Одним длинным прыжком он настиг капитана. Лезвие мгновенно поразило цель. Благодаря приобретенному в многочисленных схватках опыту Роберту не требовалось много времени, чтобы найти место, куда надо нанести точный и смертельный удар. Комендант расстался с жизнью мгновенно, не издав ни звука. Роберт подхватил оседающее тело и торопливо затолкнул труп под повозку. И все-таки он проделал это недостаточно быстро. Кто-то из солдат, видимо, наблюдал за ним, тревожный крик раздался во дворе и был подхвачен эхом. Стражники всполошились, сверкнули обнаженные мечи, и Роберт вынужден был вступить в схватку.
Его меч, словно сам собою, вылетел из хорошо отполированных ножен с легким свистом, ласкающим слух. Рукоять была удобна и давно подружилась с рукой хозяина. Волнение Роберта сразу же утихло, лишь только стоило ему окунуться в привычную стихию сражения. Мысль о том, что он стоит уже обеими ногами на родной почве Белавура, одушевляла его. Отсюда его уже не прогонит никакая сила.
Больше незачем было таиться. Воины Роберта появились из-под укрытия повозок, словно черная стая саранчи. Одну повозку нарочно развернули в воротах, мешая захлопнуть их. Другой возница поджег солому на повозке, как это было задумано Робертом. Огонь осветил весь двор, усиливая панику среди обороняющихся. В темное небо умчалась охваченная пламенем стрела, подавая сигнал Джеффри и его людям. Роберт успел бросить мимолетный взгляд через плечо. Слава Иисусу! Подъемный мост оставался опущенным. Через считанные секунды двор осветился багровым пламенем. Разлетающиеся по сторонам искры обжигали лица. Полуодетых стражников, первыми выбежавших из флигеля, настигла мгновенная смерть. Но уже тех, кто за ними последовал, одолеть было непросто.
Со стен и башен посыпались стрелы, поражая в толпе как чужих, так и своих. Роберт пробивал своим мечом бреши в рядах наседающих врагов. Он с его немногочисленным отрядом должен был удержать привратницкую башню и ворота до подхода Джеффри. Сколько бы воинов ни выставил против него замок Белавур, он все равно уже не сойдет с этой земли, принадлежащей ему по праву рождения. Он опрокинул солдата, преграждавшего ему путь, и тотчас, резко развернувшись, отразил удар сбоку. Отбив вражеский меч, Роберт, в свою очередь, атаковал и ощутил знакомую отдачу стального оружия, когда острие пронзило кожаные доспехи и глубоко вошло в человеческую плоть. Он тут же отступил на шаг, откинулся и выдернул лезвие из уже мертвого тела. Этим движением он придал своему мечу инерцию, его рука с мечом взлетела вверх и отразила занесенное над его головой оружие очередного противника. Скользящим ударом он рассек его доспехи, опрокинул наземь, а сам рванулся вперед. Роберт знал, что поступает неразумно, отрываясь от своего отряда, но он спешил захватить деревянную лестницу, ведущую к порталу главной цитадели.
«Слава Богу, что этим дурням еще не пришла в башку мысль поджечь ее! Поспеши, Джеффри, именем Божьим заклинаю тебя!»
Ему удалось достичь нижней ступени. Защитники Белавура сгрудились у подножия лестницы, словно рой разъяренных ос.
Наконец-то стук копыт по настилу моста и воинственные кличи возвестили о появлении подкрепления.
На какое-то краткое мгновение Роберт позволил себе вздохнуть с облегчением и мысленно поблагодарить Господа. Но тут же заметил на верхней ступени человека с бочонком в руках, поливающего лестницу темной жидкостью.
«Топленый жир! Все-таки они додумались запалить лестницу!» Если они сожгут ее, цитадель станет неприступной. Он и его отряд окажутся в ловушке, зажатые между каменных громад, где у каждой бойницы засели лучники. Да еще неизвестно, какие силы в скором времени подтянутся извне на выручку этому шакалу Монтегью.
Роберт задрал голову вверх к окутанным дымом небесам и испустил клич своих предков, столь же древний, как и род де Ленгли — клич, который всегда заставлял трепетать врагов, но уже целый год, с тех пор как прошел слух о смерти Роберта, никто не слышал его.
