И все благодаря Аллегре. Как будто теплом своей души она согрела онемевшее сердце Грея и вернула его к жизни.
Он подошел к окну и залюбовался освещенными солнцем лужайками в саду. Утро обещало быть чудесным. Вот уже и первое сентября. Кусты малины горят на солнце поздними ягодами, а отъевшиеся за лето овцы лениво бродят по зеленым пастбищам. И как же Грей проведет этот великолепный день? Ясно, что ему не хватит терпения, чтобы дождаться ночи. Пожалуй, следует за ней послать. Придумать какое-нибудь дело – к примеру, спросить совета у аптекаря в Ньютоне – и под этим предлогом укатить на целый день вдвоем в карете. Ридли довольно хмыкнул. Ему не приходилось отдаваться любви в карете еще со времен службы в армии.
А потом он купит ей платье. Так хочется посмотреть на нее в красивом, изящном, подходящем ее дивному облику наряде. У платья будет низкий вырез, но при этом достаточно приличный, чтобы скрыть ту очаровательную родинку как раз над соском. Она, подобно маленькому полумесяцу, едва выделялась бледным пятном па ее матовой коже. Насчет этой родинки Грей был настроен весьма решительно: она его и только его, и никому он не позволит на нее любоваться.
Впрочем, коли на то пошло, то же самое он испытывал вообще по отношению к этой девушке. И теперь разрывался между желанием уничтожить злополучный договор, что казалось единственно правильным и справедливым, и приковать ее к себе навеки. Ведь Аллегра кинется в Лондон, как только получит свободу. В этом он не сомневался. И тем сильнее хотел оставить ее здесь – не только ради себя. Но и ради того, чтобы помешать ей преследовать Эллсмера и тем самым наверняка погубить свою жизнь. Может быть, теперь, когда они стали любовниками, Грею удастся ее уговорить? И заставить рассказать правду об источнике столь ужасной ненависти? Уж если она не побоялась признаться, что любит его, вряд ли ей хватит духу держать это в секрете. Грей удивленно покачал головой. Любит. Ну кто бы мог подумать, что какая-нибудь женщина сочтет его достойным любви? От этого его снова затопила волна удовлетворения и благодарности за столь безоглядное доверие. За этот бесценный дар. И бескорыстный – ведь он не сможет ответить тем же, его сердце просто не способно полюбить вновь. Но с другой стороны, рядом с этим милым созданием…
– Черт побери! – выругался виконт. Ну и олух же он! Или в последнее время женщинам сплошь и рядом удавалось вызвать в нем такой всплеск страсти, что он начинал думать о любви? Его мысли прервал громкий стук.
– Доброе утро, сэр Грейстон. – На пороге стоял Рам. Он держал поднос с завтраком и неизменной бутылкой джина. Грей довольно улыбнулся. Нынче утром у него проснулся волчий аппетит.
– Я позавтракаю в гостиной, – промолвил он. После этой ночи спальня казалась слишком личным, интимным местом, чтобы впускать туда слуг.
Ридли перешел в гостиную, сел в удобное глубокое кресло и похлопал по низенькому столику рядом:
– Ставь сюда свой поднос, Рам, и налей горячего шоколаду. А потом ступай к миссис Ратледж и скажи, что я желаю, чтобы мне прислуживала Аллегра.
– Шоколад? – растерялся Рам.
– Шоколад. И на обратном пути прихвати парочку бутербродов, да потолще. Я умираю с голоду. – «И сияю, как идиот», – подумал он, тщетно стараясь подавить все ту же рассеянную улыбку. Впрочем, довольно смешно пытаться что-то утаить от Рама. Интересно, как скоро его слуга догадается о том, что случилось ночью. Равно как и прочая челядь, если уж на то пошло.
Следом за Рамом в гостиную вошел Бриггс. Он казался встревоженным и растерянным.
– Прошу извинить, что побеспокоил вас так рано, милорд. Однако я счел за благо предупредить, что вам следует взять с собой кого-то из слуг, если соберетесь кататься по парку.
– Что за чертовщину ты несешь, Бриггс? – нетерпеливо перебил Ридли. – Как ты сам отлично видишь, я абсолютно трезв. И не собираюсь падать с лошади. – В ожидании неизбежной вспышки Бриггс болезненно сморщился, и Грей вспомнил слова Аллегры. – Ты беспокоишься за мою безопасность? – как можно сдержаннее спросил он.
– Да, милорд. Этим утром Эндрю обнаружил, что кто-то усыпил собак. Псы дрыхнут, как котята. Наверное, в парк проникли бродяги. Садовники прочесывают лес, а Эндрю проверяет, не случилось ли браконьерства.
