— Вам нравится все время возражать мне, мадам?
Он потянулся к ней, но Джоселин оттолкнула его руки.
— А вам нравится командовать мною, милорд? Роберт де Ленгли расхохотался. На этот раз смех его был не дьявольски злобным, а добродушным. Как же было ей приятно слушать этот смех. О, если б она могла так же весело рассмеяться вместе с ним! Он произнес насмешливо:
— Конечно, мне нравится командовать. Меня так воспитывали. Думаю, что и вашу сестрицу я смогу научить ходить по струнке.
Джоселин устремилась прочь… скорее, скорее… Но все-таки он успел коснуться теплыми губами ее виска. Это был не поцелуй, но все же… Ноги отказали ей, она задержалась, и Роберт поймал ее за руку.
— Отправимся вместе почивать. Нас ждут теплые постели.
Подобно обрученной паре, они спустились по ступеням вниз, уходя от света звезд в темноту. У подножия лестницы он пропустил ее вперед, Джоселин первой вошла в холл и услышала мужские голоса.
Это было пьяное бормотание… Мужчины едва держались на ногах, но, однако, преграждали ей путь. Один из них беззастенчиво мочился на стену, а другой, улегшийся на полу, испускал проклятия из-за того, что ему здесь так мокро.
Пройти мимо них незамеченной было невозможно. Джоселин приостановилась и тут же почувствовала, что за ее спиной Роберт де Ленгли насторожился, напрягся, готовый к возможной схватке.
Откуда вдруг явились эти пьянчуги? Ведь все лорды заперли свою необузданную свиту по комнатушкам замка, за исключением трезвой охраны.
Тот, кого оросили мочой, вскочил на ноги и взмахнул обнаженным мечом. Второй пьяница успел отразить удар, двигаясь слишком ловко для подвыпившего человека.
Сверкнувший, как молния, меч де Ленгли выбил оружие из рук обоих разъяренных пьянчуг. — Поторопитесь, мадам! Скорее наверх! Джоселин подхватила подол тяжелой юбки и устремилась вверх по ступеням. Сейчас было не до споров. Любая капля крови, пролитая в эту ночь, могла обратиться в кровавую реку.
Она услышала, как за ее спиной сталь ударилась о сталь, а подошвы сапог сражающихся затопали по каменному полу. Уж не так и пьяны были эти мужчины, раз с такой яростью и сноровкой отбили натиск де Ленгли. Вмиг их притворная ссора была забыта. Теперь они, объединившись, сражались с Робертом. Двое против одного.
Джоселин оглянулась и замерла на месте, как завороженная, наблюдая за схваткой. Как ловко он орудовал мечом! Неудивительно, что половина Нормандии, да и Англии мечтала встать под его начало и сражаться в его войске. Ей самой хотелось быть рядом с Нормандским Львом… Но лорд Белавур не нуждался в ее помощи. Он настолько превосходил своих противников в мастерстве владения мечом, что она удивлялась, почему они еще сопротивляются, а не обратились в бегство. На что надеются эти безмозглые шуты, устроившие такую неуклюжую ловушку. Если только…
Какой бы шум ни производили сражающиеся, от Джоселин не укрылся легкий шорох шагов во тьме. Резко обернувшись, она увидела, вернее, почувствовала, что кто-то тайком подкрадывается к месту схватки. Если б этот кто-то спешил на помощь де Ленгли, то он бы крикнул, позвал бы стражу. Нет, он был союзником этих типов, он явился, чтобы убить…
Джоселин, затаив дыхание, отстранилась, пропуская мимо себя убийцу.
Момент настал!
Сдернув с плеч плащ, она накинула его на голову незнакомца. Тот мгновенно ослеп, растерялся. Его рука с обнаженным мечом запуталась в складках плотной ткани. Не было времени окликать де Ленгли. Не было времени колебаться и предаваться страху. Джоселин обхватила закутанного в плащ врага, нащупала пальцами металлическую застежку с острым концом. Это станет ее оружием.
Всей тяжестью своего тела она надавила на это острие, как на нож, найдя в барахтающейся под плащом фигуре самое уязвимое место — горло. Застежка вонзилась в мягкую плоть легко, как будто таково и было ее предназначение.
Крик удивления незнакомца сменился криком боли. Джоселин налегала на свое странное оружие со всей силой, поворачивала его в образовавшейся ране с садистским удовольствием, слушая вопли своей жертвы. Незнакомец извивался, пытаясь отбросить ее. Меч выпал из его руки. Джоселин оттолкнула его ногой, и он, звеня, скользнул вниз по ступеням.
