Сестры проводили Летти сочувственными взглядами. Ей предстояло выполнить сложнейшее задание. Потом их взоры обратились вновь туда, где на сверкающем паркете кружилась в вальсе блистательная пара — Терренс и Изабель.
— А она поймает свою рыбку! — сказала Тео.
— Надеюсь, — ответила ей Дороти и гневно нахмурилась. — Если только к концу вечера Терренс не положит к ее ногам свое сердце, клянусь — вот этими самыми руками задушу мерзавца!
— Она удивительно красива, правда? — спросила Элизабет, плавно кружась в вальсе в паре с Джошем.
— М-м-м… Кто? — непонимающе посмотрел на нее своими голубыми глазами Джош.
— Изабель, конечно, — вспыхнула Элизабет.
Джош повернул голову и посмотрел на свою сестру, танцующую с Терренсом. Элизабет наблюдала за ним с плохо скрытой ревностью.
— Да, — кивнул Джош. — Никогда прежде не видел ее в красном, но… с тех пор, как она решила… м-м-м… Ну, в общем… Одним словом, да!
Он перевел взгляд на Элизабет, и глаза его потеплели.
— Но я бы сказал, что самая прекрасная девушка здесь — ты!
— Спасибо, — откликнулась Элизабет. Джош смотрел на нее таким взглядом, что ему просто невозможно было не поверить. — И все же не такая красивая, как Изабель.
— Ты еще лучше, — нахмурился Джош.
— Нет, — со смехом покачала головой Элизабет. — Не лучше!
— Для меня — лучше, — убежденно сказал Джош и крепче прижал девушку к своей груди.
— Ты только так говоришь, — покраснела она.
— Нет! — блеснул глазами Джош. — Зачем бы я стал говорить, если бы так не думал!
— Зачем? — отвела взгляд Элизабет. — Ну, например, в силу привычки. Ведь вы, распутники, так привыкаете сыпать комплименты, что не присматриваетесь даже, что за женщина перед вами: хорошенькая, дурнушка или так себе.
— Не так-то хорошо ты разбираешься в распутниках, — усмехнулся Джош.
Он сильнее прижал к себе партнершу и закружил ее, увлекая вслед за собой к открытой балконной двери. Еще секунда, и тяжелые занавеси отрезали их от зала, наполненного шумом и светом.
Здесь, на балконе, было темно, и они были одни.
— Джош, я не дума…
Элизабет не успела договорить. Джош склонился к ней и нежно поцеловал в губы. Она хотела запротестовать, но не смогла: против этого запротестовало ее сердце. Элизабет почувствовала себя вдруг такой красивой, такой счастливой…
Джош оторвался от ее губ.
— Ну, теперь ты мне веришь? — спросил он.
— Чему я должна верить? — с трудом соображая, все еще находясь под впечатлением поцелуя, спросила Элизабет.
— Что ты — красавица, — серьезным тоном сказал Джош. — Ты потрясающая красавица!
Он снова поцеловал ее — страстно, пылко, и горячая волна окатила, омыла все тело Элизабет, дрожь прокатилась от кончиков волос до кончиков ступней. Джош слегка откинулся назад, не выпуская, впрочем, Элизабет из кольца своих сильных рук.
— Ты гораздо красивее, чем Изабель! Клянусь!
Элизабет молча покачала головой. Джош наклонился и вновь принялся целовать, дрожа каждой клеточкой своего напряженного, натянутого, словно струна, тела. Снова отстранился и заглянул ей в глаза.
— Ну, теперь-то ты мне веришь?
Элизабет казалось, что у нее в жилах не осталось больше крови и вместо нее бешено стучащее сердце гонит потоки кипящей, ослепительной, алой лавы. Да, теперь она верила Джошу. Просто не могла не верить.
Она улыбнулась и прошептала:
— Я… не знаю!
— Но ты должна, — сказал Джош и скрепил свои слова еще одним поцелуем.
Лава вышла из берегов. Элизабет обхватила руками шею Джоша и прижалась к его губам в ответном поцелуе.
Если ту жидкость, что текла сейчас в жилах Элизабет, можно сравнить с кипящей лавой, то с чем же сравнить этот обжигающий, сводящий с ума поцелуй?
Пожалуй, только с яростным июньским солнцем.
Джош прикрыл глаза и, опаленный поцелуем, простонал:
— Все равно-о, ты скоро поверишь мне-е… Элизабет… Боюсь, что мне придется… Ну, ничего, ничего…
Он задыхался, и речь его была бессвязна, но Элизабет все поняла. Все, что должна была, что хотела понять. Переполненная счастьем и неведомыми ей раньше чувствами, Элизабет благодарно прошептала:
— Теперь я верю тебе, Джош.
— Я могу еще стать лучше… — продолжал было самозабвенно бормотать Джош. — Что? Ты веришь мне?