– А что с лошадьми? – насупился Ридли.
– Живы и здоровы. И все до одной в своих денниках.
– Особняк?
– Не похоже, что кому-то удалось пробраться в дом. Если они все еще здесь, то прячутся в лесу.
– Но что за дьявол помог им проникнуть в парк? Неисправна ограда?
– Не далее как в июне я лично проверил каждый дюйм, – качнул головой Бриггс. – И с тех пор кто-то из садовников осматривает ее каждую неделю.
– Так как же бродяги пробрались внутрь?
С порога раздался неприятный голос миссис Ратледж.
– А бродяг-то и не было, ваша милость, – злорадно проворковала она. – Были не «они», была «она». А насчет «как» – наверняка Хэмфри ночью не оказалось на месте. Он бегает из сторожки к своей шлюхе. И тем самым предоставил возможность скрыться этой твари.
– Скрыться? – переспросил Грей, похолодев от испуга. – Какой еще твари?
– Да Аллегре, какой же еще? – с триумфом пропела миссис Ратледж. – Я сама пошла разбудить девчонку утром, когда повар сказал, что ее не было за завтраком. А у нее пусто. И вещей ее тоже нет. Я послала Верити сначала проверить в буфетной, а уж потом посмела тревожить вашу милость известием о том, что она сбежала. И вот только сию минуту услышала про собак И про выходки Хэмфри, из-за которых она смогла скрыться. – С ехидной ухмылкой она обратилась к Бриггсу: – А ведь Хэмфри находится под вашим началом, мистер Бриггс!
Грей вскочил, гневно уставился на миссис Ратледж и рявкнул, грохнув кулаком по каминной полке:
– А за то, что девка сбежала, ответишь ты!
– Я свои обязанности знаю точно, ваша милость. – Толстая нижняя губа миссис Ратледж обиженно задрожала. – И коли девчонке приспичило сбежать, ее никто не удержит. Но я уже послала лакеев перевернуть вверх дном весь особняк на случай, если паршивка что-нибудь стащила.
Грей смачно выругался. Конечно, старая ведьма права. У служанки есть право покинуть хозяина. И если ее при этом не уличат в воровстве, бегство не будет считаться преступлением, несмотря на подписанный ими договор. И Грей поспешил отослать экономку:
– Ступай займись делом.
– Баба с возу – кобыле легче, вот что я скажу, – пыхтела та, приседая в реверансах и пятясь к двери. – Подумаешь, мисс Недотрога! – Она скрылась в коридоре, прежде чем Ридли успел взорваться. Пришлось Бриггсу принимать удар на себя.
– Чума тебя забери! Разве ты получаешь деньги за то, чтобы хлопать ушами?! Что за бестолковых лентяев ты нанял на службу? Я желаю, чтобы Хэмфри уволили сию же минуту!
– С превеликим удовольствием, милорд. – Он нерешительно прокашлялся, прежде чем спросить: – С вашего позволения, я прикажу садовникам прекратить поиски? Похоже, девушка заранее все предусмотрела. Тот, кто позаботился даже усыпить собак, вряд ли допустит какую-то оплошность, чтобы быть пойманным. Остается лишь вопрос о вашем договоре… Вы собираетесь на него ссылаться? Тогда власти могли бы арестовать ее за побег.
Договор, чертов договор. При мысли о нем сердце Грея болезненно сжалось. Они были близки дважды. Может быть, по ее счету выходило аккурат по шесть месяцев за один раз? Не он ли предложил взглянуть на события этой ночи с точки зрения бизнеса? Так что же удивляться, если маленькая плутовка продолжила в том же духе?
– Разорви ее контракт, Бриггс! – с дикой яростью выпалил Ридли. – Она выкупила свой долг прошлой ночью!
– Выкупила? – не поверил своим ушам Бриггс.
– Ты что, не слышал? – вскричал Грей. – Я ее отпустил!
– А она была просто превосходной буфетчицей, – вздохнул управляющий. – И к тому же весьма рассудительной, несмотря на молодость. Жаль терять такую служанку.
– Ну вот и порыдай, коль тебе жалко. А мне нет. – И с чего Бриггс корчит рожу, как будто утратил задушевного друга? Такая наглая, взбалмошная негодяйка не заслуживает ничьих сожалений, а уж тем более его! Грей плюхнулся обратно в кресло и взялся за шоколад. Пусть Бриггс полюбуется, пусть увидит, что ему наплевать!