— Я Ленгли! Кто за Бога, тот за меня! Ко мне! — яростно выкрикивал он. Свиреп был его голос, в нем слышался и львиный рык, и волчий вой. Солдаты, преграждавшие ему дорогу, отступали в страхе, осеняя себя крестным знамением. Их оружие выпадало из рук, а дрожащие губы бормотали что-то невразумительное. Вокруг Роберта образовалось пустое пространство.
И тогда он разразился хохотом. Жутко звучал его внезапный смех в разгар кровавой схватки, в дыму и сполохах пламени. Но как ни расхохотаться, если эти недоумки приняли его за выходца с того света!
— Роберт! Держись! Мы здесь!
Он оглянулся. Джеффри сражался как бешеный, пробиваясь к нему. Он также понимал, что нельзя позволить защитникам цитадели поджечь лестницу. Но топленый жир уже растекся по ступеням. Роберт ухватился левой рукой за перила и ступил на ставшие скользкими дубовые доски. Опустошенный бочонок скатился ему под ноги, а сам поджигатель выхватил из ножен меч, встречая Роберта на середине лестницы. Он стоял выше Роберта на несколько ступеней, преимущество было на его стороне. Но что могло удержать в эти секунды отчаянный штурм де Ленгли?! Еще ни разу ставки в игре не были так высоки. Прежде Роберт рисковал лишь тем, что мог на поле боя окончить свое никчемное земное существование. Теперь же ему было что терять. И он жаждал победы и хотел остаться в живых, чтобы насладиться ею.
Противник не выдержал его натиска. Пятясь, он поскользнулся на ступенях, им же самим облитых жиром, и кубарем скатился вниз. В темном проеме появился другой солдат, размахивая пылающей головней. Роберт пытался добраться и до него, но скользкие от жира ступени делали этот путь столь же тяжелым, как дорога на Голгофу. Сзади недобитый им противник вцепился в ногу Роберта. Роберт с силой лягнул его в лицо подкованным сталью каблуком.
От горящего полена воспламенился жир. Все крепости, которые штурмовал Роберт, умели себя защитить. И все уловки обороняющихся были ему знакомы. Огонь мгновенно охватил всю лестницу, но сквозь пламя и черный чад Роберт разглядел внутренность огромного холла.
«О Боже, я так близко к цели! Еще шаг, и я окажусь там, в том доме, где был зачат и рожден на свет. Разве могут мне помешать эти ничтожные муравьи, эти пожиратели падали? Мне, потомку благородных воителей!»
То, что оставалось в нем от человека, от искры Божьей, зароненной в душу, все испарилось в один миг. Он обратился в зверя, которому неведом страх и чьими поступками руководит только желание настигнуть жертву и вцепиться ей в глотку.
Стражник, поджегший лестницу, напрягался вовсю, пытаясь задвинуть тяжелую дверь и отгородить цитадель от вражеского натиска. Какая-то маленькая фигурка вдруг возникла за пламенной завесой. Это был не кто иной, как кухонный мальчишка, самый ничтожный человек из прислуги замка. Он тащил за собой массивное обугленное бревно и подставил его, мешая двери закрыться. Стражник отбросил мальчугана в сторону легко, как перышко, но нападавшие выиграли несколько драгоценных мгновений. Опаленный огнем Роберт успел протиснуть свое могучее тело сквозь щель.
«Слава Господу! Я у себя в доме!»
2
Громадное пространство холла заволокло дымом. Царившая в нем тишина настораживала. В центре зала, в очаге, приподнятом на сложенных камнях, чадили багрово-красные поленья. Брызги попавшего на них жира с шипением догорали.
За спиной Роберта вздымались вверх огненные сполохи пожара. Тень от его фигуры приобрела гигантские размеры и накрыла весь пол до самых дальних уголков черным покровом.
Роберт задержался на пороге. Кроме противостоящего ему стражника, в холле, казалось, не было ни единой живой души. Воин прикрылся щитом, готовый к обороне. Но внезапно его лицо стало белее мела, а глаза округлились в ужасе.
Роберт занес меч, собираясь атаковать, но его противник попятился назад с громким воплем:
— Мертвец ожил! Нормандский Лев вышел из могилы!
В дыму и пламени Роберт несомненно выглядел выходцем из преисподней. Он и не думал разубеждать врага, подобное суеверие было ему на руку. Воспользовавшись растерянностью стражника, он замахнулся мечом, готовый разделаться с ним, но удар пришелся в пустоту. Воин обратился в бегство. Дробный стук сапог по ступенькам винтовой лестницы означал, что враг поспешил укрыться на втором этаже.