Его мозг каким-то чудом сумел ухватить последнюю фразу Элизабет.
— Да, — кивнула Элизабет и озорно улыбнулась. — Похоже, ты меня убедил.
Джош слабо улыбнулся.
— Правда? — Его улыбка ширилась, росла. Так растет крещендо в летящем к финалу симфонии оркестре. — Правда?!
Он вдруг подхватил Элизабет на руки и закружил ее в воздухе, крича во весь голос:
— Правда! Правда!! И тебе это понравилось!!!
— Джош! — рассмеялась Элизабет. — Поставь меня на землю!
— И ты даже не ударила меня! — продолжал ликовать Джош.
Он резко, моментально остановился и тут же стал необычайно серьезен. Синие озера его глаз стали бездонными и мерцающими.
— Элизабет!
— Да? — замерла она в сладком предчувствии.
— Я люблю тебя, — мягко, чуть слышно сказал Джош. — Я люблю тебя.
Он безвольно уронил руки и тут же стал похож на грустного Пьеро.
— Я… Я знаю, я не должен был говорить этого. Ты не одобришь этих слов, я понимаю… Я… Я, конечно, не достоин такой девушки, как ты… Ах, если бы я мог поведать тебе всю правду! Но не могу… Пока — не могу.
— Джош! — воскликнула Элизабет и облизнула пересохшие губы.
— Но, клянусь, я люблю тебя. И делай дальше со мной, что хочешь! Хоть убей!
Он повернулся и пошел к балконной двери.
Элизабет осталась стоять — ошеломленная, потрясенная, недоумевающая.
Слова — заветные и искренние — рвались у нее из сердца, но не могли, не находили сил сорваться с ее губ. Она не смогла сказать ни одного из тех чудесных и таких важных слов.
Впрочем, не только ее в том вина. Ведь Джош, признавшись в любви, ушел затем так стремительно, что не оставил ей ни секунды на то, чтобы ответить.
— Он танцует только с ней, — пробормотал Эдгар заплетающимся языком и развалился на стуле. — И всего один танец — с моей Амелией. Вс-се время т'нцует с эт-той… Изабель! Как будто она не девка, к'торую может купить кто угодно, а Амелия, на к'торой эт-тот мерзавец должен жениться! Как вам эт-то нравится? А?
— Да, да, Эдгар, я понимаю, — терпеливо и безразлично ответила Дороти. При этом она смотрела вовсе не в ту сторону, куда указывал Эдгар своим дрожащим пальцем, а на балконную дверь. Видно было плохо. Как ни вытягивала герцогиня шею, все равно ей мало что удавалось рассмотреть сквозь плотную толпу танцующих.
— Не вернулись еще? — спросила она.
— Нет, — ответила Тео. С высоты ее роста балконная дверь была видна немного лучше. — Все прекрасно, все прекрасно.
— О чем это вы толкуете? — спросил Эдгар. — Что пр'красно? Нич-чего не пр'красно! Терренс должен танцевать с моей Амелией!
— Но, сэр Эдгар, — быстро ответила Летти, также продолжая смотреть в направлении балконной двери, хотя при ее маленьком росте это было заведомо безнадежным делом. — Как же Амелия может танцевать с Терренсом, когда она танцует с этим симпатичным юношей — сыном Эллингтонов, которого я для нее… ну, одним словом, с… э-э… сыном Эллингтонов?
— Нев-важно, — промычал Эдгар. — Это же не Эллингтон на ней женится, а Терренс. Терренс, правильно? Ну, вот. Я же говорю, что тут какая-то путаница!
— Всему свое время, Эдгар, всему свое время, — сказала Дороти. — А в данный момент нас интересуют Джош и Элизабет.
— Нет, вы только полюбуйтесь на них! — не слушая герцогиню, гнул свое раздосадованный Эдгар, еле ворочая языком. — Тьфу! С-с-см'треть тошно!
— Проклятие! — воскликнула Дороти. — Джош возвращается. Один, без Элизабет!
— Плохо дело, — покачала головой Тео. — Плохо дело.
— Эй, да вы слышите меня? — зарычал взбешенный Эдгар. — Говорю вам, это нужно прекратить!
— Да, да, Эдгар, сущая правда, — рассеянно ответила Дороти, давно перестав прислушиваться к тому, что бормочет эта пивная бочка. — Какого черта он оставил там Элизабет?
— Тысяча чертей! — взревел Эдгар. — Да будете вы меня слушать или нет?
— Ради всего святого, Эдгар, — огрызнулась Дороти, — прекрати шуметь. Сходи вон лучше выпей еще. Охлади свой пыл.
— И пойду! — с пьяным вызовом сказал Эдгар, нетвердо вставая на ноги. — Будь я проклят, если не пойду и не выпью!