Мужская сила превозмогла женскую. Яростный толчок заставил ее попятиться куда-то в пустоту, а незнакомец, с закутанной головой, расставив руки, похожий на поднятого из зимней берлоги взбешенного медведя, двинулся на нее. Прошло еще мгновение, и он сдернул плащ с головы. Его озлобленные глаза светились во мраке. Он видел ее… видел.
Она не успеет произнести даже предсмертное «Прости, Господи!». Не останется ни секунды. Плащ свалился на пол, он попирал его ногами.
Джоселин нырнула под тянущиеся к ней руки, обхватила его мощные колени. Он ударил коленом ей в лицо, но тут же потерял равновесие, зашатался и с хриплым проклятием свалился на пол, скатившись по ступеням вслед за своим мечом.
Его тело сбило с ног одного из нападавших на де Ленгли. Роберт тотчас приставил острие меча к его горлу. Увидев, какой оборот приняло дело, третий сообщник мгновенно скрылся.
Оставив упавших лежать внизу, Роберт одним прыжком преодолел несколько ступеней и очутился рядом с Джоселин.
— Слава Богу, вы живы, мадам! — О» коснулся ее руки. — Джоселин…
— Да… Я в порядке… А вы?
— Разумеется! — Ему этот ее вопрос явно показался нелепым.
Несмотря на только что пережитый ужас, Джоселин рассмеялась. Как иначе смог бы Роберт де Ленгли поддерживать свою репутацию неуязвимого, сверхъестественного существа? Разве он согласится признать, что мгновение назад был на волосок от гибели.
— Мадам! — настаивал он. — Вы уверены, что…
— Уверена, — заявила она, не дав ему договорить.
Кровь бурлила в ее жилах. Значит, именно так чувствуют себя мужчины, сражаясь и… побеждая? Неудивительно, что война опьяняет их. Она сама опьянена… Где ее разум?
— Да, милорд! Я чувствую себя прекрасно. И все со мной в порядке, за исключением моей руки, которую вы, кажется, сломали, милорд. Вероятно, мы с вами попали бы в худшее положение, если бы не ваш плащ, который… вы так любезно мне одолжили и… острая застежка на нем… Мне пришлось воткнуть ее в этого мерзкого борова, который трусливо подкрадывался к вам.
Слова лились из нее непрерывным потоком. Она говорила и говорила, чтобы не упасть в обморок. Вместо того чтобы отстраниться от нее и взглянуть на поверженных врагов, Роберт еще крепче прижал к себе трепещущую фигурку Джоселин.
Он рассмеялся, и смех его звенел, как дождь из золотых монет.
— Я-то думал, что найду вас без чувств, хладной и недвижимой. А вы говорливы, как сорока. Как я мог так недооценить женщину?
Джоселин решила сомкнуть уста и больше никогда не открывать их. Зачем что-то говорить, когда можно слушать и наслаждаться его голосом и словами, которые он произносит.
— Вас могли убить, Джоселин! Ради Бога, прошу вас, никогда не поступайте так впредь. То, что сейчас произошло, — не игра, не забава. Эти люди не шутили, а были вполне серьезны.
Роберт не видел, что Джоселин улыбается, слушая его. Она была наверху блаженства, когда его губы произносили ее имя.
— Я тоже была вполне серьезна, когда втыкала вашу застежку в его свинячье горло, — не удержалась она от ответной реплики. — Такая булавка серьезное оружие. Надеюсь, у мерзавца на шее останется памятный шрам.
Тут они оба оглянулись и увидели, как два оживших мертвеца, крадучись, растворяются во тьме.
— Шакалы удрали, чтобы зализать раны. Но при дневном свете мы все равно узнаем, кто они.
Де Ленгли уперся подбородком ей в темя. Эта поза была такой интимной, все равно что поцелуй. Даже более — поцелуй был вспышкой страсти, а сейчас она ощущала его истинную ласку.
— Вы так великодушны, мадам, ведь мне нет прощения. Я позволил женщине ввязаться в схватку и защищать мой тыл. Это унизительно для рыцаря. Однако вы удачно справились с этим делом. Если б я не знал, кто вы, то принял бы вас за одного из моих опытных воинов.
— Что ж, поутру мы увидим, кого я насадила на вашу застежку. — Джоселин была исполнена гордости. — Пусть все узнают.
— Нет-нет, Джоселин, прошу вас. Не стоит говорить об этом… Вы должны молчать о том, что случилось этой ночью. Я сам разберусь во всем и все улажу исходя из своих интересов.
Ее словно обдали ушатом ледяной воды. Чудные мгновения истекли.
