это стоило. – Аллегра допила чай и со вздохом отодвинула чашку.
– Удивительно, как он успел добиться всего этого за месяц, – подхватила леди Дороти, махнув слуге, чтобы подал счет.
– Я и сама с трудом верю. Полное помилование для Чарли. Возврат титула и привилегий. И к тому же более чем приличная пенсия. А тот особняк, который Грей снял для него на площади Святого Мартина… По-моему, он обошелся намного дороже, чем Грей мне сказал.
– Ты уже виделась с братом здесь, в Лондоне?
– Всего один раз. Он нанес визит в Морган-хаус. Чарли по-прежнему такой несдержанный. Такой… – Аллегра замялась: ей очень не хотелось говорить плохо о своем любимом брате, – …такой неблагодарный после всего, что Грей для него сделал! Как будто весь мир обязан вымаливать прощение за его несчастья! И как будто Грею все достается даром!
– А Грей не говорит, как он себя чувствует?
– Нет. Первые две недели ему приходилось каждый день являться ко двору. И когда он возвращался через несколько часов, то все еще дрожал, а в лице не было ни кровинки. Но никому ни разу не пожаловался, даже мне. Долли! Только представь себе все эти насмешки, и сплетни, и презрение старых знакомых и Друзей… Слава Богу, у него хватило сил не браться за джин. Хотя до дуэли вроде бы не доходило, но к нему явно цеплялись, и неоднократно. Но он все равно добился аудиенции, и один раз его принимал король, а дважды Уолпол. И они удовлетворили ходатайство для Чарли. Может быть, это поможет Грею восстановить положение в обществе?
– Когда-то он вел себя немножко заносчиво, – сочувственно улыбнулась Долли. – И мог показаться самоуверенным. А к таким людям общество бывает особенно жестоким в любом удобном случае. Ричард постоянно приглашает Грея вместе с собой. Но тот не желает пойти даже на чашку кофе в приватном клубе.
– И ходит повсюду один, чего бы это ни стоило. – Аллегра переживала несчастье мужа, как свое собственное. – Ну как ему помочь? На будущей неделе мы приглашены на прием в Барлингтон-хаус. Это первое приглашение, которое Грей принял. Но я все равно боюсь. Вдруг в моем присутствии он выкинет какую-нибудь глупость, чтобы продемонстрировать свою храбрость? Дорогая Долли! – снова воскликнула Аллегра. – Скажи, отчего мужчинам так необходимо себя мучить? К чему вся эта гордыня?
– Это ты у меня спрашиваешь? – грустно рассмеялась Долли. – Ты что, забыла про упрямого, непробиваемого мистера Джонатана Бриггса? Я сделала все, что могла, – только не повисла сама у него на шее. Я даже заставила Дика намекнуть ему о том, что не желаю выходить замуж за богача, если вообще захочу снова замуж. – Долли тяжело вздохнула. – Вчера вечером мне казалось, что Бриггс вот-вот поцелует меня. Но потом…
– Ты не рада, что Грей устроил вам встречу?
– Я и сама не знаю. Такая сладкая пытка. И такая боль при мысли о том, что Джонатан так и не сумеет побороть гордость. – Она встала и надела тонкие шелковые перчатки. – Мне пора. Давай я провожу тебя до Пэлл-Мэлл, а потом возьму карету и поеду домой.
Аллегра застегнула свой теплый плащ и спрятала руки в муфту. В дверях она важно кивнула хозяину заведения, с низким поклоном пожелавшему их светлостям приятно провести день. Но как только подруги оказались на улице, Аллегра не удержалась от смеха:
– Все еще не могу привыкнуть к тому, что я – леди Ридли.
– Нет нужды спрашивать, любите ли вы с Греем друг друга. Достаточно увидеть вас вместе. – Долли мечтательно улыбнулась и смахнула невольную слезу. – И я бы с радостью отказалась и от титула, и от богатства ради такого счастья. – Она опять вздохнула и спросила: – Тебе нравится Морган-хаус?
– Все больше и больше с каждым днем.
– В Лондоне почти не осталось таких, как этот, роскошных особняков. Многое уничтожил Большой пожар, а потом пошла мода иметь и городской дом, и сельский, и на большие особняки мало у кого хватает денег. Грей вложил в Морган-хаус целое состояние, когда вернулся из Индии. Впрочем, до покупки Бэньярд-Холла у Ридли это было единственное поместье.
Аллегра невольно вздохнула. Каким бы внушительным и роскошным ни был особняк на Пиккадилли, больше всего на свете ей бы хотелось побывать снова в доме, где прошло ее детство, на правах хозяйки.
– Грей разрешил мне обставить Бэньярд-Холл по собственному вкусу, как только мы вернемся в Шропшир.
– А когда это будет?
– Не раньше, чем станет ясно, что к Чарли больше нет никаких претензий. Что по всем долгам уплачено. И по-моему, он ждет письма из Америки. С уведомлением о расторжении договора.
– Смотри-ка! – перебила Долли. – Это же Грей! – Двигаясь от Стрэнда, дамы как раз добрались до широкого бульвара, именуемого Пэлл-Мэлл. Несмотря на холод, здесь было людно: сливки лондонского света не преминули лишний раз появиться в обществе и обменяться последними сплетнями.
Заметив их, Грей весело кивнул. У Аллегры захватило дух. В этой блестящей толпе он был лучше всех. Высокую стройную фигуру ладно обхватывал темно-серый бархатный камзол, из-под которого виднелся роскошный шелковый жилет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42