Он громко икнул и, качаясь из стороны в сторону, словно рыбацкая шлюпка в семибалльный шторм, направился в дальний угол зала, туда, где призывно светился огромный серебряный котел с горячим душистым пуншем.
— Наконец-то! И Элизабет появилась! — прошептала Дороти.
— Да! И выглядит так, словно ее по голове мешком ударили, — с обычным своим изяществом прокомментировала Тео.
— Дорогая, — всхлипнула Летти, — почему-то все идет не так, как мы думали!
— Внимание! — перебила ее Дороти. — Терренс уводит Изабель из зала!
— Очень вовремя, — нервно сказала Тео. — Очень вовремя.
— Ох, — прошептала Летти, смахивая слезы. — Пусть все будет хорошо! Все должно быть хорошо!
— Господи, я так люблю танцевать! — вздохнула Изабель, направляясь вместе с Терренсом к балкону.
— Еще бы! — засмеялся он. — Ведь ты сегодня самая красивая на этом балу.
Он посмотрел на Изабель влюбленными, восторженными глазами.
— Спасибо, — сказала Изабель и еще раз взглянула на свое платье: блестящий, тугой, смело обнажающий плечи и грудь лиф из алого шелка, переходящий внизу в пышное, невесомое облако кружевных оборок. — Я никак до сих пор не могу прийти в себя от такого подарка герцогини.
— Она начинает любить тебя, — сказал Терренс и подошел вплотную к Изабель. — Впрочем, разве может хоть кто-нибудь не любить тебя?
Изабель потупилась, смущенная близостью Терренса и тем, что на неосвещенном балконе они были сейчас в полном одиночестве. Тело ее еще хранило память о прикосновениях рук Терренса — то легких и нежных во время вальса, то крепких, надежных — во время мазурок и полонезов.
Тело Изабель не только помнило их, но и хотело, страстно хотело продолжения.
— Я бесконечно благодарна леди Дороти, — негромко сказала Изабель. — А знаешь, ведь это мой первый бал! Самый первый в жизни бал!
— И ты с блеском выдержала это испытание, моя дорогая. Так, словно всю жизнь провела в бальных залах!
— Нет, нет, ничего подобного! — покачала головой Изабель. — На самом деле, в моей жизни не было ничего подобного! Я имею в виду — в той, настоящей моей жизни!
Глаза Терренса потемнели. Он протянул руку и нежно погладил Изабель по щеке.
— Как знать, — задумчиво сказал он. — Может быть, та жизнь, которой ты сейчас живешь, и есть твоя настоящая. Та, для которой ты предназначена.
— Я не понимаю, — тихо сказала Изабель, прислушиваясь к бешеному стуку своего сердца. Оно прямо-таки рвалось из груди, и непонятно было, что тому причиной.
Терренс покачал головой.
— Я не могу представить тебя в другой жизни, Изабель. Не могу представить тебя проводящей день за днем в мелких хлопотах по дому — темному, уставленному старой пыльной мебелью, с такой же старой, пыльной Рут в качестве единственного собеседника. Не могу представить, что ты всю свою жизнь посвятишь проблемам Джоша, и никогда — себе. — Его рука легко коснулась шеи Изабель. — Ты рождена, чтобы сверкать, чтобы всегда быть царицей бала — и каждый вечер кружиться в вальсе. В моих руках.
Он притянул Изабель ближе, наклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.
— Не нужно, — сказала она, легко отстраняя Терренса. Его слова неожиданно совпали с мыслями самой Изабель. С мыслями, которые она старалась гнать от себя прочь, и уж, конечно, никогда не решилась бы произнести вслух.
— Не нужно. Все кончается, кончится и это, — ответила Изабель и подняла глаза к темному ночному небу, усеянному алмазными крошками звезд. — Не могу же я изображать твою любовницу до конца жизни!
Ах, до чего же трудно изображать любовницу человека, которого ты постоянно воображаешь своим настоящим возлюбленным — нежным, пылким, желанным… Господи! Как сдержать рвущуюся наружу страсть! Трещат последние переборки морали. Еще немного — и они треснут, и тогда страсть рванется наружу пенной, кипящей, сметающей все на своем пути волной.
— Нет, — слышала она за спиной голос Терренса. — Нет!
Он нежно положил руки на плечи Изабель, и от этого прикосновения оба они испытали одинаковое чувство — сердечную боль.
— Я хочу, чтобы это стало реальностью, — прошептал Терренс. — Пусть это станет явью!
Изабель сморгнула нежданно набежавшую в уголок глаза слезинку. Разве она сама не жаждет любить и быть любимой? Но для этого ей нужен не любовник. По-настоящему счастлива она может быть только в браке.
— Увы, — сказала она едва слышно. — Не всегда мы имеем то, чего желаем.