– Прошу прощения, ваша милость, – из гардеробной появился озабоченный Джагат Рам. – Тот кинжал… от Бехарского набоба… украшенный рубинами…
– Да, да! – выпалил Ридли. Неужели его так и не оставят в покое нынче утром?! – Знаю я этот кинжал. И что с ним случилось?
– Он пропал, сэр Грейстон. Вчера вечером, когда я стелил вам постель, он был на месте. Я всегда обращаю внимание на вашу коллекцию, когда прохожу через гардеробную.
Черт бы ее побрал! Мало ей простого предательства, нужно было еще и обокрасть хозяина! Он пробормотал:
– За те рубины можно получить королевский выкуп!
– С вашего позволения, сэр, – со скорбной миной предложил Бриггс, – я уведомлю власти, чтобы ее арестовали как воровку. Это не должно остаться безнаказанным. По крайней мере пусть хотя бы вернет клинок. – И он озабоченно нахмурился. – Наверное, оттого она так поспешно скрылась. Вот уж никогда бы не подумал, что она на такое способна.
– Она способна даже на убийство, или ты успел забыть? Но пусть себе бежит. Я даже рад, что избавился от мерзавки. И если это будет стоить мне кинжала… – Он небрежно дернул плечом в ответ на протесты Бриггса. – Держу пари, она уже на полпути к Лондону. Собирается убить лорда Эллсмера. Если бы я знал, где его искать, постарался бы предупредить. А-а-ах, черт возьми! – взревел Грей, потрясая кулаками от бессильной ярости.
– Какое мне до этого дело? Если ей так приспичило его прикончить…
– Как прикажете, милорд, – поклонился Бриггс.
– А теперь убирайтесь. Оба. Я позвоню тебе, когда соберусь одеваться, Рам.
Он проследил, как слуги вышли из гостиной, а потом сгреб чашку с блюдцем и швырнул в холодный камин. Темный, густой шоколад закапал с чугунной решетки. Черт бы ее побрал! Ложь! Все оказалось ложью! Вся душевная чуткость и тепло, выманившие из тайников души все его секреты, все слова любви, весь пламень невинных очей… Ложь, одна ложь… А ее страсть? Она также была притворной? Всего лишь частью выкупа за свободу?
Ха! Теперь он не только трус из Бэньярд-Холла! Теперь он еще и болван из Бэньярд-Холла! Он так низко пал в собственных глазах, что первая попавшаяся вертихвостка запросто сыграла на уязвленной гордости, заставив его поверить, будто и впрямь неравнодушна к его милости. Ей нужно было любым путем заполучить свободу – вот и все!
Грей потянулся к бутылке с джином. Жгучая влага опалила горло и рот. И все равно не смогла выжечь сладость ее поцелуев. Как бы ни торопился Ридли осушить до дна бутылку, ее содержимое не позволило забыться настолько, чтобы изгнать из памяти ее лицо.
Он с грохотом опустил наполовину пустую бутылку на стол и зарыдал, спрятав лицо в ладонях.
Грей Ридли поднял повыше свечу, разглядывая темно-зеленую обивку на стене над главной лестницей. И сердито покачал головой. На редкость отвратительный цвет. И с какой стати было въезжать в Бэньярд-Холл, не поменяв обстановку? Ведь ясно, что у старого барона Эллсмера не хватило ни денег, ни вкуса, чтобы должным образом использовать оригинальную планировку этого изысканного особняка. Странно, но до сих пор ему было на это наплевать.
Может быть, Рам не так уж не прав, когда твердит, что к нему возвращается душевное равновесие? Что он срывает с себя тенета тьмы, чуть не поглотившей его душу? Вот потому-то и замечает теперь вещи, на которые не обращал внимания год назад, переезжая сюда.
Ридли горько рассмеялся. Нет, скорее его внутреннее неприятие Бэньярд-Холла все сильнее дает о себе знать. Раньше особняк не казался ему тюрьмой, пока… пока не исчезла та, что освещала одним своим присутствием унылые комнаты. Наверное, оттого ему так бросается в глаза их убожество.
Со вздохом Грей потащился вниз по темной лестнице, прикрывая ладонью свечу. Он пересек гулкий холл, открыл еще одну дверь и по черной лестнице спустился в цокольный этаж. На кухне царила тишина. Помещения для слуг были погружены во тьму. И комната миссис Ратледж тоже. Только из-под дверей кабинета Бриггса сочился свет. Ридли удивленно покачал головой. Вот кто готов сгореть на работе!
И он снова вздохнул. Прошла почти неделя после ее бегства. Еще немного – и он рехнется окончательно. Он мог придираться к слугам, как прежде. Мог делать вид, что ему на все наплевать, упиваться до бесчувствия и молиться о том, чтобы сон его не посещали видения. Все, все, как прежде.