Роберт перевел дух. Он позволил себе даже на мгновение расслабиться. Но его зрение, а главное, слух были начеку. Холл не был пуст, как ему поначалу представлялось. Поблизости кто-то учащенно дышал. Может быть, это его собственная кровь стучит в висках? Схватка за Белавур длилась считанные минуты, но Роберт отдал ей все свои силы. Раньше было по-другому.
Когда-то во время боя силы в нем, наоборот, прибавлялись с каждым поверженным им наземь врагом. Он поступил глупо, что так вырвался вперед, лишившись надежного тыла. Сколько же их, невидимых врагов, может прятаться в задымленных темных углах? Правильнее будет, если он останется у входа в цитадель до поры, когда Джеффри с воинами не пробьются к нему.
Внезапно хриплый, еще мальчишеский, ломающийся голосок раздался совсем рядом:
— Милорд… Вы призрак или человек?
Один взмах меча Роберта мог разрубить его пополам, но, к счастью, мальчик избежал соприкосновения со смертоносной сталью. Острие чуть-чуть не задело его бледное, чумазое от сажи лицо.
Это был тот самый кухонный служка, который приволок бревно под дверь цитадели в самый решительный момент. Роберт с облегчением вздохнул.
— Думай как хочешь. Что тебе больше подходит?
Мальчишка был озадачен.
— Нам говорили, что вы, милорд, сгорели дотла. Люди, прибывшие из Нормандии, даже поклялись в этом на распятии.
— Как видишь, я все-таки сделан не из золы, а из мяса и костей.
— Простите, милорд, но я еще не сталкивался в жизни с чудесами, хотя, говорят, они случаются часто.
Кожаные доспехи Роберта были обрызганы еще не запекшейся кровью, брови были опалены — конечно, он был похож на исчадие ада. На шее его была кровоточащая рана. Он провел по ней рукой и показал окровавленные пальцы недоверчивому мальцу.
— Можешь сам убедиться, что из меня течет кровь. Если дьявол слепил меня из пепла, откуда бы ей тогда взяться?
Мальчик сделал робкий шажок поближе к Роберту. Они молча разглядывали друг друга. Сколько лет мальчугану? Вероятно, чуть больше двенадцати. Но он высок ростом, а длинные темные волосы уже ниспадают на плечи, как у взрослого юноши.
Роберт кивнул головой в сторону лестницы, ведущей наверх.
— Сколько их там?
— Вы спрашиваете про воинов? Там их нет… Может быть, только парочка-другая жалких трусов. В комнатах только слуги и женщины. Остальные стражники отсиживаются в башнях и на стенах.
Серьезность тона и осведомленность мальчика понравились Роберту.
— А ты смог бы назвать точное число всех воинов гарнизона? Ты умеешь считать?
— Их в два раза больше, чем пальцев на моих руках. Я говорю о тех, кто остался в живых. Некоторые сбежали, как только начался бой, но они скоро оголодают и вернутся. И сложат оружие к вашим ногам, милорд! — Громкий зов Джеффри отвлек Роберта. Огонь, пожиравший лестницу, был хоть и с трудом, но погашен. Джеффри со своими людьми карабкался по обугленным дымящимся ступеням.
— Двор замка и сторожевая башня у нас в руках, — поспешил доложить он. — Но остерегайтесь, милорд, сами идти вперед. Будет лучше, если я поведу людей наверх, а вы побережете себя.
Количество воинов Роберта в холле все возрастало. Размахивая факелами, они извлекали из-под скамей и из-за сундуков испуганных слуг и служанок, собирая их в одну, гудящую как потревоженный улей, толпу возле центрального очага.
Роберт, отдав необходимые распоряжения, вспомнил про мальчишку. Его взгляд отыскал мальца на том же самом месте, где они разговаривали с минуту назад. Мальчик прижимался спиной к стене, горделивый и неприступный, не позволяя победителям даже коснуться его и смешать с общим стадом пленников.
— Я не отблагодарил еще тебя как положено, — произнес Роберт. — Мы обсудим это позже. Я не забуду того, как ты помог мне.
Он обратился к Уолтеру де Форсу, с минуту назад назначенному им комендантом замка:
— Хорошенько запомни физиономию этого малыша! За его жизнь ты отвечаешь головой. Мы перед ним в вечном долгу. Без его помощи мы вряд ли бы топтали сапогами эти плиты.