Терренс крепче обнял плечи Изабель и развернул девушку лицом к себе.
— А чего ты желаешь, Изабель? Можешь ты честно и прямо сказать, что я безразличен тебе? Или, напротив, что ты хочешь меня — так же, как хочу тебя я? — Он покачал головой. — Ты лжешь. Ты даже сейчас вся дрожишь!
— Я не лгу, — охрипшим от волнения голосом сказала Изабель, — когда говорю, что никогда не буду твоей любовницей. Я никогда не буду ничьей любовницей. Придет день, и я стану чьей-то женой, но до брака я не буду любовницей даже этого человека!
Терренс уронил свои руки.
— Чьей-то женой? Женой какого-то человека? Ты говоришь о ком-то, когда я говорю о нас — о тебе и обо мне.
— Нет, — сказала Изабель, и слезы градом хлынули у нее из глаз. — Я тоже говорю о нас. О тебе и обо мне. Но ведь когда мы говорим о нас, мы не можем говорить о браке.
Глаза Терренса застыли. Помертвело и его лицо.
— Ах да! Брак! Любимое женское слово. Амелия употребляет его, не испытывая ко мне никаких чувств. А теперь и ты говоришь его, и не добавляешь ни «хочу тебя», ни «ты мне нужен».
— Ни «люблю», — огорченно продолжила Изабель. — Это словечко и вовсе ничего не значит, правда, Терренс?
Ночную тишину спугнул звонкий звук пощечины. Терренс вздрогнул, голова его дернулась от удара.
— Изабель, — удивленно сказал он и потянулся к девушке.
— Не притрагивайся ко мне! — холодно сказала она. — Никогда больше не смей притрагиваться ко мне, слышишь?
Не дожидаясь ответа, Изабель подхватила повыше пышные юбки подаренного герцогиней платья и бросилась прочь.
Терренс молча посмотрел ей вслед и остался стоять на балконе — ошеломленный, подавленный.
— Так! — крикнула Дороти. — Изабель появилась на горизонте!
— О, дорогая, — вздохнула Летти, — мне кажется, она выглядит не слишком счастливой!
— А вот и Терренс, — доложила со своей мачты Тео. — И вид у него словно у собаки, упустившей зайца!
— Проклятие! — воскликнула Дороти и с треском ударила себя по колену веером. — Что там у них случилось? Ничего-то эта молодежь не смыслит в любви!
— Ничего не смыслит, это точно, — согласилась Тео, наблюдая за тем, как Терренс догоняет Изабель. Догнал. Рывком схватил за руку. — Деликатен, словно грузчик, — прокомментировала Тео.
Изабель попыталась вырваться и запуталась в платье.
В ту же секунду что-то случилось с оркестром. Музыканты зафальшивили, задергали смычками и наконец перестали играть. Танцующие пары перепутались, налетая друг на друга, толкаясь и наступая на ноги, и наконец сбились в один плотный разноцветный ком на сверкающем паркете бального зала.
— В чем дело? — воскликнула Дороти и сердито посмотрела на музыкантов.
— Сборище кретинов, — проворчала Тео и тоже искоса посмотрела на оркестр.
— О боже, — всхлипнула Летти и подпрыгнула на своем стуле так, словно ее поразила молния.
Среди музыкантов оркестра воздвиглась неуклюжая растрепанная фигура — такая высокая и массивная, что была бы похожа на статую, если бы не одно обстоятельство: статуи не шатаются.
Сэр Эдгар. Собственной персоной.
Он держал над головой наполненный бокал и продолжал размахивать им в ритме давно оборвавшегося танца.
При каждом взмахе руки из необычной дирижерской палочки вылетали капли шампанского и пенным дождем падали на пюпитры, размывая тонкую вязь нотных знаков, и на смущенные, растерянные лица музыкантов.
— Л-леди и д-джентльмены! — громовым голосом начал сэр Эдгар, и на его широком, раскрасневшемся от вина лице появилась кривая ухмылка. — Прошу тишины. П-п-прошу! Я хоч-чу сделать важное объявление!
— Нет, — сказала Дороти, утратив свое обычное самообладание. — Он не посмеет.
— П-посмеет, — огорченно вздохнула Лстти.
— Я оч-чень р-рад объявить всем о помолвке между Терренсом, маркизом Х-Хаверш-шэм, и моей любимой дочерью Амелией!
— Посмел, — угрюмо подытожила Тсо.
В зале повисла мертвая тишина — разом смолкли все разговоры, смех, шушуканье. Даже шорох шелковых платьев и тот стих. Все обернулись к застывшему, словно снежная скульптура, Терренсу и громко зааплодировали. Изабель, которую Терренс продолжал держать за руку, тоже застыла и побледнела как мел. Затем выдернула руку из безжизненных пальцев Терренеа и поспешила затеряться в толпе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40