И тем не менее все стало иным. Грей до седьмого пота трудился в богадельне – и не смог обрести покоя. Он велел привести к себе шлюху, чтобы забыться в ее объятиях, и в конце концов прогнал, не в силах преодолеть отвращение. Как никогда прежде, Ридли прислушивался к перешептываниям у себя за спиной, желая знать, догадались ли слуги, что Аллегра обвела их хозяина вокруг пальца.
А три дня назад Грей отказался от джина. Как ни странно, алкоголь перестал на него действовать. Он больше не нес забвения, он только распалял бессильный гнев. Этот гнев лишал его желания искать утешения в джине и бесследно разрушил броню равнодушия, служившую убежищем. Его захватил безжалостный вихрь и превратил былое онемение в непрерывную, не дававшую покоя боль. А за гранью этой боли скалилась пустота, ничто.
Грей распахнул дверь в буфетную. Маленькая негодяйка умела составить снадобье от всякой хвори. Кучер вылечился от камней, повар – от бессонницы, а начинавшаяся среди слуг эпидемия лихорадки была задавлена в самом зародыше. Может быть, и Грею посчастливится отыскать среди ее банок и склянок успокоительное для своего гнева.
Поставив свечу на стол, он осмотрел аккуратно прибранную комнату. Все плошки, котелки, сосуды и коробки имели этикетки, надписанные ее ровным почерком. Интересно, где это она научилась так изящно владеть пером? Черт побери, да разве ему есть до этого дело?! Он откупорил глиняную бутыль с каким-то укрепляющим и понюхал. Запах показался знакомым, острым и пряным: наверняка он не раз его пробовал. Грей отпил изрядный глоток и воткнул обратно пробку. Пожалуй, стоит подождать: вдруг он нашел то, что искал. В противном случае всегда есть возможность попробовать что-то еще.
Он продолжал осматриваться, трогая ступки и пестики, проводя ладонями по гладким стеклянным колбам, поднося к глазам сосуды с разноцветными настойками. Еще так недавно ко всем этим вещам прикасались ее пальцы. Это подспудно тревожило Грея, как будто она незримо присутствовала в комнате.
Вот и книга для рецептов так и лежит раскрытая, словно Аллегра с минуты на минуту вернется и доведет запись до конца. Грей машинально полистал страницы, заглядывая то в один рецепт, то в другой. Как-то странно было увидеть упоминание о собственной персоне в конце каждой записи.
«Его милости понравилась барбадосская водка» или «Его милость поморщился от императорской наливки, хотя думал, что я не вижу. В следующий раз добавить мяты». «Моя аква композита пришлась его милости как нельзя лучше. Весь следующий день он был в превосходном настроении. Ни следа той головной боли, что не дает ему покоя. Хорошо бы его душевные хвори поддавались лечению столь же просто».
Ридли сердито скривился. Чертова кукла! Если она так печется о его добром здравии, то почему же сбежала? В душе опять зародилась волна гнева, прожигавшая его пламенем до самых печенок. С яростным воплем Грей отшвырнул книгу. Раздался звон и грохот. Почему-то это принесло ему некое удовлетворение.
Вцепившись в первую попавшуюся бутылку с укрепляющим, он подхватил свечу, собираясь уйти. Может, хоть сегодня удастся заснуть.
– Господи Боже, милорд! Что-то случилось? – Растрепанный, испуганный, на пороге буфетной стоял Бриггс.
Мгновение спустя приплыла и миссис Ратледж. Она широко зевала и безуспешно пыталась запахнуть засаленный халат на обширных телесах:
– Что тут за шум? Ваша милость?!
Ридли чувствовал себя как дурак, как школьник, застуканный там, где ему находиться не полагается, и выпалил:
– Я захотел выпить укрепляющего. Разве это так странно? – Однако тут же понял, что сморозил глупость. Все равно ему не было нужды тащиться самолично в буфетную. Достаточно было позвонить лакею. И он рявкнул: – Какого черта мы до сих пор не обзавелись новой буфетчицей?!
– Прошу прощения, милорд, – ответил Бриггс, – но миссис Ратледж не смогла найти в деревне девушку, которая была бы сведуща в этом искусстве и желала бы поступить на службу в особняк.