Ветераны множества битв сомкнулись вокруг своего вождя тесным кольцом. Он обратился к ним с краткой речью:
— Я хочу полностью очистить свой дом от пакости, которая оскверняла его в годы моего отсутствия. Тот, кто добровольно сложит оружие, пусть живет. Ну, а с теми, кто вздумает сопротивляться… — Он сделал нарочитую паузу и добавил ледяным тоном: — Вы сами знаете, как с ними надо поступить.
Удушающий запах пожара проник в комнатку девушек. Снаружи все время доносились вопли и стоны. Видимо, пришельцы добрались до клетушек, где пряталась женская прислуга.
Джоселин заперлась на все засовы. Она с удивлением обнаружила, что руки ее даже не дрожат, что разум методично руководит всеми ее действиями. На этот раз она пожалела, что окошко ее спальни не выходило во двор. Тогда бы она уже давно знала, что происходит. Но когда-то она сама выбрала себе эту комнату с окном, выходящим на просторы полей, откуда хоть изредка в ясные дни могла разглядеть очертания далеких гор Уэльса, о которых так тосковала.
Теперь ей оставалось только гадать, кто напал на замок и каков исход сражения. Впрочем, кто вышел из схватки победителем, было уже ясно.
Она рассеянно смотрела на Аделизу, потому что мозг ее был занят решением задачи, решить которую было, к сожалению, невозможно.
— Боюсь, что все выходы уже перекрыты. Я ругаю себя, что улеглась спать так рано. Я бы проследила тогда за этим чертовым Эдгаром Тетбери. Впрочем, он уже не держался на ногах, когда пожелал мне спокойной ночи. Пьяный болван не смог защитить такую крепость!
Собственная беспомощность приводила ее в бешенство. Она произносила какие-то успокаивающие слова, убеждала Аделизу и горничную Хейвиз, что ищет пути к спасению, но эта роль плохо ей удавалась. Аделиза вот-вот впадет в истерику, да и служанка уже тихонько подвывала от страха. Скоро голоса обеих женщин сольются в одном отвратительном жалком хоре.
Где этот пьяница-комендант? Вероятно, он уже валяется во дворе со вспоротым брюхом. Им оставалось надеяться только на себя.
Джоселин швырнула Аделизе ворох одежды.
— Одевайся быстрее. Наши запоры долго их не удержат!
Скулеж сестры и служанки действовал ей на нервы гораздо больше, чем звуки сражения за стеной. Она попыталась заткнуть им рты суровым окриком:
— Тихо! Может, они подумают, что нас здесь нет. Ты, дура, — обратилась она к Хейвиз, — прекрати выть и помоги одеться госпоже. И повторяю — заткнитесь, а то я выкину вас обеих отсюда и пусть они с вами делают, что хотят!
Зажженный ею огарок свечи едва освещал комнату. Женщины поспешно одевались. Их тени, уродливо искаженные, метались по стенам. Джоселин распахнула дверцы своего платяного шкафа и выхватила первое, что попалось под руку. Она напялила поверх ночной сорочки длинную, до пят желтую тунику. И тут ей бросился в глаза спрятанный между стопками постельного белья кинжал.
Это оружие она брала с собой, когда совершала одинокие прогулки вне крепостных стен. Она знала, как им пользоваться. Ее воспитатели в Уэльсе позаботились о том, чтобы девочка не только пряла, вышивала и забавлялась куклами, во и приучила бы свои пальчики сжимать кинжальную рукоять.
Какие-то секунды она колебалась, потом схватила кинжал и несколько раз взмахнула им, пробуя, сможет ли эта отточенная сталь послужить ей.
Шум на лестнице и в коридорах все возрастал. Запертые двери вызывали у пришельцев ярость. В ход пошли топоры.
«Кто же тот смельчак, решившийся напасть на Белавур? Его сумасбродный поступок не останется безнаказанным. Отец, разумеется, отомстит. И отомстит жестоко».
Джоселин обернулась к Аделизе. Красавица сестра оделась в небесной голубизны платье, сидевшее на ней неуклюже, так что кружавчики ночной рубашки выглядывали в вырезе на груди и из-под слишком коротких рукавов. Но и в таком виде она все равно была невероятно красива, что было совсем не к месту и не ко времени. Слава Богу, хоть служанка перестала вопить и только щелкала от страха зубами.
Острые лезвия топоров вонзились в дверь спальни и принялись крошить ее в щепки. Ничто не могло противостоять их напору. Радостные возгласы нападавших возвестили о том, что крепкое дерево наконец-то поддалось их усилиям. В образовавшейся щели блеснула сталь.