— Вы знаете этих людей?
— Этих? Нет. Кто их послал — да. Вернее, догадываюсь. Однако Стефан вряд ли поблагодарит меня, если я докажу их вину. Этим я поставлю его в затруднительное положение.
Роберт разжал объятия и отступил всего лишь на шаг. Но ей уже казалось, что между ними выросла непреодолимая стена. О ком он говорил сейчас? Речь могла идти только об ее отце. Но в голове Джоселин не укладывалось, что ее отец способен на злодейский удар исподтишка.
— У вас достаточно врагов и помимо семейства Монтегью, — попыталась она как-то сгладить возникшую неловкость.
— Может быть. Может, кто-то напоил и подкупил охранников Стефана. Такого бы не случилось, когда мои люди стояли на часах. Но их убрали, и вот… результат.
Он окинул взглядом безлюдный двор и хранящие безмолвие крепостные стены. Нигде не замечалось признаков тревоги. Будто и не было только что шумной драки, хрипа и стонов раненых людей.
— Я не думал, что мои враги начнут действовать так скоро… Но все к лучшему. Теперь меня не застанут врасплох. Нам следует вернуться в комнаты, пока они не прислали сюда новые силы.
Она покорно кивнула. Ей стало вдруг опять холодно и невыносимо одиноко, когда Роберт де Ленгли уже не держал ее в своих объятиях.
Они подняли с пола его плащ и отыскали в темноте спасительную застежку. Он проводил ее до покоя, где коротала ночь Аделиза.
Возбуждение Джоселин, вызванное схваткой с убийцами и лаской Роберта, покинуло ее. Этот незабываемый момент казался уже бесконечно далеким и почти нереальным. С наступлением утра Роберт де Ленгли отправится в поход. А в будущем она уже встретится с ним как с мужем Аделизы. Такова была реальность.
Джоселин попыталась надеть на себя привычную маску рассудительности и холодной любезности, под которой она всегда прятала свои душевные раны.
— Я желаю вам счастливого пути, милорд, но будьте осторожны, прошу вас, при любом столкновении с Честером. В подобных обстоятельствах все может случиться. Держите у себя в тылу достаточное количество верных людей.
— Заверяю вас, мадам, что я знаю, как оберечь свой тыл в сражении. Но спасибо за совет… и за вашу помощь в столь неприятном ночном происшествии. Я должен подумать, как мне отблагодарить вас…
Она совершила очередную ошибку, подняв голову и заглянув ему в лицо. Ей не следовало так поступать, потому что сердце ее вновь едва не остановилось.
Де Ленгли улыбался ей, и улыбка его была солнечной. Ей опять захотелось коснуться его, провести пальцами по мужественному подбородку и красиво очерченным губам, прижаться к нему всем телом. В который раз за эту ночь ей приходилось жестоко бороться с собой.
— Вам незачем выказывать мне какую-то особую благодарность. Ваше мягкое обращение с Аделизой послужит мне лучшим вознаграждением. Терпением и нежностью вы в скором времени завоюете ее любовь к вам.
— Я не отличаюсь терпением, мадам, но так как вы рисковали жизнью ради меня, то я не вправе отказать вам в вашей просьбе. Я буду обходителен с леди Аделизой. Я ценю ее искренность и силу ее чувства и потому постараюсь не слишком ранить ее нежное сердце.
Роберт внезапно положил руки на плечи Джоселин, приблизил ее к себе. Одним только легким прикосновением этот мужчина превращал ее в свою послушную рабыню.
— Клянусь, я буду ей хорошим мужем. — Его улыбка угасла, сменилась какой-то странной задумчивостью. — Ради вашего душевного спокойствия, мадам, и в благодарность за то, что вы сделали для меня этой ночью.
Джоселин едва дышала. Неужели она сейчас, подобно Аделизе, потеряет сознание и упадет к его ногам?
Роберт де Ленгли наклонился и коснулся губами ее рта.
— Отпразднуем поцелуем наступление мира, пусть недолгого, и наше избавление от опасности. Это лишь ничтожная малость того, что я вам должен. Я обрек вас на испытание, из которого вы вышли с честью, а теперь еще и бессовестно требую от вас такого драгоценного подарка, как поцелуй. Но прошу вас, будьте щедры и великодушны. По-моему, это в вашем характере. И да хранит вас Господь, и берегите себя… сестренка.
Прощальный поцелуй не был долгим. Роберт ушел не оглядываясь, и скоро его фигура скрылась во тьме коридора. Джоселин смотрела ему вслед, обессилено прислонившись к стене. Скатывающиеся по щекам слезы обжигали. «Его сестра!» Скоро она станет сестрой Роберта де Ленгли. Как ненавистна была ей эта мысль!