– Ну так найди кого-нибудь в Ладлоу, черт возьми! Или натаскай по-быстрому кого-то из местных. Не может быть, чтобы за пару лишних фунтов…
Физиономия миссис Ратледж скривилась. На ней было ясно написано: беспокоить ее невинный сон в столь неурочный час – это одно, а пытаться подвергать сомнениям таланты экономки, да еще среди ночи – это уж слишком!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Он подошел к окну и залюбовался освещенными солнцем лужайками в саду. Утро обещало быть чудесным. Вот уже и первое сентября. Кусты малины горят на солнце поздними ягодами, а отъевшиеся за лето овцы лениво бродят по зеленым пастбищам. И как же Грей проведет этот великолепный день? Ясно, что ему не хватит терпения, чтобы дождаться ночи. Пожалуй, следует за ней послать. Придумать какое-нибудь дело – к примеру, спросить совета у аптекаря в Ньютоне – и под этим предлогом укатить на целый день вдвоем в карете. Ридли довольно хмыкнул. Ему не приходилось отдаваться любви в карете еще со времен службы в армии.
А потом он купит ей платье. Так хочется посмотреть на нее в красивом, изящном, подходящем ее дивному облику наряде. У платья будет низкий вырез, но при этом достаточно приличный, чтобы скрыть ту очаровательную родинку как раз над соском. Она, подобно маленькому полумесяцу, едва выделялась бледным пятном па ее матовой коже. Насчет этой родинки Грей был настроен весьма решительно: она его и только его, и никому он не позволит на нее любоваться.
Впрочем, коли на то пошло, то же самое он испытывал вообще по отношению к этой девушке. И теперь разрывался между желанием уничтожить злополучный договор, что казалось единственно правильным и справедливым, и приковать ее к себе навеки. Ведь Аллегра кинется в Лондон, как только получит свободу. В этом он не сомневался. И тем сильнее хотел оставить ее здесь – не только ради себя. Но и ради того, чтобы помешать ей преследовать Эллсмера и тем самым наверняка погубить свою жизнь. Может быть, теперь, когда они стали любовниками, Грею удастся ее уговорить? И заставить рассказать правду об источнике столь ужасной ненависти? Уж если она не побоялась признаться, что любит его, вряд ли ей хватит духу держать это в секрете. Грей удивленно покачал головой. Любит. Ну кто бы мог подумать, что какая-нибудь женщина сочтет его достойным любви? От этого его снова затопила волна удовлетворения и благодарности за столь безоглядное доверие. За этот бесценный дар. И бескорыстный – ведь он не сможет ответить тем же, его сердце просто не способно полюбить вновь. Но с другой стороны, рядом с этим милым созданием…
– Черт побери! – выругался виконт. Ну и олух же он! Или в последнее время женщинам сплошь и рядом удавалось вызвать в нем такой всплеск страсти, что он начинал думать о любви? Его мысли прервал громкий стук.
– Доброе утро, сэр Грейстон. – На пороге стоял Рам. Он держал поднос с завтраком и неизменной бутылкой джина. Грей довольно улыбнулся. Нынче утром у него проснулся волчий аппетит.
– Я позавтракаю в гостиной, – промолвил он. После этой ночи спальня казалась слишком личным, интимным местом, чтобы впускать туда слуг.
Ридли перешел в гостиную, сел в удобное глубокое кресло и похлопал по низенькому столику рядом:
– Ставь сюда свой поднос, Рам, и налей горячего шоколаду. А потом ступай к миссис Ратледж и скажи, что я желаю, чтобы мне прислуживала Аллегра.
– Шоколад? – растерялся Рам.
– Шоколад. И на обратном пути прихвати парочку бутербродов, да потолще. Я умираю с голоду. – «И сияю, как идиот», – подумал он, тщетно стараясь подавить все ту же рассеянную улыбку. Впрочем, довольно смешно пытаться что-то утаить от Рама. Интересно, как скоро его слуга догадается о том, что случилось ночью. Равно как и прочая челядь, если уж на то пошло.
Следом за Рамом в гостиную вошел Бриггс. Он казался встревоженным и растерянным.
– Прошу извинить, что побеспокоил вас так рано, милорд. Однако я счел за благо предупредить, что вам следует взять с собой кого-то из слуг, если соберетесь кататься по парку.
– Что за чертовщину ты несешь, Бриггс? – нетерпеливо перебил Ридли. – Как ты сам отлично видишь, я абсолютно трезв. И не собираюсь падать с лошади. – В ожидании неизбежной вспышки Бриггс болезненно сморщился, и Грей вспомнил слова Аллегры. – Ты беспокоишься за мою безопасность? – как можно сдержаннее спросил он.
– Да, милорд. Этим утром Эндрю обнаружил, что кто-то усыпил собак. Псы дрыхнут, как котята. Наверное, в парк проникли бродяги. Садовники прочесывают лес, а Эндрю проверяет, не случилось ли браконьерства.