Джоселин заслонила собой Аделизу.
«Неужели это явь, а не сон? Какой безумец покусится на дочерей могущественного лорда Монтегью? Нет у него таких врагов, кто бы не побоялся его жестокой мести».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Его меч, словно сам собою, вылетел из хорошо отполированных ножен с легким свистом, ласкающим слух. Рукоять была удобна и давно подружилась с рукой хозяина. Волнение Роберта сразу же утихло, лишь только стоило ему окунуться в привычную стихию сражения. Мысль о том, что он стоит уже обеими ногами на родной почве Белавура, одушевляла его. Отсюда его уже не прогонит никакая сила.
Больше незачем было таиться. Воины Роберта появились из-под укрытия повозок, словно черная стая саранчи. Одну повозку нарочно развернули в воротах, мешая захлопнуть их. Другой возница поджег солому на повозке, как это было задумано Робертом. Огонь осветил весь двор, усиливая панику среди обороняющихся. В темное небо умчалась охваченная пламенем стрела, подавая сигнал Джеффри и его людям. Роберт успел бросить мимолетный взгляд через плечо. Слава Иисусу! Подъемный мост оставался опущенным. Через считанные секунды двор осветился багровым пламенем. Разлетающиеся по сторонам искры обжигали лица. Полуодетых стражников, первыми выбежавших из флигеля, настигла мгновенная смерть. Но уже тех, кто за ними последовал, одолеть было непросто.
Со стен и башен посыпались стрелы, поражая в толпе как чужих, так и своих. Роберт пробивал своим мечом бреши в рядах наседающих врагов. Он с его немногочисленным отрядом должен был удержать привратницкую башню и ворота до подхода Джеффри. Сколько бы воинов ни выставил против него замок Белавур, он все равно уже не сойдет с этой земли, принадлежащей ему по праву рождения. Он опрокинул солдата, преграждавшего ему путь, и тотчас, резко развернувшись, отразил удар сбоку. Отбив вражеский меч, Роберт, в свою очередь, атаковал и ощутил знакомую отдачу стального оружия, когда острие пронзило кожаные доспехи и глубоко вошло в человеческую плоть. Он тут же отступил на шаг, откинулся и выдернул лезвие из уже мертвого тела. Этим движением он придал своему мечу инерцию, его рука с мечом взлетела вверх и отразила занесенное над его головой оружие очередного противника. Скользящим ударом он рассек его доспехи, опрокинул наземь, а сам рванулся вперед. Роберт знал, что поступает неразумно, отрываясь от своего отряда, но он спешил захватить деревянную лестницу, ведущую к порталу главной цитадели.
«Слава Богу, что этим дурням еще не пришла в башку мысль поджечь ее! Поспеши, Джеффри, именем Божьим заклинаю тебя!»
Ему удалось достичь нижней ступени. Защитники Белавура сгрудились у подножия лестницы, словно рой разъяренных ос.
Наконец-то стук копыт по настилу моста и воинственные кличи возвестили о появлении подкрепления.
На какое-то краткое мгновение Роберт позволил себе вздохнуть с облегчением и мысленно поблагодарить Господа. Но тут же заметил на верхней ступени человека с бочонком в руках, поливающего лестницу темной жидкостью.
«Топленый жир! Все-таки они додумались запалить лестницу!» Если они сожгут ее, цитадель станет неприступной. Он и его отряд окажутся в ловушке, зажатые между каменных громад, где у каждой бойницы засели лучники. Да еще неизвестно, какие силы в скором времени подтянутся извне на выручку этому шакалу Монтегью.
Роберт задрал голову вверх к окутанным дымом небесам и испустил клич своих предков, столь же древний, как и род де Ленгли — клич, который всегда заставлял трепетать врагов, но уже целый год, с тех пор как прошел слух о смерти Роберта, никто не слышал его.
— Я Ленгли! Кто за Бога, тот за меня! Ко мне! — яростно выкрикивал он. Свиреп был его голос, в нем слышался и львиный рык, и волчий вой. Солдаты, преграждавшие ему дорогу, отступали в страхе, осеняя себя крестным знамением. Их оружие выпадало из рук, а дрожащие губы бормотали что-то невразумительное. Вокруг Роберта образовалось пустое пространство.