14
— Миледи! Петер уложил свежий камыш на полу в холле. Он просил известить вас, что запряжет тележку и отправиться на луг к трем ручьям. Поищет там еще сухих папоротников, чтобы устлать стойла.
Джоселин поправила тяжелое парчовое покрывало на громадной отцовской кровати, натянула, выровняла, разгладила складки. Через несколько дней здесь будет почивать сам король Англии.
Тряхнув головой, она откинула упавшие на глаза волосы.
— Спасибо, Элен. В этой спальне, кажется, тоже все готово. — Джоселин выпрямилась, потерла уставшую поясницу. — Попробуй отыскать Аделизу. Я шила всю ночь ее свадебное платье. Требуется еще одна, последняя, примерка, прежде чем я закончу.
Служанка нерешительно сообщила:
— Она все еще в часовне. Там с ней сейчас отец Мэтью.
— Опять! — Джоселин недовольно поморщилась. — Ладно, пока иди. Я сама поговорю с ней.
Женщина удалилась, а Джоселин прошла в оконную нишу. Она растворила ставни, и в комнату ворвался яркий солнечный свет вместе с потоком ледяного прозрачного воздуха. Он мгновенно освежил ее пылающие лоб и щеки.
Она перебрала в памяти события последней недели, путешествие из Белавура в замок Монтегью и невероятное количество дел, свалившихся на нее. Задача была не из легких — вывернуть весь ветхий дом наизнанку, вычистить снаружи и изнутри, обновить заплесневевшую мебель и драпировки и подготовить все к приему английского короля и к торжественному бракосочетанию Аделизы.
Даже при самых благоприятных обстоятельствах работа была под стать только Геркулесу, а при том, что Аделиза постоянно пребывала в смятении, а их отец и Брайан отсутствовали, сражаясь под знаменами Стефана, у Джоселин поначалу просто опускались руки. Времени было в обрез, слуги метались, как угорелые, поминутно вспыхивали ссоры между ними, а сама Джоселин часто путалась, забывая, что уже сделано, а что еще предстоит.
Но она была благодарна судьбе, что ей выдалась подобная непосильная задача. Это оберегало ее от горьких размышлений. Днем она занималась кухней, заготовкой провизии и уборкой, а по ночам, когда жизнь в замке замирала, шила свадебное облачение для сестры при свете полудюжины свечей, вставленных в массивные серебряные канделябры, отлитые, вероятно, еще в глубокой древности. Больше всего времени Джоселин уделяла тончайшей вышивке на шелковой накидке, которую готовила Аделизе в качестве своего личного подарка. Ее мысли текли по одному руслу — подготовить замок Монтегью к прибытию короля, а наряды к свадьбе сестры.
Она одергивала себя, когда ее мысль отвлекалась, уходила в какие-то темные глубины, где ее не ожидало ничего, кроме глухого отчаяния. Джоселин не позволяла себе тратить силы и время на глупые иллюзии и на воспоминания о том, что уже сейчас казалось ей смешным. В конце концов, теперь она знала, где ее место в этом мире. За восемнадцать лет, прожитых в тоске и унынии, она должна была обрести мудрость и броню от уколов самолюбия. А если все-таки что-то начинало терзать ее, Джоселин винила лишь саму себя за то, что приобрела еще недостаточно житейского опыта.
— Джоселин, поторопись! Где Аделиза? Джоселин резко обернулась. На пороге стоял ее сводный брат Брайан.
— Я поскакал вперед, чтобы предупредить Аделизу, но остальные тоже вот-вот прибудут. Пелем едет сюда. Он привел своих людей в лагерь Стефана, и никто не смог уговорить его не присутствовать на свадьбе.
— Пелем? О, нет! Вот уж кого Аделиза не должна увидеть.
Брайан беспомощно развел руками.
— Это еще не самое плохое. Он и де Ленгли крупно повздорили вчера. Они даже взялись за оружие, но Лестер и де Люси успели их разнять. Что, конечно, жаль. Господи Иисусе, что стоило тебе отправить де Ленгли на тот свет? Я бы отдал все доходы от Монтегью за пять лет тому, кто его прикончит. Если б только кто-то согласился избавить нас от него…
Он осекся, вспомнив, кому он обращает свою горячую и чересчур несдержанную речь.
— Разумеется, я сам не стану убивать его из-за угла, но от честного поединка с ним я бы не отказался.
Его неосторожные слова сказали Джоселин многое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42