– А что с лошадьми? – насупился Ридли.
– Живы и здоровы. И все до одной в своих денниках.
– Особняк?
– Не похоже, что кому-то удалось пробраться в дом. Если они все еще здесь, то прячутся в лесу.
– Но что за дьявол помог им проникнуть в парк? Неисправна ограда?
– Не далее как в июне я лично проверил каждый дюйм, – качнул головой Бриггс. – И с тех пор кто-то из садовников осматривает ее каждую неделю.
– Так как же бродяги пробрались внутрь?
С порога раздался неприятный голос миссис Ратледж.
– А бродяг-то и не было, ваша милость, – злорадно проворковала она. – Были не «они», была «она». А насчет «как» – наверняка Хэмфри ночью не оказалось на месте. Он бегает из сторожки к своей шлюхе. И тем самым предоставил возможность скрыться этой твари.
– Скрыться? – переспросил Грей, похолодев от испуга. – Какой еще твари?
– Да Аллегре, какой же еще? – с триумфом пропела миссис Ратледж. – Я сама пошла разбудить девчонку утром, когда повар сказал, что ее не было за завтраком. А у нее пусто. И вещей ее тоже нет. Я послала Верити сначала проверить в буфетной, а уж потом посмела тревожить вашу милость известием о том, что она сбежала. И вот только сию минуту услышала про собак И про выходки Хэмфри, из-за которых она смогла скрыться. – С ехидной ухмылкой она обратилась к Бриггсу: – А ведь Хэмфри находится под вашим началом, мистер Бриггс!
Грей вскочил, гневно уставился на миссис Ратледж и рявкнул, грохнув кулаком по каминной полке:
– А за то, что девка сбежала, ответишь ты!
– Я свои обязанности знаю точно, ваша милость. – Толстая нижняя губа миссис Ратледж обиженно задрожала. – И коли девчонке приспичило сбежать, ее никто не удержит. Но я уже послала лакеев перевернуть вверх дном весь особняк на случай, если паршивка что-нибудь стащила.
Грей смачно выругался. Конечно, старая ведьма права. У служанки есть право покинуть хозяина. И если ее при этом не уличат в воровстве, бегство не будет считаться преступлением, несмотря на подписанный ими договор. И Грей поспешил отослать экономку:
– Ступай займись делом.
– Баба с возу – кобыле легче, вот что я скажу, – пыхтела та, приседая в реверансах и пятясь к двери. – Подумаешь, мисс Недотрога! – Она скрылась в коридоре, прежде чем Ридли успел взорваться. Пришлось Бриггсу принимать удар на себя.
– Чума тебя забери! Разве ты получаешь деньги за то, чтобы хлопать ушами?! Что за бестолковых лентяев ты нанял на службу? Я желаю, чтобы Хэмфри уволили сию же минуту!
– С превеликим удовольствием, милорд. – Он нерешительно прокашлялся, прежде чем спросить: – С вашего позволения, я прикажу садовникам прекратить поиски? Похоже, девушка заранее все предусмотрела. Тот, кто позаботился даже усыпить собак, вряд ли допустит какую-то оплошность, чтобы быть пойманным. Остается лишь вопрос о вашем договоре… Вы собираетесь на него ссылаться? Тогда власти могли бы арестовать ее за побег.
Договор, чертов договор. При мысли о нем сердце Грея болезненно сжалось. Они были близки дважды. Может быть, по ее счету выходило аккурат по шесть месяцев за один раз? Не он ли предложил взглянуть на события этой ночи с точки зрения бизнеса? Так что же удивляться, если маленькая плутовка продолжила в том же духе?
– Разорви ее контракт, Бриггс! – с дикой яростью выпалил Ридли. – Она выкупила свой долг прошлой ночью!
– Выкупила? – не поверил своим ушам Бриггс.
– Ты что, не слышал? – вскричал Грей. – Я ее отпустил!
– А она была просто превосходной буфетчицей, – вздохнул управляющий. – И к тому же весьма рассудительной, несмотря на молодость. Жаль терять такую служанку.
– Ну вот и порыдай, коль тебе жалко. А мне нет. – И с чего Бриггс корчит рожу, как будто утратил задушевного друга? Такая наглая, взбалмошная негодяйка не заслуживает ничьих сожалений, а уж тем более его! Грей плюхнулся обратно в кресло и взялся за шоколад. Пусть Бриггс полюбуется, пусть увидит, что ему наплевать!
– Прошу прощения, ваша милость, – из гардеробной появился озабоченный Джагат Рам. – Тот кинжал… от Бехарского набоба… украшенный рубинами…
– Да, да! – выпалил Ридли. Неужели его так и не оставят в покое нынче утром?! – Знаю я этот кинжал. И что с ним случилось?