И тогда он разразился хохотом. Жутко звучал его внезапный смех в разгар кровавой схватки, в дыму и сполохах пламени. Но как ни расхохотаться, если эти недоумки приняли его за выходца с того света!
— Роберт! Держись! Мы здесь!
Он оглянулся. Джеффри сражался как бешеный, пробиваясь к нему. Он также понимал, что нельзя позволить защитникам цитадели поджечь лестницу. Но топленый жир уже растекся по ступеням. Роберт ухватился левой рукой за перила и ступил на ставшие скользкими дубовые доски. Опустошенный бочонок скатился ему под ноги, а сам поджигатель выхватил из ножен меч, встречая Роберта на середине лестницы. Он стоял выше Роберта на несколько ступеней, преимущество было на его стороне. Но что могло удержать в эти секунды отчаянный штурм де Ленгли?! Еще ни разу ставки в игре не были так высоки. Прежде Роберт рисковал лишь тем, что мог на поле боя окончить свое никчемное земное существование. Теперь же ему было что терять. И он жаждал победы и хотел остаться в живых, чтобы насладиться ею.
Противник не выдержал его натиска. Пятясь, он поскользнулся на ступенях, им же самим облитых жиром, и кубарем скатился вниз. В темном проеме появился другой солдат, размахивая пылающей головней. Роберт пытался добраться и до него, но скользкие от жира ступени делали этот путь столь же тяжелым, как дорога на Голгофу. Сзади недобитый им противник вцепился в ногу Роберта. Роберт с силой лягнул его в лицо подкованным сталью каблуком.
От горящего полена воспламенился жир. Все крепости, которые штурмовал Роберт, умели себя защитить. И все уловки обороняющихся были ему знакомы. Огонь мгновенно охватил всю лестницу, но сквозь пламя и черный чад Роберт разглядел внутренность огромного холла.
«О Боже, я так близко к цели! Еще шаг, и я окажусь там, в том доме, где был зачат и рожден на свет. Разве могут мне помешать эти ничтожные муравьи, эти пожиратели падали? Мне, потомку благородных воителей!»
То, что оставалось в нем от человека, от искры Божьей, зароненной в душу, все испарилось в один миг. Он обратился в зверя, которому неведом страх и чьими поступками руководит только желание настигнуть жертву и вцепиться ей в глотку.
Стражник, поджегший лестницу, напрягался вовсю, пытаясь задвинуть тяжелую дверь и отгородить цитадель от вражеского натиска. Какая-то маленькая фигурка вдруг возникла за пламенной завесой. Это был не кто иной, как кухонный мальчишка, самый ничтожный человек из прислуги замка. Он тащил за собой массивное обугленное бревно и подставил его, мешая двери закрыться. Стражник отбросил мальчугана в сторону легко, как перышко, но нападавшие выиграли несколько драгоценных мгновений. Опаленный огнем Роберт успел протиснуть свое могучее тело сквозь щель.
«Слава Господу! Я у себя в доме!»
2
Громадное пространство холла заволокло дымом. Царившая в нем тишина настораживала. В центре зала, в очаге, приподнятом на сложенных камнях, чадили багрово-красные поленья. Брызги попавшего на них жира с шипением догорали.
За спиной Роберта вздымались вверх огненные сполохи пожара. Тень от его фигуры приобрела гигантские размеры и накрыла весь пол до самых дальних уголков черным покровом.
Роберт задержался на пороге. Кроме противостоящего ему стражника, в холле, казалось, не было ни единой живой души. Воин прикрылся щитом, готовый к обороне. Но внезапно его лицо стало белее мела, а глаза округлились в ужасе.
Роберт занес меч, собираясь атаковать, но его противник попятился назад с громким воплем:
— Мертвец ожил! Нормандский Лев вышел из могилы!
В дыму и пламени Роберт несомненно выглядел выходцем из преисподней. Он и не думал разубеждать врага, подобное суеверие было ему на руку. Воспользовавшись растерянностью стражника, он замахнулся мечом, готовый разделаться с ним, но удар пришелся в пустоту. Воин обратился в бегство. Дробный стук сапог по ступенькам винтовой лестницы означал, что враг поспешил укрыться на втором этаже.
Роберт перевел дух. Он позволил себе даже на мгновение расслабиться. Но его зрение, а главное, слух были начеку. Холл не был пуст, как ему поначалу представлялось. Поблизости кто-то учащенно дышал. Может быть, это его собственная кровь стучит в висках? Схватка за Белавур длилась считанные минуты, но Роберт отдал ей все свои силы. Раньше было по-другому.
Когда-то во время боя силы в нем, наоборот, прибавлялись с каждым поверженным им наземь врагом. Он поступил глупо, что так вырвался вперед, лишившись надежного тыла. Сколько же их, невидимых врагов, может прятаться в задымленных темных углах? Правильнее будет, если он останется у входа в цитадель до поры, когда Джеффри с воинами не пробьются к нему.
Внезапно хриплый, еще мальчишеский, ломающийся голосок раздался совсем рядом:
— Милорд… Вы призрак или человек?
Один взмах меча Роберта мог разрубить его пополам, но, к счастью, мальчик избежал соприкосновения со смертоносной сталью. Острие чуть-чуть не задело его бледное, чумазое от сажи лицо.
Это был тот самый кухонный служка, который приволок бревно под дверь цитадели в самый решительный момент. Роберт с облегчением вздохнул.
— Думай как хочешь. Что тебе больше подходит?
Мальчишка был озадачен.
— Нам говорили, что вы, милорд, сгорели дотла. Люди, прибывшие из Нормандии, даже поклялись в этом на распятии.
— Как видишь, я все-таки сделан не из золы, а из мяса и костей.
— Простите, милорд, но я еще не сталкивался в жизни с чудесами, хотя, говорят, они случаются часто.
Кожаные доспехи Роберта были обрызганы еще не запекшейся кровью, брови были опалены — конечно, он был похож на исчадие ада. На шее его была кровоточащая рана. Он провел по ней рукой и показал окровавленные пальцы недоверчивому мальцу.
— Можешь сам убедиться, что из меня течет кровь. Если дьявол слепил меня из пепла, откуда бы ей тогда взяться?
Мальчик сделал робкий шажок поближе к Роберту. Они молча разглядывали друг друга. Сколько лет мальчугану? Вероятно, чуть больше двенадцати. Но он высок ростом, а длинные темные волосы уже ниспадают на плечи, как у взрослого юноши.
Роберт кивнул головой в сторону лестницы, ведущей наверх.
— Сколько их там?
— Вы спрашиваете про воинов? Там их нет… Может быть, только парочка-другая жалких трусов. В комнатах только слуги и женщины. Остальные стражники отсиживаются в башнях и на стенах.
Серьезность тона и осведомленность мальчика понравились Роберту.
— А ты смог бы назвать точное число всех воинов гарнизона? Ты умеешь считать?
— Их в два раза больше, чем пальцев на моих руках. Я говорю о тех, кто остался в живых. Некоторые сбежали, как только начался бой, но они скоро оголодают и вернутся. И сложат оружие к вашим ногам, милорд! — Громкий зов Джеффри отвлек Роберта. Огонь, пожиравший лестницу, был хоть и с трудом, но погашен. Джеффри со своими людьми карабкался по обугленным дымящимся ступеням.
— Двор замка и сторожевая башня у нас в руках, — поспешил доложить он. — Но остерегайтесь, милорд, сами идти вперед. Будет лучше, если я поведу людей наверх, а вы побережете себя.
Количество воинов Роберта в холле все возрастало. Размахивая факелами, они извлекали из-под скамей и из-за сундуков испуганных слуг и служанок, собирая их в одну, гудящую как потревоженный улей, толпу возле центрального очага.
Роберт, отдав необходимые распоряжения, вспомнил про мальчишку. Его взгляд отыскал мальца на том же самом месте, где они разговаривали с минуту назад. Мальчик прижимался спиной к стене, горделивый и неприступный, не позволяя победителям даже коснуться его и смешать с общим стадом пленников.
— Я не отблагодарил еще тебя как положено, — произнес Роберт. — Мы обсудим это позже. Я не забуду того, как ты помог мне.
Он обратился к Уолтеру де Форсу, с минуту назад назначенному им комендантом замка:
— Хорошенько запомни физиономию этого малыша! За его жизнь ты отвечаешь головой. Мы перед ним в вечном долгу. Без его помощи мы вряд ли бы топтали сапогами эти плиты.
Ветераны множества битв сомкнулись вокруг своего вождя тесным кольцом. Он обратился к ним с краткой речью:
— Я хочу полностью очистить свой дом от пакости, которая оскверняла его в годы моего отсутствия. Тот, кто добровольно сложит оружие, пусть живет. Ну, а с теми, кто вздумает сопротивляться… — Он сделал нарочитую паузу и добавил ледяным тоном: — Вы сами знаете, как с ними надо поступить.