– Он пропал, сэр Грейстон. Вчера вечером, когда я стелил вам постель, он был на месте. Я всегда обращаю внимание на вашу коллекцию, когда прохожу через гардеробную.
Черт бы ее побрал! Мало ей простого предательства, нужно было еще и обокрасть хозяина! Он пробормотал:
– За те рубины можно получить королевский выкуп!
– С вашего позволения, сэр, – со скорбной миной предложил Бриггс, – я уведомлю власти, чтобы ее арестовали как воровку. Это не должно остаться безнаказанным. По крайней мере пусть хотя бы вернет клинок. – И он озабоченно нахмурился. – Наверное, оттого она так поспешно скрылась. Вот уж никогда бы не подумал, что она на такое способна.
– Она способна даже на убийство, или ты успел забыть? Но пусть себе бежит. Я даже рад, что избавился от мерзавки. И если это будет стоить мне кинжала… – Он небрежно дернул плечом в ответ на протесты Бриггса. – Держу пари, она уже на полпути к Лондону. Собирается убить лорда Эллсмера. Если бы я знал, где его искать, постарался бы предупредить. А-а-ах, черт возьми! – взревел Грей, потрясая кулаками от бессильной ярости.
– Какое мне до этого дело? Если ей так приспичило его прикончить…
– Как прикажете, милорд, – поклонился Бриггс.
– А теперь убирайтесь. Оба. Я позвоню тебе, когда соберусь одеваться, Рам.
Он проследил, как слуги вышли из гостиной, а потом сгреб чашку с блюдцем и швырнул в холодный камин. Темный, густой шоколад закапал с чугунной решетки. Черт бы ее побрал! Ложь! Все оказалось ложью! Вся душевная чуткость и тепло, выманившие из тайников души все его секреты, все слова любви, весь пламень невинных очей… Ложь, одна ложь… А ее страсть? Она также была притворной? Всего лишь частью выкупа за свободу?
Ха! Теперь он не только трус из Бэньярд-Холла! Теперь он еще и болван из Бэньярд-Холла! Он так низко пал в собственных глазах, что первая попавшаяся вертихвостка запросто сыграла на уязвленной гордости, заставив его поверить, будто и впрямь неравнодушна к его милости. Ей нужно было любым путем заполучить свободу – вот и все!
Грей потянулся к бутылке с джином. Жгучая влага опалила горло и рот. И все равно не смогла выжечь сладость ее поцелуев. Как бы ни торопился Ридли осушить до дна бутылку, ее содержимое не позволило забыться настолько, чтобы изгнать из памяти ее лицо.
Он с грохотом опустил наполовину пустую бутылку на стол и зарыдал, спрятав лицо в ладонях.
Грей Ридли поднял повыше свечу, разглядывая темно-зеленую обивку на стене над главной лестницей. И сердито покачал головой. На редкость отвратительный цвет. И с какой стати было въезжать в Бэньярд-Холл, не поменяв обстановку? Ведь ясно, что у старого барона Эллсмера не хватило ни денег, ни вкуса, чтобы должным образом использовать оригинальную планировку этого изысканного особняка. Странно, но до сих пор ему было на это наплевать.
Может быть, Рам не так уж не прав, когда твердит, что к нему возвращается душевное равновесие? Что он срывает с себя тенета тьмы, чуть не поглотившей его душу? Вот потому-то и замечает теперь вещи, на которые не обращал внимания год назад, переезжая сюда.
Ридли горько рассмеялся. Нет, скорее его внутреннее неприятие Бэньярд-Холла все сильнее дает о себе знать. Раньше особняк не казался ему тюрьмой, пока… пока не исчезла та, что освещала одним своим присутствием унылые комнаты. Наверное, оттого ему так бросается в глаза их убожество.
Со вздохом Грей потащился вниз по темной лестнице, прикрывая ладонью свечу. Он пересек гулкий холл, открыл еще одну дверь и по черной лестнице спустился в цокольный этаж. На кухне царила тишина. Помещения для слуг были погружены во тьму. И комната миссис Ратледж тоже. Только из-под дверей кабинета Бриггса сочился свет. Ридли удивленно покачал головой. Вот кто готов сгореть на работе!
И он снова вздохнул. Прошла почти неделя после ее бегства. Еще немного – и он рехнется окончательно. Он мог придираться к слугам, как прежде. Мог делать вид, что ему на все наплевать, упиваться до бесчувствия и молиться о том, чтобы сон его не посещали видения. Все, все, как прежде.