Удушающий запах пожара проник в комнатку девушек. Снаружи все время доносились вопли и стоны. Видимо, пришельцы добрались до клетушек, где пряталась женская прислуга.
Джоселин заперлась на все засовы. Она с удивлением обнаружила, что руки ее даже не дрожат, что разум методично руководит всеми ее действиями. На этот раз она пожалела, что окошко ее спальни не выходило во двор. Тогда бы она уже давно знала, что происходит. Но когда-то она сама выбрала себе эту комнату с окном, выходящим на просторы полей, откуда хоть изредка в ясные дни могла разглядеть очертания далеких гор Уэльса, о которых так тосковала.
Теперь ей оставалось только гадать, кто напал на замок и каков исход сражения. Впрочем, кто вышел из схватки победителем, было уже ясно.
Она рассеянно смотрела на Аделизу, потому что мозг ее был занят решением задачи, решить которую было, к сожалению, невозможно.
— Боюсь, что все выходы уже перекрыты. Я ругаю себя, что улеглась спать так рано. Я бы проследила тогда за этим чертовым Эдгаром Тетбери. Впрочем, он уже не держался на ногах, когда пожелал мне спокойной ночи. Пьяный болван не смог защитить такую крепость!
Собственная беспомощность приводила ее в бешенство. Она произносила какие-то успокаивающие слова, убеждала Аделизу и горничную Хейвиз, что ищет пути к спасению, но эта роль плохо ей удавалась. Аделиза вот-вот впадет в истерику, да и служанка уже тихонько подвывала от страха. Скоро голоса обеих женщин сольются в одном отвратительном жалком хоре.
Где этот пьяница-комендант? Вероятно, он уже валяется во дворе со вспоротым брюхом. Им оставалось надеяться только на себя.
Джоселин швырнула Аделизе ворох одежды.
— Одевайся быстрее. Наши запоры долго их не удержат!
Скулеж сестры и служанки действовал ей на нервы гораздо больше, чем звуки сражения за стеной. Она попыталась заткнуть им рты суровым окриком:
— Тихо! Может, они подумают, что нас здесь нет. Ты, дура, — обратилась она к Хейвиз, — прекрати выть и помоги одеться госпоже. И повторяю — заткнитесь, а то я выкину вас обеих отсюда и пусть они с вами делают, что хотят!
Зажженный ею огарок свечи едва освещал комнату. Женщины поспешно одевались. Их тени, уродливо искаженные, метались по стенам. Джоселин распахнула дверцы своего платяного шкафа и выхватила первое, что попалось под руку. Она напялила поверх ночной сорочки длинную, до пят желтую тунику. И тут ей бросился в глаза спрятанный между стопками постельного белья кинжал.
Это оружие она брала с собой, когда совершала одинокие прогулки вне крепостных стен. Она знала, как им пользоваться. Ее воспитатели в Уэльсе позаботились о том, чтобы девочка не только пряла, вышивала и забавлялась куклами, во и приучила бы свои пальчики сжимать кинжальную рукоять.
Какие-то секунды она колебалась, потом схватила кинжал и несколько раз взмахнула им, пробуя, сможет ли эта отточенная сталь послужить ей.
Шум на лестнице и в коридорах все возрастал. Запертые двери вызывали у пришельцев ярость. В ход пошли топоры.
«Кто же тот смельчак, решившийся напасть на Белавур? Его сумасбродный поступок не останется безнаказанным. Отец, разумеется, отомстит. И отомстит жестоко».
Джоселин обернулась к Аделизе. Красавица сестра оделась в небесной голубизны платье, сидевшее на ней неуклюже, так что кружавчики ночной рубашки выглядывали в вырезе на груди и из-под слишком коротких рукавов. Но и в таком виде она все равно была невероятно красива, что было совсем не к месту и не ко времени. Слава Богу, хоть служанка перестала вопить и только щелкала от страха зубами.
Острые лезвия топоров вонзились в дверь спальни и принялись крошить ее в щепки. Ничто не могло противостоять их напору. Радостные возгласы нападавших возвестили о том, что крепкое дерево наконец-то поддалось их усилиям. В образовавшейся щели блеснула сталь.
Джоселин заслонила собой Аделизу.
«Неужели это явь, а не сон? Какой безумец покусится на дочерей могущественного лорда Монтегью? Нет у него таких врагов, кто бы не побоялся его жестокой мести».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42