И тем не менее все стало иным. Грей до седьмого пота трудился в богадельне – и не смог обрести покоя. Он велел привести к себе шлюху, чтобы забыться в ее объятиях, и в конце концов прогнал, не в силах преодолеть отвращение. Как никогда прежде, Ридли прислушивался к перешептываниям у себя за спиной, желая знать, догадались ли слуги, что Аллегра обвела их хозяина вокруг пальца.
А три дня назад Грей отказался от джина. Как ни странно, алкоголь перестал на него действовать. Он больше не нес забвения, он только распалял бессильный гнев. Этот гнев лишал его желания искать утешения в джине и бесследно разрушил броню равнодушия, служившую убежищем. Его захватил безжалостный вихрь и превратил былое онемение в непрерывную, не дававшую покоя боль. А за гранью этой боли скалилась пустота, ничто.
Грей распахнул дверь в буфетную. Маленькая негодяйка умела составить снадобье от всякой хвори. Кучер вылечился от камней, повар – от бессонницы, а начинавшаяся среди слуг эпидемия лихорадки была задавлена в самом зародыше. Может быть, и Грею посчастливится отыскать среди ее банок и склянок успокоительное для своего гнева.
Поставив свечу на стол, он осмотрел аккуратно прибранную комнату. Все плошки, котелки, сосуды и коробки имели этикетки, надписанные ее ровным почерком. Интересно, где это она научилась так изящно владеть пером? Черт побери, да разве ему есть до этого дело?! Он откупорил глиняную бутыль с каким-то укрепляющим и понюхал. Запах показался знакомым, острым и пряным: наверняка он не раз его пробовал. Грей отпил изрядный глоток и воткнул обратно пробку. Пожалуй, стоит подождать: вдруг он нашел то, что искал. В противном случае всегда есть возможность попробовать что-то еще.
Он продолжал осматриваться, трогая ступки и пестики, проводя ладонями по гладким стеклянным колбам, поднося к глазам сосуды с разноцветными настойками. Еще так недавно ко всем этим вещам прикасались ее пальцы. Это подспудно тревожило Грея, как будто она незримо присутствовала в комнате.
Вот и книга для рецептов так и лежит раскрытая, словно Аллегра с минуты на минуту вернется и доведет запись до конца. Грей машинально полистал страницы, заглядывая то в один рецепт, то в другой. Как-то странно было увидеть упоминание о собственной персоне в конце каждой записи.
«Его милости понравилась барбадосская водка» или «Его милость поморщился от императорской наливки, хотя думал, что я не вижу. В следующий раз добавить мяты». «Моя аква композита пришлась его милости как нельзя лучше. Весь следующий день он был в превосходном настроении. Ни следа той головной боли, что не дает ему покоя. Хорошо бы его душевные хвори поддавались лечению столь же просто».
Ридли сердито скривился. Чертова кукла! Если она так печется о его добром здравии, то почему же сбежала? В душе опять зародилась волна гнева, прожигавшая его пламенем до самых печенок. С яростным воплем Грей отшвырнул книгу. Раздался звон и грохот. Почему-то это принесло ему некое удовлетворение.
Вцепившись в первую попавшуюся бутылку с укрепляющим, он подхватил свечу, собираясь уйти. Может, хоть сегодня удастся заснуть.
– Господи Боже, милорд! Что-то случилось? – Растрепанный, испуганный, на пороге буфетной стоял Бриггс.
Мгновение спустя приплыла и миссис Ратледж. Она широко зевала и безуспешно пыталась запахнуть засаленный халат на обширных телесах:
– Что тут за шум? Ваша милость?!
Ридли чувствовал себя как дурак, как школьник, застуканный там, где ему находиться не полагается, и выпалил:
– Я захотел выпить укрепляющего. Разве это так странно? – Однако тут же понял, что сморозил глупость. Все равно ему не было нужды тащиться самолично в буфетную. Достаточно было позвонить лакею. И он рявкнул: – Какого черта мы до сих пор не обзавелись новой буфетчицей?!
– Прошу прощения, милорд, – ответил Бриггс, – но миссис Ратледж не смогла найти в деревне девушку, которая была бы сведуща в этом искусстве и желала бы поступить на службу в особняк.
– Ну так найди кого-нибудь в Ладлоу, черт возьми! Или натаскай по-быстрому кого-то из местных. Не может быть, чтобы за пару лишних фунтов…
Физиономия миссис Ратледж скривилась. На ней было ясно написано: беспокоить ее невинный сон в столь неурочный час – это одно, а пытаться подвергать сомнениям таланты экономки, да еще среди ночи – это уж слишком!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42